Жизнь – штука мало того что непредсказуемая, но еще и обладающая своеобразным чувством юмора, Томми в этом не раз убеждался на собственном опыте. Несмотря на совершенно скомканные чувства и почти депрессию в конце года, он уже в январе ощутил вдруг небывалый творческий подъем! Говорят, ничто так не способствует всплеску творчества, как разбитое сердце или новая влюбленность. Томми совершенно точно не был влюблен в свою новую подружку, хотя она все чаще оставалась ночевать у него, постепенно отбив охоту экспериментировать с другими, но и на «разбитое сердце» грешить было как-то нечестно. Да и не было оно «разбитым», что за бред! Подумаешь, в жизни Адама появился какой-то влюбленный «щеночек» - не первый и не последний, Томми был в этом уверен. Им с Адамом, кстати, это совершенно не мешало по-прежнему общаться в своей странной манере: неожиданными смс и редкими звонками, полушутливой болтовней на щекотливые темы, завуалированными признаниями в том, как они соскучились друг по другу. Они даже пару раз снова встречались в каких-то мотелях, и ночи, заполненные горячим сексом, были ничуть не менее жаркими, чем год назад, до всяких там туров и новых отношений. Но как бы то ни было, именно в эти зимние месяцы нового года Томми с упоением писал музыку: иногда не выпускал гитару из рук до рассвета, потом спал пару часов и снова сжимал в ладонях теплый гриф. Он без конца что-то шлифовал, доводил до одному ему известного совершенства, потом брался за мелодии, написанные неделю назад и начинал переделывать их, и остановился только тогда, когда в его активе насчитывалось около двадцати готовых треков – готовых даже на его придирчивый взгляд. У Томми как-то не было времени подумать – с чего вдруг его так прет, пугаться он начал, только когда очередной бессонной ночью, после немного тоскливой переписки с Адамом, на одну из написанных мелодий вдруг стали сами собой ложиться слова…
В марте, на первую встречу с группой после длительного «отпуска», Томми принес практически написанный альбом. Он чувствовал себя ужасно неловко, совершенно не надеялся на успех и уже почти смирился с тем, что эти песни так и останутся демо-записью для него лично – ну, или максимум превратятся в «альбом для друзей». Но материал так впечатлил членов бэнда, что они буквально за день довели до ума несколько песен и потащили обалдевшего новоиспеченного «сонг-райтера» к продюсеру. В апреле у Томми на столе лежал контракт на выпуск альбома, промо-поддержку и средних масштабов полноценный тур, ориентировочно, в начале следующего года. Примерно в это же время он познакомил Лиз с семьей и провел целый уикенд на ранчо ее родителей, пытаясь осознать, насколько серьезные изменения ждут его в жизни. Во всех областях его жизни.
И, конечно же, уже через неделю после подписания контракта, Томми получил приглашение от Адама на «очень важный разговор». Они не виделись около месяца, поэтому собственно поговорить удалось не сразу, а спустя пару часов, когда довольно покряхтывающий Адам выпутался из горячих собственнических объятий Томми и принял душ, после чего они уселись на разворошенной кровати друг напротив друга, как были, в чем мать родила.
- Ну, в общем-то, кроме того, что я невероятно рад тебя видеть, у меня есть к тебе… предложение.
- Еще одно?
- Эммм… оно не про секс.
- Оу.
- Видишь ли, я тут выпускаю альбом, он выйдет уже через три недели, его нужно будет сразу раскручивать, потом, думаю, поедем в тур по Штатам, а в январе я планирую мировой тур… если все пойдет гладко. Так вот. Мне нужен гитарист. Лид-гитарист. Хороший гитарист! Которому я смогу доверять и с которым не сойду с ума от скуки в туре… С которым мне будет комфортно на сцене… В общем… не хочешь поработать со мной?
«Серьезно?! Именно сейчас?!»
