Коридор, по которому стремительно продвигался Кирилл, казался туннелем, проложенным в кучевых облаках. Несмотря на отсутствие окон, в нем было светло как ясным днем. Кирилл зацепился взглядом за табличку с надписью «Канцелярия».
Сверху, видимо, какой-то шутник пером нацарапал: "Небесная».
Если бы не эта табличка, Кирилл и вовсе бы не заметил двери – ни створок, ни порога, ни косяков у нее не было. Только надпись в рамке, как будто висящая в воздухе, подсказывала, что это и есть вход. Кирилл легонько дотронулся до двери, она распахнулась, и он застыл в недоумении.
В комнате не было стен, а пол, стол и множество стеллажей казались стеклянными. За столом сидела миловидная девушка похожая на ангела. Ее пуховая шаль напоминала сложенные лебединые крылья. Ангельский взгляд воздушного создания на мгновенье скользнул по дверному проему и вновь устремился к листам бумаги, разложенным веером по столу.
– Здравствуйте! – произнес Кирилл и не услышал своего голоса.
Странно, казалось, девушка тоже не слышит и не замечает его. Он сделал шаг, другой, третий и крикнул:
– Извините! Здравствуйте, скажите, пожалуйста…, – но, не заметив ни малейшей реакции ангела, осторожно ступая по стеклянному полу, обошел девушку и с любопытством взглянул на стол из-за ее лебединого плечика.
С первого листа на Кирилла смотрело его собственное отражение. Портретное сходство было точным, черточка-в-черточку, лист не был зеркальным, однако, изображение казалось живым. Под ним появилась запись и, как только Кирилл ее прочитывал, она мгновенно исчезала.
Давыдов Кирилл Андреевич. Пол – мужской.
Воплощен: 01.01.1950. Планета – Земля.
Назначение – Федеральный научно-методический центр по профилактике и борьбе со СПИДом.
Ученый, доктор медицины.
Со второго листа, улыбаясь зелеными зрачками миндалевидных глаз, смотрела на Кирилла любимая жена Дарья. Кириллу даже показалось, что Дашка ему подмигнула.
Муромская Дарья Денисовна. Пол – женский.
Воплощена: 01.01.1950. Планета – Земля.
Назначение – жена.
Переведя взгляд на третий лист, Кирилл не поверил своим глазам. Роскошная блондинка с завораживающими голубыми глазами смотрела на него с осуждением, пристально, не мигая. Кирилл вспомнил, как соблазненный неземной красотой Гели, провел с ней единственную ночь в отеле австралийского города Аделаида. При прощании в аэропорту, он запомнил ее задорно смеющиеся, лукавые глаза.
Светлова Ангелина Аскольдовна. Пол – женский.
Воплощена: 01.01.1950. Планета – Земля.
Кирилл обратил внимание на совпадение дат рождения. Ну, свой и Дашкин, понятно, не забудешь. Родители называли их новогодними подарками, а вот то, что такое совпадение есть у него с Гелей, Кирилл не подозревал. Эта мысль отвлекла внимание всего на мгновение, за которое надпись под изображением исчезла, и он не успел прочитать информацию о предназначении Ангелины.
На следующих двух листах не было фотографий, но даты и сведения на них крайне изумили Кирилла.
На первом значилось:
Программный объект – мальчик.
Срок реализации программы – 01.08. 1985.
Отец – Давыдов Кирилл Андреевич.
Мать – Муромская Дарья Денисовна.
Запись на следующем листе и вовсе ввела Кирилла в ступор.
Программный объект – мальчик.
Срок реализации программы – 01.08.1985.
Отец – Давыдов Кирилл Андреевич.
Мать – Светлова Ангелина Аскольдовна.
Краешек шестого листа был едва виден из-под пятого. То, что удалось на нем прочесть, было невероятным:
Вручение Нобелевской премии за научное открытие в области медицины Давыдову Кириллу Андреевичу 01.08. 2015.
Кирилл лихорадочно пытался вспомнить реальное время, по всем расчетам получалось, что указанная дата приходится на сегодняшний день. Мистика какая-то! Где я нахожусь, что все это значит?
