Портрет эпохи на фоне биографии

 
                Предисловие.

      В 2003 году   в городе  Новосибирске   были  изданы мемуары Виталия Петровича Мухи, руководившего Новосибирской областью  в девяностых годах.    
Книга называется "Портрет  эпохи на  фоне биографии". 
Большинству авторов и читателей «Прозы», кроме новосибирцев эта  фамилия  мало, что скажет. Возможно, кто-то   даже  поинтересуется,  а что такое  Новосибирск и где он находится. Для этого  размещаю  маленькую справку  о Новосибирске и Новосибирской  области.
Новосибирская  область расположена на юге Западной  Сибири. Население  области – 2,5 миллиона  человек, что   больше населения  «государства»   Латвия.
В отличие  от большинства   сибирских областей Новосибирская область  не обладает  значительными запасами   полезных ископаемых.   
В  областном  центре – Новосибирске, его  ещё называют столицей  Сибири, проживает 1,5 миллиона  человек, что больше  населения другого прибалтийского «государства».
      Новосибирск  - город молодой, в 2015    году ему   исполнилось  только 122 лет. По темпам  роста  города, населения   в тридцатых годах  двадцатого века  он спорил  с  Чикаго, и даже  получил название   «Сибчикаго».
Уже  в двадцатых годах ХХ века, бывший недавно небольшим  уездным  городом Томской  губернии, городком  при железнодорожном  мосту  через  реку  Обь, Новосибирск  стал  административным,   промышленным  и культурным центром  Западной  Сибири. В   1931   году начинает  строиться  здание  театра   оперы и балета,  самого большого по  размеру  театра   в России.  Строительство  продолжалось   и в годы  Великой отечественной  войны.  В здании  театра  хранились сокровища  Эрмитажа, Русского музея, других ленинградских   музеев.  12  мая 1945 года  Новосибирский   театр   открылся постановкой  оперы  « Иван  Сусанин».
       В начале Великой Отечественной  войны  в Новосибирск были  эвакуированы   большое  количество  предприятий.   Мировую известность    принесло  размещение в Новосибирске  Сибирского отделения  академии  наук  с  его  Академгородком, значительно позже   советский   опыт  был  использован  США.
 В 90-х годах  по промышленности Новосибирска,  в которой  преобладали   оборонные предприятия, был нанесен  тяжелейший удар.  Не подлежит сомнению, что в  «оборонке» было много излишнего, но на  основе существовавших там  передовых технологий, было возможно   выпускать   новую  продукцию, да и военную угрозу  никто не отменял.  Вместе  с «оборонкой»   были  разгромлены   или  влачат  жалкое  состояние  под «управлением»  современных менеджеров предприятия, выпускавших  в советские   времена вполне  конкурентноспособную продукцию.   Возможно ли поднять  в ближайшее время новосибирскую промышленность?  Хотелось!  Но потеряно самое  главное - кадры.

    Виталий  Петрович  Муха  -  три раза  возглавлял  Новосибирскую область в сложные для страны   времена – конец восьмидесятых   -  девяностые годы.
 Его биография типична для руководителей, сформировавшихся  и работавших  в Советской стране: сын рабочего,  Виталий  получил хорошее  техническое  образование, мастер, начальник  цеха  на  авиастроительном  заводе, главный  инженер  и директор,   успешное руководство крупным  предприятием, второй  секретарь  обкома  партии, в его  функции  входили курирование промышленности,   сельского хозяйства, строительства, первый секретарь обкома. В девяностые  годы  два раза  избирался  губернатором  Новосибирской области.   Виталий Петрович один из тех руководителей субъектов федерации, которые  не допустили  в девяностые годы окончательного развала страны и гражданской войны.   

     Книгу  по   воспоминаниям  Виталия  Петровича написал  новосибирский журналист Андрей  Челноков.  В предисловии к книге  Челноков  пишет, как рождалась  эта книга: Виталий Петрович готовил  материалы, они встречались, Челноков  записывал, потом Виталий Петрович  тексты  вычитывал и вносились  корректировки.
 Вот как   пишет в предисловии к книге  сам А. Челноков  « Муха  Виталий Петрович! Фигура  в истинном  смысле  уникальная. Единственная  в своем роде в новейшей истории России по драматизму   сложения  судьбы  руководителя и опыта  вхождения  во власть!  Человек, в разное  время трижды приходивший  к управлению  областью! Причем  все три раза  так – как того требовало существовавшее на тот момент законодательство. При Советской власти  - избран первым  секретарем Новосибирского обкома  КПСС на пленуме. После  крушения  Советской  власти - назначен  главой  областной  администрации Указом  Ельцина. Далее:  не поддержавший в октябре 1993 года расстрела  Белого  дома и  разгона  Съезда народных депутатов РСФСР Виталий  Муха отстранен  Ельциным от должности.  В 1995 году  - на  всенародных выборах на пост губернатора  Новосибирской области, - победил, не оставив  шансов  соперникам…  В рейтинге  самых авторитетных руководителей   субъектов  федерации  Виталий  Петрович  Муха в конце  девяностых  входил   в первую пятёрку наряду  с Лужковым, Шаймиевым, Строевым».

   Почему  я взялся  за эту  публикацию?  Тем более, будучи уверенным, что  она, не будет  особенно  востребована читателями «Прозы». Книга была  издана   тиражом  в три тысячи  экземпляров и фактически  на прилавки книжных магазинов не попала. Информация, о том, что происходило   в нашей стране  в девяностых годах, полученная   из «первых  рук» человека бывшего во власти, тем более  не из московского дивизиона,  необходима  для  осмысления  истории нашей страны.
Моя   публикация в сорок страниц,  конспект его  книги в 220 страниц.  Я старался донести  до читателей, как можно  больше информации  о событиях  девяностых годов в авторском  изложении.  Поэтому моя  публикация,  в основном,  составлена  из   авторских  текстов, которые   я старался связать  по времени и логически. 

 
                Глава 1.
    Виталий Петрович Муха  родился  в 1936 году  в Харькове.  Все его предки были простыми людьми, крестьянами. Дед его начал  воевать  на  фронтах первой  мировой  войны, потом  воевал   в рядах Красной  армии,  участвовал и   Великой  Отечественной.    Отцу  повоевать не пришлось. Вот как вспоминает  о нем  сам  Виталий Петрович.      

     «Отец был жестким  человеком. Видимо, именно поэтому, его и оставили минировать   завод  «Серп и молот» и отправлять последние  вагоны и машины  с оборудованием. Харьков  войска оставляли спешно – отцу надо было много сделать до прихода немцев, он был, что называется в полном  замоте, и я удивляюсь ещё тому, как он умудрялся  позаботиться о нас».
Из ранних детских  воспоминаний  Виталия самое  крепкое  - первая  бомбардировка  Харькова. Были и ещё, как он схватил  горячий осколок  и обжегся, как уходили из Харькова.
      С приключениями свойственными военному  времени  они добрались до Сталинграда.   В Сталинграде   все работали на заводах. Холодно, голодно.
При приближении фронта  их эвакуировали и отправили в Сибирь. Так он, со своей семьей, отцом и матерью, оказался в небольшом  алтайском городке   Рубцовске.
 В городе  строился  танковый завод,  но вскоре правительство изменило это решение  и завод уже строили как тракторный – стране предстояло поднимать целину. И идея эта прорабатывалась  ещё при Сталине.  Сначала  семья  Мухи  жила  в пригородной  деревне Локоть, где  в каждой избе стали жить харьковчане, потеснив сибиряков.
 Потом  они переехали  на станцию Рубцовка и жили на квартире.
 « По сей день  ко всему,  что связано с железной дорогой, я отношусь с тем чувством  с каким относятся  к самым   светлым и дорогим   воспоминаниям детства и юности.
 Если быть совсем откровенным, до сих пор нет-нет да екнет сердце от случайно услышанного  где-нибудь стука  вагонных колес. Или защемит  вдруг от донесенного ветром особого запаха российской железной дороги – смеси ароматов нагретого металла, дерева, креозота, мазута, угля и  ещё чего-то, чем не пахнет ни одна  железная дорога  в мире…
Вскоре  поселок начал расстраиваться. Появились первые  пленные немцы, которые  строили первые дома  в Рубцовске…
 Как  это ни странно, я не помню в детском  своем  сердце злобы  по отношению к этим  людям. Нам не хотелось ни унизить, ни оскорбить, ни швырнуть, к примеру, в бывших врагов камнем или палкой. Очевидно, жизнь была настолько трудна в те времена, что сердца  человеческие были очень  восприимчивы  к чужому  горю, как никогда  способны  к состраданию…
Я за  свою жизнь много поездил по миру и теперь доподлинно знаю: только наши люди способны  к такому  всепрощению». 
 
     Рос город, росли дети в нем. 
 « Детей войны, стремились побыстрей  выучить  какой-нибудь профессии: открывались ФЗУ- Фабрично заводские училища, различные  ремесленные  школы. В те времена было не до высшего образования – подрастающих граждан нужно было  срочно   научить трудиться. После  войны  для многих ребятишек  было счастье  попасть  в такое  училище. Там три раза в день  кормили, одевали – обували. Жили  в тепле,  его? досуг занимали различными мероприятиями. Плюс? – обучали  рабочей профессии. У ребенка было четко очерченное, предсказуемое  будущее.
 Тогда начальное образование было обязательным для всех и, соответственно  четвертый  класс  считался  выпускным. И не было  такого подростка, который бы не мечтал  пойти в пятый класс после начальной  школы, чтобы окончить хотя бы   семилетку.   Сейчас этот факт почти неизвестен, а я помню времена. Когда после  школы  - семилетки желающие получить  среднее образование  платили за обучений  в  восьмом, девятом и десятом  классе».
 В школе   Виталик   учился хорошо. Увлекался и физикой, и литературой одновременно. Это было поколение  романтиков жаждущих подвигов и приключений.  По окончании школы  он поступил  в Харьковский  авиационный институт,  было это в 1954 году     и закончил институт в 1958 году,  по специальности   технолог производства  авиационных и ракетных двигателей.

    Свою производственную карьеру он начал помощником  мастера  на Новосибирском  авиационном  заводе имени Чкалова. В двадцать пять лет он уже был  начальником  крупного, только что построенного цеха,  самым молодым начальником  цеха на всю Западную Сибирь.
 С большим теплом   Виталий Петрович  вспоминает директора завода, Ивана  Архипыча Салащенко, о его требовательности, внимании к людям, «он помнил не только  твой день рождения,  имена твоих жены и детей,  но и знал наклонности увлечения, житейские  проблемы.  Он приучал  молодых специалистов, что завод – это не просто  предприятие  по производству   какой-то железной  продукции. Это одна большая семья.
 «Именно благодаря   И.А. Салащенко, его вдумчивой работе   с кадрами, его стараниями выдвинуть молодежь, завод справлялся  с задачами по оснащению страны  новой военной  техникой. Но не только  это  - завод стал кузницей кадров для  многих предприятий  Новосибирска  и Западной  Сибири».
               
