Говорят, если стая волков загонит зайца в какой-нибудь отчаянный угол, то косой в свой последний час может развернуться и броситься в атаку на преследователей.
Не знаю, правда ли это, однако охотно верю, поскольку порой нечто подобное случается и в человеческом обществе. Известных мне примеров хватило бы на целую повесть, но приведу здесь лишь несколько наиболее запомнившихся – обрати внимание, читатель: всё взято из нашей утлой действительности, никакой выдумки. К сожалению. Ибо лучше б уж люди разводили руками, приговаривая: «Эка, до чего больная фантазия у этого Евгения Петропавловского! Такого в жизни не бывает»... Увы. Бывает. Впрочем, лично для меня есть и определённая отрада в приводимых ниже невесёлых картинках. Но об этом потом. А пока - ближе к теме...
Сюжет № 1.
Зима. Заснеженный городской парк. Вечер и густые сумерки: время не очень позднее, но зимой ведь темнеет рано... В окружении описанных выше декораций по одной из боковых аллей шагает хрупкая четырнадцатилетняя девочка Люда... Только над нашей сценой незримо витает отнюдь не Талия, но Мельпомена - и Люда, судя по всему, начинает об этом догадываться: она ускоряет и ускоряет шаг, и мысленно корит себя за то, что, решив сократить путь, пошла через безлюдный парк.
Тут её догоняет молодой маньячок (пусть данный персонаж ввиду микроскопичности его личности останется у нас безымянным). Приставив девочке к горлу нож, он тащит её в заросли непричёсанного кустарника:
- Только пикни, - приговаривает зловеще, - убью!
Однако получается небольшая заминка, когда он разворачивает Люду к себе лицом: на ней длинная куртка, свитер, джинсы; колготки - словом, куча одёжек, которые надо снять; посему маньячок убирает нож от горла девочки и принимается торопливо её раздевать. Вот здесь, пожалуй, из-за спины Талии выглядывает и Мельпомена: жертва, воспользовавшись заминкой, бьёт гиперсексуала коленкой между ног, а когда тот с воплем начинает перегибаться пополам, выхватывает из его ослабевшей руки ножичек.
Далее Люда ничего не помнит... Способность здраво мыслить возвращается к ней лишь тогда, когда она обнаруживает себя - с окровавленным ножом в руке - над завывающим благим матом и катающимся по снегу маньяком... Лицо у того искромсано в лоскуты.
К сожалению, happy end не получается. Поскольку в итоге у девочки - тяжёлое нервное расстройство, а у не состоявшегося насильника – потеря зрения и первая группа инвалидности.
Кто знает, сочли бы достаточным подобное наказание те, кому довелось встретиться с ним в безлюдном парке прежде Люды...
Сюжет № 2.
Он ещё отвратительней.
Место действия - котельная захудалого заводишки, давно уже летящего в пропасть банкротства и практически ничего не выдающего на гора. Действующие лица - трое кочегаров-бомжей, пребывающих в состоянии перманентного опьянения и работающих за кормёжку в заводской столовой плюс бесплатное жильё, каковым служит котельная.
Всё бы ничего, но один из этой троицы, бывший зек, утвердив своё главенство с помощью кулаков, начинает помыкать товарищами: посылает за проходную христарадничать, чтобы собрать на бутылку, по пьяной лавочке развлекается, подвергая их бессмысленным пыткам… в конце концов, по очереди насилует бедных синюшных доходяг. И тогда их терпение лопается... В последней мизансцене в руках у бомжей появляется кувалда. Они подкрадываются к спящему «пахану» - и пускают в ход упомянутый инструмент... Так - по очереди, остервенело - они и работают кувалдой до тех пор, пока не превращают обидчика в форменную отбивную... Finita la comedia.
Сюжет № 3.
Он не лишён своеобразного версификационного шарма, что, на мой взгляд, вполне искупает бедность декораций: малопримечательную лесополосу с осыпающейся осенней листвой и обшарпанный «жигулёнок», на котором трое дюжих рэкетиров вывезли за город насмерть перепуганного предпринимателя... Цель - вполне заурядная для вымогателей: выбить из заартачившегося «буржуя» энную сумму, названную ему в качестве ежемесячной подати.
