Дорога длиною в жизнь. часть-2

    
      Прошумели выпускные вечера. Июнь подходил  к концу. Нужно было решать  в какой институт  поступать. Я  давно мечтала   о Львовском  университете, главным образом,  потому, что  во Львове жил и учился мой брат.  Кроме того,   Львов был   близко к Каменцу,  пять-шесть часов езды на поезде. Но, Слава учиться уже закончил  и   из Львова уехал  в Мурманск.
 Многие  знакомые, учителя, подруги  советовали  мне поступать в пединститут на факультет русского  языка и литературы в Каменце.  Школу я закончила  хорошо, с тремя четвёрками, остальные пятёрки. Друзья отца продолжали  работать  в институте, хотя  поступить я могла легко и без какой-либо помощи, но я и слушать не хотела  о поступлении  в  пединститут в Каменце.  Я спала  и видела себя учителем английского языка.
         Многие  мои друзья  разъехались, правда, некоторые  поступили  учиться дома, Лялька в строительный техникум,  Валя в пединститут  на факультет математики,  Светка  в индустриальный техникум. 
                ******************               
Наше поколение первыми  попали под   топор  изменений  правил   поступления  в  вузы.   Правило было жёстким:  20 %  абитуриентов  принимали  после  окончания школы, остальные 80%  отводилось  отработавшим  не менее двух лет. 
 Я подала документы во Львовский университет на факультет иностранных языков. Набор  в группу английского языка был двадцать пять человек, из них для  тех, кто поступали сразу  после школы,  было отведено  20% или  пять мест. Всего на факультет иностранных языков  подали  заявления  двести пятьдесят пять человек, и  многие тоже поступали сразу после школы. У имевших стаж два  и  более лет  конкурса практически не было. Параллельно со мной в ту же группу(пять мест) поступали  внучка декана факультета, дочка зав кафедры  иностранных языков, какая-то девушка, приехавшая из Америки,  и перед которой склоняли  головы работники  университета.

Всё это я узнала позже. А пока я с радостью знакомилась с городом. Мы с девчонками гуляли допоздна, восхищаясь тенистыми аллеями,  старыми  зданиями, настоящими  памятниками архитектуры.  Как-то мы проходили мимо костёла и увидели, что там  идёт  венчание. Мы вошли. Это разрешалось. Красота костёла, красота невесты в красивейшем платье со шлейфом, звуки органа, великолепная служба, всё  вместе  произвело такое сильное впечатление, что я забыла,  где я нахожусь. Думала, в чудесной стране.
                ***************
Начались экзамены. Я получала пятёрки, и после каждого экзамена  я посылала маме телеграмму. Сочинение, литература, английский, история – все  пять. Я была счастлива. Оставался экзамен по украинскому языку - диктант.  Я думала, получу не ниже четырёх. Четыре  пятёрки – были хорошим запасом прочности. Но, читал  текст диктанта  преподаватель – западник. Читал быстро, с сильным западным  акцентом. Я и другие  поступающие, в зале сидели  девяносто пять человек, совершенно ничего не поняли. В результате  у всех два.
  Все мои мечты  о счастливых  студенческих годах  во  Львове рухнули.   Возвращаться домой  было стыдно. Получила «2»!    Не поступила!   Все, кто поступали дома, в Каменце, поступили.  Я одна не поступила, и не знала,  что мне делать. И  нужно было зарабатывать стаж, а где его можно было заработать?
   Каменец - город маленький, много студентов и нет никакой работы, а мама требовала, чтобы я нашла работу. На плодоовощном заводе можно было устроиться  рабочей  (мытьё  банок). Мама была согласна, но за меня вступилась тётя Бэла. Она работала на  плодоовощном заводе после смерти мужа. Томка, её дочь, была нашей хорошей подружкой. Тётя Бела поднялась к нам на третий этаж, о чём  уж они говорили с мамой, не знаю, но мама больше о работе на  плодозаводе  не  заикалась.
                ***************
 Наступил сентябрь. Учебный год начался, а я  сидела дома.    Каждый раз, когда мама возвращалась с работы, она  строго спрашивала меня,  нашла  ли я работу. Я была готова идти работать куда угодно, но идти было некуда.
 15 сентября мама сказала, что есть работа пионервожатой  в  селе Голосков. Село  в  семнадцати  километрах  от города. Школа большая, пионервожатой нет, и они  согласны взять меня на работу. Так в семнадцать  лет я начала свою  педагогическую деятельность.
 Я собралась и уехала  в Голосков. В квартире, выделенной нам колхозом,  кроме меня жили ещё  две  девушки, обе преподавательницы математики, обе сразу после вуза. Мы жили дружно, по вечерам  мы «спiвали», мы пели на три  голоса. Удивительно, как много  раньше пели  на голоса.  В школе, где я училась, участие в хоре было строго обязательным.   Я легко присоединилась к девчонкам и пела  с ними от души.
Мне было трудно. Я выглядела  восьмиклассницей  среди  учащихся.  Девчонки и парни были крупными и крепкими.   Мне  иногда приходилось  проводить  уроки,   вместо заболевших учителей, и было по- всякому, всё зависело от класса. Ребята  десятиклассники   писали мне записки с предложением дружбы. Именно они устраивали мне невесёлую жизнь  в их классах во время замен. 
               
  Директор школы  отругала  меня за то, что я ничего не делаю для улучшения успеваемости в школе. Она потребовала, чтобы я  с ребятами  пошла   «ганьбити» неуспевающих учащихся. Я понимала, что это неправильно, но  подчинилась. Мы шли  небольшой группой  в семь человек  с барабаном и с горном,  правда, мы только барабанили, не трубили.  Мы останавливались у дворов  нерадивых учеников, барабанили, и, если дома кто был,  выходили и выслушивали   «ганьбу»  на своих детей. Соседи выходили из домов, и не скажу, что смотрели они приветливо. Результатом  на следующий день  был  шум и сплетни в селе,  злой  затравленный  взгляд мальчишки   и неодобрительные взгляды ребят, с которыми   у меня  сложились хорошие отношения.