      В 1966  Виталия  Петровича   направили  работать  на  Новосибирский  завод  электротермического оборудования, сокращённо НЗЭТО.  В это время, с 1966 по 1982 годы  завод развивался, строился,  рос.  За это  время завод вырос  в несколько раз по объему  выпускаемой  продукции,  по площадям, а Виталий Петрович Муха  стал  директором  завода.
Основной  продукцией   завода были различные промышленные  электропечи  для плавки и термообработки   металлов.  Выпускались  дуговые сталеплавильные печи  производительностью   до ста тонн стали, качественную сталь можно выплавить  только в электропечах, дуговые руднотермические  печи, различные  индукционные печи для плавки металлов, печи  сопротивления для термообработки  крупногабаритных  металлических конструкций.  Кроме продукции  электротермического назначения также  различную нестандартную крупногабаритную продукцию.   Одним словом работы для заводчан в те времена было много,  продукция завода поставлялась  на  предприятия Советского Союза,  в  Венгрию, Болгарию, Польшу,  а также и Швецию, Японию,  другие западные страны.  Большие поставки оборудования были в Индию, Китай. Специалисты   завода и  СКБ  постоянно ездили в командировки на монтаж  и пуск оборудования по Советскому Союзу и за рубеж.
 В Советском  Союзе  была  плановая организации  экономики. Планированием    экономического  развития  страны занимался  Госплан СССР и  отраслевые  министерства: Министерство  энергетики,  Министерство  электротехнической  промышленности  и т.д.  Плохо или хорошо  это  было  судите сами.  Во времена   СССР, в стране,  по значительной части которой   огненным  валом  прокатилась самая большая, самая разрушительная  за  всю человеческую историю война, через  16 лет  советский  человек первым поднялся  в космос. За  24 года рыночной экономики  страна  доедает  остатки запасов, доставшихся от  плановой  экономики.   

    Будучи   директором  НЗЭТО,  Виталий  Петрович  очень  часто  общался  с  руководителями  и  сотрудниками   Госплана и министерств.
    «На тот момент   завод   был  включен  в систему   Министерства электротехнической  промышленности.  Но, учитывая  тот факт, что занимались мы  всё- таки тяжёлым  машиностроением с электротехническим  уклоном, да к тому считались  довольно крупным предприятием, план мы верстали не в министерстве, а в Госплане СССР.  Обусловлено это было тем, что все пусковые  металлургические стройки, все сдающиеся  в эксплуатацию заводы с циклом производства, включающим  в себя металлургическое  литьё, целиком  зависели от наших поставок. Именно тогда, работая   в одной  упряжке  с представителями Госплана, я понял, ощутил, что называется шкурой, какая это  махина  Советский Союз и насколько  важен документ, называвшийся  «пятилетним планом»  Как проектируется, как строится завод, каков порядок  финансирования строительства, какова этапность всего этого процесса, в какое  время необходимо ставить оборудование и т.п. – всё это примеры из науки – высшей математики  планирования народного  хозяйства.  Говорил и буду говорить: такую страну как наша невозможно развивать без  экономического планирования.  В Российской Федерации,  несмотря на потери  территории, осталась основа – становой хребет промышленности одной шестой  части суши.  И рынок  без четкого плана укрепления взаимосвязей  между составляющими этот хребет предприятиями сыграл только деструктивную роль  в экономической  независимости  государства! Не может быть никакой саморегуляции на  семнадцати миллионах  квадратных километров!  На ста тысячах, на двухстах тысячах  квадратных километров  -  да !
   Я исколесил всю Европу и совершенно авторитетно  могу заявить: ни одно  крупное предприятие  не  строится и не существует внепланово! А мы швыряем   какую-нибудь махину  - авиазавод   в мутную жижу, именуемую «свободным  плаванием  в  условиях  рынка» и говорим директору:  « Выплывай дядя, как знаешь.  Хочешь самолеты дальше  делай, хочешь детские  наборчики для игры в песочнице.  А  обанкротишься,  развалишься – туда тебе и дорога».  И не подозреваем мы, что этот завод  наш, с дядей  во главе  - национальное достояние  России, которое  всеми  силами надо удерживать на плаву,  чтобы в конце  концов  удержать на плаву государство!  Пример с компанией  «Голдстар» теперь LG, куда государство  влило инвестиции, тоже  «PAN  AMERIKEN».
 Опыт нашей страны, опыт нашего народа  бесценен. Ни от чего, что когда то   оправдало? в развитии государства, отказываться нельзя ни в коем случае. То  от чего оказываемся мы, то, что десятилетиями  нами уже наработано, внедрено, опробовано, перенимается и приживается у них за границей».

         Как  пример,   приводится  применение   «сетевых графиков», которые применялись в авиастроительных  компаниях  США. В конце  шестидесятых годов  в советских  вузах обучали  студентов  американскому опыту применения  «сетевых  графиков» на производстве. На авиационном  заводе  в Новосибирске  планирование  производства  по  сетевым  графикам использовалось ещё  в  пятидесятых годах.  Ещё  ранее, в войну  в Рубцовске запуск производства  шел сетевому графику.

 
    « Мне часто приходилось слышать и читать, что Муха  - сторонник  авторитарных  методов  руководства,  поклонник  тоталитаризма и т.д. Скажу на  это: я не против  демократии,  поскольку она в  идеале  призвана раскрепощать  личность, выявлять наиболее  яркие  её грани таланта. Общество, безусловно, должно быть демократично, но не исполнительная власть.  Исполнительная власть должна строиться на принципах авторитаризма.
  В исполнительной власти не может быть   свободы, поскольку  её прямое дело  - исполнять  принятые  законы и решения. Шаг влево, шаг вправо уже нарушение. Исполнительная власть должна закладывать  базис как для ныне  живущих граждан, так и для следующих поколений. И если базис  был заложен некрепкий  - государство зашатается. Через пять, десять, сто лет – но зашатается. Мы можем это называть по разному, вертикаль власти, демократический центр, я предпочитаю применительно к исполнительной власти термин «авторитарная». Потому что власть не может быть иной. Потому, что это будет не власть,  а клуб по частным  чиновничьим интересам, девизом которого был слоган: «Дорвался до кормушки – кормись!"

   Благодаря большому  количеству  зарубежных заказов  я принимал на заводе  множество иностранных делегаций  и сам был вынужден часто ездить за границу. В год – месяц, а то и два я бывал в заграничных командировках. Трудно переоценить тот  опыт, который мне дали эти поездки, благодаря им я стал более  четко осознавать как развивается мир, получил возможность отслеживать и сравнивать тенденции промышленного производства в капиталистических странах и у нас. Это мне очень пригодилось потом, в период недоразвитого капитализма  в России, когда  я уже был главой администрации  НСО! Многие  мои коллеги -  главы администраций и губернаторы - в это время, находясь  у «пирога», не смогли удержаться от соблазнов, очень уж стремились  жить «на уровне западных стандартов». А я, в свое время живо насмотревших этих стандартов и когда находился  у руля  области считал, и сейчас, на пенсии, убежден: создатель благ – не олигарх, не президент, не мэр, или глава района. Создатель благ – обыкновенный труженик. Он, и только он является  носителем национальной  идеи и государственности в стране. И как только мы об этом забываем, государство начинает катиться в пропасть. А когда государство  катится в пропасть,  русские женщины перестают рожать детей.
       В Советском Союзе, как его не критикуют  на всех углах, всё было с точностью да наоборот. А давайте  вспомним, какой основной критерий применялся в старину  при оценке деятельности  периода  царствования того или иного монарха. Очень простой: прибавлялось ли население  в стране за период его сидения на троне или нет.  Этот принцип  эффективности  той или иной  власти по сей день не устарел. Он дает  ответ абсолютно на все вопросы.
 Мне могут возразить: в СССР  не было прав и свобод. Я, генеральный директор завода,  этого не чувствовал!  Я работал для страны  и на страну. Я любил её и люблю – и она платила мне тем же. Конечно, издержки идеологического плана, касающиеся творческой интеллигенции были, спора нет, экономика была  слишком  закольцована  на оборонный заказ. Разумеется, товаров народного потребления не хватало.  Всё это так,  но никогда  ещё население  страны не было  так спокойно за  своё будущее.  Ни в одном  государстве мира  пьяницу, прогульщика,   дебошира не умудрялись  вытаскивать на суд общественности, где  взывали  - в капиталистическом обществе об этом смешно и подумать!  - к его  совести!
 Сегодня эта категория  человеческого сознания  в России попросту не упоминается. Слово «совесть» исчезла из лексикона русского народа!
 Народа, у которого только одного в мире в языке существует  это всеобъемлющее понятие – «совесть»!

    Мне говорят: экономика социализма была неповоротлива!  Я смеюсь этому: да не было нигде  в мире поворотливой? экономике, чем экономика  социализма! Индустриализировать за 15 лет  такую огромную страну, практически в одиночку выстоять против  экономики всей  Европы  во Второй Мировой войне, восстановить за пятилетку  уничтоженное народное  хозяйство – и всё это без иностранных инвестиций, технологий,  специалистов!?
 А если добавить в эту копилку, целые отрасли промышленности,   которые  мы подняли  на мировой уровень в развивающихся государствах, в том же  Китае! Никакая экономика капитализма  не стояла рядом с мощью экономики  СССР.  Я знаю наверняка, я знаю,  с каким  пиететом  относились за границей к сверхдержаве, называвшейся  Советским  Союзом. Они видели те  ослепительные перспективы, которые  ждут нашу страну при должном повороте  событий, и как они боялись реализации этих перспектив!"
 
   В 1982 году, после  16 лет работы на «Сибэлектротерме», так  в это  время  стал называться НЗЭТО, В.П. Муха    был назначен директором завода  «Сибсельмаш».  Начинали  его  туда устраивать   с 1980 года, и пришлось  Виталию  Петровичу сдаться.  Предприятие  было раз  в  десять  раз больше  «Электротерма», только оборот вагонов  составлял 150 вагонов  в сутки, постоянно  не выполняло?  план, оборудование было устаревшее, текучка кадров.
 Пригодился  опыт, приобретенный на  «Сибэлектротерме».  Людей привлекали строительством  жилья.  Было организовано два строительных  цеха по пятьсот  человек, для теплоснабжения строящихся домов и улучшения  теплоснабжения завода строилась котельная.  « Через год  завод было уже не узнать. Изменилось отношение  людей к работе. Их не надо было  принуждать».
   
      Кроме  основного производства, производства различных боеприпасов,   «Сибсельмаш»  выпускал  сельскохозяйственные   машины, сеялки и ещё ряд сельхозмашин.  Автор  этой  публикации   бывал на этом  заводе  и  видел  большое  количество не реализованной  сельхозтехники, занимавшие большие  площади, а  завод подчиняясь его  «величеству  Плану», продолжал «клепать» устаревшую сельхозтехнику. Были  и такие  издержки  у планового производства! 
               