Он, не теряя надежды объясниться с ангельским созданием, легонько похлопал девушку по плечу, но та, вдруг, с невероятной быстротой исчезла, как будто ее здесь и не было. В следующую секунду стали исчезать стеллажи, стол, а стеклянный пол начал таять на глазах, словно тонкий лед под ногами. Тогда Кирилл, схватив последние, не успевшие исчезнуть листы, спрятал их во внутренний карман пиджака и выбежал из растворяющейся комнаты в коридор-туннель, по которому навстречу ему плавно двигались две высокие фигуры, облаченные в белые балахоны. Их лиц, скрываемых капюшонами, разглядеть не удалось, но Кирилл осознавал, что это не люди. Фигуры напоминали больших белых птиц, казалось, они не идут, а парят в облачном туннеле, не замечая человека. Нет, он не услышал, просто понял, о чем они говорили, и этот диалог окончательно вывел Кирилла из равновесия.
– Как же вы не учли человеческий фактор? Вы должны были предполагать, чем вся эта затея может закончиться, и подготовить двойников. Всегда нужно иметь запасной вариант! Столько лет, столько усилий и нулевой результат, – это непростительная оплошность, – наставлял первый.
– Позвольте заметить, что наш эксперимент изначально не предусматривал запасного варианта. Разница во времени, точное совпадение кодов отца и сыновей – это единственный вариант возможный в течение одного земного века. Причем дети не должны быть братьями по матери, гены по материнской линии у них должны быть разными. Только при таких условиях возможен прорыв в науке у людей, обреченных на скорое самоуничтожение. Мы нарушили Божественный Закон, осуществляя вмешательство в судьбу нашей Ангелины, но не могли предположить, что объект поставит идею спасения человечества выше жизни собственных детей.
Фигуры свернули влево, облачная стена скрыла их, сомкнувшись за спинами, а в конце коридорного туннеля засиял зеленый свет. Он приближался к Кириллу, как свет бесшумно идущего поезда, надвигался, вызывая чувство страха и безысходности. Не доехав метров двадцать, свет издал такой пронзительный звук, напоминающий звон пожарной сигнализации, что Кирилл, вздрогнув, резко отскочил в сторону и оказался в полной, кромешной темноте. Звон продолжался, но теперь он больше был похож на телефонный звонок.
Кирилл открыл глаза и обнаружил себя сидящим за столом в собственном рабочем кабинете. Звонил телефон, но только Кирилл протянул к нему руку, звонок прекратился. Что-то неуловимое смущало сознание, но он никак не мог сообразить, что, пока не увидел настольный календарь, на котором значился 1984 год.
Голос секретарши Анастасии вернул его из небытия.
– Кирилл Андреевич, билеты в Аделаиду забронированы на завтра, вылет в десять часов.
– Какое сегодня число, Анастасия?
– Третье января. Что с Вами, Кирилл Андреевич, у Вас такой странный голос? Вам принести кофе? – всполошилась Настя.
– Нет, все в порядке. Вызовите, пожалуйста, водителя и пригласите ко мне Василису Егоровну со сметными документами симпозиума.
Кирилл подошел к зеркалу. Из отражения на него смотрел молодой блондин спортивного телосложения, в серых глазах светилось спокойствие и мудрость, лоб был высоким и упрямым, вид – пижонистым. То есть, это был он сам но, из прошлого, из того времени, когда Кирилл делал свои первые научные открытия, из того времени, когда еще виделись радужные перспективы и ждали большие свершения.
Голос Насти отвлек его от собственной персоны.
– Кирилл Андреевич, на линии ваша жена. Я соединяю?
В трубке защебетал любимый голосок Дашки.
– Кирюш, ты, когда будешь? Я уже приготовила утку, твою любимую, с брусничным соусом. Собираю тебе чемодан, скажи, что нужно упаковать?
– Я буду минут через сорок.
– Хорошо, милый, тогда жду, целую.
И так, завтра предстояло попасть из зимы в лето. В Австралию Кирилл летел впервые. Предвкушение новых впечатлений радовало, расставание с любимой женой огорчало, – у них еще не закончился медовый месяц.
Минуло две недели пребывания в экзотическом раю, и снова Кирилла встретила холодная Москва и теплая родная Дашка, как-то странно похорошевшая за время его отсутствия. Ее зеленые глаза смотрели чуть виновато. Кирилл тоже избегал прямого взгляда на жену, потому, что в Аделаиде он не устоял перед красотой, соблазном и искушением.