   Я стала рваться  из Голоскова. Я  перестала оставаться  ночевать на квартире,  стала ездить домой. По утрам в Голосков ходил маленький автобус, и я успевала на работу. Обратно приходилось ездить на попутках. Всё это  было  не   страшно,   страшно и стыдно было  то, что  ходила  «ганьбити»  детей  и  их родителей.
 И я в  первый раз увидела  этот странный сон,  он потом повторялся не раз, но это было позже, намного позже. Мне снилось,  будто я иду по полю, идти   трудно, ноги путаются. Я,   будто, знаю,  где-то рядом есть дорога, но я не могу её найти. Я  выхожу на землю потвёрже, идти  легче, но, всё равно, впереди простирается  огромное поле, которому  нет  ни конца,  ни края. И  нужно идти дальше.

                ***************
 Год быстро  шёл к концу. Я уволилась сразу, как только меня отправили в отпуск.   Июнь я провела за книгами, готовясь к экзаменам.
 И я снова поехала во Львов. В общежитии я встретила старых знакомых, которые поступили в прошлом году на факультет математики. Галина, так звали девушку, сказала, что многие, имевшие  стаж два года и более,  поступившие в прошлом году, учёбу бросили, не смогли учиться,   и  в университете   стали не так строго относиться к точному распределению школьники - не школьники, но это только на факультете  математики. Она посоветовала  мне   поступать  на этот факультет,   ещё не поздно  было подать документы.  Я, конечно, отказалась  от этой идеи.

 Я подружилась с девочкой из Ужгорода, звали её  Кристина. Она  выделялась из толпы других девчонок своим видом. Она носила   платье с пышной юбкой, а из-под юбки платья  виднелась по всему подолу  кружева нижней  юбки. Выглядела Кристина великолепно.
До экзаменов у нас оставалось семь дней. Кристина позвала меня заниматься в городской библиотеке  в читальном зале. Когда мы пришли, Кристина спокойно прошла мимо дежурного, но меня он остановил.  Я пыталась объяснить, что мы пришли  заниматься,  но дежурный  смотрел на меня  зло  и  пропускать  не собирался. Кристина вернулась  и сказала  хозяйским тоном: «Это со мной». Дежурный посторонился, пропустил меня, но я хорошо видела, как ему не хотелось это делать.
 Так все эти семь дней мы провели с Кристиной вместе. Я видела, как перед ней открывали двери  кафе, библиотеки, даже в университете. Я видела почтение, с которым к ней обращались. Меня же просто терпели, и,  то, только потому, что я была с ней. Без неё меня в библиотеку  не  пустили.  Меня всё это очень удивляло и возмущало.

   За экзамен по сочинению я получила четыре, Кристина получила три. Она долго звонила отцу, потом сказала: «Всё, мне здесь больше делать нечего. Я возвращаюсь домой». Мы расстались. Мне было жаль, что эта интересная дружба была  такой  короткой.
               
 Экзамены продолжались. На  экзамене по английскому языку     я стала  наблюдать  за экзаменаторами. Я готовилась отвечать  за вторым столом с краю и хорошо видела,  как проходил экзамен. Девушка отвечала, экзаменатор отвернулась к другому экзаменатору, девушка замолчала, не зная, что делать. Экзаменатор, немного подождав, повернулась к ней  и сказала: « Всё? Больше вам сказать нечего? «3», можете быть свободны».