     «Я обивал пороги в Госплане и Госснабе, в Министерстве  машиностроения  всё доказывал, что нецелесообразно гнать столько металла  на новые  сеялки. Когда можно отремонтировать, доукомплектовать то, что есть. Или ещё лучше  - новую сеялку пора внедрять, старая  становится невостребованной,  изживает себя старая сеялка!  Мир уходит вперед. А мы в хвосте плетемся.  Но это было бесполезно. А в сельхозмашиностроении, также, как и в артиллерии – какие были пушки до 1913 года, такие  были и в 80 годах – ничего не менялось. Весьма инертное это дело – артиллерия.  Как и сельское  хозяйство!
   В 1987 году ЦК и Совмин приняли решение  перепрофилировать  оборонные предприятия  на производство продукции для перерабатывающей промышленности. Это было, на мой взгляд, очень мудрое решение. Мне директору,  собаку съевшему   на производстве продукции гражданского назначения,  всегда сложно было свыкнуться  с мыслью, что основная продукция  возглавляемого мною предприятия годится лишь для разрушения.   Я смотрел на эти мины, снаряды и думал   всякий раз: « Это ж   сколько труда, человеко – часов, умственных затрат  вложено  вот в эти штуки, а ведь взорвут – пшик- и всё в бездну!». Сказать, что дискомфорт  ощущался  не скажу. Лозунг, произнесённый когда- то Брежневым: «Всё, что  создано народом, должно быть надёжно защищено!»,  я считал правильным. Но уж очень  чесались у меня руки  по освоению продукции, нужной людям для созидательной деятельности!
 Признаться, тогда  мне показалось, что теперь, наконец, дела пойдут быстрее и на производстве и в стране. Конверсия, включение   мощнейшего потенциала оборонки в дело производства продукции  гражданской направленности  виделось мне выходом из тупика, в которой мы пришли в легкой, перерабатывающей,  пищевой промышленности. Как покажет потом очень близкое  будущее, я жестоко ошибался…  Вернее,  изначальная мысли о конверсии была  великолепна! Но что потом  с этой  идеей  сделали... 
   Достоевский  в  «Бесах» писал: «Социализм, батенька, идея  великая, да не велик,  всяк  её исповедующий».  Как в воду  глядел  Федор Михайлович!»

   Работа  любого предприятия   всегда    связана  с общественной деятельностью.   Виталия Петровича не раз  пытались убедить перейти работать в министерство, аргументируя это тем,  что поскольку  он  вывел  завод из тупика на большак, то следует двигаться дальше.  Он наотрез отказывался, зачем  в 50 лет начинать карьеру  чиновника и сама работа  в Министерстве  казалась ему  мелкой, неинтересной.
  Муху  «назначают»  вторым  секретарем Обкома  партии. Он курировал  оборонную промышленности, строительство, транспорт, должность  второго секретаря,    как  писал Виталий  Петрович « технарская», но вскоре  его выбирают  первым  секретарем  обкома. А у первого стоят  совсем другие  задачи, чем у второго.
 Он начал работу на селе  по «Программе  130», должны  были быть  возрождены 130   неперспективных деревень, угробленных в 70 - е годы по  результатам  научной деятельности  экономиста  академика  АН СССР Заславской.

               
      «Так сложилась, что моя партийная работа  того периода  делилась на  два измерения  - здесь, в области, в нем жилось  просто и ясно, и мы их решали, как бы тяжело не было на практике.  И второе  измерение, в котором ничего не было ясно, - это события в Москве, всё что касалось будущего КПСС  и политики Горбачева.
 Неясности  этого калибра начались для меня после пленума  обкома, избравшего меня первым  секретарём. По существовавшей процедуре  вхождения в должность первый секретарь  обкома должен был пройти утверждение  в ЦК КПСС. Перед утверждением  я проходил собеседование  в идеологическом отделе ЦК КПСС. Один из клерков  Разумовского принялся со мной  беседовать:
- Вообще-то знаете, Ваша  кандидатура    нас не очень устраивает…
- Раз так,- говорю,- могу снова на завод! Я этого дела ещё не забыл!
-  Да нет, Вы не так поняли..
- Мы думали, что изберут  гуманитария.»
 После этого уже  «технарь»  Муха   устроил «гуманитарию» - клерку экзамен на знание как трактуется образ В.И. Ленина  в произведениях М. Горького.
               
               
      « На старой площади я был  белой вороной. Стоило  любому нормальному  человеку  прийти в ЦК КПСС перестроечной поры, как тебя начинало мучить  постоянное, не проходящее ощущение, что люди здесь занимаются  пустой тратой  времени».
  О Горбачеве: « Он вообще отличался словоблудием. В ЦК  в этом плане его никто  перещеголять не мог. Сядешь, бывало  поначалу, на пленуме  с блокнотом  в руках, думаешь  запишу за Горбачёвым  что-нибудь дельное.   Через  два часы  Горбачёв идет с трибуну в президиум, ты – глядь  в блокнот, а ничего дельного  и не записалось. Я очень неприязненно  относился ко всему этому. И не скрывал того,  говорю же – был белой вороной. От меня  всегда  там ожидали чего–нибудь в их понимании не очень хорошего, боялись, что я вновь что-нибудь выкину, а это очень опасно, когда тебя начинают бояться в аппарате  ЦК !  Как только начинают бояться  тут же начинают  ненавидеть. Я, правда, отвечал им тем же.  При моем  характере  это сквозило постоянно на всех пленумах, совещаниях, заседаниях. Да и как было можно терпеть всё, что происходило в то время в  верхушке партии?  Судьбы державы, её экономику, вопросы  «куда  ж нам плыть» принимались обсуждать люди в большинстве  своем ни шиша не понимающие ни в промышленности, ни в экономике, ни в сельском  хозяйстве.

   Мне привыкшему  к конкретной  верстке планов, к четким   формулировкам поставленных задач, было до тошноты слушать  ту ахинею, которую несли перестройщики из горбачёвского ЦК КПСС. Я, начитавшийся  в перестройку о том,  как стране и партии  в свое время не повезло с Брежневым, став  членом  ЦК понял, что вовсе не с Леонидом Ильичём нам не повезло.  Стране и партии  не повезло с Горбачевым!  Жаль, что ни  страна,  ни партия этого не поняли. А когда поняли – было уже поздно.

   Справедливости ради  скажу, что говоря   «Горбачевский  ЦК КПСС»  я имел  ввиду лишь отделы  занимавшиеся политикой и идеологией. Как генеральный директор  «Сибсельмаша» я очень тесно в свое время общался с сотрудниками  оборонного отдела  ЦК. Здесь, конечно, были  трудяги!  Зубры  здесь работали, у которых  каждое  слово  - золото. Люди колоссального опыта, они не были нахватавшимися  верхушек партийными  функционерами. Это были  ученые, доктора наук, академики!  Они видели тебя сразу и всего и насквозь!  По сути  дела, оборонный и подобный  ему отделы – это была половина  аппарата  ЦК, которая действительно выполняла то, что записано в Конституции СССР – осуществлять  руководящую и направляющую роль  компартии.
   … Все планы?  экономического развития  страны после  Госплана  СССР тщательнейшим  образом анализировалось? и корректировалось? в аппарате  ЦК, прежде  чем  выносилось  на  утверждение  Верховным  Советом  СССР.  А это, мягко говоря,  была не  очень простая работа.  Очень  большой бедой для партии и страны  было то, что бал в стране  правила  «белая каста « идеологов».

       В.П. Муха пишет  о попытке идеологов   ввести  разделение  властей.  КПСС они  ещё убрать не решились,  но совместили должности  секретарей обкомов и председателей облсоветов.
       « Как у Первого секретаря обкома, у меня по действующей конституции  была  в руках вся власть, но, кроме того, я ещё должен был на заседаниях  областного Совета  принимать законы, которые потом на заседаниях бюро обкома  корректировались. А забавнее всего было то, что  и в бюро обкома и в областном  Совете заседали  практически одни и те же  лица. И понял  Виталий  Петрович  Муха, что ему надо сделать выбор».
      О  Горбачеве.  «Это как в  каком-то детском кино – помните - король  был одновременно и главным прокурором, и главным  судьёй, и главным адвокатом. Такой же  анекдот был с Горбачёвым.  Гнилость, двоякость, сидение на двух стульях  приводили к тому, что трезвомыслящие люди начинали  потешаться над кремлёвскими перестройщиками.  Вы только подумайте в этот посыл: мы за народ, а народ требует  убрать из конституции СССР руководящую и направляющую  роль партии, но мы её  пока далеко убирать не будем – вдруг ещё пригодится ! - пускай  секретари парткомов побудут какое- то время  председателями Советов. Всё это было бы  смешно, если бы не было так тревожно.  Куда было ещё смотреть!?  Верхушка, почти не таясь, готовила развал государства. Это  чувствовалось.  Мы, с некоторыми первыми секретарями, как могли  противостояли этому, но первые секретари тоже  были разные. Были лизоблюды, откровенные холуи, выжидальщики – а что из этого получится? -  были такие  как Ельцин, озабоченные  своим собственным имиджем.                И монолитность   в ЦК демонстрировалась только в том случае, когда  во всём в стране  была монолитность. На  одном из пленумов  ЦК  мы начали жестко  ставить вопрос  об отстранении Горбачёва. Тут он и показал себя:  говорит  я за кресло   Генсека  ЦК  не держусь,  я теперь – Президент СССР, хотите -  освобождайте  меня, хотите – нет. «Ах так!» -  вскинулись секретари, и я в том числе. – Тогда  давайте голосовать!
 И тут началось… Один выступающий другой …  Выяснилось, что кроме  Горбачева пост Генсека занять некому. Всё спустили на  тормозах. И разъехались по регионам.
 В результате получили то, что получили.
 Не один я чувствовал недоверие  к верховной власти в то время.   Практически вся страна это недоверие  ощущала. Народ изголодался по руководителям, которым бы  мог доверять. Этот дефицит доверия  к власти и вынес не гребень российского политического олимпа Ельцина, сделав его председателем   Верховного Совета РСФСР. Если  кто-то сегодня думает, что Ельцин  стал тем, вопреки  стараниям Горбачева, он ошибается. Только  благодаря Горбачёву Ельцин был воспринят Россией  как альтернатива  болтунам, как потенциальный руководитель, которому  можно доверять. И такой имидж ему создали пустобрёхи из тогдашнего руководства страны – на их фоне Ельцин смотрелся куда  более выигрышно со своей критикой  и борьбой  с привилегиями».