У искушения было редкое имя – Ангелина. Они встретились в столовой университета, в котором Кирилл читал лекции. Это был последний день командировки. А последняя ночь была такой первой и единственной в жизни Давыдова. Ангелина была нежной женщиной неземной красоты и неземной прелести любовного единения. Казалось, она вбирала в себя не только его мужскую энергию, но и частицу его души и плоти. К ней притягивало, как к магниту. Однако Кирилл понимал, что чувства любви, которое он испытывал к жене, к этому неземному созданию у него не было. Уже в самолете Давыдов осознал, что ничего, кроме того, что Геля работает переводчиком, он о ней не знал, она так и осталась для него женщиной-загадкой.
Как это здорово вернуться в семейную идиллию, которую нарушало только желание спать, спать и еще спать.
Телефонный звонок прервал послеобеденную дрему. Трубка заговорила нежным голосом, показавшимся Кириллу знакомым.
– Дашенька, это тебя, возьми параллельный, – крикнул Кирилл и вновь погрузился в сон.
Когда он, после короткого дневного отдыха, вошел в кухню, чтобы выпить чашку крепкого кофе, то застал жену при полном параде, наносящую последний штрих макияжа.
– Кириш, я бегу на встречу с Елькой, она сегодня проездом в Москве. К ужину меня не жди, мы встречаемся в кафешке, представляешь, лет семь не виделись.
Дашка утеплилась в свою беленькую короткую шубку, надела набекрень черный берет, послала Кириллу воздушный поцелуй и упорхнула. В доме сразу стало скучно и одиноко. Крепкий кофе не взбодрил. Кирилл прилег на кровать с книжкой и, через две страницы, задремал. Его разбудил легкий стук в дверь. Это Дарья – подумал Кирилл, но в прихожей больше не раздалось ни звука. Странно. Осторожно, крадучись он направился к двери и, вдруг, увидел в зеркальном отражении жену. Она вытирала тушь, размазанную под глазами.
– Что случилось, Дашенька? – встревожился Кирилл.
– Нет, нет, все в порядке, просто глаз от туши заслезился. Ты поужинал?
– Нет, я опять задремал.
– Ну, пойдем, я тебя накормлю, – улыбнулась Дашка.
Жена подала на синей тарелке обожаемые домашние котлетки с горкой овощного салата. Два помидора, вырезанные в виде сердечек, лежали у самого ободка, на котором майонезом было написано: «Люблю!»
– И я тебя! – с нежностью глядя на жену, сказал Кирилл. – Как твоя подружка?
– Она прикатила из Австралии и так изменилась, просто другой человек.
Кирилл поперхнулся. Даша участливо подала стакан воды.
– Такой счастливой я Ельку никогда не видела. Просто светится вся. Говорит, что удалось выполнить какое-то архиважное задание. При этом она безнадежно влюбилась, но даже это не омрачает ей жизни. А красавица! Ты не поверишь, я таких красивых девушек больше не встречала. Жаль, они с шефом улетают ночью в Нью-Йорк. Мы с ней побродили по нашим любимым местам всего полчаса. Так хотелось бы видеться чаще. А расскажи и ты мне, как там в Австралии?
– В Австралии много, много диких обезьян, – крикнул Кирилл и, изображая самца гориллы, погнался за Дашкой, которая, нарезав несколько кругов вокруг стола, с визгом помчалась в спальню.
На этот раз рассказать об Австралии не удалось.
Будильник, уже который раз, пел: «С добрым утром, с добрым утром и хорошим днем». Кирилл посмотрел на часы. Он рисковал опоздать с докладом к главному. Благо машина завелась с пол оборота, а светофоры на всех перекрестках показывали зеленый.
Подходя к кабинету Свиридова, Кирилл услышал спорящие голоса.
– Я считаю, что разработку этой темы нужно поручить Давыдову, он очень перспективный молодой человек. Наши австралийские коллеги высоко оценили его научные идеи.
– Но он еще слишком молод, и опыта маловато. Я предлагаю Аркадия Сожина – очень ответственный и не менее перспективный доктор.
– Но, позвольте! У Сожина двое детей, и жена в интересном положении, а Давыдов только женился, и с детками они могут повременить. Командировка на два года это вам, батенька, не комар чихнул, и этого мы не должны сбрасывать со счетов.
– Ну, не знаю, не знаю, дети, на мой взгляд, не помеха, однако, окончательное решение примет ученый совет, но мое мнение вы услышали.
