Четыре часа утра пятнадцатого июня семьдесят третьего. Иду со Стрелки Васильевского по Пеньковому переулку. Мне нужно выйти на Средний проспект. Закончилась очередная ночь астрономической практики в университетской обсерватории.
В четыре утра транспорт еще не ходит. А пешком минут за сорок можно дойти до общежития на Детской улице и, наконец, завалиться спать.
Переулок позади, выхожу на Средний проспект. Солнце уже встало. Погода ясная. Светло, пустынно и тихо. Самое время слушать "застывшую музыку" старого города.
В эти ранние часы ничто не отвлекает: ни пешеходы, ни грохочущий, угрожающий жизни транспорт. Торжествует великолепие архитектуры старого Петербурга. И, казалось, действительно слышу едва различимый далекий орган...
Вдруг со Второй линии, громко матерясь, вываливают трое. Идут шеренгой, обнявшись за плечи. Вековая традиция моряков. Напившись в хлам в каком-нибудь кабаке, чтобы никого по дороге на корабль не потерять, кладут руки друг другу на плечи и так движутся в порт.
Они вышли на середину улицы и направились в сторону Гавани. Прямо между трамвайными колеями. И сразу, что было мочи, в три глотки, грянули песню.
Ка-ак пре-кра-а-а-сен этот мир,
Пос-мот-ри-и!
Ка-ак пре-кра-а-а-а-сен этот ми-и-ир...
Выходило довольно сносно. Почти попадали в ноты. Видно, репетиций было и было. Однако, четыре утра. Город спит.
К тому моменту, тоже шествуя посередине улицы, я их почти нагнал. Оставалось каких-нибудь метров двадцать. Вдруг слышу вверху какой-то нарастающий гул.
И тут же, в метре передо мной, с грохотом падает здоровенный эмалированный чайник. Вода выплескивается и обдает меня с ног до головы. Следом со звоном падает крышка и катится в сторону, к поребрику.
Поднимаю голову. В пятом этаже дома медленно закрывается створка рамы.
Хор даже не оглянулся.
Соображаю :"А ну как следующая атака будет поточнее? И ... тумбочкой. Или телевизором. Мир станет не так прекрасен". Обогнал счастливую компанию, встал перед ними и рявкнул:"Прекратить петь!"
Боковые голов не подняли. А средний, глядя сквозь меня в блаженной улыбке, согласно кивнул. Пение стихло.
Я пошел своей дорогой, на всякий случай перейдя на тротуар. Метров через двести оглянулся. Их ... не было. Но потом заметил между трамвайными колеями небольшой холмик. Пригляделся - они. Лежат.
Поразмыслив, решил не возвращаться. На себе не поволочешь. Разве что лечь рядом. Но в общаге на мягкой койке - лучше. Скоро пойдут трамваи. Их увидят. Авось, погрузят и как раз довезут до Наличной улицы. А там до порта - рукой подать.
Однако, какого ж лешего они улеглись, а не продолжили шествие дальше? И вдруг до меня дошло. Пение, как и руки на плечи, - функционально. Поют, пока не дойдут до кают, до коек. А раз петь прекратили, стало быть, пришли. Можно лечь спать.
- присутствую и на стихи.ру