    Виталий Петрович видя, что из аппарата  ЦК уходят специалисты, уважаемые им люди, объяснившие ему   « что партии в будущем уготована роль обычной идеологической организации», где им  ученым и производственникам   нечего  делать, решил также  сложить с себя  должность «директора  обкома».
 Собрав  пленум обкома  сказал, что невозможно занимать две должности: « что принесу  больше пользы, если оставлю пост первого секретаря обкома более достойному  коммунисту, а сам  сконцентрирую  усилия на работе председателя  областного Совета…
 На должность первого секретаря  я рекомендовал  Владимира Александровича  Миндолина, чему  многие  удивились и воспротивились».

       Виталий Петрович  с благодарностью  вспоминает   время  работы в обкоме,  давшее ему  иной опыт и знания. В это время он много ездил по районам области, близко познакомился с   первыми секретарями  райкомов  партии,   « Именно они – районщики были  становым хребтом  советской государственности, именно они были универсалами в своей работе, поскольку одновременно умудрялись решать множество вопросов - начиная от житейских  и кончая государственными … Но самыми трогательными и добрыми для меня всегда  были встречи  с простыми людьми. Я любил останавливаться посреди улицы и поговорить  с хозяевами какого-нибудь стоящего поблизости дома. Понемногу  к нам подтягивались соседи – один двор, второй, третий,  четвертый… Всегда  получались содержательные  беседы.  Очень умиляли  меня вопросы  со стороны осевших  в Сибири  украинцев и белорусов. Ориентируясь на мою необыкновенную  фамилию, они интересовались, кто я таков, из краёв, какая  у меня семья, интересы, пою ли я, могу ли я  выпить рюмку водки  да салом - огурцом  закусить… Таких вопросов, откровенно говоря, мне на заводах  где  я работал, не задавали».

    На выборах   в  народные  депутаты  РСФСР В.П. Муха  баллотировался  по Чулымскому   избирательному   округу.  ( Чулым  небольший город, райцентр, на западе  НСО). Выборы проходили на  альтернативной основе, а в это время он ещё  был  Первым  секретарём обкома  партии. « Очень не просто было встречаться в то время с народом  и говорить о будущем. Меня, как первого секретаря обкома, впрямую отождествляли с теми, кто сидел  в горбачевском Политбюро, спрос был жесточайший, а я не мог говорить то,  что думаю,  из-за  такого понятия, ныне ставшего  анахронизмом, как партийная дисциплина.  Поэтому  можно сказать, что доставалось по  полной… Нужно ли рассказывать как азартно группы  поддержки моих соперников  по выборам проходились по  моей  кандидатуре!  Публично унизить первого секретаря  обкома - да  ещё  безнаказанно!- это было  заманчиво для некоторых. Но избиратель выбрал всё- таки меня!»


       Далее Виталий  Петрович  пишет, что  несмотря на все недостатки,  недоработки законодательства конца 80, начала  90, выборы  были  более демократичные,    чем  в  начале  2000 годах.  « Демократия  предполагает равные  возможности для членов  демократического общества.  О каких равных возможностях можно  говорить, если во власть могут пробиться только нувориши, и всё решают не твои  моральные  принципы, не твоя  честность,  а толщина  твоего кошелька? О чем  можно мечтать в стране, где  к избиркому не подпустят кандидата, у которого ничего не бренчит на банковском   счету».

      «В это же  самое  время  Ельцин избирается председателем  Верховного Совета  РСФСР. Избирается нахраписто, спорно, некрасиво.
 Ельцина  я знал, ещё работая в обкоме вторым  секретарем.  О нем,  на тот момент,   у меня сложилось впечатление, как о человеке, способном на всё  ради власти, этаком  стенобитном орудии, который для достижения цели  делает уродливые проломы  в стенах, не считаясь с жертвами и затратами.  Человек, особенно простой,  уже  тогда,  для него как первого секретаря  Московского  горкома КПСС, ничего не значил – он готов  был в капусту изрубить и затоптать всякого, кто мешал ему двигаться  вперед, к ещё большей власти.  И идея о  государственной  суверенитете России во многом  помогла  ему  стать спикером. У этой идей было  много, как сторонников, так и противников.  Но вместе  с тем   все видели, что делать  что-то необходимо, потому, что  Союзная власть  попросту  разваливается на глазах. Вроде  есть Совет министров, но ничего не делает. Вроде  бы действует Верховный Совет СССР,  действует  Съезд  народных депутатов и Верховный совет СССР, но там настолько ускоренными темпами  всё идет к развалу страны, что, несмотря на  всю пагубность для Советского Союза принятие декларации  о государственном  суверенитете России, инстинкт  российским депутатам  подсказывал:  принимать её надо, иначе  участь Союза постигнет рано или поздно и РСФСР. И опять же – на фоне слабого, ни на что неспособного  Горбачева   Ельцин для многих выглядел сильным  руководителем, умеющим повести за собой, остановить надвигающийся коллапс. Кроме того, все  чувствовали, что России  нужен руководитель  способный  уравновесить политическую  тяжесть  таких  управляющих  союзными и автономными республиками, как Назарбаев, Шаймиев, тот же  Кравчук, Каримов… Словом  Ельцина  выбрали   председателем  Верховного Совета  РСФСР… У СССР, а тем более у Горбачева после этого не было шансов на дальнейшую роль в мировой  истории.  Все  вялые попытки   Горбачева  подписать Союзный договор были лишь имитацией, стремлением завуалировать свою роль как могильщика  Советской  страны, политическим трюком  с целью ухода  от дальнейшей ответственности. Я в этом  уверен на сто  процентов  и утверждаю: Гобачев  сдал Советский Союз, как сдают секреты обороны предатели…
  Я уверен, не будь  Горбачева, продавшего страну с потрохами, СССР и по сей день  был бы  единой, процветающей, уважаемой  в мире страной. Он целиком  выпустил из своих рук инициативу, растерялся идя куда-то,  куда другие  идти не хотели.  Инициативу подобрал  Ельцин.
 Но что ещё  цементировало  Советский Союз? Конечно КПСС!  Но Горбачеву КПСС была не нужна, потому  что  отторгала его, как чужеродный  элемент, а Ельцину  - потому, что цементировала СССР, который ему тоже был не нужен».

     Виталий Петрович   вспоминает  один из пленумов ЦК КПСС, на котором рассматривался  вопрос о членстве  в Политбюро.  В результате  голосования, Горбачев, будучи Генсеком, не набрал  нужного   для членства  в Политбюро  голосов, единственный из списка,  представленного на голосования.
 « Начались дебаты.  Предложения  были разные. Некоторые  предлагали  дезавуировать  решение Пленума,  некоторые  кричали,  что это будет конец КПСС.  Наконец решили,  что Горбачев  войдет  в состав Политбюро без голосования  - в соответствии с должностью Генсека. И это решение, окончательно утвердило меня в мысли, что я принимаю участие  в балагане. Генеральный секретарь  избирается пленумом  ЦК!  Если Генсек не избран  в члены Политбюро, то он не может  занимать  свой пост! А если  Пленум начинает   искать какие-то  увертки  для неисполнения принятого им решения,  то это не Пленум  ЦК КПСС. 
 Я и сейчас вспоминаю   эти события, а меня до сих пор   охватывает досада и стыд:  в каких позорных спектаклях  довелось принимать  участие!.. Но, наверное,  это нужно -  рассказывать всё. Не расскажу  я, не расскажет,  стыдясь,  второй, третий, четвертый.   В итоге  это когда – нибудь повторится вновь. А не надо бы. Хватит!.. И потому,  чтобы не повторилось – ещё одну позорную   страницу нашей новейшей истории я расскажу..»

      Вот короткий  пересказ этой истории.
 На одном  из вечерних заседания ВС? РСФСР, кем-то из демократических  депутатов   было внесено предложении?  Запретит? КПСС на территории России. Голосов  для решения не хватило и голосование  перенесли на утро.
Собравшись    в номере гостиницы,   Муха, Шейнин, Полосков и ещё несколько  человек   решили сообщить  об этом Горбачеву. Положение  было  серьезнейшим.  Верховный Совет  РСФСР действительно мог запретить компартию.
 В это время Горбачев  был на даче.   С большим трудом  из здания  ЦК  им  удалось по телефону  связаться  с Гобачёвым. Шейнин, работавший  в ЦК, заведующим отделом, « торопясь, объясняет Горбачёву, что,  Ельцин  завтра  в 10.00  будет рассматривать на заседании  Верховного Совета  РСФСР  вопрос  о запрещении  деятельности КПСС  на территории республики.
- Ну и что?- спросил Горбачев.  -  Из-за этого  вы  в полночь  подняли меня к трубке?! 
 Муха потребовал от Горбачева   срочно собрать  утром  внеочередной  Пленум  ЦК.  Все  члены  ЦК  в Москве, кто не  в Москве  - прилетят,  и в 7 часов утра можно открыть Пленум.
 Горбачев  стал успокаивать,  что он утром  переговорит  с Ельциным. И вот этот утренний разговор.
«Без пяти минут десять заходит Горбачёв.  Мы к нему:
- Михаил  Сергеевич , сейчас может случиться непоправимое!
- Да ладно вам нагнетать  страхи!  Соедините  меня с Ельциным!

Тот берет  трубку. Горбачёв спрашивает:
- Чего ты там с КПСС решаешь?
- Я ничего не решаю – отвечает  Ельцин.
– У меня всё решает съезд!  Вот как   решит сейчас – так и будет!..
-  Ну ты всё- таки подумай!.. -   уговаривает его  Горбачёв.
 Мы стоим и ушам не верим: кто же тут главный по стране?
-  А что мне думать ! - басит из трубки Ельцин.
- Я же  спикер – мое дело  поставить на голосование , и точка!
 - Постой, Борис Николаевич, я тебя прошу,  ты другой вопрос первым поставь, а мы в перерыв перейдем, поговорим ещё об этом… - просительным голосом  увещевает Горбачёв.               
 - Ладно, попробую, - пробурчал Ельцин и повесил трубку».

        В перерыве  между   заседания  встреча  с Ельциным   всё-таки состоялась  и Виталий  Петрович понял  что Горбачёв «попросту хочет, что называется  «снять нас с хвоста». Что предлагает  ему (Ельцину)    закулисную сделку  по этому поводу,  а сейчас ему нужно нам  только пыль в глаза  пустить.
 Я шел обратно и думал о том, что мы  все для них пешки. … Что над страной нависла  колоссальная  опасность, исходящая не извне, а  от самой  верхушки  власти. Страна долго будет в опасности,  пока  рулить ею останутся такие вот руководители. После  Фороса  все мои опасения  оправдались».

