ГЛАВА 15
Сумерки накрыли деревню, а Пашка не возвращался. Вовка запереживал. Какие-то меры было необходимо предпринимать и в срочном порядке. Он вышел за ограду, раздумывая, откуда бы начать свои поиски.
- Молодой человек, а вы далече собрались? Можно мне с вами? Внезапное появление Карины, слегка встревожило Вовку.
- Вот, ещё одна головная боль:- подумал Вовка, а вслух добавил:- Такой девушке я не в силах отказать. Я Павла ищу. Поздно уже, а его всё нет. И не сказал, куда пошёл.
- Я видела. Он отправился в ту сторону,- Карина указала направление.
- Куда его понесло, на ночь глядя?- задал сам себе риторический вопрос Вовка, приноравливаясь к мелким шажкам Карины.
- Я не уверена, но мне показалось, он плакал. Я его спросила, что случилось, но ответа не получила,- Карина взяла Вовку под руку, слегка прижавшись к нему:- Ты не знаешь, что с ним? Я Пашку таким расстроенным никогда не видела. Ненароком услышала вашу ссору. Мне показалось, что это из-за меня. Он... он тебя ревнует.
- Ну вот, подвели уже под уголовную статью за растление несовершеннолетнего. Какая к чёрту ревность у мужика к мужику может быть?!- Вовка оторопело пытался рассмотреть в темноте глаза Карины. Понять, не издевается ли она.
- Я читала. Оказывается, может. Он рос без отца. Каждый человек, тем более ребёнок, нуждается в любви. Он, правда, уже не ребёнок, но ещё и не взрослый. Этакое пограничное состояние души. Как стрелка на весах, установленная на ноль. В одной чаше копится любовь и добро, в другой - ненависть и зло. Какая чаша перевесит, таким человек и будет. В таком возрасте, вместе с отрицанием всего и вся, пусть неосознанно, но происходит поиск идеалов. Хорошо, если таким идеалом, стал для него ты: воспитанный и добрый человек. Почему он должен, с кем-то, делить свою любовь? Не удивительно, что так случилось.
- Никогда об этом не думал. Мне очень смешно, что я для кого-то являюсь идеалом. Тем более, для Пашки. Но, на добром слове - спасибо, я польщён. Я и не догадывался, что ты такая умная,- отчего-то Вовкин баритон приобрёл бархатные ноты.
- Мне кажется, ты удивлен, что я ещё и разговаривать умею. После школы я окончила училище, потом поступила в институт. За это время перечитала вагон литературы, в том числе философской,- улыбнулась Карина:- Я, по-твоему, только умная или у меня ещё есть какие-нибудь достоинства?
- Есть. Ты красивая. На любителя, конечно. Но, я наверно и есть тот любитель,- смущённо пробормотал Вовка.
- Володя, как ты думаешь, почему мне тогда, помнишь, стало плохо?- Карина, виновато улыбнувшись, заглянула Вовке в глаза.
- Трудно сказать. Скорее всего, это влияние стресса: из-за непривычности обстановки, тяжёлой работы, ещё чего-нибудь,- насторожился Вовка, интуитивно понимая, что такие вопросы так просто не задаются.
- Я тогда впервые тебя увидела. Меня как молнией ударило. Сразу в глазах потемнело, и голова заболела. Потом, не помню, что со мной было. Мне кажется, я в тебя влюбилась,- грустно прошептала Карина.
- Оба-на! Признаний пылких я не ждал и потому, ответ дать затрудняюсь. И как прикажете мне поступить? Воспользовавшись случаем, пожать плоды девичьего безумства, иль прочь бежать от дьявола соблазна?! Зачем мне лишняя морока? Хотя, душа томится без любви три долгих года,- сложилось в Вовкиной, очумелой голове. Лихорадочно продумывая варианты ответа и не находя, единственно-правильного, он молчал, понося себя за тугодумие.
- Скажи, я тебе нравлюсь?- лицо Карины зарделось, что было заметно даже в сумерках.
- Врать не буду. Да. Я отличаю тебя от других девчонок. Как будет дальше, я не знаю, поэтому, не хочу торопить события. Тем более, тебе самой лишь кажется,- выдавил Вовка из себя тираду, попутно радуясь найденному ответу.
- Здесь другая природа. Равнина. Я скучаю по своим горам. На них растут мои любимые деревья. Когда мне скверно, я иду и припадаю к ним. Они забирают всё плохое, наделяют меня силой и спокойствием. Я бы не смогла жить в другом месте,- неожиданно сменила тему Карина.