По коридору, цокая каблучками, бежала Любочка – секретарша Свиридова.
– А, Кирилл Андреевич! Здравствуйте, с приездом! Сейчас я о вас доложу. Игорь Львович сегодня в хорошем настроении, – нам дополнительно выделили деньги на исследования. Да! Я вас поздравляю! Вы, похоже, идете на повышение.
«С добрым утром и хорошим днем», – заиграла в голове у Кирилла мелодия будильника. День, действительно, обещал быть хорошим.
Ученый совет, большинством голосов, утвердил кандидатуру Давыдова. Предстояла долгая разлука с Дашкой. Два года выдержать будет трудно, но эта командировка даст Кириллу такие перспективы подъема по карьерной лестнице, какие ему и не снились. Вот только, как на эту новость отреагирует Даша. Ей, наверное, придется искать работу, а может просто уехать к родителям, но, а как же учеба, у нее же защита дипломной работы через два месяца? Да, как-то они оба не готовы к такому повороту событий.
Новость о том, что чету Давыдовых через две недели ждут большие перемены, разнеслась по Центру молниеносно. Сослуживцы поздравляли Кирилла и Аркадия, назначенного вместо него заведующим отделом.
Кирилл решил, пока, не сообщать Дарье о скорых переменах в их жизни, боясь окончательно испортить ее и без того не радостное настроение, которое она всячески пыталась скрывать. Он все больше убеждался в том, что жена от него что-то утаивает. Зеленые глаза Дарьи смотрели на Кирилла преданно, но виновато. Но, если Дашка сама не начинала разговор, пытать ее бесполезно. Давыдов знал, что когда жена созреет, она сама изольет ему душу, всю до донышка.
Но сегодня голос Дашки в телефонной трубке звенел так весело, что, казалось, чувство радости, переполняя ее, выплескивается через край.
– У меня для тебя потрясающая новость, Кирилл, приезжай, скорее, домой, я тебя обожаю!
– У меня для тебя, Даренка, тоже есть новость. Через час буду с шампанским!
Кирилл купил огромный букет белых роз, любимый Дашкин ананас и кучу восточных сладостей. Через полтора часа он осторожно открыл дверь квартиры, стараясь явиться сюрпризом. Даша не услышала, как он вошел, она разговаривала в спальне по телефону. Он прошел в кухню на цыпочках, поставил букет в вазу и прислушался.
– Результаты анализов подтвердились, – услышал он возбужденный голос жены, – нет, мама, я ничего предпринимать не буду!
Кирилла разбирало любопытство: что скрывает от него супруга? И он осторожно поднял трубку параллельного телефона.
– Ты просто не знаешь своего доктора, рассерженно выговаривала теща Зоя Борисовна, – он ради денег может пойти на любую аферу. Ты уверена, что он тебя лечил? Твой доктор, судя по рассказам, уже не раз проделывал разные фокусы. Твой Валерий Тихонович еще тот жук! Он, чтобы не признавать свою несостоятельность и неэффективность лечения, готов на любой подлог. А знаешь, за какие деньги он помогает женщинам избавиться от плода на любом сроке беременности? А знаешь, что он недавно сам делал аборт своей любовнице? Ты можешь представить душу отца, который сам убивает своего ребенка в чреве его матери? Дарена, я тебя умоляю, пойди к этому гаду и, под угрозой разоблачения, пусть он поклянется, что дитя родится здоровым.
– Мама, ну что ты такое напридумывала? – уже, не сдерживая слез, отвечала Дашка. – Я буду рожать этого ребенка, каким бы он не появился. Я столько лет ждала этого чуда, что сейчас никакая сила не заставит меня от него отказаться.
– Ну, если ты решила жить своим недалеким умом – живи, только потом не плачь, – сердито заключила теща, и трубка жалобно застонала короткими гудками.
Кирилл положил трубку и опустился на табурет. Услышанное просто не укладывалось в голове. В спальне воцарилась мертвая тишина, казалось, его Дашки там нет. Он уже было направился в спальню но, тут послышались шаги босых ножек. Дарья прошла в ванную, и минут пять из нее доносился только шум воды.
Кирилл решил воспользоваться моментом: он хлопнул входной дверью и закричал: «А почему никто не встречает мужа?! Родная, ты где?», а сам прошмыгнул в кухню, делая вид, что он только что пришел.