                Глава 2.
      « Ельцин, став  президентом  России, издал указ  «О реорганизации  структуры органов  власти». Опасаясь, что при выборах глав регионов, может быть выбран, не тот, кто был ему нужен, губернаторов он стал назначать с  придуманной для демократических приличий формулировкой  «по согласованию с местными  Советами».  Кандидатура  Виталия Петровича  на пост главы администрации  в команде  Ельцина   рассматривалась в первую очередь. Председатель  Областного совета В.А. Боков, предложил  сессии областного совета  депутатов утвердить кандидатуру  В.П. Мухи  на  должность главы администрации области.
  «Ельцин ещё был Председателем Верховного Совета  РСФСР, но у него  под рукой   уже  была  фактически  сложившаяся  президентская администрация. С ней  и приходилось контактировать.  С премьером Силаевым, они были знакомы давно и контакт  у них был. Но, тем не менее, работалось в то время очень сложно: система была ещё плановая. А отношения  уже рыночные, на всё надо было получить разрешение,  а  получив,  ещё найти деньги на реализацию планов.  Денег в стране не хватало, их растаскивали   новоявленные президенты  республик по своим удела и ближайшие  к Москве регионы. Кто больше  мелькал в кремлёвских коридорах, тому больше и доставалось,  а Ельцин  В.П. Муху не жаловал.   В Совете  Министров  РФ, несмотря  на хорошие контакты  с Силаевым, чего-либо добиться  было трудно: там царила  полная неразбериха, и зачастую письма  руководителей  сразу же отправлялись в макулатуру.

        Мы все жили  в ожидании чего страшного - но чего – не знал никто. В воздухе витало ощущение близкого краха  государства -  все это чувствовали. Чувствовал и я  Ельцин предложил мою кандидатуру  в качестве  главы администрации. Областной Совет особо не возражал.
 ЦК раскалывался на глазах, члены ЦК, занимавшиеся государственным строительством, народным хозяйством, ученые, всеми силами  пытались  удержать ситуацию, убеждали  ярых перестройщиков в том, что страна  катится в пропасть  и процесс этот надо останавливать -  иначе  неминуемый крах Советского Союза.

      …Крах оказался не за горами. 19 августа  стало известно, что в стране объявлено   Чрезвычайное положение. Я, член  ЦК, был в полном  неведении  о готовящемся перевороте. В районе 12.00, когда  проснулась Москва  радио сообщило нам  о том, что создан Государственный комитет  по Чрезвычайному  Положению.   Первым ощущением подумалось: ну вот началось!  Растерянности, как таковой не было, не было и злорадства.  Был один тревожный  вопрос в мозгу: « Что же теперь  будет?»
 О том, что ничего  хорошего не будет, я догадался  сразу, как только  увидел   по телевизору пресс-конференцию членов ГКЧП.   Когда  я посмотрел на дрожащего Янаева, когда  увидел   всю остальную непонятную  компанию  серых растерявшихся  личностей, понял,  что это авантюра,  творимая людьми,  не понимающими,  что они делают.  Складывалось ощущение, что они  на что-то или кого-то надеялись, а этот «кто-то» их сильно подвел.
 После  фиаско  ГКЧП началось сильнейшее давление  на партийные органы, на  Советы, и на меня  как главу  администрации области».

               

         В.П. Муха оказался  в очень сложном положении,что как член ЦК КПСС он, очевидно, должен   был поддержать  ГКЧП, как председатель  Совета депутатов, был обязан прислушаться  к народному  мнению, которое пока ещё не было высказано. Как фактически  назначенный  Ельциным  российский чиновник   не мог быть   против оценок  происходящего Ельциным.  На следующий день пришли  указания   от ГКЧП и от Ельцина. Указания  были взаимоисключающими. На совещании, на котором  присутствовали  командующий Сибирским военным округом, начальник  УКГБ,   начальник УВД, другие чиновники,  пришли к мнению, «что основной  для нас задачей  на текущий момент  будет недопущение   народных волнений  и проявление  политического экстремизма. Как оказалось, вовсе не напрасно мы такую возможность обсудили: на следующий день в городе начались  шевеления. Так называемые демократические  силы  выскочили на улицу и начали кричать, что они поддерживают  Ельцина».
 Муха  выступил  с заявлением по радио  и ТВ, тогда все кроме  Индинка ( в то время   мэра  Новосибирска), который высказался на митинге  в поддержку Ельцина,  молчали, сказал о сложности политической ситуации в стране. Налицо кризис  власти, « но мы должны руководствоваться Конституцией страны, поддерживать жизнедеятельность региона и не ввязываться  в политические инсинуации, тем более, не прибегать к насилию».
    Авторитет  Ельцина среди простых  людей в то время был запредельно высок. Люди, увидевшие  его на танке, готовы были идти за  Бориса. Хоть в огонь,хоть  в воду».
   На заседании  бюро обкома  Муха  сказал, что   «Сегодня   вопрос стоит таким образом: есть у КПСС будущее после этих событий или нет?  ГКЧП  - это сильнейший удар по партии, от которого она  оправится не скоро. Так оно в итоге и получилось. После того  как Горбачева  с помпой вернули из Фороса, Ельцин при нем, трясущемся, подписал указ о запрете  деятельности  Коммунистической  партии СССР на территории России. И что было показательным во все этом: народ, среди  которого было  20 миллионов членов этой партии, безмолвствовал. Народ ГКЧП и КПСС в тот момент не поддержал! Это была истина!»

       « Дальше  всё пошло так, как можно было предполагать  заранее. Пошло спешное назначение  глав администрации  регионов. Началась сильнейшая кадровая чистка. Ельцин поставил  вопрос   о своем президентстве.  Съезд  народных депутатов РСФСР  избрал его на «ура»  - ещё бы - герой нации  разгромивший  заговорщиков  и спасший  Москву и Россию от гражданской войны. В Новосибирской области в течение нескольких месяцев не было назначенного главы  областной  администрации».
 
           Глава  администрации президента был  ярым противником   В.П. Мухи.
 «Нельзя Мухе доверять! Он красный, партбилет за пазухой держит! – кричал он.  Зацепиться им в моей биографии  было не за  что. Ельцин меня знал. Я на  второй день  после избрания  его  председателем  Верховного  Совета заходил  к нему  для решения  каких-то вопросов, да и сказал:
-  Приезжайте в Новосибирск.
  Он в то время  старался быть очень демократичным. Приеду,  говорит. Я глазом не успел могргнуть, как он взял и приехал. За те два дня, что мы ездили с ним по Новосибирску, узнали друг друга  хорошо. Спорили. Словом,  в этот его приезд  в Новосибирск мы с Ельциным поняли друг друга, а если ты разговариваешь  с человеком на одном  языке, то волей неволей  проникаешься к нему доверием.
  Видимо, визит  в наш город запал в душу Ельцину, и он не послушал  своего руководителя президентской администрации, утвердил  меня в должности главы  НСО».
 
          В этот период  Виталий Петрович был занят хозяйственной деятельности, пытаясь поддержать  экономику  области. Одним из  проектов  был запуск  в производство, при поддержке  Руцкого, бывшего в 1991 – 1993 годах  вице – президентом,  самолёта  АН – 38.  К сожалению,  впоследствии, из-за недофинансирования  проект  был закрыт.
 « Я почти физически ощущал   в то время, как ощущается положение  в стране. Ельцин о каких-то  кренделях небесных, а у нас инфляция  галопирует, печатный станок  в три смены деньги печатает.
 С подписанием  Беловежских соглашений  экономика покатилась под откос. А ведь накануне  ликвидации  СССР  на съезде  нардепов  России  преобладали оптимистические  настроения: мол, сейчас станем  ни от кого независимой республикой, перестанем кормить нахлебников – заживем.
 Директоры  крупных предприятий,  бывшие и действующие, хорошо представляли,  что такое экономическая дезинтеграция.   Сибирские  губернаторы  обдумывали,   как  выровнять  эти  дезинтеграционные  процессы и организовали «Сибирское  соглашение»,  необходимое  для сохранения экономических связей между регионами.  Председателем « Сибирского соглашения»  избрали В.П. Муху.
  « К  девяносто  третьему  году   Ельцин   почувствовал, что ситуация    в России находятся под его контролем, главы регионов  работают, система президентских наместников окрепла, цены отпустили, приватизация полным ходом. В регионах   устроили   целое  соцсоревнование:  кто больше  госпредприятий  приватизирует. 
 Манохин,  представитель президента  в области  сообщал в администрацию президента, что мэр  Новосибирска уже  50% предприятий приватизировал, а вот Муха по области  только 5.
Тогда  Ельцин в первый раз по пьянке  снял меня  с работы. Меня и главу  Иркутской области Ножикова».

        Вскоре эта ошибка  была  исправлена.   Это произошло на заседании правительства.
 « Началось заседание  правительства. Заходит Ельцин, встали, сели. Все молчат! Собчак не выдержал:
-  Борис Николаевич, тут на днях  произошел  не совсем приятный  инцедент  с губернатором НСО  Виталием Петровичем  Мухой. Вы  в своем  выступлении  сняли его с работы.  Вот, Виталий  Петрович  здесь присутствует..
- Да-а понимаешь!- зарычал Ельцин - Подсунули  мне бумажку, понимаешь… Но ничего  - пусть дальше работает. Текст  мы подправили.
 Я думаю: « И это всё? Хоть бы извинился!»
 « За эту неделю чего только не написали про меня  в демократической  прессе! Я был  костью в горле и кем  я только не был! Я делал то, что считал необходимым: Ножиков отказался приватизировать  Иркутскую энергосистему, то же самое сделал  и я.   Это соответствовало действующему тогда   законодательству, и в администрации это отлично понимали».

           Вот  как он описывает  заседания правительства Гайдара. « Какой  Гайдар был председатель правительства? Да никакой!  Соберутся  у него в кабинете  министры решать государственные вопросы на совещании,   бутербродов с  чаем и коньяком  им принесут девочки в передничках. Они сидят, жуют, пьют, курят - вот и получается заседание правительства!  Шалман,  да и только.  Нам просто дико было смотреть на это.
 Не было никакой законодательно базы.   На всё был один ответ
 - А давай указ президента   сделаем.
 По указам президента народную собственность расхватывали по кускам. По постановлению Съезда  народных  депутатов  все приватизационные чеки должны  быть именные, в этом  случае  была бы невозможна  прихватизация   целых отраслей малой группой людей. Верховный Совет РСФСР, ведомый Хасбулатовым, нарушил решения съезда, что чеки должны быть именными, дав отмашку на  выпуск  обезличенных  ваучеров.  Заседания правительства  Гайдара были  вопросу,  как и что можно ещё  приватизировать.  Я могу с ответственностью завить: девяносто процентов  приватизационных сделок  прошли в России незаконно.

