Ила Опалова
Девочка и война
пока еще фантастический рассказ
– Алина, не отставай! – нервно говорила мама, то и дело дергая за руку свою шестилетнюю дочку.
Перед собой она катила вместительный красный чемодан. У нее все было эффектным: и яркий спортивный костюм, и кроссовки со стразами. Алина знала, что мама очень красивая, и мечтала стать такой же.
Еще не дойдя до дороги, девочка увидела, что на остановке непривычно много людей. Толпа занимала не только пятачок с установленными под прозрачным козырьком лавочками, но и растекалась, окружив крепкие стволы раскидистых лип и высокий бетонный столб с рекламным щитом, на котором был изображен робот с круглыми глазами и надписью: «Купите няньку и товарища вашему малышу». Алина уже умела читать.
От остановки отошел битком набитый автобус, но следом подъехал другой, раскрашенный зелеными и желтыми пятнами, как и предыдущий. Алина так расцвечивала на своих рисунках лужайки. Толпа прихлынула к распахнувшимся дверцам, затягивая с собой Алину и ее маму, одной рукой державшую дочку, а другой вцепившуюся в чемодан.
– Что же вы, женщина, столько набрали? Целый чемодан! Сказано было: продукты на три дня, – возмущенно проговорила толстая женщина с большой сумкой в руках.
– Да выбросить отсюда это барахло! Шкаф бы еще за собой поволокла. Тут людям места не хватает! Собралась, как на курорт, – издевательски зло заговорил мужчина с рюкзаком за спиной.
По автобусу пошел гул.
– Со мной ребенок! – сказала, оправдываясь, растерявшаяся мама, и голос ее дрогнул.
Алина заметила, как губы матери задрожали, и, обхватив ее двумя руками, возмущенно крикнула в толпу:
– Не трогайте мою маму! – и умоляющим голосом заторопилась: – Мамочка, мамочка, не плачь! Хочешь, я все-все дома уберу? Я люблю тебя, мамочка!
Люди неловко замолчали, а сидящая у окошка худая женщина сказала:
– Деточка, иди ко мне, тебе места хватит. Ехать придется долго, устанешь. А чемодан тут рядом поставьте.
Автобус отошел, оставив часть людей на остановке.
– А куда едем-то? – поинтересовался кто-то.
– На базу какую-то, – ответил невидный в толпе человек. – Временное убежище. Потом дальше. Всех соберут – и отправят поездом. В глубь страны. Наверное.
– Ой, батюшки-светы! – как в старом кино причитающе произнес тонкий голос.
И Алина увидела, как мама страдальчески прижала пальцы к ушам. Но, заметив взгляд дочери, она убрала руки и с усилием улыбнулась. Девочка отвернулась к окошку. Ее клонило в сон, потому что ночью она почти не спала: папа куда-то собирался, а мама что-то говорила и говорила беспрерывно, всхлипывая. В этот поток вклинивались слова отца: «должен», «береги себя и дочь», «будет война».
Автобус ехал через лес. Деревья веселой стеной стояли вдоль неровной дороги. Суетились птицы, белка с распушенным серым хвостом покачалась на зеленой ветке и прыгнула на другое дерево. В открытую форточку автобуса вливался прозрачный запах цветов.
Наконец, автобус въехал внутрь каменистой горы и остановился. Дверцы распахнулись. Алина, не дожидаясь, когда встанет со своего места женщина, пригласившая ее сесть рядом, стала пробираться к маме, и они с толпой вышли из автобуса. Под ногами и над головой был бетон, как в подъезде дома, где жила семья девочки.
Женский голос сверху металлически произнес, что гражданам с детьми следует пройти в «блок Б». И мама Алины, поглядывая вверх, где под высокими плитами находились таблички и стрелочки, крепко схватив руку дочери, стала пробираться через стену галдящих людей. Другую руку с зажатой в ней ручкой катящегося чемодана она держала за спиной.
Только в третьей комнате нашлась свободная не то кровать, не то скамья, на ней лежал пакет с голубым одноразовым бельем. Мама Алины расстелила простыню, взбила подушку и сказала дочке:
– Ложись, отдохни.
– Вы сходите за горячим молоком и ржаными хлопьями для ребенка, – посоветовала женщина, сидящая с младенцем на коленях на соседней скамье. – Пока есть. А то закончатся. Там еще есть фруктовые хлопья.
– Это где?
– Пройдете прямо по коридору, увидите табличку «Буфет». Там выдают. Только на детей, поэтому возьмите документы.
– Спасибо, – сказала мама и, открыв чемодан, стала торопливо перебирать вещи, откидывая их в сторону.
– Зачем это мне? – то и дело недоуменно бормотала она и вскоре объяснила сама себе: – Это я от нервов поглупела...
Достав из чемодана рубашку мужа, она прижала ее к себе и тут же отложила в сторону к другим ненужным, как оказалось, вещам.
Алина жалостливо прижалась к матери и спросила, вспомнив о плюшевом медвежонке:
– Мамочка, а где мой Кузя?
