Мамуля, я храню твою трудовую книжку. Общий стаж работы в колхозе до поступления в совхоз – 15 лет. С 17-ти, с 1942 года, официально уже трудилась: ушёл на фронт отчим, а ты села на его трактор… и как трудилась! В 1947-м удостоена медали «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945гг»! В трудовой книжке в графе «профессия» значится: «трактористка». Сорок лет трудового стажа уместились на одной страничке: в разное время работала ещё дояркой, поваром, свинаркой и будучи уже на пенсии – сторожем.
…Летней просёлочной дорогой мы едем с тобой на велосипеде. Я сижу на багажнике, широко расставив ноги. Время от времени ты уточняешь:
- Ногы дэржышь от спыць далэко?
Я наспех отвечаю утвердительно, потому что не хочется прерывать песню, которую мы с тобой поём:
- Ой, у поли крыныченька,
Там холодна водыченька…
Не успев понять произошедшего, оказываемся на земле вместе с велосипедом. Я реву дурнинушкой: всё-таки угодила левой пяткой в спицы колеса.…Было от чего плакать - подтверждает навсегда оставшийся глубокий шрам. А тогда последовали мучительные дни перевязок. Дядя Коля, твой брат, помогал сдерживать мою строптивость. А вы с бабусей торопились снимать старые бинты и делать новую повязку. Зато мне привезли и высыпали под стену хаты кучу песка. Опираясь руками о стену и прыгая на одной ноге, я добиралась к этой куче. Фантазии не было предела: из песка строились башни, крепости и целые города, стряпались пирожки и другие яства…. Соседские ребятишки с удовольствием составляли мне компанию.
Я рассказала об этом не случайно: вспомнила, как часто увязывалась с тобой на работу. На ферму ты старалась прийти раньше. Доярки корм разносили сами. Больше успеешь унести из общей кучи силоса своим бурёнкам – больше молока от них получишь. Накладываешь большую плетёную корзину и несёшь – саму едва видно из-под ноши. Быстрее! Побольше! Ещё! Ещё!... Задала корм – дойка. Свою группу коров доишь старательно. Работают доильные аппараты, но ты ещё и руками успеваешь проконтролировать, всё ли молоко отдала Зорька, от начала до конца выдаиваешь не признающую аппарат Красулю. Из доильных баков молоко выливаешь в вёдра. Аппараты подключаешь к другим кормилицам, а сама торопливо несёшь очередные два больших ведра с молоком сдавать учётчице. А я-то следом!.. Если идти по центральному проходу, можно помешать другим работникам. Идти между яслями с кормом и стеной помещения мне свободнее, но страшно: то и дело дорогу перебегают большущие, совсем не остерегающиеся людей крысы…
По состоянию здоровья ты ненадолго перешла работать поваром в столовую. Не значится в трудовой книжке, но я помню и сезон твоей работы в совхозном саду: помогала тебе собирать малину. Однако ты уже привыкла зарабатывать больше, хоть это были деньги за невероятно тяжёлый труд. Как правило, твои попытки заняться здоровьем оканчивались походом к врачу и возвращением домой с объёмным ворохом коробок и упаковок лекарств. Таблетки ещё как-то пила, а ежедневно ходить на уколы.… Правда, дважды всё же съездила в санаторий в Ялту. Ты беспрерывно «везла» доставшийся с ранней юности воз.
К началу войны тебе едва минуло шестнадцать. Младшим братьям – два и двенадцать соответственно. Через год мобилизовали отчима. А ещё через год на него принесли похоронку. Саламаха Иван Ильич 1909 года рождения воевал в составе 63 стрелковой дивизии в 346 стрелковом полку. Погиб в бою 28 марта 1944 года и был захоронен 2 и 5км западнее деревни Дыманово Витебской области.
… Ты осталась главной добытчицей в семье, потому что мамочку твою брали разве что в сторожа: с одной действующей рукой работник из неё был никудышный, бабы в колхозе не соглашались работать с нею как с напарницей, не желая больше положенного напрягаться.
- Вейка, а тлатал балакае? – спрашивал маленький Колька, которого мама присылала к тебе в поле с обедом, заботливо одной рукой придерживая в кармане штанишек суслика, а другой подавая узелок со снедью. Что было ответить малышу? Пожурить или похвалить и утешить?..
Ваня был подростком несмелым, ему часто перепадало от пацанов за просто так. Ты успевала сбегать построжиться на забияк, особенно непонятливым навешать подзатыльников - заступалась за брата.
Ты всем им стала старшей: и братьям, и маме. Нет, бабуся никогда праздно не сиживала. Нанималась на любую посильную работу. Вспоминала, как однажды вытаскала из погреба и перебрала людям картошку за то, чтобы дали картофельных очистков сварить семье похлёбку.… А ты мне, помнишь, плакала-сказывала, как до того хотелось есть, что сговорила старшего из братьев заманить чужую собаку в свои сени; вы её повесили, а после ревели, разделывая тушку, и блевали от пережитого потрясения…
И было голодно, и нечего было надеть. В корыте в хате помоетесь, бельишко постираете, и, пока оно сохнет, голыми сидите на печи. Тебе однажды кто-то отдал юбку, такую, казалось, красивую, но ты пожертвовала своим желанием приодеться и завесила ею окно, которое тоже нечем было прикрыть. Оттуда корни твоего упорного, фанатичного трудолюбия…
А юность, молодость искорёжены. В твои двадцать окончилась война. Радость долгожданная, великая! Вернулись домой уцелевшие в боях односельчане. Оживлённее, с мечтой о лучшем будущем все сообща трудились в колхозе: бабы, девки, старики, подростки да вернувшиеся мужики. Только многие твои сверстники остались на полях сражений. Женихи в деревне наперечёт. Их взгляды жадно ловят девчата помоложе. Да и тебе не до вечерок: глава семьи…