    События октября  1993 г назревали медленно, но неотвратимо, Ельцин узурпировал  столько власти  сколько её не было у российских самодержцев. Он периодически впадал в прострацию, когда  ему было   совершенно все  равно, что происходило в стране.
  Единственной силой,  которая могла ему противостоять, был парламент.                В окружении Хасбулатова  собрались  в основном люди, вышедшие  из глубин ЦК  и Совета  министров, они видели всю пагубность  пути создания в России президентской республики  и стремились превратить её в страну парламентаризма. У России  был другие исторически традиции, но  необходимо  было конституционно  разграничить права  парламента и президента.  На пути реализации задуманного было два препятствия: характер Ельцина и настроения входящего во вкус к деньгам  ельцинского окружения.  Стремление  парламента  преодолеть эти два препятствия    стало приводить  к стычкам.
 Сначала это были  дискуссии, которые  старались не замечать,   вскоре  эти «дискуссии»  завели обе  стороны в тупик. В парламенте  заговорили  об импичменте  Ельцину.
За ним тут же прибежали  приближённые. Вытащили его  из  бани.  Привезли. Он полупьяный, с мокрыми волосами, влез на трибуну… Такого позора  страна  не знала  давно!…
 Все это не могло не привести  к тому, что даже  бывшие  соратники восстали против фигуры  когда-то очень демократичного, а ныне упивающегося   властью  патрона. 
 Верховный Совет   всерьёз был намерен  ограничить Ельцина  в его потугах на единовластие.  на этом стыке  несогласия между  ветвями власти   и определёнными личностями, несогласия  с политикой  правительства, ведущей  к разгрому экономии и ухудшению жизни людей, потери авторитета и мощи державы  и жила  страна в это время. Ельцин, чувствуя это недовольство, стал готовиться к перевороты ?первым действие  был  разгон парламента.  До истечения срока полномочий  Верховного Совета было ещё далеко, а для искусственного прерывания полномочий требовался повод, таким повод было принятие  новой конституции. Было создано Конституционное  собрание, мудрившее над текстом новой  конституции.   Тексты  в черновиках расходились среди депутатов.    Из текстов  было ясно, что  Ельцину  готовят,  по сути,  царский престол.

  Сибирское соглашение  выпустило  по этому поводу серьезный документ. В котором говорилось, что  сибирские  регионы, категорически против, чтобы страна уйдя из под диктата одной партии, попала под диктат одной личности.  Документ  вызвал беспокойствие   в администрации Президента.  И незадолго до разгрома  ко мне в Новосибирск прилетел Шахрай».
               
               
 Шахрай С.М.- творец  нашей нынешней  Конституции. С Шахраем  Муха  был знаком ранее, на одном  из заседаний «Сибирского  соглашения», где  Виталий Петрович был председателем  и достойно осадил фаворита  Ельцина.   «Шахрай тогда  понял, что от «Сибирского соглашения» власть может ждать сюрпризов..   
Шахрай  выразил  восхищение и полное одобрение  мудрого устройства  «Сибирского соглашения», но насторожился. Причиной тому  было   слово  - политсовет.  Виталий Петрович объяснил, что политсовет  это  объединение Председателей Советов сибирский регионов, своего рода  законодательный орган,  а  ещё  есть исполнительная составляющая – палата  губернаторов.  Но  слово  «политика» очень взволновало Москву.   Были затребованы  документы.  Документы  по «Сибирскому соглашению» были подготовлены с точки зрения действовавшего  тогда  законодательства были идеальными.
               

   «Через месяц, в день, когда было назначено очередное  совещание «Сибирского соглашения»  Шахрай   приехал в Новосибирск и стал меня  кулуарно уговаривать:
- Виталий Петрович, ты тут в Сибири,  да и в Росии в целом пользуешься  громадным авторитетом. Поэтому  я решил переговорить  с тобой с глазу на глаз.
-   Веселенькое  начало! - подумал  я.  – Не иначе  как будет просить распустить  ассоциацию!».  Но я молчу. Слушаю.
- Понимаешь, Виталий Петрович, президент очень обеспокоен  в уставе  вашей организации  этой самой политической  составляющей. Зачем  вам это надо? Вы же не политическая партия. Сейчас готовится новая конституция. Накануне  её принятия  мой тебе добрый  совет – убери из устава  всю политику!
 - Этот вопрс надо обсуждать. Давайте  дискутировать.
 - Некогда нам дискутировать!!! – как-то уж очень  торопливо с жаром воскликнул  Шахрай.- Срочно надо конституцию  принимать.
 - А зачем  вы торопитесь с принятием Конституции? –говорю я ему- Конституция не бифштекс, который жарится в течение 20 минут.
 Он понял, что меня так просто не сломать. Шахрай готовил Ельцину  указ о роспуске  парламента. Конституционное решения, принято 89 субъектами  федерации уравнивает   в  правах со всеми любой регион,  независимо от того  Сибирь это или центральная  Россия. «Сибирское соглашение»  с двумя  палатами  -  « уж слишком  смахивало   на государственное  устройство, и могло не воспринять указ, нарушающий  Конституционное соглашение, о роспуске всенародно  избранного  Верховного Совета РСФСР. ВС РСФСР.   А поскольку  подросток наш вполне жизнеспособен – то есть, оформлен  юридически, со всеми со всеми, заложенными   в уставе аспектами политической деятельности, то вырасти наш  мальчик  мог в такого мужа, который  смог бы  сказать свое  слово  и на международной арене!  Что? понимали  и Шахрай и Ельцин, и Муха, и  все другие  участники  «Сибирского  соглашения»…
 
     Мы собрали всех в зале  заседания.  Я на правах председателя  сказал:
- Поступило предложение   от администрации  Президента, суть его  в том, что нас просят  внести в устав «Сибирского соглашения» - ликвидировать  двухпалатный принцип формирования организации и, как следствие  политсовет - на том основании, что мы не политическая партия. Какие будут мнения.
В результате  голосования  поправка была принята, поскольку решения  принимались только  в случае согласия представителей  всех регионов. Но люди согласились. Шахрай  уехал к Ельцину на доклад довольный. 
  Напряжение  в обществе нарастало. Съезд народных депутатов РСФСР   превратился  в постоянно действующий.  Заседания  шли непрерывно. Депутаты  опасались перерыва, полагая, что стоит им прерваться - собраться вновь команда  Ельцина им не даст. Предполагали многое, не предполагали  только одного - что заседание будет  прервано военным  вмешательством. Эскалация напряжённости началась, когда  принялись отключать электричество и воду
Для создания отрицательного паблисити  съезду  как сборищу отщепенцев телевизионщики старались вовсю. Задача  стояла  одна: всеми доступными средствами показать общественности, что съезд ещё на 1,5 года оставлять действующим нельзя, нужно что-то предпринимать…
Наступил очередной  паралич  власти, вызванный невозможностью договорится  между  двумя её  ветвями
 Откровенно говоря, я полагал, что Ельцин не станет рубить с плеча, что будут включены  рычаги убеждения, что съезд соберется, и даже  объявит о своем самороспуске, подобно  Верховному  Совету СССР.  Часть депутатов  уже  была  согласна на такой исход.
Но администрация  президента  решила  пойти  иным  путем…   Справедливости ради  нужно сказать, что определённую  роль в нагнетании противостояния  сыграли  тогдашняя  верхушка  Коммунистической Партии, подзуживающая всех, как в 1991 году, а потом  благополучно спрятавшаяся в кусты. 
    И вот оно свершилось: ельцинский указ  о запрете  Верховного  Совета вышел. Целую неделю продолжалось противостояние.  А однажды  вечером  в эфир поставили репортаж  CNN и «дорогие россияне» увидели, как танки стреляют  по зданию парламента России. Сказать, что у меня в душе  всё перевернулось в тот момент! – это значит  - ничего не сказать! У меня  буря клокотала   внутри!  Наверное, выглядел я устрашающе, так как   жена с матерью принялись меня  успокаивать и предостерегать от необдуманных шагов.  Смысл их увещеваний  сводился  к тому, что  я не должен нигде выступать с заявлениями, поскольку  если Борис  начал по парламенту  стрелять, то уж по Мухе  стрельнуть у него рука не дрогнет. Но я не мог!   Не мог я молчать!..  У меня до сих пор перед глазами эта  картина: бьют по депутатам  подкалиберными снарядами!  Уж я то эти снаряды  хорошо знаю - я их много на «Сибсельмаше» произвел  в свое  время.                И разговоры о том, что били болванками, не причиняющими никому  вреда  - тоже ложь!  Болванка разлетается так, что ничего живого  кругом   не остается.
 Тут же начались местные  звонки. Сычев позвонил, председатель  Совета  депутатов  области Я говорю:
- Всё! Дольше  терпеть невозможно!  Собирай  Совет  будем решение  принимать!
   Кресс позвонил, позвонил Тулеев, с Алтая позвонили… Полежаев, омский  губернатор промолчал.  Решили: собираем  «Сибирское Соглашение»!
  За ночь все главы регионов приехали! А мы тут  в Новосибирском облсовете проводим  сессию…  Делегации регионов разместились  здесь же,  в зале. Я с утра  продумал как  буду выступать перед депутатами. Когда приехал  в обладминистрацию, там всё  бурлило: у людей  в голове не  укладывалось, как можно лупить из пушек по своим  российским  людям, не врагам, не  террористам, не убийцам – а просто несогласным с твоей политикой!
 У здания  областного Совета  коммунисты  организовали коридор. Я сквозь  их строй  шел, а они кричали:
 - Муха  Ельцину  продался!
-  посмотрим, что теперь ты скажешь!
Я иду, и горько мне и смешно - Ельцин в пристрастиях к коммунистам обвиняет, коммунисты  -  в пристрастиях  к Ельцину.
Началась сессия.  Я первым  попросил слова. Так примерно - В России на протяжении  последних лет так сложилось, что кое- кто пытается в нашей стране жить не по совести, и  не  закону,  а так  как ему хочется. И вчерашние  события – ещё одно тому подтверждение,  что с мнением народа, с его желаниями и чаяниями никто не считается, в том  числе и существующая  власть… Но я не шестерка,  а народ не быдло!  Поэтому  действия и решения  нынешней власти поддерживать не буду. Для меня  президент Ельцин перестал существовать с первого выстрела  по Белому дома.
   С трибуны я сошел в гробовой тишине, а за стол президиума уж  садился при громе  аплодисментов – происходящее  в зале транслировалось  в холл здания и на улицу.
    Дальше слово попросили  красноярские, кемеровские  депутаты. Ельцину была объявлена полная обструкция. В народ был брошен  клич  - Осудить разгон Верховного Совета России! Начать процесс создания Сибирской республики! Поручить «Сибирскому соглашению» формирование  государственных и руководящих органом Сибирской республики!
 Предложение  было принято единогласно.

   Я вынужден  был  вновь взять слово и сказать:
- Один нарушил Конституцию, разгромив Верховный Совет, теперь вы хотите последовать за ним – и от имени народа тоже нарушить конституцию, создав  Сибирскую республику?!  К чему  мы с вами призываем?!  Вдумайтесь! Это же гражданская война! Как вы  себе это представляете? Мы создадим новое государство со своей армией, экономикой,  валютой?
 Потом были ещё  выступления депутатов».
               