Томми, не мигая, смотрел на Адама и пытался собрать панически разбегающиеся мысли. Ну, какого хрена, а? Ну почему именно сейчас ему нужно выбирать между собственным проектом и ребятами, которые в него поверили и продали ему свои души – и Адамом, возможностью законно проводить с ним время, находиться с ним на одной сцене…
- Эммм… Ты так долго уже молчишь, что мне становится неловко. То ли я оскорбил тебя своим предложением, то ли осчастливил настолько, что ты потерял дар речи. Томми? Что-то не так?
Да, действительно, нельзя было больше отмалчиваться, пора было дать ответ, которого у Томми еще даже не было. Хотя… кого он обманывает?
- Скорее, второе. Знаешь, я, правда, не ожидал. Ты ж вроде работаешь с музыкантами Мадонны, Леди Гагой и Фареллом и хер еще знает с кем, а тут – я… Но дело не в этом.
Адам нахмурился и неосознанно подтянул к себе край простыни, накинув на бедра, словно именно в этот момент вдруг осознал нелепость своей наготы. Черт побери, как же Томми хотелось разгладить эту складку между темных густых бровей, зажечь эти серые глаза радостью, вызвать счастливую улыбку на зацелованных им же губах! Но с каждой секундой он все больше понимал, какой ответ должен дать. Оставалось только надеяться, что он не разрушит к чертовой матери то хрупкое, что связывало их все эти годы, и он сейчас совсем не о сексе.
- Я просто не успел тебе рассказать, но… ты будешь смеяться, но у меня тоже выходит альбом летом. Не то чтобы конкретно у меня, но моей работы там две трети, так что… И у нас тоже будет промо летом и осенью, а с января намечается тур. И я просто не смогу… и не хочу подвести ребят и пропустить этот момент, это важно для меня.
Адам умел выражать эмоции даже не взглядом, а всем собой, в совокупности, причем, делал это не нарочно, но от этого не становилось легче. Вот и сейчас он только плотнее сжал губы, горько опустив уголки вниз, поник плечами, растерянно потер пальцами висок. Томми не чувствовал в нем обиды или разочарования, но почему-то ощущал свою вину, и совершенно не знал, как это исправить.
- Ну, что ж… значит, я немного опоздал.
- Эй! Перестань! Не ты опоздал, а… Блин, никто никуда не опоздал, просто… Вот же черт!
Да что происходит вообще?! Они же и не собирались никогда работать вместе, они, мать их, просто любовники, каких тысячи, просто встречаются раз в месяц ради сногсшибательного секса и иногда еще болтают по телефону… и перебрасываются смс… и летят друг к другу через три штата, чтобы утирать горькие слезы… и готовы бросить все по первому зову, когда одному из низ по-настоящему херово…
- Знаешь что? Есть еще одна причина, по которой я бы не принял твое предложение сейчас – даже если бы сидел без работы. – Томми не кривил душой, в нем откуда-то вдруг родилось это понимание, и он спешил поделиться им, пока Адам не закрылся, не почувствовал себя вконец несчастным и брошенным. – Я хочу играть с тобой, для тебя. Я, черт, я безумно этого хочу! Но тогда, когда мы будем равны. По мастерству, по популярности. Подожди, выслушай! Это не какие-то там чертовы амбиции, правда! Но я не хочу быть для тебя и твоих фанатов еще одним сессионным гитаристом, о котором не вспомнят к выходу твоего следующего альбома…
- Томми, это такая чушь!..
- Может быть. Но я хочу быть достойным тебя. Я сыграю с тобой тогда, когда буду играть на твоем уровне. На уровне мировых туров, мать их, и синглов Фаррела, или с кем ты там еще записываешь свои песни.
Теперь молчал Адам, не сводя с Томми задумчивого взгляда, по которому почти не получалось прочитать его мысли. С каждой секундой этого молчания Томми все больше нервничал, боясь непонятно чего, наверное, того, что Адам ухмыльнется и скажет: «Ты уверен, что это вообще возможно?» И будет прав! Наверное… И перечеркнет этим возможность их совместной работы навсегда. Может, это и к лучшему…
- Хорошо.