Через пять минут появилась Дашка с покрасневшими от слез глазами. Увидев божественные дары, она просияла своей очаровательной улыбкой, обняла Кирилла и прильнула к нему всем своим мокрым существом.
– Даренка, я готов, слушаю твою потрясающую новость.
– Я беременна, – прошептала Дашка, не отрывая щеки от его груди.
Это хорошо, что она не видела выражения его лица. Трудно было бы изобразить удивление тому, о чем ты уже знаешь.
– Так-так-так, – сказал Кирилл, – и кого нам Бог послал?
– Не знаю, или Юлия, или Юлию.
– Так это замечательно! А лучше сразу двух, – воскликнул Кирилл и, подняв Дашку на руки, закружился с ней, как с большой зеленоглазой куклой.
– Это надо отметить, Даренка, доставай фужеры.
Пробка салютовала в потолок, шампанское запенилось в бокалах, весело играя пузырьками. Дарья с Кириллом чокнулись и поцеловались.
– Я долго не знала, как тебе об этом рассказать, – отставив бокал с шампанским, начала признание Дашка. Мой доктор уверял, что с моими серьезными проблемами придется лечиться долго, упорно и дорого. Я думала, что Господь не даст нам счастье стать родителями. Но, помнишь, когда ты прилетел из Аделаиды, у нас все получилось. Нет, ошибки не может быть, я сегодня получила подтверждение из центра «Материнства и детства». Доктор Иванов, пока, ничего об этом не знает, он был в отпуске.
– А по какому поводу слезы, я вижу, что ты плакала, глаза красные.
– Знаешь, мама не доверяет доктору Иванову, говорит, что он, ради денег, готов на любую подлость. Вот она наговорила мне кучу всяких страхов, я и плачу. Только я думаю, Кирюш, что она просто не довольна моим выбором и все еще надеется нас развести. Ведь они с отцом уже договорились было с Зелинскими выдать меня за их отпрыска, а я, вдруг, взяла и выкинула такой финт. Вот она и злится. Ой, ты же тоже хотел мне о чем-то рассказать?
– Я теперь не знаю даже, как ты к этому отнесешься? Меня отправляют на два года в Австралию, – выпалил Кирилл и застыл в ожидании Дашкиной реакции.
Она минуту смотрела на Кирилла в упор, не мигая, потом крепко зажмурилась, пытаясь сдержать слезы, но они катились по щекам неудержимо, и плакала Дашка молча.
Кирилл растерялся, таких эмоций он не ожидал:
– Дашенька милая, я откажусь, я же не знал, что у нас будет прибавление, и согласился на командировку. Но теперь я откажусь. Ну, не плачь, ну, что ты, милая, я здесь, я с тобой и никуда не собираюсь ехать, пусть едет Сожин, он давно об этом мечтал.
Дашка размазала слезы по щекам и, не говоря ни слова, ушла в спальню. Кирилл налил стакан воды, капнул валерьянки, обозвал себя последними словами и пошел за женой.
Дарья лежала, укрывшись с головой, она явно не намерена была разговаривать. Кирилл прилег рядом и обнял жену, но она стряхнула его руку.
– Я хочу побыть одна.
Всю ночь Давыдов, ворочаясь на кухонном диване, прокручивал свое объяснение со Свиридовым. Но утром Дашка пришла к нему в кухню сама.
– Знаешь, Кирилл, я хорошо подумала, ведь одно другому не мешает. Не надо отказываться от того, над чем ты уже не один год корпишь и отдавать результаты своих исследований кому бы то ни было, ведь у тебя появилась реальная возможность все реализовать. Правда, Кирюш, поезжай, я сама справлюсь, уж полгода точно, а там время покажет.
Кирилл слушал, не перебивая, он, конечно, и сам не исключал решения проблемы подобным образом, но никак не ожидал такого решения от жены.
– Хорошо, Даша, я подумаю и скажу тебе о своем окончательном решении.
Но окончательное решение было не за Давыдовым. Профессор Свиридов, услышав о семейных обстоятельствах и сомнениях Кирилла, тут же нашел выход из положения. Он предоставил Дарье работу на дому в качестве машинистки. Он-то по опыту знал, что ни одна организация не примет на работу женщину, ожидающую ребенка, под любым предлогом откажут. Ну, конечно, Свиридов преследовал свои цели: одному Богу было известно, каких трудов стоило профессору продвинуть кандидатуру своего ученика.