           Виталию Петровичу пришлось ещё брать слово,  отговаривать от этой затеи.  В итоге всё завершилось только осуждением  действий  Ельцина и его команды.

 « Из здания Областного  совета я вышел, чуть ли не национальным  героем, оттуда  пешком  пошел домой.  Люди провожали  до дверей квартиры.  Всерьез говорили:
 - Мы боимся за вас, Виталий Петрович!   
Пришел домой, телефоны не звонили, вся связь работала.
 Утром телевидение  показало, как выводили  из здания  Верховного Совета арестованных депутатов. Говорили, что штурм  с применением танков  был вынужденным, что депутаты  штурмовали Останкино, мэрию  Москвы – и прочую белиберду говорили. Я пришел  на работу собрал аппарат, сказал всем, что на этой  должности меня уже не оставят – это совершенно очевидно».
               
           Виталий Петрович передал первому  заму, Киселеву, ключи от сейфа,  показал, где, что лежит на  случай  своего ареста.
  На следующий  день -  тишина, Москва отмалчивалась, так что надо продолжать  работать.
               
                « Через  сутки позвонил  Черномырдин, тогда председатель правительства России:
 - Виталий  Петрович, ну чего ты там так резко выступаешь?
 Ты что, не поддерживаешь правительство?
 - Виктор Степанович! А когда  я не поддерживал правительство? Вы покажите  хоть один документ,  в котором  было сказано, что Муха не поддерживает правительство, я спорил – бывало! Не соглашался! Но это не значит, что я не поддерживаю правительство! Или вы имеете  ввиду  расстрел ВС?
- Да, я именно это я имею в ввиду!  Неужели ты не понимаешь, что это была  вынужденная мера?
-Вы запомните  Виктор Степанович, что за  то, что вы отдали приказ стрелять по Белому дому, вам рано или поздно придется отвечать. Молчок. Долгий, тягостный молчок.
- Ну, ладно! – говорит. - Так значит правительство  ты поддерживаешь, счастливо тебе».
               
    Через неделю пришел  указ Ельцина о  снятия  В.П. Мухи с должности. Текст  был  следующий: «Освободить Муху  В.П. от должности  главы администрации НСО  за противодействие принятию новой Конституции». Одновременно начался  присмотр на тему,  а не предпримет  ли Муха  каких – либо действий. В аппарате  президента, наверное,  долго думали  с какой формулировкой  его освободить.  По политическим мотивам нельзя, создавая нехороший прецедент. Уголовное дело за растраты казенных дел  тоже не приклеишь. Накануне  две ревизии из  администрации президента  были, ничего не нашли ,  осталось только приклеить ярлычок « за противодействие принятию новой Конституции».
        Оставшись  не у дел,  Виталий Петрович  два года  занимался  банковской  деятельностью, будучи  вице- президентом  одного из  местных  банков.  Губернатором  области   был назначен  мэр  Новосибирска  Иван  Индинок. Область,  как и вся страна,   стремительно катилась вниз.
               
       «В 1995 году  были назначены  выборы  Главы Администрации  НСО. Многие  просили меня  выдвинуть свою кандидатуру  на этих выборах.
      Честно говоря,  особого желания  возвращаться на те же рельсы  у меня не было. Не  потому, что  я был в обиде и держал  фигу  в кармане, надеясь , при случае, всем её  показать. Я видел, кто работает    в российском  правительстве и кто остается президентом.  Вновь работать с теми же игроками  у меня не было никакого желания. Но   рейтинг Ельцина   к тому  моменту  упал ниже низшей отметки и потому, думалось мне, ситуация на политическом  Олимпе страны могла в ближайшее время измениться. Компартия в то время  была достаточна  сильна, у неё были хорошие шансы занять лидирующее положение в недалеком  будущем. Кандидатура  Зюганова казалось наиболее предпочтительной на предстоящих в 1996 году президентских выборах и это очень обнадеживало.
Решающим  словом  в моих раздумьях  по поводу  того, идти на выборы или нет, оказалась слово именно  КПРФ.  Лидеры  коммунистов НСО  фактически  сделали  мне предложение о поддержке моей  кандидатуры  в качестве кандидата  на пост главы  администрации на  выборах  в 1995 года.
         Надо сказать, что  в отличие, от нынешних времен, когда  на каждые  выборы находятся  спонсор, в 1995 году у меня таковых не было, Личных сбережений  было настолько мало, что говорить  и мечтать о предвыборной  агитации мне не приходилось. Но заявление   в  избирательную комиссию  я всё же  написал.

      Собственно ничего от власти не надо было: ни званий,  ни денег, ни славы. Нужно мне только одно: не сидеть сложа руки , когда видишь, что твоей стране тяжело, что твой опыт, воля, разум и энергия могут быть ей  полезны в сложный период. Думаю и в обкоме КП  РФ  понимали,  что  на выборы  я иду  не ради удовлетворения личных амбиций.  Поэтому и поддержали».
 Штабом  Индинка против  В.П. Мухи велась   активнейшая компания, старались и другие  кандидаты ( Манников, ЛДПР).
 Голосование проходило в два тура, на первом  туре  Индинок отстал  от Мухи на  несколько десятков тысяч голосов.  Стало ясно, что  из-за  ошибок его штаба он проиграет. «Только один лозунг «Хочу! Могу! Буду!», придуманный  каким- то  ретивцем из его штаба, отнял у Индинка   огромное  количество голосов». 

 
         Свое  избрание  губернатором  Виталий  Петрович  объясняет: « В деревне  ещё  жило воспоминание  о том, как я в свое  время плотно занимался  селом, выполняя решения по «Программе  130», и  потому в сельских районах у меня  была самая  серьезная  поддержка населения.  Да и в промышленных районах города  меня  знали  как директора,  как второго секретаря  обкома, председателя  облисполкома… Всё это способствовало тому, что во втором туре Индинок  потерпел  сокрушительное  поражение. Для многих это был шок…
Ещё обо мне говорили, что в случае  избрания  Мухи губернатором  президент и правительство так  «обидятся» на Новосибирскую область, что вряд ли  теперь что-то  вообще  будет  перепадать  из  федерального  бюджета нашему  региону На это  я отвечал:
- Не волнуйтесь! На следующий  после  моего избрания  день  у меня на столе  будут лежать  поздравительные  телеграммы  и от  Ельцина, и от Черномырдина, и от Государственной Думы.  Федеральная  власть  будет работать с тем главой, какого вы, избиратели, ей дадите…»

               
       Придя во власть в третий  раз в 1995 годы, Муха  увидел  « Положение  ужасное. Дотаций – ноль.  Индинку ничего не удалось решить.   Всё, что при мне нарабатывалось в   правительстве,  за эти два года не было реализовано».  Бюджет области, как и страны  был дефицитным – «и ничего хорошего в ближайшем  будущем   ждать не стоило».
  «Кадровый выбор   сразу  появился большой  - многие  товарищи мои  претендовали на те или иные  места в областной  администрации. Но я сказал , что товарищи и подчиненные – вещь не совместимая, и потому  товарищи должны  оставаться товарищами , а на работу  я буду брать тех, кто умеет работать и  с кого можно спросить не как с товарища. Личная преданность и любовь до гроба – это , конечно, тоже не второстепенные  вещи, но самое  главное  в потенциальном  сотруднике – понимание  стоящих перед  ним задач и умение находить пути для их решения.
 Если человек  с тобой спорит  и до хрипоты  доказывает свою правоту, то его можно брать. А если  человек заглядывает тебе  в глаза и говорит, что ты самый умный на свете начальник, то его сразу надо гнать с порога и больше никогда  не подпускать к этому  самому  порогу».
               
      Очень тяжелая обстановка  была  в  сельском  хозяйстве. У хозяйств не было оборотных средств, на это наложились неурожайные годы. Не хватало  кормов, скот шел под нож.  «Город в это момент вовсе  отстранился от проблем  села, что тоже только усугубляло ситуацию. Нужно было принимать неординарные   управленческие  решения.
  Управленческие  решения,  какими они ни были неординарными, должны  подкрепляться совершенно одинаковыми денежными знаками, которых  не было и в помине».

         Все годы  руководства областью Виталий  Петрович  боролся  с федеральным  центром за увеличении  доли Новосибирской  области  в бюджете  страны.  Почти все налоги, собираемые  с предприятий  области, уходили в центр,  взамен центр  должен был   были даваться области  дотации, которых не давали:   «то дефицит бюджета, то он не выполнен и нам дотации урезаются, то новые перестановки в правительстве,  за годы моей работы во власти в правительстве  сменилось  9 кабинетов». Но всё таки дотации удавалось выколачивать.
    Сразу после  выборов были  сложные отношения   с  мэрией.  Вся мэрии  во главе  с Толоконским   подала в отставку. После длительного  разговора    отношения  были восстановлены.  На выборах 1996 года Толоконский, при поддержке  губернатора,  был снова  избран  мэром  Новосибирска, хотя  к нему  накопилось много претензий. « Впрочем, как к любому  мэру или  губернатору. И в 1996, и в 1997 году Город Новосибирск  получил  великолепный  бюджет. Со временем   мэрия  всё больше и больше  стала предъявлять претензии к области, ведя  речь о том, что город является донором  все и вся, что город область кормит.   В ответ на это я задавал  вопрос, а не наоборот ли получается: село город фактически  кормит, а  живет  отчего –то много хуже города? И это была  горькая  правда. Передо мной  во весь  рост встала  проблема  поддержки  сельского хозяйства области».
 
        В экономике тех лет, особенно сельской, денежные   средства,  из-за их отсутствия  сменились натуральным  обменом. Сельское  хозяйство стало убыточным. Если   в 1991 году только  2 района  области были дотационными, то к  95  - все.
        «Возникла  тупиковая ситуации: селу нужны дотации, но власть их дать не может, поскольку власть не может кредитовать частный капитал.  В то же  время «частный капитал» не может  ни  пахать, ни сеять без бензина и солярки, которые  ему не на что было приобрести.  Всё, что было наработано  областью до этого: семеноводство, племенной  скот, новые технологии, усилия  ученых ВАСХНИЛа -  всё ушло на нет».


