Отражения - глава 13

Сказки Про Жизнь
Была одна вещь, которую Томми органически не переносил. Давление. Неважно, по какому поводу и от кого оно исходило – касалось ли это работы или пакета с мусором – с самого детства давление вызывало у Томми исключительно обратную реакцию, то есть нежелание вообще что-то делать, даже если перед этим он рассматривал такую возможность.  Чтобы добиться от Томми результата,  на самом деле, существовало множество способов от лести до банального «слабо», но почему-то даже самые близкие люди, знающие его кучу лет, иногда забывали об этом.

«Надеюсь, ты помнишь, что именно ты подписал, малыш, и не будешь отлынивать! Я еще не определился с датами начала промо, но оно точно будет в следующем году, и тебе хорошо бы заранее освободить для меня время!»

Томми читал смс от Адама и мрачнел с каждой секундой. Блин, ну зачем это нужно, а?! Он уже и так подписал – и, кстати, не припоминает Адаму, каким способом тот добыл его подпись! – он уже и сам готов сделать все возможное, чтобы действительно поработать с этим чертовым шантажистом, хотя пока даже не представляет, с какого боку подступиться к этой проблеме. Но вот после таких «напоминаний» единственное, чего ему хотелось, это послать Адама к чертовой матери, хотя бы в профессиональной части их отношений.

И все же весь конец этого года Томми честно пытался выполнить свою часть сделки. Он осторожно узнавал у ребят их планы на будущий год, буквально бегал от менеджеров с их настойчивыми предложениями, пытался прислушиваться к себе, чтобы понять – готов ли он в действительности что-то круто менять в своей внезапно взлетевшей карьере. Вот ведь, как бывает: когда ты мыкаешься по никому не известным барам, играя перед двадцатью почти случайными посетителями, мечтая хотя бы о небольших концертных площадках, никто не предлагает тебе место сессионного гитариста у нового рок-кумира современности! А стоит тебе подняться чуть выше, трудом и потом сделать себе какое-никакое имя – и на тебе, тут же приходится разрываться на части, пытаясь не упустить ни одно из судьбоносных предложений.
Желая хоть немного отвлечься от рабочих передряг, Томми решил провести уик-энд у матери с сестрой, поиграть с племяшкой, почувствовать себя младшим любимым сыночком и братишкой. Но за первым же совместным ужином, как раз когда Томми почти уже почувствовал умиротворение, на него накинули сеть, как на ничего не подозревающего прикормленного на живца карпа.

- Ну, вот что, сынок. Мы тут подумали… все вместе, и знаешь, лучшего времени для свадьбы, чем январь, вам с Лиз не найти.
- Что?!
- Что слышал. Знаю я твою нерешительность и это твое нежелание что-то организовывать! Тебе и не придется – все организуем мы. Но ты вечно в разъездах, все эти твои концерты, фестивали… Да Лиз, бедняжка, у нас бывает чаще, чем проводит время с тобой!
- Но, мама, я вообще не собирался!..
- Ты и не соберешься. У вас, звезд, всегда личная жизнь в последнюю очередь! А я, знаешь ли, не вечная! И хочу дождаться от тебя внуков! И если уж папа… не дожил…
- Ну, начинаааааается…

Раз мама вспомнила папу и начала всхлипывать, дела, действительно были плохи. В таких случаях Томми чувствовал себя последним эгоистом, вспоминал, как мало времени проводил с отцом перед его смертью, и был готов на что угодно, лишь бы избавиться от этого чувства вины и утраты. Но свадьба?!

- Мама, я обещаю подумать, но январь это слишком… рано. Я даже не знаю, что у меня в январе! Может, у меня там тур уже запланирован!
- Хорошо, подумай. Но не позже весны! Ох, что-то мне не хорошо… Лиза, подай мне, пожалуйста, мои таблетки…

После уик-энда с родными Томми чувствовал себя настолько подавленным и напуганным, что впору было подумывать о бегстве. Но, как назло, перед рождественскими праздниками на них посыпались новые предложения, ребятам хотелось подзаработать, и Томми погряз в репетициях и выступлениях.