- Странная девочка. Ещё ничего не случилось, а уже обозначила место будущего проживания. Или это, своего рода, предварительное условие для завязывания отношений?- мучился в раздумьях Вовка, вдыхая аромат незнакомых духов, исходящий от неё.
Аромат был приятен. Он притуплял сознание и будил желание рассмотреть цветок, его испускающий, поближе.
- Манит, яко пчёлку,- усмехнулся, про себя, Вовка.
- Тебе, скорее всего, наговорили обо мне кучу гадостей? Что я белоручка, неженка и так далее. Не верь. Я готова стирать и гладить рубашки любимому человеку,- задумчиво проговорила Карина, словно, убеждая сама себя.
- Смешная и милая девочка. Кто же, в таком случае, будет стирать остальное? Носки, например,- развеселился про себя Вовка.
- Скажи Карина, идея с рыбалкой – твоя?
- Да. Я не могла ничего придумать лучшего, чтобы найти повод познакомиться с тобой поближе.
Минуту шли молча. Внезапно Карина оступилась, ойкнула и присела на придорожную траву.
- Кажется, ногу подвернула, в щиколотке,- она вопросительно и жалобно глядела на Вовку.
- Дай посмотрю. Так не больно?- Вовка осторожно ощупал сустав.
- Было, а сейчас нет. У тебя ласковые руки, совсем, как у моей мамы. Я и не думала, что у мужчин бывают такие руки,- губы Карины тронула застенчивая улыбка.
- Сейчас повязку наложу. После случая с Палтусом, бинт ношу с собой,- сопел Вовка, накладывая туры.
- Попробуй встать. Не больно?- он помог Карине подняться, придерживая её за талию.
- Нет. Пожалуйста, не опускай руки. Мне хорошо…с тобой,- она прильнула к Вовке:- Я неправду сказала. Мне не кажется. Я влюбилась в тебя, как только увидела.
Вовка чувствовал, что погибает. Чернильные сумерки опущенными шторами, отгородили его и Карину от суетного мира. Близость женского тела, испускающего флюиды желания и доступности, волновала, заставляла отринуть препоны негативного опыта и мысли о завтрашнем дне.
- Джоконда. Нет. В тысячу раз прекрасней. Отчего не влюбиться в такую прелесть,- думал Вовка, не отводя взгляда от тёмных глаз девушки.
Купаж вдыхаемых ароматов юного тела и незнакомых духов, парализовал волю и отключил сознание.
Бездна в её огромных зрачках поигрывала отражениями, вспыхивающих в вечернем небе, звёзд. Она уже не звала, не требовала. Она получила то, чего так жаждала.
Была ночь... Был пляж... с песком, хранившим тепло ушедшего дня. Река, подсвеченная тонким ликом молодой луны. Признания в любви и лёгкие поцелуи, настоянные на мечтах и обещавшие быть не последними....
Было утро... Была заря, расплескавшаяся киноварью от горизонта до горизонта. Робких мазков полутона нарождающегося дня. Ветерок, остужавший не растраченную страсть и уносящий в вечность чудные мгновения, увы... минувшей ночи.
- Вот вы где?! Что за ночные гульбища?- раздался, будто с неба, глас Ленки-командирши:- Почему в отряде не ночуете? Карина, что у тебя с ногой? Пашка с вами? Что-то, я его не вижу,- отпыхиваясь, тараторила она, обводя окрестности снайперским прищуром.
Только теперь, Вовка вспомнил, зачем он здесь. Опять, в районе сердца, появилась и запульсировала чёрная дыра. Слов для оправдания он не находил.
- Мы искали Пашку. Он с вечера, куда-то, ушёл. Я ногу повредила. Не могла идти. Пришлось ночь здесь провести. Володя меня охранял,- спасла положение Карина.
- Ну-ну. Потом будем разбираться, кто кому, чего повредил. Девочки, помогите ей до отряда дойти. Вызывайте скорую. А ты доктор, расскажи мне всё о последних минутах расставания с беглым,- взгляд Ленки-командирши не сулил приятного разговора.
- Будто, мои глазные яблоки на шампуры нанизала,- внутренне поёжился Вовка:- Особо рассказывать не о чем. Павел вечером ушёл. Я ждал его до сумерек, потом, решил начать поиски. Встретил Карину по дороге. Пошли вместе. Что было дальше, уже известно,- потупился Вовка.
- Ясно. Так и занесём в протокол. Давайте разбегаться по сторонам света. Задача такая – отыскать трудновоспитуемого. Через два часа, сбор в отряде. Там уже решим, что предпринимать дальше,- Ленка-командирша смерила долгим задумчивым взглядом Вовкину долговязую фигуру и молча, ушла.
