Стас Литвинов
Стояли жаркие дни конца июня 1942 года. Оборона Севастополя подходила к концу. Силы обороняющихся таяли, боеприпасы и продовольствие на исходе, тысячи раненых. Прорыв противника с Северной стороны на Корабельную ещё больше осложнил положение. Адмирал Н.Г.Кузнецов в своей книге “Курсом к Победе” о последних днях обороны Севастополя конца июня 1942 года пишет: “Когда немцы продвинулись к последним рубежам севастопольцев на Херсонесе и всё водное пространство вокруг стало простреливаться, посылать туда транспорты или крупные корабли стало невозможно. Малые же сделали всё, что было в их силах, люди уже вплавь добирались до них под огнём пушек и автоматов. После 1 июля в район смогли прорваться лишь две подводные лодки, два тральщика и несколько сторожевых катеров”.
1 июля 1942 года из Новороссийска вышли 5 малых охотников под командованием старшего лейтенанта В.Щербинина, имея задачу принять на борт с мыса Херсонес защитников Севастополя и доставить их в Новороссийск. Следует сказать несколько слов об этих малых охотниках за подводными лодками, которых называли ещё и сторожевыми кораблями. Это были катера типа МО-4 постройки Балтийского завода № 5 в Ленинграде. Полное водоизмещение всего 56 тонн, длина 27 метров, ширина 4 метра и осадка кормой 1,5 метра. На вооружении охотника было две 45 мм пушки, два пулемёта ДШК калибра 12,7 мм, 8 больших и 20 малых глубинных бомб.
Командиром одного из этих сторожевиков был старший лейтенант Россейкин Георгий Степанович, мой будущий тесть. Пусть этот рассказ одного из эпизодов его боевого прошлого будет данью памяти ему и его товарищам по первому выпуску 1937-1941 гг. Черноморского высшего военно-морского училища города Севастополя.
Весной 1937 года Жора Россейкин с отличием окончил 10-й класс школы г. Ессентуки, собирался ехать в Москву поступать в МГУ и стать студентом. Но стать студентом Жоре не пришлось. Его вызвали в райком ВЛКСМ. Там вручили комсомольскую путёвку для поступления в Черноморское военно-морское училище и добавили, что над страной сгущаются чёрные тучи войны и стране нужны офицеры-моряки, тем более ЦК ВЛКСМ выдвинул лозунг: “Молодёжь – в военные училища!”
Темнота короткой южной июльской ночи укрывала своим пологом с россыпью звёзд пять небольших сторожевых катеров, которые неясными тенями, без ходовых огней скользили по спокойному морю. Весь прошедший день шли экономичным ходом, чтобы хватило топлива на обратный переход. Низкий рокот подводного выхлопа двигателей сопровождал их движение. На корме у каждого сторожевика узким направленным лучом слабо светился сигнальный фонарь, помогая следующему удерживаться в строю.
На невысоких ходовых мостиках сторожевых катеров застыли молчаливые фигуры вахтенных. Вглядываясь в слабоосвещённую картушку магнитного компаса и контролируя себя по сигнальному огню на корме катера, идущего впереди, матрос-рулевой аккуратно перекладывал штурвал. Рядом командир сторожевика и вахтенный сигнальщик внимательно оглядывали горизонт. Пока всё шло хорошо. По выходу из Новороссийска на них пробовали выйти в атаку два немецких самолёта, но, видимо, отсутствие боезапаса у них не дало ожидаемого результата. Самолёты ушли, а группа сторожевиков сразу изменила свой курс, уходя мористее, чтобы не приближаться к побережью Крыма, где есть большая вероятность быть обнаруженными береговыми постами немцев.
Перед отходом из Новороссийска, на инструктаже в штабе отряда сторожевых кораблей, командирам были представлены пять офицеров Особого отдела. Каждый из них пойдёт на одном из катеров и должен будет указать, кого следует принять на борт для доставки в Новороссийск. Это выглядело не совсем обычно, но военный человек не должен обсуждать приказ, а потому на мостике каждого сторожевика рядом с командиром всегда стоял молчаливый офицер Особого отдела.
Старший лейтенант Россейкин, как и его коллеги, неотлучно находился на ходовом мостике и только прошедшим днём позволил себе краткий 2-х часовой отдых, доверив помощнику вести корабль. И сейчас, чувствуя себя отдохнувшим и ощущая порядок в окружающем его пространстве, старший лейтенант невольно коснулся событий прошедших лет. Когда он прибыл в 1937 году по путёвке комсомола поступать в военно-морское училище, то оказалось, что никакого училища нет, а есть только приказ Наркома ВМФ о создании в городе Севастополе такого учебного заведения. Курсанты жили в палатках, занятия проводились на открытом воздухе, а вторую половину дня весь личный состав участвовал в строительстве будущего училища. Однако никто не роптал. В 1940 году училище было переведено в разряд высших и получило наименование: Черноморское высшее военно-морское училище.
Пролетели 4 года обучения и 15 марта 1941 года их первый набор 1937 года сдал госэкзамены, а 18 марта выпускники покинули стены родного училища и отправились на корабли и в части на 6-ти месячную стажировку в звании “мичманов”. По окончании стажировки они вернутся в училище на торжественный выпуск, где им присвоят звание “лейтенант” и вручат дипломы об окончании ЧВВМУ.