 Хорошо, что я это увидела. Я, ведь, могла среагировать на поведение экзаменатора  точно также. Подошла моя очередь. Я говорила чётко, уверенно,  не  останавливаясь, не обращая ни на что внимания. На этом экзамене я получила единственную  пятёрку. За  диктант по украинскому языку в этот раз я получила  три. На экзамене по истории , ничего не объясняя и  почти не слушая, поставили четыре.  Я понимала, что я опять не поступаю. И вообще, могла ли я когда-нибудь поступить во Львове? Вопрос звучал в моей голове, и я понимала, нет, не могла.
  Я позвонила маме и сказала, что у меня кончились деньги и ехать не на что. Денег у меня немного было, но я и ещё одна девчонка,   сдавшая экзамены на  три-четыре, решили  немного подольше  побыть во Львове.
 Галина предложила сходить на Львовское кладбище. Господи, как же там  хорошо! Красивые надгробья,  очень  много  фамильных  склепов, красивые  скульптуры. Всё  трогает, от всего  веет печалью. Мы остановились у  могилы молодой девушки. Печальная  статуя  девушки   стояла, как живая.  Скульптор  вылепил  точную  копию  умершей.   По отзывам, сходство в лице было поразительное. Полюбовавшись, мы вернулись домой, но ещё долго вспоминали   прекрасную  статую   юной красавицы.
                ****************
      Мама прислала деньги.  Нужно было возвращаться домой. В сердце был какой-то холодок. Конечно, я боялась. В голове только одно: «Что  я скажу маме?» Мама приняла  моё   непоступление  спокойно.
- В Голосков вернёшься?
- Нет, мама, нет. Не хочу и не могу.
- Что тогда?
- Я не знаю.
 На душе было гадко.  Я понимала, что мне   придётся вернуться в Голосков.
В субботу у нас был гость Павел  Иванович, хороший друг отца. Они  вместе работали  пединституте  в  Каменце.  Потом  Павел Иванович устроился работать  во Львовский университет. Он заехал проведать отца, а тут столько  изменений. И отца в Каменце больше нет, и я дважды не  поступила  учиться.  Я слушала их разговор.
- Почему вы согласились,  чтобы Лиля поступала  во Львовский университет? Я бы никогда  ей  не посоветовал поступать  туда.
- Но, почему?
- Русским во Львове трудно. Её просто не пропустили, и  никогда не пропустят.  А, потом, такой конкурс!  Вы очень смелые люди  послать девчонку поступать на факультет иностранных языков  во Львов. Это самый модный сейчас факультет. Почему не в  ваш пединститут?
- Видите ли, дочь решила   учиться  только  на факультете иностранных языков и нигде  больше.   Мы ей предлагали  поступать дома. Даже  слушать не захотела.
 Они ещё немного поговорили, мама напоила  Валентина Ивановича  чаем, и он ушёл. Мама успокоилась,  у неё,  видимо, относительно  меня  появились планы.
                *****************
 Планы действительно были. Мама решила отправить меня к отцу.  Мама  подумала, что отец,  директор школы,   обязательно найдёт мне работу.
 Так  уже 30-го сентября  я была далеко от дома, в посёлке Северный Коммунар  Сивинского  района   Пермской  области. Огромный посёлок на базе большой    бумагоделательной фабрики. О том, что это был большой посёлок, могла судить  по школе – тысяча двести уч-ся.  В школе были  а,б,в,г  параллели.  Школа была разделена на младшую и старшую. 
Учительница третьего класса должна была уйти в декрет в первых числах октября. Часы в этом классе отец отдал мне.
Я была счастлива. У меня была работа, хорошая работа, работа, которую я хоть немного, но знала.   Я очень старалась.  Всё складывалось  как нельзя лучше  в школе, но ещё был дом, в доме хозяйкой была тётя Лена. Отец уже давно жил с этой женщиной. Меня  это не трогало, мужик не может быть один, но тётя Лена вообразила, что я приехала освобождать место для мамы. Очень неприятно было постоянно ощущать  почти враждебные взгляды. Я вела себя очень тихо. Если бы я могла стать тенью, я бы с радостью ею стала.
 Младшая школа была рядом с домом. Меня в школе встретили с интересом. Как же, дочь директора. Я  работала с   желанием. Очень скоро меня  коллектив принял. Мне нравились учителя, и я понравилась им.

                ***************
 Прошло две недели, как я жила у отца. Никого в посёлке я не знала, кроме учителей младшей школы.   В субботу   к нам домой  пришла  Ирма,  девушка, как и я, не поступившая в институт после окончания школы. Она пришла познакомиться  и позвать меня на танцы. Ирма  из семьи сосланных латышей. Мы подружились, и я  бывала у них дома.  У них было большое, хорошо обустроенное,  богатое подворье. Семью в посёлке уважали.
Ирма работала в школе  пионервожатой. Подруга  Ирмы  Катя тоже не поступила в институт сразу после школы, и мы, я, полу- учительница, Ирма, пионервожатая,   Катя, лаборант в школьной  лаборатории сдружились.  Над нами  слегка  посмеивались,  и стали называть нас   «полуинтеллигенцией». К нашей  группе  примкнул Сергей, весёлый парень, только что  вернувшийся из армии.   Мы жили дружно и весело.
 Странно, но именно здесь далеко от дома  я почувствовала себя свободно.  Отец, по-моему, гордился мной. Он стал пить меньше, стал опять очень строгим и требовательным на работе. Я, как бы, была  в тени отца, мне все улыбались, помогали,  в библиотеке мне находили все книги, которые мне нужны были  для подготовки  к  будущим  экзаменам. Я шла по жизни уверенно, улыбаясь и радуясь  всем и всему.
 Посёлок был расположен  у огромного  озера, со всех сторон его окружала  настоящая тайга. И это ощущение  мощи леса, его запахи, вид огромных деревьев, всё вместе  создавало необыкновенную ауру  свободы и  радости.  Дышалось  легко и свободно.  Я жадно набросилась на книги. Историю мне надоело повторять. Я готовилась к экзамену по литературе по дополнительным источникам.
 Золотая осень постепенно теряла свои золотые краски. Стал часто идти  дождь. По утрам землю покрывал туман. Становилось всё холоднее.   Осень, ставшая сырой и промозглой, принесла первый снег.  Приближалась зима.
                ***************
 Я часто вела длинные разговоры с отцом, пытаясь понять, почему родители разошлись. Я долго считала, что это мама не захотела ехать в Хмельницкий, и  это мама полюбила  чужого дядю.  Только сейчас  вдруг в голове  стали вспоминаться  картины. Так ещё, когда  мне было девять лет, я принесла письмо  из почтового ящика. Мама прочитала письмо и бросила его на стол. Она была такой разгневанной, какой я её никогда не видела.
Пришла  бабушка, взяла письмо и только мельком взглянула на него.
- Маргарита, это враньё.  Просто  хотят, чтобы вы с Михаилом разошлись.   Что, сразу, так уж  и верить всем?
 Письмо лежало на столе. Славка его взял и быстро пошёл в ванную. Мне он письмо не показал. Он  тихонько положил письмо обратно на стол. Но я его тоже взяла и прочитала, правда, ничего не поняла. Какая-то тётя сделала аборт.  Что это, я не знала.  Я побежала к крёстной, Она сказала, что это дела взрослых, а я должна об этом забыть. Я и забыла.
  Главной причиной того, что мама была готова расстаться  с  отцом, были эти письма.  Сейчас  я вспомнила о них, я  сама вынимала их из почтового ящика.  Сейчас я понимала,  о чём шла речь. В письмах сообщалось, кто в очередной раз сделал аборт, а кто решил родить, и с кем сейчас отец проводит время. Я очень хотела понять, что толкает мужчин ломать  семью, забывая о детях.
- Папа, а ты любил маму?
- Конечно, любил, я и сейчас её люблю. Она - лучшая,  из всех, кого я  когда-либо знал.
- Ну, почему же тогда ты изменял ей?
 - Война выкосила мужчин. А женщины?  Столько красивых и одиноких. Они сами предлагали себя. Голова кругом шла. Одни хотели увести  из семьи, но многие  просто хотели побыть с мужиком.
- Ты не думал о маме?
 - Ну, что мама? Мама – жена. Жена, думал, никуда не денется. А вот как всё случилось.
Я подшучивала над отцом,  старалась  задеть его гордость, старалась подтолкнуть его к тому, чтобы он, наконец,  дал развод маме. Развод он дал, через семь лет, после того, как расстались. Сам  он расписался с тётей Леной. Тётя Лена слегка смягчилась по отношению ко мне, но всё равно, я чувствовала её враждебность. Меня это не задевало, потому что мне нужно было только  пережить  время и дождаться лета.