Новый год Томми встретил с Лиз и ее родными, и, несмотря на то, что никто ни разу не обмолвился о свадьбе, призрак недавнего разговора витал в воздухе, портил настроение и порождал дух противоречия. Наверное, сейчас был самый подходящий момент для того, чтобы улизнуть к Адаму, забыться в его объятиях и даже, возможно, согласиться на все его собственнические условия, но Адам блистал в Лондоне, освещая собой новогоднюю ночь, и в ближайшее время вряд ли собирался домой. Неудивительно, что Томми чувствовал себя не то обманутым, не то принесенным в жертву без его ведома, но совершенно точно одиноким и непонятым. Никем.

То, что произошло в дальнейшем, Томми мог объяснить только совокупностью всех, на первый взгляд, ничего незначащих факторов, которые навалились на него всем скопом.

После праздников Лиз затащила его на шоппинг и будто невзначай подвела к витрине с обручальными кольцами, сдержанно вздыхая и мечтательно улыбаясь. Сколько бы она не поглядывала на него искоса, все сильнее прижимаясь и стискивая его руку, Томми мужественно простоял тупым бревном, изображая полное непонимание ее намеков, но настроение, если оно вообще было, лопнуло, как мыльный пузырь. В этот же вечер он не выдержал и позвонил Адаму, но не услышал ничего кроме невнятных извинений за свой «неприезд»: много дел, репетиции перед туром… А на следующий день интернет с энтузиазмом обсуждал фото из клуба, на котором Адам неплохо проводил время в компании вполне симпатичных и раскрепощенных парней. В довершении всего, Томми получил на е-мэйл письмо от менеджера группы, которое заканчивалось настоятельной просьбой подумать о новом альбоме и представить его, желательно, не позднее…
И тут Томми просто захлебнулся бешенством и отчаянием. Да какого хера они все на него насели?! Кто дал им право принимать за него решения?! Одни уже практически назначили дату ЕГО свадьбы, другие определили, к какому числу ЕМУ надо активизировать всплеск творчества, а третий, наверняка, уже подготовил контракт, поди-ка, и подпись его скопировал с той памятной расписки! Сколько это может продолжаться, мать вашу?!

В Томми клокотало что-то страшное, пугающее даже его самого. Чувствуя, что его может разорвать, нанеся при этом непоправимый вред, если не окружающим, то отношениям с ними уж точно, Томми выскочил из квартиры, захватив только куртку, в которой, на его счастье, лежали бумажник и ключи. Увлеченный обличающими мысленными диалогами со своими обидчиками, он опомнился уже в аэропорту, сжимая в руках билет в Мексику. Ну, конечно, наркодиллеры и неудачники всегда бегут в Мексику – почти национальная традиция, чтоб их всех. И только в самолете Томми понял, что забыл дома айфон. Ну, что же, так даже лучше. На очередной вершине своей карьеры, в начале нового года, который обещал стать невероятно успешным и судьбоносным для него, Томми как никогда желал одиночества.

В Мексике он немного растерялся, но, в конце концов, выбрал не слишком дорогой отель недалеко от тех мест, где они зависали с Адамом… черт, сколько же лет назад? Это было ошибкой. Он понял эту простую истину, когда спустившись к пляжу на утро следующего дня, повернул голову направо и увидел «тот самый пляж» - как в очень плохих голливудских мелодрамах. Может, и не «тот самый», но очень похож. Да даже если бы он и не был похож, тут, черт возьми, все напоминало о тех четырех днях, когда они были независимы и счастливы. И влюблены, наверное…

