С улиц в канализацию, в землю, в реку сполз растаявший снег. Городская серость грела бока под лукавым мартовским солнцем. Солнце щурилось, солнце хотело казаться благонадежным. Деревья торчали облезлыми ветками в небо. Холодный ветер время от времени проносился между сутулыми домами.
- Март – это самое гнусное, что случается с миром, - пробубнела Света.
- Что? – не расслышал Андрей.
- Гнусное и пошлое, - сказала Света громче, - ненавижу март.
Они стояли над городом, на крыше скучного панельного дома. Вдали блестели купола церкви. Вблизи блестели гладкие, как листы жести, лужи. По площади под домом куда-то бежали люди.
- Замечала? По этой площади люди всегда бегают по диагонали. Всегда – от угла к углу. В обе стороны.
Света машинально кивнула. Она смотрела на собаку, которая обнюхивала выпавшие из помойки пакеты. Собака озабоченно тыкала носом в каждый пакет, легко помахивала хвостом. Но найти ничего толкового не могла.
- Скоро подснежники зацветут, - продолжал Андрей.
- Уже цветут, - ответила Света, - видела старушку в подземном переходе – продавала.
Собака таки нашла что-то. Теперь лежала на животе, прижимала это что-то к земле лапой и грызла.
- Не спасают подснежники. Все равно лихорадит, - Света обняла себя за плечи, - у меня температура выше 36 не поднимается, а ты – подснежники. Какие тут подснежники.
- Ты часто меряешь?
- Часто.
- Так не меряй.
Света хмыкнула. Прошлась по крыше, по диагонали – от угла к другому углу. С того угла было видно другой край города. Купола другой церкви, другие лужи и другую помойку, возле которой не было собаки. Колкий ветер промчался по крыше, полоснул Свету по щекам, швырнул ее же волосы ей же в лицо.
- Надо что-то делать с этой херней, - сказала, повернувшись к Андрею.
- Что? – переспросил Андрей, подходя ближе.
- Надо что-то делать с этой херней! – крикнула Света. – Давай так:
Поднесла руки к лицу, ладонями вверх. Подошла к Андрею вплотную.
- Дуй на ладони. Только сильно.
И сама тоже начала дуть. Щеки смешно округлились. Остановилась, подняла глаза на Андрея:
- Ну же! Дуй давай, со своей стороны.
И опять принялась дуть на ладони. Андрей наклонился к ладоням – тоже подул изо всех сил. Над ладонями появился махонький смерчик. У Светы начало темнеть в глазах, но она дула, все сильнее. И Андрей – тоже. Смерчик рос.
На крышу приземлился сизый голубь. Пошел дугой вокруг Светы и Андрея, ритмично дергая головой.
Смерч стал почти человеческого роста. Тонкий, острый ближе к ладоням. Размашистый и широкий – над головами. Он окончательно растрепал Свете волосы.
- Все! – крикнула Света, и, отскочив назад, раскинула руки. Голубь перепугано взлетел. Смерч соскочил с ладоней и закружил по крыше, становясь еще выше и шире.
- Все! – крикнула Света, и замахала на смерч руками, - все!
Смерч приблизился к краю крыши, постоял момент на месте – и сорвался с крыши на город.
- Сейчас будет, будет! – Света хлопнула в ладоши, вытянулась зачем-то на цыпочках, не отводя взгляда от смерча.
А тот проскользил несколько метров по дороге, спугнул собаку, вскружил грязные пакеты, спотыкнулся о помойку и начал уменьшаться.
- Ну нет, - тихо сказала Света.
Смерч вздрогнул и стал стремительно гаснуть.
- Нет! Нет-нет-нет!! – закричала Света во весь голос, топнула, сжала кулаки.
Андрей схватил Свету, прижал ее голову к своему плечу. Света притихла и растаяла. Сползла мутной водицей по андреевой куртке, по ботинкам, растеклась по крыше, проползла по стене. Вниз – во влажную серую землю.