                ****************
Пришла зима, настоящая  русская зима с метелями  и морозами.    В конце  ноября  снег пошёл крупными хлопьями. Он шёл несколько дней и накрыл землю и всё вокруг толстым  белым одеялом. Снег сверкал в лучах солнца, рассыпаясь яркими искрами, создавая настоящую сказку необыкновенной красоты. Потом небо заволокли тяжёлые серые тучи, поднялся ветер и закружил хоровод снежинок. Погода была ещё мягкая, не ниже  минус двадцати. И сразу везде и всюду – лыжники  и дети с санками. Я поразилась, как много  было лыжников.

 К нашей компании иногда присоединялась Ирина. Она  была замужем, у них был маленький  ребёнок. Это была  хорошая, дружная семья. Муж понимал, что жене трудно сидеть всё время в четырёх стенах, и отпускал Иру изредка к нам, в нашу компанию.
 Не знаю, чья это была идея  устроить лыжную прогулку в лес, но в ближайшее воскресенье  вся наша группа,  и ещё  Ира,  друг Сергея Андрей и Глеб, всего семь человек, на лыжах отправились в лес. Погода была замечательной, минус восемнадцать градусов и яркое солнце.
 Андрея мы знали, а вот Глеб был совсем новым в нашей компании. Нам всем было сказано взять с собой кружки, больше ничего.

  Я быстро поняла, что главным в нашей группе был  Глеб. Он очень уверенно вёл нас, и у него единственного был за спиной  рюкзак. Я  плохо ходила на лыжах, на небольшой горке я упала. Глеб в  секунду  оказался  рядом, помог подняться и потом всё время ехал около. Он, как бы, опекал меня. Думала, это потому, что я плохо стояла на лыжах.
 Мы прошли километров  пять-шесть и вышли на необыкновенно красивую поляну. Глеб с ребятами быстро собрали сухостой  и  разожгли костёр. Глеб достал из рюкзака большой чайник, набил его чистейшим снегом, и когда чайник вскипел, заварил какую-то очень приятно пахнущую траву.  Достали кружки, и он разлил  этот замечательно пахнущий чай. Потом он достал нарезанный крупными ломтями   хлеб  и раздал его  нам. Он предложил хлеб посолить тем, кто хочет. Хлеб посолил все.
 Я до сих пор вспоминаю  и этот чай , и хлеб, вкуснее которых я, по-моему,  ничего не ела и не пила.
 Возвращались домой мы весёлые, радостные и счастливые. Глеб снова всё время был рядом со мной, и, что интересно, рядом с ним я чувствовала себя уверенно, и вполне нормально шла на лыжах. Впечатлений от этой лыжной вылазки было много, и мы долго вспоминали о ней.
 На второй день пришла Ира.
- Как тебе Глеб? Понравился?
 - Ты что! Вот это парень! Всё умеет, и как толково  руководил нами. И вообще, он, кажется, очень внимательный.
- Пошла бы за него замуж?
- Замуж? Нет.  Ну, он хороший. Но я хочу учиться.  Я сплю и вижу, что я учусь.
 - Что мне ему сказать?
- Ты, что, это  всё серьёзно?
- Абсолютно серьёзно. Он  эту лыжную вылазку придумал, чтобы ты на него посмотрела, а тебя он  давно   выбрал.
- Нет, Ира. Он хороший, но у меня впереди  учёба. Пусть не обижается. Я хочу учиться.
- Жаль, он очень толковый парень. Он с мужем работает, и я его хорошо знаю. Ему 23. Тебе 18. Вы были бы хорошей парой.
 Глеба я больше не видела. Так, иногда вспоминала о нём.  Очень хороший был парень.
                *****************