Одиночество действительно исцеляет, очищает и вправляет на место мозги, при одном условии, если эти самые мозги не заняты чем-то другим так крепко, что не дают своему обладателю передышки ни днем, ни ночью. В буквальном смысле. Томми и так плохо спал, но нигде он так ни страдал бессонницей, как в этой чертовой Мексике в январе 2015 года. Постепенно, к концу второго «целительного» дня, Томми заметил, что ни Лиз, ни срочно понадобившийся второй альбом практически его уже не волнуют. Придумает он что-нибудь с этой свадьбой – все равно силком к алтарю не потащат. Ну и даже если женится – разве что-то это изменит? И альбом напишется – вон, уже свербит в голове, и если он окажется еще мрачнее предыдущего, что же, не Томми в этом виноват. А вот что делать с Адамом… С тем самым Адамом, который больше не захочет слышать отговорки и давать отсрочки, с которым хочется и страшно – после Брайана-то Мэя – оказаться на одной сцене, ради которого, оказывается, многим можно пожертвовать, но всем ли? С тем самым Адамом, без которого так плохо, что хочется выть на луну - тоскливо и жалко. И Томми чувствовал, что еще несколько таких одиноких ночей, и он вполне «навоет» целый альбом, и даже с «бонус-треками».

Несколько мелодий он действительно записал, для чего пришлось, проклиная свою недальновидность, купить в какой-то лавке дешевую акустическую гитару. А потом он купил бутылку текилы, устроился с ней прямо на пляже и излил равнодушному океану все свое горе, жаль, что не в рифму. Когда в бутылке осталось чуть больше трети, Томми твердо решил завтра же вернуться домой, позвонить Адаму и… и там, как пойдет. В эту ночь он впервые крепко выспался.

Когда ближе к полудню, помятый и мучимый жутким похмельем, Томми вернулся в свой номер, он обнаружил там Адама. Выглядел «кумир современности» не лучше, разве что от него не разило переработанной дешевой текилой, но помятость, растерянность и мрачная решительность были в наличии.

- Если ты в следующий раз захочешь от меня сбежать, пользуйся поддельными документами…
- Да я вроде и не… Но ты же был в Лондоне?
- Был. Но когда ты проигнорировал все мои смс и звонки в течение двух суток, мне стало как-то не до Лондона. Что случилось?
- Ничего.
- А все-таки?

Мда, разговаривать на серьезные темы Томми так и не научился. Выдержав минут пять беспорядочного возмущенного бормотания и перескакивания с темы на тему, вернее, с обиды на обиду, Адам тяжело вздохнул, поднялся с кровати, на которой сидел, обнял разбушевавшегося беглеца и заткнул его терпеливым нежным поцелуем. Томми еще совсем немного потрепыхался для приличия, пытаясь высвободиться и «досказать», но потом затих, наслаждаясь невероятным облегчением, накатывающим на него волна за волной, смывающим с него глупые обиды и упрямство, панику перед обстоятельствами, которые грозили оказаться сильнее его желаний, страх сделать неправильный выбор и жалеть о  нем всю оставшуюся жизнь.

Они остались в Мексике еще на день, который не вылезали из постели даже из-за еды. Все серьезные разговоры сошли на нет, уступив место несерьезным, исключение составили только два надолго запомнившихся Томми момента. Первый случился после одного из прекрасных фееричных оргазмов, претендующих на звание лучшего в пока небогатой практике Томми в роли боттома.

- Я люблю тебя. – Адам сказал это так серьезно, что Томми даже испугался, что за этим последует какое-нибудь бескомпромиссное «но». Но за этим последовали только бережные поцелуи, полные этой самой любви, и Томми просто наслаждался ими, улучив момент, чтобы шепнуть свое неловкое «я тоже».

А второй важный момент произошел перед самым отлетом домой, уже в аэропорту, где они так сильно конспирировались от возможных папарацци, что чуть не потеряли сумку Адама, которую он не захотел сдавать в багаж.

- Слушай, я чувствую себя ужасно из-за того, что так давил на тебя, что довел тебя чуть ли не до нервного срыва…
- Да  ладно, что уж теперь…
- Нет, не ладно. Знаешь, я порву ту расписку. И я больше не хочу навязывать тебе никакой договор. Поиграешь со мной, когда сможешь и захочешь. Когда это не будет таким стрессом и не поставит тебя перед выбором. А даже если нет… Ну, это не такая уж трагедия. Мы как-нибудь устроим квартирник для Сутана, и ты будешь аккомпанировать мне до самого утра, окей?

В этот раз Томми даже не нашел слов, но, кажется, Адам все понял по его глазам. 2015-ый год начинался не так уж и плохо.