На свою беду мордовороты забыли обыскать назначенного к экзекуции. А ведь по ходу сюжета не только ружья, висящие на стенах, обязаны стрелять, но даже и небольшие дамские браунинги – наподобие того, который оттягивает карман нашей жертвы… После очередной порции побоев предприниматель, улучив момент, выхватывает пистолет и производит шесть выстрелов - по два в каждого из своих обидчиков. Вполне справедливо и никому не обидно; тем паче, что вымогателям мгновенно становятся не нужны никакие деньги... Три трупа, постепенно присыпаемые пожухлыми листьями, лежат в лесополосе; а недобитый капиталист, усевшись на экспроприированные «Жигули», уезжает восвояси. Под крики «браво!» и гром надмирных аплодисментов, предполагаемых автором этих строк (хотя и не слышных стороннему уху)...
Сюжет № 4.
Он прост и бесхитростен, как всё в русской глубинке.
Место действия – захудалый степной хуторок. Двое пенсионеров, муж и жена, продают на базаре козу - соответственно, возвращаются домой с большими (по меркам нищего хуторского населения) деньгами. В тот же вечер к ним заявляется узнавший об этом грабитель из местных. Он разбивает окно на веранде и, просунув руку внутрь, пытается нашарить щеколду, на которую заперта дверь. Хозяин дома, естественно, не на шутку пугается. А с перепугу хватает вилы и втыкает их в плечо бандиту. Тот, взревев от боли, проламывает своим телом ветхие деревянные рамы веранды и оказывается внутри жилища.
Деду не миновать бы расправы, но его спасает шустрая бабка. Она хватает с плиты кастрюлю с кипящей водой, смело бросается навстречу агрессору и с победным воплем выплёскивает содержимое кастрюли ему в лицо... «Скорая» приедет из райцентра лишь к утру. Хуторскому криминальному элементу предстоит несколько месяцев пролежать на больничной койке, пока доктора будут бороться за его жизнь. А затем - всё, как полагается: изолятор временного содержания, суд и колония...
Сюжет № 5.
Он, пожалуй, самый драматичный.
Разворачивается действо в жанре судебного заседания - многодневного и утомительного. Судят мужчину, который изнасиловал и задушил пятнадцатилетнюю девочку. Убитая горем мать сидит в зале и день за днём выслушивает омерзительные подробности обо всём, что совершил этот нелюдь с её дочерью. Насильник словоохотлив. Стараясь хоть немного умалить свою вину в глазах судьи, он поливает девочку грязью: дескать, она была с каждым готова лечь, и с ним пошла по доброй воле, только в последний момент отчего-то вдруг заупрямилась - вот он в сердцах и не сдержался, хотел не насмерть задушить, а так, припугнуть слегка... Развязка наступает неожиданно. Однажды утром, когда преступника под конвоем ведут в зал заседаний, в узком коридоре здания суда навстречу ему выходит мать убитой девочки. И выплёскивает из небольшого пузырька серную кислоту - прямо в лицо конвоируемому... Меркнет свет рампы, и занавес опускается.
...Пожалуй, достаточно. Не буду далее утомлять ни себя, ни читателя. Я ведь разложил этот пасьянс из печальных картинок вовсе не для того, чтобы в очередной раз показать, какое говно наша жизнь. Просто мне в последнее время отчего-то всё чаще вспоминается, как в старину люди приспособились бороться с крысами. Они запирали в каменном подвале десяток-другой представителей крысиного племени, оставив им вдоволь питья, но ни грамма пищи. Грызуны голодали до тех пор, пока не начинали пожирать друг друга. Естественно, выживала сильнейшая - крыса-крысолов; вот её-то, познавшую вкус своих сородичей, и выпускали на волю… И вскоре она изводила под корень крысиное население во всей округе.
А теперь пора вернуться к преамбуле этого повествования - точнее, к моему обещанию объяснить причину той невесёлой отрады, которая появляется в минуты, когда я перебираю в уме вышеперечисленные сюжеты. Поскольку наконец сошлись воедино векторы, из коих складывается вопрос: не превращаемся ли мы постепенно в этаких крысоловов?.. Ведь природа - самоочищающийся организм, и человеческое общество - лишь малая часть её...
Правда, следом за первым вопросом нерасцепно тянется ещё один… Куда денутся крысоловы, когда среди нас не останется крыс? Или на подобное даже надеяться не стоит, и процесс взаимоистребления будет продолжаться вечно?