Зима  становилась всё  суровее. Температура   опускалась  до  минус сорока и ниже. Дул резкий ветер, метели наметали большие сугробы.  Каждое утро отец  перед тем как идти на работу разгребал снег, иначе выйти из дома было невозможно. Тётя Лена по просьбе отца отдала  мне во временное пользование одну из своих шалей. Можно было выйти на улицу, только укутавшись с ног до головы, оставив только щёлки для глаз. Но глазам тоже было больно, приходилось прикрывать их рукой.
 От морозов звенели провода, в трубе что-то завывало, ветер швырял  в окна снег. Непогода утихала только под утро, как будто уставала. Потом она снова набирала силы, и снова ветер выл, и что-то трещало и скрипело. Казалось, все черти собирались вместе и резвились, пугая  людей. Как же здорово было сидеть у печки с открытой дверью и смотреть на огонь. Смола стекала с поленьев, и они отдавали своё тепло и силу, сгорая в огне.
 Вспоминая те дни, должна сказать, я счастлива, я видела настоящую русскую зиму, и я  в это время жила   не  где – нибудь  в большом городе, а в деревне.
                *********************
Медленно, постепенно становилось теплее. Солнышко становилось всё ярче. Морозы ещё были, но они теряли силу. Приближалась весна, осели  сугробы, дорога протаяла местами, образовывались лужи. Весна несла с собой пробуждение природы, радость жизни и любовь к ней.
 А у меня  с весной появились новые хлопоты. Учительница возвращалась из декрета.  Мне предложили поработать до конца учебного года  в школе маленькой деревни. Я, конечно, согласилась. Работа мне была очень нужна, но ко всему прочему это ещё и   новые приключения, новая  самостоятельная жизнь.
Шёл конец марта. Дороги раскисли неимоверно. Я собралась ехать в эту деревню. До районного центра я доехала на грузовике, он ходил вместо автобуса на время весны. По весенней распутице автобус часто ломался. На другом грузовике я доехала до большой деревни, что-то вроде дорожного центра. Дальше можно было проехать  только на тракторе.
 Трактор в ту сторону должен был пройти через дня 3-4. Мне пришлось ждать его эти 3-4 дня. Я остановилась в большой избе, которая служила чем-то вроде гостиницы, в ней обычно останавливались командировочные или проверяющие, вобщем, такой люд. Мне выделили кровать. Бельё было новое. В доме главной была  хозяйка, Мария, она распоряжалась всем. Руководство деревни выделяло ей какие-то деньги за постой людей.  Мужа её я даже не приметила. Потом узнала, он-то и должен  был  вести этот трактор.
 В семье был ещё один человек, старик, звали его Василием. Мария обращалась к нему вежливо, но только по имени. Василий был отцом мужа Марии.  Василий был  со  слегка помутившимся разумом. Рано утром, я ещё спала.  Кровать стояла у окна. Василий через мою кровать полез в окно, которое было крепко закрыто. Я закричала. Прибежала Мария.
- Не бойтесь. Он ничего не сделает. Это он к Муське рвётся.
- И уйду. Ничё не сделаити. К  Муське  уйду.
- Да отпустите его, раз он к Муське хочет.
- Да, ведь он и Муське не нужен. Он где-нибудь около Муськиного дома уляжется в снег, а, ну как замёрзнет? Да и где его искать потом. Пусть лучше сидит дома.
 Об этом полу-выжившем из ума старике хорошо заботились. Он был чисто одет, накормлен, за ним следили, чтобы не убежал из дома, не заблудился, не бродил непонятно где. Я смотрела на этих простых русских людей и радовалась.  Русские люди, они добрые и  щедрые.
 Прошло два дня. Я сидела и смотрела в окно, делать было нечего.  Прибежала Мария.
- Собирайтесь. Трактор пришёл. Сейчас  Андрюха поест, и поедете.
 Я поблагодарила за постой, взяла чемоданчик и вышла на улицу. Трактор  тащил   шесть толстенных стволов деревьев. В конце  саней  было  устроено место  для сидения, хотя там  при желании  можно было и поспать. Место было  наполнено сеном.
- Когда увидите волка, кричите.
- Да, какой волк. Трактор с такими мощными фарами и шум трактора. Они не посмеют приблизиться.
- Не скажите, не скажите. Волки - хитрый народ. Могут  запросто сдёрнуть  вас и утащить в лес.
После такого напутствия не только о сне не было и речи, но,  я даже дремать не могла. Я думала о том, что если придётся кричать, то нужно будет кричать изо всех сил, так как шум трактора был очень громким. Но, с другой стороны, это было  приключением.