- Ыб-Бобик твою маковку! Про Пашку забыл. Ну, не пятнадцать лет тебе - Вовик! Вот, вот! Вовик – Бобик! Включили лампочку, и метнулся на полусогнутых, хвостом виляючи, слюной давясь, как собака Павлова. Любви захотелось!- казнил себя Вовка, одновременно размышляя, в каком направлении двигаться.
Деревня осталась позади, дальше - луг и усадьба Палтуса.
- Что же, зайдём к болящему, как он мне ни противен,- Вовка толкнул скрипучую калитку.
На крыльце дома, «в позе эмбриона», не подавая признаков жизни, лежал Палтус. По светло-жёлтым ступенькам чинно разгуливали куры, оставляя красные следы, будто вышивали крестиком, склёвывая запёкшиеся сгустки из кровяной лужицы, натёкшей из-под тела.
- Отчего же, я такой везучий? Только трупа мне недоставало,- приуныл Вовка, стараясь усилием воли вернуть выпрыгнувшее сердце на положенное ему место.
- Жив гоблин,- выдохнул он, ощутив под пальцами слабое биение сонной артерии.
- Вовка-а, ты? Щас, песняка даванём! Я сидела на диете, сильно исхудала,- вдруг очнувшись, раззявил спекшиеся губы Палтус.
- Погоди с фольклором. Твоя кровь?- Вовку начало подташнивать.
- Хы, а чья ещё. Пашка, сучонок, пёрышком пописал,- пьяно осклабился пастух:
- Больше ни-ни, ничего не скажу. В хате водка, неси, дерябнем,- он всхрапнул и потерял сознание.
Вовку прорвало. Такого эпоса деревня не слыхивала со дня своего основания. В нём повествовалось о нелёгкой доле наивного паренька, связавшего своё будущее с медициной, о милой деревеньке, с волшебным именем - Ыб-Бобик, затерянной среди изумрудных нив и лесов, о чутких и благодарных пациентах, обретённых здесь, благодаря счастливому стечению обстоятельств и его отношению к жизни.
Немного успокоившись, он наложил повязку на рану в боку, опять, пришедшего в себя, Палтуса и перетащил последнего на кровать.
- Видишь, водка. Холодная. Скажешь, что случилось между вами, налью. Не скажешь, разобью бутыль, о твою башку,- Вовка не шутил.
- Чо не сказать. Ты не мент. Тебе можно. Зарулил он под вечер. Принёс водки. Ну, пили, сидели. Он плакался, что без отца рос. Пожалел мальца. На «шестом стакане», я шутканул, что я и есть его папа родный. Ну и всё. Пырнул меня в бочину и утёк. Куда, понятно, не доложил,- Палтус не сводил алчущего взгляда с поллитровки.
- Ясно. У меня просьба. Ты в милицию не заявляй. Посадят пацана. А я тебе, перевязки буду делать, с водочным компрессом, внутрь. Рана лёгкая. Через две недели затянется. Такие, как ты, очень живучие,- Вовка набулькал водку в стакан.
Посидел, наблюдая за манипуляциями Палтуса, посасывающего водку через бумажную трубочку, ибо, его забинтованный нос в стакан не помещался.
- Замётано. Только, перевязки ежедневно, и на каждый компресс, по бутылке, не меньше,- кивнул пастух, урча от предвкушаемого удовольствия.
По прибытию в отряд, Вовка застал весь личный состав в сборе. На лицах девчонок лежала печать скорби и безвозвратной утраты.
- Кто-то умер?- пытался пошутить Вовка, хотя сердце, у самого, подпёрло гортань, перекрыв доступ кислорода в лёгкие.
- Чирей тебе на энное место, доктор! Мало приятного, когда стройотряд несёт, как ты выражаешься: «санитарные потери». Пашку видели на вокзале. Садился в автобус до города. Вот, записку через диспетчера передал. Пишет, что поехал домой и больше сюда не вернётся,- в голосе Ленки-командирши читалось, непонятно кому адресованное, осуждение.
- Что с Кариной?- вырвалось, неожиданно для самого себя, у Вовки.
- Ничего утешительного. Скорая увезла. Девчонки, что её сопровождали, скоро подъедут. Расскажут. Всё, хватит о грустном. Пора на работу. Тебя доктор, это тоже касается,- Ленка-командирша проводила Вовку многозначительным взглядом.
Продолжение следует: http://proza.ru/2021/01/30/749