Голос Адама звучал серьезно, совсем немного удивленно, но с ощутимым уважением. Его взгляд потеплел до пронзительно синего, и почему-то этот факт заставил скулы Томми вспыхнуть горячим румянцем – как от самой высокой похвалы.
- Я принимаю это. И понимаю тебя. Только… не заставляй меня ждать слишком долго, хорошо?
То, что Томми почувствовал в этот момент, невозможно было выразить словами. Никто бы не смог, наверное. Поэтому он, молча, потянулся рукой, зарылся пальцами в еще влажные после душа темные пряди, обхватил Адама ладонью за затылок и накрыл его губы своими. Настойчивый язык без сопротивления проник в горячий рот, наглаживая, лаская, дразня податливый язык партнера. Томми перенес вес тела вперед, вынуждая Адама плавно опуститься на спину, не разрывая поцелуй, прижался с одного боку, ощущая, как чужое сердце заполошно бьется о ребра, провел свободной рукой по груди и животу. Не в первый раз сегодня, а значит, можно было не торопиться, растянуть удовольствие. Под медленно ласкающей ладонью напрягались мышцы, вздрагивал живот, горела и покрывалась мурашками кожа. Адам нетерпеливо ерзал и постанывал, недвусмысленно шире разводил ноги, прогибался навстречу. Готовый к большему. Податливый, нетерпеливый. Томми пришлось взять себя в руки, чтобы не накинуться на него, по обыкновению, не поддаться сжигающему изнутри огню желания. Неееет, сейчас хотелось показать свою благодарность в полном объеме, даже если потом его обвинят в садизме.
Ладонь сменили губы: влажные поцелуи от ключицы к торчащим соскам, языком пересчитать ребра, присосаться к пупку и довольно улыбнуться, услышав сдавленные ругательства. С Адамом Томми полюбил делать минет, но сейчас и с этим не спешил, только коснулся губами горячей головки, настырно тыкающейся ему в лицо, и тут же перешел на внутреннюю сторону бедер, старательно чередуя правое и левое, постепенно поднимаясь к веснушчатым округлым коленям.
Он сам не выдержал этой обоюдной пытки уже через несколько минут, когда случайно бросил взгляд на лицо Адама, увидел закушенную губу, запрокинутую голову и абсолютно поплывший взгляд какого-то нереального ультрамаринового оттенка. Рывком подтянулся выше, навис над распластанным телом в капельках испарины, закинул себе на плечо одно колено Адама, подтянув второе к его неровно вздымающейся груди. Адам даже не вскрикнул, когда член Томми слишком резко толкнулся в первый раз, только распахнул глаза и со свистом втянул воздух. Еще толчок – глаза цвета штормового океана закатились от удовольствия, из раскрытого рта вырвался хриплый стон. Томми двигался размеренно и неумолимо, боясь остановиться или сорвать ритм, не обращая внимания на дрожь в напряженных руках, на капли пота, стекающие на кончик носа. Он неотрывно смотрел на лицо Адама, просто пожирал его взглядом, как будто хотел запомнить его именно таким, сфотографировать в памяти на всю оставшуюся жизнь, хотя был уверен, что у них будет еще множество таких ночей и вечеров…
Оргазм накатывал постепенно, не туманя рассудок, не мешая наслаждаться процессом, и Томми четко поймал момент, когда пора было обхватить сочащийся смазкой член Адама скользкими пальцами, чтобы привести их к разрядке одновременно. Вместе с очередным взрывом удовольствия и накрывшей их после этого слабостью, на Томми снизошло необыкновенное спокойствие и даже умиротворение. Как будто Вселенная приняла его решение, рассмотрела и широким летящим почерком подписала: «Да будет так!»
- Обещай мне, Томми… в тот день, когда мы с тобой подпишем контракт о совместной работе, я тебя трахну… Я сделаю так, чтобы ты умер от наслаждения и заново родился в моих объятиях, уже только для меня, для меня одного.
- Обещаю…
«Да будет так!»