                ******************
 Мы выехали в семь вечера, прибыли на место в двенадцать  ночи. Меня ждали, отвели в избу. Изба была натоплена. На столе  лежала буханка свежего хлеба, чайник был горячим, маленькая пачка  чёрного чая лежала рядом с хлебом. Хорошо. Правда, чай пришлось заварить прямо в чайнике. Я напилась чаю.
 На душе было радостно.  Кому рассказать, не поверят. Шесть часов дрожания в  санях с сеном, и ревущим   трактором  по тёмной тайге. Дорога узкая, деревья огромные, трактор почти касался их. Свет трактора терялся, потому что деревья, которые он вёз, были очень длинными. Я испытывала страх и волнение.
В избе были  сени, комната и кухня. В комнате стояла широкая кровать, закрытая   байковым одеялом. Простыня была старой, но чистой. Была ещё подушка, набитая душистым сеном. У стены стояли  стол и стул. На кухне была плита и  большой стол, стулья и полка для посуды.
 Я заснула  быстро, спала хорошо, глубоко, но,  и во сне я всё ещё ехала по тёмной дороге  между огромными соснами. Проснулась рано. Изба выстудилась, нужно было снова разжечь дрова и нагреть избу. В углу кухни я увидела  дрова.  Кто-то позаботился обо мне. Были и щепки для разжигания дров.  Очень скоро  дрова  весело  затрещали, освещая избу.  В избе потеплело. В девять часов меня пришёл проведать человек, который встречал меня вчера.
- Ну, как устроились? Не холодно?
- Что вы! Так здорово!
- Вы к нам надолго? Пока, на первое время, у вас есть всё. Захотите устроиться удобнее, купите, что нужно, сами.
- Спасибо, конечно.
- Если  что будет нужно по хозяйству, обращайтесь, всегда поможем.
 Этот человек,  Павел Петрович, был председателем партийной организации деревни.
Я выпила чаю с хлебом. Оделась и пошла в школу. До начала занятий оставалось 2 дня. Я представилась директрисе, узнала нагрузку: русский язык и литература  в 5-том и 6-том классах. В 5-том классе было девятнадцать человек, в 6-том – двенадцать.  Наполняемость школы была нормальной.  Я обошла деревню, зашла в магазин, купила продуктов, принесла домой. Мне нужны были книги для подготовки к урокам. Я зашла в библиотеку, взяла учебники, с дополнительной литературой решила заниматься в библиотеке.
Я волновалась, когда 1-го апреля вошла в 5-й, потом в 6-й классы. Я поразилась, какими добрыми оказались ребята. Работали они увлечённо. На перемене  они окружили  меня, задавая массу вопросов. Я подружилась с молодой учительницей. Она была замужем и имела хороший дом со всем, что должно быть в хорошем доме.
 Ребята очень быстро привязались ко мне. Тамара объяснила, почему. Ими, по её словам, никто не занимался, и они просто тянулись к хорошему человеку. Я сама привязалась к ребятам. Я старалась сделать уроки интересными, придумывала разные игры.
                ******************
 Деревня была небольшой. Вокруг  тайга, огромные сосны росли сразу за околицей. Школа была на окраине деревни. Снег ещё лежал вокруг. Солнце припекало. Образовался  крепкий наст. У меня  было  «окно», и я решила прогуляться. Вышла на наст и отошла от школы. Погода была великолепной. Я стояла, поражённая красотой этого  дня.
 Вдруг вдали я увидела нечто серое, поджарое, несущееся прямо на меня большими прыжками. Волк? Сожрёт меня прямо у школы? Мысль работала холодно и чётко. Из рассказов, прочитанных о зверях, в голове  осталась мысль, что самое нежное место у них - это нос. На мне были ботинки с крепкими носами и  подошвой. «Я ударю  его ботинком по носу, а дальше пусть будет, что будет. Стыдно лишь то, что  задерут меня  рядом со  школой»,- думала я.
 Собака, это была собака! Она была в трёх прыжках от меня. Я  приготовилась её ударить, перенесла тяжесть тела на левую ногу, и провалилась в снег по грудь. Собака отпрыгнула, наверное, на метров пять.  Издалека  показался охотник   на лыжах. Он свистнул собаку, и они исчезли вдали.
 Теперь, когда опасности больше не было, ноги у меня задрожали, наступила жуткая слабость. Я хотела выбраться на наст, но снег ломался, а у меня сил идти  не было.  А из школы выкатывались ребята на лыжах с топориками  за поясом. У них был урок труда. Они ехали совсем рядом, и, проезжая, каждый со мной здоровался.  Я, стоя по грудь в снегу, смотрела на них и радовалась, как ловко они ехали на лыжах, какими красивыми они все  были.  За эти краткие минуты я отдохнула, появились силы, и я   пошла к школе, ломая снег и наст.
Я очень скоро поняла, что школа, изба-клуб и библиотека  были центром жизни  деревни. Я включилась в эту жизнь. Я готовила номера  к концерту Первого мая. Ребята  с большим энтузиазмом откликнулись на моё предложение, все хотели выступать. Но, я  решила приготовить им ещё и сюрприз, игру: « Заложена бомба, спаси деревню».
 Вместе с учителем труда и физкультуры мы разработали маршрут, по которому ребята должны были пройти, чтобы найти  эту «бомбу». Маршрут протянулся на  километра три, и заканчивался он  у  школы. Было составлено десять этапов. На каждом этапе ребята находили письмо-указатель, как добраться до следующего этапа. Ребята делали большой крюк и возвращались к школе. По идее  бомба была заложена, чтобы взорвать школу. Матвей,  учитель и молодой парень, загорелся помочь мне. Он сам разложил все письма-указатели  в лесу.
 Первого мая  после концерта объявили тревожную весть: где-то заложена бомба. Надо спасать деревню. Ребята уже и так были разгорячены концертом. Искать бомбу бросились все. Уже через минут сорок дети появились на опушке леса. Они бежали к школе. Бомба была найдена, но её ещё нужно было обезвредить.
 Матвей накрутил каких-то проволочек. Разминировать  бомбу доверили  Антону, отличнику из шестого класса. Наконец, бомба обезврежена. Её  вскрыли. В ней   килограмм  конфет.
 Купила  в  надежде,  что  хватит всем. В то время многие жили очень бедно, даже простые конфеты были большим лакомством. Конфеты я купила на свои деньги. Сколько было радости у детей! Мне  не было жалко ни времени, ни денег. Было радостно  смотреть на счастливые, взволнованные  лица детей.
                *********************
В деревне жили разные люди, но, в основном, бедные и очень бедные.  После войны в деревню вернулись только двое мужчин. Но,  как ни странно, у многих женщин рождались дети, и даже почти одновременно. Народ смотрел на это с мудростью, достойной великого народа, война войной, а дети должны рождаться.