– Он тебя дома ждет, – устало проговорила мама. – Поспи, у нас еще далекий путь.
– Хорошо, когда большой ребенок, – проговорила женщина с младенцем. – Понимает все.
Мама ушла, а Алина под говор людей и детское хныканье огляделась, затем, лежа на кровати, свесила любопытную голову вниз. Под кроватью она увидела полку, на которой лежало свернутое одеяло и еще одна подушка. Девочка сползла на пол, опустила простыню, которая пологом закрыла пространство внизу, и устроилась на полке, сдвинув в ноги одеяло. У нее появилось свое отдельное местечко, маленький домик, лесная палатка, где ее никто не видит. А ей был виден серый пол и ноги людей, проходивших мимо кровати. Алина подумала, что выйдет из домика, когда появится мама, которую легко будет узнать по красивым стразам на кроссовках.
На этот раз шум и разговоры не помешали Алине крепко заснуть. Она не слышала, как металась мама в поисках дочки, как расспрашивала сидящих на кроватях людей о девочке в розовой курточке. Никто не заметил, как исчезла Алина, каждый был занят своим ребенком, а если кто-то и видел, то не обратил внимания или тут же забыл. Наконец, кто-то сказал, что девочка в курточке вышла из комнаты, может даже пошла погулять.
Алина открыла глаза и увидела висящую перед глазами голубую простыню. Во что она играла перед сном, и что это за неудобное место? Стояла тишина, которая, казалось, дышала, как огромный зверь. Алина даже подумала, что именно от этого страшного безмолвия она и проснулась. Девочка осторожно выбралась из-под кровати и вспомнила автобус, и давку, и напуганных людей. Никого не было в комнате, на кровати лежал красный чемодан, куча вещей, пакет с хлопьями и стакан с молоком.
Мама! Надо найти маму!
Алина бросилась из комнаты, пробежала по коридору, заглядывая во все комнаты и залы, но нигде не было людей. Кое-где валялись брошенные вещи, оставленные продукты.
Внезапно что-то большое с тупым звуком упало наверху и прокатилось куда-то вниз. Воздух, ставший на мгновение твердым и сильным, толкнул девочку. Она, ошеломленная, молча села на пол с сухими глазами, хотя раньше от страха начинала плакать.
Вдруг Алина увидела, что кто-то идет по коридору, и вскочила на ноги. Это был робот, такой, какого она видела на плакате. Ростом он был с Алину, у него были голубые светящиеся глаза и улыбающийся рот.
Робот повернулся к девочке, остановился и сказал:
– Привет! Как тебя звать?
– Алина, – отозвалась девочка. – А тебя?
– А я забыл! – робот стукнул себя ладонью по голове и еще шире улыбнулся. – Тебе как хочется меня называть?
– Кузя, – тут же ответила Алина.
– Тогда я Кузя, – согласился робот.
Весь день (или ночь) они ходили по коридорам и комнатам, крича: «Мама!» Нашли бутылки с водой, запечатанные стаканы с кашей, но не нашли маму. Вообще никого не встретили.
– И как ты здесь оказался? – удивленно спрашивала робота Алина. – А, тебя, наверное, забыли? Да?
– Да, – улыбался робот.
– А меня, я знаю, мама ищет, – и глаза Алины наполнялись слезами.
Алина не могла определить, наступал день или приходила ночь, потому что всюду, куда бы она не зашла, куда бы не ступила, загорался свет, а когда уходила, лампы гасли.
Однажды, идя по коридору, девочка увидела, как в стене появилась щель, которая медленно расширилась до широкого проема. И Алина вспомнила, что это те самые ворота, через которые въехал автобус и они с мамой попали сюда.
– Кузя, пойдем! – протянула она ладошку роботу. – Там может быть мама!
Они вышли наружу. Деревья, которые Алина помнила зелеными, были красно-коричневого цвета, в серой траве пятнами чернели проплешины. Воздух покачивался тяжелый и влажный, он пах пылью. Не было слышно птиц, и не видно белок.
На земле лежали оплавленные плиты. Алина села на одну из них и поставила локти на колени, подперев по-старушечьи ладонью лицо. Робот устроился рядом. Его спина оставалась прямой, глаза бессмысленно смотрели вперед, рот улыбался.
Темнело. На небе одна за другой возникали пустые звезды. Легкая прохлада густела, и скоро стало холодно.
Девочка прижалась к роботу, как раньше к маме. Так, как бывает у детей, ее сердце вдруг перехлестнула любовь, до слез, до кончиков пальцев, до каждой клеточки. Она стала нежно гладить робота теплой ручкой, ласково шепча:
– Я люблю тебя, Кузя. Ты такой хороший! Ты так светишься в темноте…
У робота садились аккумуляторы, и он перестал говорить. Да и нечего ему было сказать: он не знал, что такое «люблю», как не знал, что такое «ядерная война», которая пронеслась на планетой.
Февраль 2015