Но этого в их жизни не произойдёт. 22 июня 1941 года начнётся жестокая Отечественная война, а на другой день будет Приказ Наркома ВМФ о прерывании стажировки, присвоении всем звания “лейтенант” и отбытия на флота и флотилии. Многие из них никогда больше не увидят друг друга и только оставшиеся в живых после войны смогут приехать в училище и получить диплом об его окончании. Кстати, 1 ноября 1941 года училище
будет расформировано и в полном составе направлено в боевые части Армии и Флота. Вновь оно будет восстановлено в 1948 году.
А сейчас старший лейтенант Россейкин Г.С. является командиром корабля сторожевой бригады ВМБ порта Поти и идёт, согласно приказу, к мысу Херсонес, чтобы принять участие в эвакуации на Большую Землю защитников Севастополя.
За чередой воспоминаний незаметно прошло время и вот уже непроглядная темень сменяется серыми предрассветными сумерками. Становятся видны идущие в кильватер пять сторожевиков. На ходовых мостиках каждого просматриваются силуэты недремлющей вахты.
На глазах светает и солнце начинает свой извечный путь по небу, которое скоро приобретёт кровавый оттенок и закроется дымом горящего Севастополя. Головной поднимает флажный сигнал: “Поворот последовательно на курс 0 градусов”. Сторожевики пошли на Херсонес.
На мостике появляется помощник, а следом видна форменная фуражка особиста. Помощник, оглядев горизонт, обращается к командиру:
- Товарищ командир, спуститесь вниз позавтракать, пока есть возможность.
- А капитан уже завтракал? - кивнув с строну особиста, поинтересовался Георгий Степанович.
- Да, я его уже позавтракал. – успокоил помощник.
- Ну, посматривайте внимательно. – и Георгий Степанович спускается вниз.
Выпив стакан крепкого чая и расслабленно откинувшись на спинку дивана, командир ощутил накопившуюся за переход усталость, но резкий, громкий звон колоколов громкого боя, внезапно нарушивший тишину, мгновенно заставил его выскочить из-за стола. Голос помощника в динамике корабельной трансляции звучал строго: - Боевая тревога!
Справа, со стороны поднимающегося над горизонтом солнца на сторожевики заходила четвёрка “Юнкерсов”. Стволы пушек и пулемётов уже развернулись в сторону приближающихся самолётов, изготовившись к отражению атаки. Вот скупые слова о том походе: “2 июля 1942 г. пять малых охотников под командованием старшего лейтенанта В.Щербинина, отразив неоднократные атаки самолётов противника, подошли к мысу Херсонес, сняли с берега 400 человек и доставили их в Новороссийск”.
А вот воспоминания непосредственного участника этого похода к мысу Херсонес, командира одного из тех пяти морских охотников старшего лейтенанта Россейкина Георгия Степановича. А было ему на тот момент всего 24 года.
“К середине дня, отражая атаки немецких самолётов, мы подошли к мысу Херсонес, район которого обстреливался артиллерией противника. Все пространство на мысу запружено огромным количеством людей. Время от времени в этой шевелящееся людской массе сверкало пламя, раздавался грохот взрыва и на момент это место закрывал дым. Но дым рассеивался и опять колыхалось людское море, а место взрыва опять запружено людьми. Временные деревянные причалы были разрушены и мы стали осторожно подходить к мысу, опасаясь подводных камней. Команда катера на палубе и готова принимать людей. Сотни солдат и матросов, увидев приближающиеся катера, бросились в воду, затрудняя нам подход к берегу. Офицера Особого отдела рядом с собой я уже не обнаружил и лишь только раз его форменная фуражка мелькнула среди множества людей копошащихся на палубе сторожевика и поднимающихся самостоятельно на борт. Возникла реальная опасность затопить катер, неконтролируемым количеством уже принятых на борт людей. Я дал малый ход назад, пытаясь выйти из этой шевелящейся массы и никого не разрубить винтами катера. Другие катера оказались в таком же положении и каждый самостоятельно отходил от берега. Что думали в это время тысячи остающихся на обстреливаемом мысу? Наверное, надеялись, что подойдут ещё другие большие корабли и заберут их на борт. Ведь такого просто не может быть, чтобы свои бросили их! Отойдя на безопасное расстояние, мы развернулись, удаляясь в открытое море. Большое количество людей на главной палубе не давало возможности работать расчётам орудий и пулемётов при появлении немецких самолётов и угрожало остойчивости катера. Потому была дана команда убрать всех лишних с главной палубы, что удалось выполнить с большим трудом. Люди боялись спускаться в закрытые подпалубные помещения. Мы уходили в открытое море, но всё ещё были слышны крики оставшихся на мысу Херсонес многих тысяч брошенных на произвол судьбы людей. Больше к ним корабли не приходили, а вся наша группа сторожевиков в тот раз благополучно пришла в Новороссийск".
И лишь через много лет были обнародованы истинные цифры брошенных на Херсонесе защитников Севастополя. Более 80-ти тысяч человек и из них 23 тысячи раненых вместе с медперсоналом не были своевременно эвакуированы на Большую Землю. Небольшая часть смогла прорваться и уйти в горы к партизанам.
Основная же часть попала в плен и прошла все ужасы концлагерей.
Георгий Степанович закончил свой рассказ и надолго замолчал. В его боевой биографии будет участие в Керченско-Фоедосийской десантной операции, многократные походы к защитникам Малой Земли и взятие Новороссийска.
Но тот поход к мысу Херсонес он помнит всегда.
С.Литвинов