 Мне нравилось работать с ребятами потому, что передо мной сидели умные  дети с интеллигентными лицами. Неспособных не было, все учились  на хорошо и отлично
 На одном из уроков я обратила внимание на  Фёдора, он сидел на уроке в  тёплой старой куртке для улицы. Я строго сказала ему снять куртку. Он сидел, потупившись, и куртку не снимал.
- У меня нет рубашки.
-  Что, ты сейчас только в этой куртке? А где твоя рубашка?
- Мамка постирала, а она не высохла.
-  Ну, нужно было вовремя постирать. Что,  у тебя нет другой рубашки?
 Мальчишка сорвался с места и убежал. Я стояла растерянная, не знала, что делать.
- Они  бедные. У него только одна рубашка,- сказали дети.
 После уроков я пошла  к Фёдору домой. Зашла в избу, а в избе  в первой  комнате   была  вся их живность: три козы, два поросёнка, куры и  овцы. Всё это кудахтало, блеяло и хрюкало.
 Мама Фёдора бросилась извиняться, что-то говорила и говорила, что скоро всю эту живность  выгонит в сарай, а пока нельзя, ещё холодно. А рубашку-то  не успела постирать, и извинялась, и  извинялась, а мне было стыдно. Я обидела мальчишку. Я должна была знать всё  о  всех детях, а я не знала.
 На следующий день я пошла в магазин и купила простенькую рубашку, отнесла её маме Фёдора, и очень просила  не говорить, кто купил её. Я радовалась, глядя на Фёдора, когда он пришёл в школу в новой рубашке.  Каким  гордым  он был! У него теперь было две рубашки, он был, как все.
                *************************
Меня, комсомолку, посылали в ближайшие деревни проводить политинформации. Конечно,  я  много готовилась, перечитывала все газеты, что были в библиотеке. Надо сказать, что газет в деревне выписывали много, и я очень старалась  подготовиться хорошо.
 Светлана, библиотекарь, проводила меня до тропинки. ведущей в лес, и сказала: «Идите прямо, никуда не сворачивайте, вас встретят». Я пошла  по тропинке, перешагивая и перепрыгивая  лужицы чистейшей воды, во многих ещё оставались  льдины, большие и маленькие.  Мне захотелось пить. Я набрала пригоршню воды. Вода была  прозрачной, холодной и очень вкусной.
 Я увидела мальчишку лет десяти, спросила, что он делает в лесу один.
- А я вас жду. Мне велели вас встретить и проводить в деревню.
Мы быстро пришли. Меня уже ждали в большой избе,  видимо, служившей  библиотекой и местом собраний.  Изба была полна народу. Я удивилась, как люди тянулись к знаниям. Я провела политинформацию. Люди задавали много вопросов. На некоторые  вопросы я обещала ответить в следующий раз, когда  сама разберусь в них. Я обещала разобраться, и я разбиралась с помощью  Светы.  Но,  в следующий раз меня  посылали провести  политинформацию  в другую деревню,  потом ещё в другую. Я была комсомолкой, и старалась выполнять задания хорошо.
Поручения по комсомольской линии я получала у библиотекаря  Светы. Свете было двадцать пять лет, но она уже была членом партии. Вообще, руководство деревни  и ближайших деревень работало чётко. Деревни жили и развивались, и жизнь становилась лучше. Не было потухших глаз,  люди  были уверены в завтрашнем дне.
                *****************
 Обо мне, конечно, говорили, и говорили по разному. Многие думали так: «Конечно, у неё нет ни детей, ни хозяйства. Ей нечем заняться, вот и занимается чужими детьми».
Хотя рядом работала другая девушка, учительница математики. Она только вела уроки. Я не обижалась. Мне нравилось так жить. И мне оставалось  жить здесь ещё  всего две недели.
В  воскресенье прибежал радостный мальчишка и притащил  большую рыбину  килограммов на пять.
- Это папа вам прислал в подарок. Берите, рыба вкусная.
 Мальчишка убежал, оставив рыбину. Я не знала, что делать с            ней. Я увидела одну мамочку, которая  хорошо относилась ко  мне.  Она (Клавдия) предложила  рыбу запечь, как это обычно делали в этих краях. Я созвала девчонок, сказала, что будем запекать рыбу, но нужна мука. В дело запекания  рыбы включились ещё одна мамочка. Муку принесли,  рыбу почистили, тесто замесили, причём месили тесто все девочки по очереди. Клавдия  разрешила испечь рыбу в  своей печи.
 К обеду рыба была готова. На улицу вынесли три стола и сделали один длинный стол. Я сказала девчонкам звать всех к столу. Мамы услышали о рыбе, пришли посмотреть, что за рыбу испекли их дети. Пришлось и их приглашать к столу. И так получилось, что весь стол заняли мамы.
Пришли мамы и девочек, и мальчиков. Тесно, но, все  уместились.   Кто-то принёс очень вкусный квас.  Быстро появились  тарелки,  чашки и большой нож. Мамы сидели за столами, дети стояли сзади.
 Торжественно рыбу поставили в центре стола. Тесто разрезали, аромат запеченной рыбы был сильным и возбуждающим. Всем   досталось по небольшому кусочку рыбы. Тесто, в котором рыба запекалась, было тоже очень вкусным. Тоже всем досталось понемногу. Я была поражена тем, что дети стояли, радостно глядя на своих мам.  Дети смотрели, как их мамы ели рыбу и пили квас и  были счастливы. Я видела счастье на их лицах. Для меня всё это  казалось непонятным, но всё  было действительно так, как я написала.
  Женщины за столом разговаривали, хвалили своих детей, говорили о них  с любовью и гордостью. Я была рада, что всё так хорошо  получилось.               
 Работа у меня закончилась. Мне сказали, что скоро  пойдёт грузовик  до самого центра района. Я собралась. Мне было жаль покидать детей, они смотрели на меня грустными глазами и  желали НЕ сдать экзамены. Конечно, они сказали это в запале, но сказали же. Они просили меня   обязательно  вернуться,  если не  поступлю. Девочки, закончившие  7-й класс, то есть  закончившие  неполную  среднюю   школу (теперь, это 8 классов), упрашивали  меня  поступать с ними в педучилище.
Пришёл грузовик, моё место было рядом с водителем. Мы попрощались, и я навсегда покинула эту, ставшую такой дорогой, деревню.
                ********************
  Я вернулась в посёлок. Кампания  наша, «полуинтеллигенции», развалилась. Катерина с Сергеем в любви забыли всякую осторожность, и теперь им   оставалось только пожениться. Родители обеих семей были не только не против,  они были рады. Всё   шло к скорой свадьбе. Ирма,  как и я,  думала только о поступлении в институт и  очень интенсивно   готовилась к экзаменам.

 Отца куда-то вызвали. Мы с тётей Леной остались одни. Она вела себя странно. Вставала очень рано, поев, выпускала цыплят  на кухню и вход закрывала большим куском фанеры. Я вставала тоже не поздно, но, всё равно, вход на кухню мне был закрыт. Я не хотела идти в столовую, чтобы не позорить отца. Каждый шаг мой был в посёлке  на виду. Так, промучившись неделю, я решила уехать. Вернулся отец, тётя Лена засуетилась, стала такой  хорошей, но я её видеть не могла, и кусок в горло не лез. Я сказала, что уезжаю в Пермь к тёте Оле. До экзаменов оставались три недели. Я уже пожалела, что уехала рано из деревни. Готовиться к экзаменам можно было и там.
                ***************

Я приехала в Пермь и подала документы  в Пермский Государственный университет имени Максима  Горького на филологический факультет, отделение романо-германские языки и литература.
Остановилась я у тёти Оли. Девчонки были рады видеть меня, хотя я доставляла  им  некоторые неудобства.  Спать мне приходилось то с одной из девчонок, то с другой, то с третьей. Отдельного места для сна у меня не было.  Я не высыпалась. У меня было немного денег, я всё же получила отпускные, и   отец велел тёте Лене  отдать обратно те деньги, которые я отдавала  им (ползарплаты каждый месяц), когда жила у них.
  Дома у тёти Оли всегда  покупали продукты на одну  еду (поесть один раз) и очень  экономно при этом. Я подумала, что мне тоже  нужно что-то вкладывать в бюджет семьи и стала покупать продукты, но у меня всё как-то получалось невпопад.
 Хорошая новость,  приезжает крёстная проведать семью брата и побыть рядом, когда  буду сдавать экзамены.
Её встретили с большой радостью. Теперь  мы,  четверо девчонок,  занимали две кровати, третью кровать отдали крёстной.   Было тесно, но на это никто не обращал внимания. Были долгие разговоры, много смеха.  Вместе ходили купаться и загорать на Каму.
                ******************
 Пришло время сдавать экзамены. Мне необыкновенно повезло. Тема  на сочинении была по роману А. Фадеева «Молодая гвардия». У меня в памяти вспыхнула картина Каменца. Разрушенный, ещё не восстановленный город. Люди, пережившие оккупацию. Огромный   зал, объединённый общей болью, тихие рыдания потрясённых зрителей.  Я писала об этом, заново охваченная  чувствами,  которые я испытывала  во  время  просмотра фильма .  И я, конечно, выполнила  все  требования, предъявляемые  к   хорошему сочинению.  Я получила «5».
На экзамене по литературе  мне опять повезло. Тема была по пьесе Н. Гоголя «Ревизор». Этот материал я готовила по дополнительным источникам. Когда  я готовилась  отвечать, экзаменаторы  переговаривались.
- Вон  та девочка за вторым столом.
- Да, нет же. Вот эта прямо перед нами сидит.   
Когда я вышла отвечать, вторая экзаменатор сказала: « Ну, вот, я же говорила».  Я поняла. Сейчас  сочинение   работает  на меня.
 Я отвечала   уверенно и проанализировала комедию «Ревизор» не так , как нас учили в в школе. Я рассмотрела  комедию   как  пьесу о взятке. Меня внимательно выслушали, спросили, где и  как я  готовилась  к экзамену.  Похвалили.  По второму вопросу, который был  по литературе 1941-1945 годов, меня попросили прочитать стихотворение. Я прочитала  поэму М.  Алигер  «Зоя».   Я получила «5», и мне пожелали  дальнейших успехов.  Я была рада и счастлива, но я не показывала радости. Я уже была научена горьким опытом, как,  получив четыре пятёрки, получила два на последнем экзамене.
Экзамен  по английскому языку я сдала без приключений,  оставался  экзамен по истории. Я заволновалась. Я опять шла, как не- имеющая стажа. До двух лет мне  нехватило  два с половиной месяца, и я опять  была претенденткой  на одно из пяти мест. Экзамен по истории решал всё. Я не знала, что бы я сделала, если бы получила четыре.
 Я слушала, как отвечала девочка передо мной. Хорошо отвечала. Поставили  четыре.  Мне стало страшно. Быть так близко к поступлению и сорваться? Я собрала все свои силы, чтобы не показать, как я боюсь. Мне поставили «5»! Я вышла из аудитории, подошла к окну и заплакала. Я плакала громко, отчаянно.  Всё, что во мне накопилось за эти два года, вылилось в этих слезах. Ко мне подбежали девчонки.
- Что, получила «2»?
- Нет, «5».
-  Чего ревёшь?
- От радости. Я поступила!
  Я вернулась  к тёте Оле  опустошённая, уставшая. Крёстная встретила меня тревожным взглядом.
- Не волнуйся, я поступила. Спать  хочу.
 Я упала  в  одну из кроватей  и уснула мгновенно. Крёстная открыла сумочку и взяла  листок  абитуриента. В нём четыре пятёрки. По-моему, она больше всех радовалась за меня. Крёстная   дала маме телеграмму  о сдаче экзаменов. Теперь надо было ждать приказ  о зачислении. Я  была  зачислена  на  вечернее  отделение  с  переводом через год на  очное. Я поступала  как не имеющая стажа абитуриентка.
 Мы, пять человек,  школьниц,   устраивались, кто как может, чтобы заработать стаж. Никто из нас не пошёл работать на стройку.  Хорошо, что рядом была  крёстная. Она обо всём договорилась с тётей Олей. Тётя Оля  устроила меня на работу в школу- интернат, где работала сама швеёй. Она же уговорила старую бабушку, соседку по двору, прописать меня у неё. Так все необходимые формальности были улажены. Ещё крёстная договорилась с тётей Олей, что я буду отдавать  ей десять рублей из двадцати, которые будет  мне присылать    мама. Устроив все мои  дела, крёстная  очень довольная уехала.
 У меня начиналась новая жизнь.