            Деревне не  на что было купить уголь и оплатить электроэнергию.
 Разрешить эту ситуацию  удалось решить с помощью создания  Государственных унитарных предприятий  - ГУПов,  которые не будучи бюджетными, но областная администрация могла  перечислять деньги  для обеспечения   села, соляркой, углем, семенами и всем необходимым, крестьяне могли  возвращать   за потраченные ресурсы продукцией земледелия и животноводства.  Всё шло зачетами, это была стагнация российской экономики. «Только не для всех стагнация  была  бедой. Кто-то на этом наживался, делал милларды.  Таких было меньшинство. Большинство влачило  жалкое  состояние. Что бы вытащить область  из такого состояния, мы  создали два ГУПа  - «Новосибирскую топливную корпорацию»  и «Новосибирскую продовольственную  корпорацию».  Топливная корпорация  поставляла  уголь в районы  области, до этого  районы   сами приобретали  уголь, их дурили, поставляя плохой  уголь, была  коррупционная составляющая, деньги  из районного бюджета тратились большие, а теплоотдача  от них была   мизерная.
  Поэтому ГУпы  оказались нашим  спасением. Они были полностью подконтрольны  области, но вместе с тем не были на  балансе администрации. Руководителям  ГУПрв  было сказано: вы получаете  0,5 %  с оборота  на зарплату и жизнеобеспечение организаций, прибыли иметь не будете никакой,  а заработная плата должна  быть в разумных пределах, существующих  в НСО  на  сегодняшний  день….
 В первый же отопительный сезон благодаря   Новосибирскую топливную корпорацию»  было сэкономлено  25  млрд. бюджетных рублей  в  додефолтном   исчислении.  Уголь в область пошел качественный и чистый.
 Потом  в 1999 году   создание  этих предприятий  вменялось мне в вину. Говорили, что «Новосибирскую продовольственную  корпорацию»  закабалила  деревню, что только  её уничтожение даст селу свободно развиваться. Но все забыли, сколько пользы корпорация принесла  в середине  девяностых годов.  У директоров   сельских АО голова переставала  болеть о том. С какими ресурсами  проводить сев и уборку. Правда, потом  болела голова о том, как рассчитаться  за полученное и сожженное  в двигателях топливо. Но долги надо отдавать – от этого никуда не денешься.
   Кроме того, Его  Величество  Взаимозачет, властвовавший тогда  в экономических отношениях между организациями нужно было  обуздать, или хотя бы взять под контроль.
Потом,  в  1999 году, создание  этих предприятий вменялось мне в  вину. Говорили, что «Новосибирская  продовольственная корпорация», что только её  уничтожение даст селу  свободно развиваться. Но все забыли, сколько пользы она принесла   в середине  девяностых.  Как она кредитовала  хозяйства   той же соляркой  в посевную и уборочную компании!»

    
     Очень интересные были планы  Виталия Петровича о перепрофилировании сельского хозяйства.
« Упор на  одно лишь земледелие   в Сибири  чреват опасными последствиями. Нужно  всемерно развивать  скотоводство. У нас есть обширнейшие  пастбища, а мы их не используем! Особенно если учесть, что качественное  зерно произвести в Сибири очень сложно.  Основной наш продукт – фуражное  зерно. И поэтому нам нужна  глубокая переработка  этого фуража и получения  мясных и молочных продуктов – как основного направления  сельхоз производства. Плюс  выращивание   технических культур, которые незаслуженно  забываются  в нашем  сельском  хозяйстве и исчезают  из оборота.
 Я пытался  начать  перепрофилирование  сельхозхозяйства  области  на  выращивание  новых пород крупного рогатого скота.  Генетика в Росси  была  в загоне,  а весь мир  работал  в этом направлении».
 В одной из командировок  во Францию, он видел  быков под тонну весом, зимой они питалось соломой.   Возил   во Францию известных  сельхозруководителей за опытом.
«Но какой шум поднялся здесь, в Сибири, в кругах околонаучной интеллигенции!  « зачем  у нас французское, у нас  свое! У нас такие коровы,  что французам и не снились».   А сами, как выращивали свиней сальной породы, так и выращиваем до сих пор!»

      Были большие  планы  по  техническому  перевооружению  сельского хозяйства.  Из-за  старой, несовершенной  техники, были большие  потери зерна  при уборке,    техники, как и не от современного  посева. «Самое  сложное  положение   было с  кормозаготовительной техникой  и комбайнами. Итакое  положение  сложилось практически   во всей стране. «Сибирское  соглашение» не уставало ставить эти вопросы  перед Советом  Федерации». Здесь рассматривались  два пути  выхода из кризиса. Первый – патриотический: мы должны  сами  строить свои комбайны, трактора, уборочную технику.
 Второй – экономический. Он предполагал  решение  вопроса путем закупки  техники за рубежом.  Без сомнения, Россия должна производить  сельхозтехнику собственными силами. Но финансовое  состояние  страны, обесцененный рубль не даст возможности на тот момент поднять производство на должный  уровень. Более того - без всякого  уровня – не даст вообще поднять ничего! Сокращение  производства  на крупных производственных мощностях привело к  концу  двадцатого века к тому, что техника начала  катастрофически устаревать – нет  объемов, нет и новых разработок, нет модернизации, нет  поиска! Да и какие могли быть инвестиции при тотальном дефиците  средств!
               
      В этот же момент зазвучали голоса о необходимости комплексной модернизации  Красноярского  комбайнового завода. Надо отдать должное  правительству  РФ – оно много сделало для того, чтобы  купить в США готовое производство  комбайнов и разместить его в Красноярске. Но по ряду объективных  и субъективных причин этот завод не был куплен у  американцев.. Хотя  я ваыступал на Совете  Федерации  и доказывал, что купить надо, что никуда  он потом из Красноярска не денется, этот американский завод.  Будут у нас  хорошие  комбайны, как в семидесятые  были хорошие  «Жигули».  Но мои  призывы пропали  втуне.
 В это самый момент  инициативу проявила  немецкая   фирма  «Гермес», которая  содействовала  российским  сельхозпроизводителям  в получении  техники на  условиях товарного кредитования.
 В то время  доллар  был в  цене  невысок. В переводе  с марок на рубли  немецкий  комбайн  стоил около миллиона – миллиона  двухсот  тысяч рублей, и наш «Енисей» стоил миллион.  Но «Енисей»  через  два года  можно было списывать, да и потери  у него были в десять раз  выше, чем  у немецкого комбайна, при том, что «немец» гарантированно  должен отработать не менее десяти лет…
Помню, когда привезли первый  комбайн в Кочковский  район, где  собрались директора  сельхозпредприятий, Комбайн поразил всех!  Руководители не  верили, что такая техника  может  существовать в природе!  Комбайн шел  с такой  скоростью и так чисто убирал, что казалось  привезенным  с другой планеты».


             Крест на многих начинаниях пришлось поставить, пришла  всероссийская беда  - дефолт (1998 года).
 « Самое интересное,  что возможность дефолта  обсуждалась  в Совете  федерации, в экономичесих кругах  страны. Действительно дефолт может спасти экономику. Девальвация национальной  валюты может поднять  собственного производителя на новую экономическую ступень. Но это должен быть планируемый дефолт. Дефолт, как плод осознанной политики государства - это благо для экономики. Но никоим образом благом  для экономики не является криминальный дефолт, случившийся у нас. На этом дефолте  кучка осведомленных  нуворишей заработала  миллиарды  долларов. Так же, как эта самая кучка  заработала  другие  миллиарды  - чуть ранее на приватизации.
И это стало сущей бедой для нашего государства. Не дураки и дороги, как говорил классик!  А алчные чиновники, знающие, что случится беда, но предпринимающие  действия не для предотвращения  или смягчения удара, а для прикрытия собственного зада и увеличения личного счета в банке.  Я в Совете  Федерации говорил, что нельзя доводить до дефолта, мы вновь , в который разграбим население, поднимем цены, доллар возьмет свое, после  чего нам только останется  ждать мирового падения  доллара… Да, нам сегодня везет: на нефть держаться стабильно высокие  цены на мировом рынке.  А что, если завтра  цены на нефть катастрофически упадут? А,  что если нефть у нас иссякнет в недрах? Ну ещё пятьдесят лет продержится страна – а что дальше? Что будем продавать?»

           Все начинания  в НСО остановились, рухнули отлаженные  финансовые  схемы.  Обнадеживало, что не рухнула  банковская система. «Тут есть два объяснения: у банков  были мощны активы, которые  удержали ситуацию, что называется «массой», или же они вовремя они были переведены в иностранные.»
               
                После  дефолта  1998 года,  был  дефолт  2008,  а теперь 2014 и далее.  Так что же  изменилось за  16 лет?..  ( От автора  публикации.)
               

      Будучи губернатором   у Виталия  Петровича  было   много рабочих  встреч  с Ельциным, премьер министрами, была  встреча и с В.В. Путиным.  Вот как он вспоминает  эти встречи.
 « Почти сразу  после  избрания  меня пригласили в  Москву на разговор  с Ельциным.  И Черномырдин тут же  пригласил на  аудиенцию. Чисто по -  человечески мне было  интересно, как будут обставлены  эти встречи руководителей страны  с изгнанным  когда-то из номенклатурного «рая» и вновь вернувшимся  во власть главой области…

      С Ельциным мы  встречались  3 или 4  января  1996 года. Когда  я прибыл в администрацию президента, у меня создалось впечатление,  что все там были  чем – то  перепуган: то ли нагоняй от шефа  получили, то ли от меня  ждали чего-то неадекватного – не знаю.  Захожу  в кабинет. Ельцин сидел за столом , что часто показывали в программе   «Время» при репортажах из его кремлёвского кабинета.  Вышел мне навстречу, поздоровался.  Сидим.  Молчим. Он упорно молчит. Ну, и я – упорно молчу! Ельцин хмурится. Вижу - не знает, как начать разговор. Наконец, в свойственной  ему  маненере растягивать слова, изрек:
- Ну-у, ты всё понял?
- Да я, Борис Николаевич, человек  сообразительный …- говорю  ему.- Хотя, если мое  снятие  с работы  указом  в 1993 году, - то могу  сказать, что яна вашем месте тоже снял бы такого главу, поскольку сам не терплю, когда  мне что-то поперек говорят
     Эта  моя  фраза  вмиг растопила  ледяную глыбу, лежавшую между нами. Ельцин  расплылся  в улыбке, начал говорить о том, что в стране  сейчас необходимо  всё для того, чтобы… Через три минуты мы с ним забыли, кто тут президент, а кто -  глава областной  администрации.  Выглядело всё так, будто встретились  двое  давно не видевшихся  старых приятелей…  Я поставил перед ним несколько вопросов, в том числе и о бюджете  области..  Сказал, что Москва  выгребает  всё подчистую, не оставляя  денег даже на социальную  сферу.
-  Здесь надо принимать решение   не только по  Новосибирской области, а в целом  по стране.  И мы на Совете  Федерации будем  ставить эти вопросы перед правительством, - пообещал  я Ельцину. -  О сильной  власти есть две теории, Борис Николаевич!  Некоторые  говорят, что сильная  власть- это сильный  центр. Я же  считаю, что сильная  власть- это сильные, богатые  регионы…
      Минут тридцать мы так с ним   толковали…
 
    С Черномырдиным у нас разговор прошел гораздо более жесткий,  Мы с ним  были знакомы  ещё  с советских времен, поэтому  здесь шло без дипломатии всё сразу, конкретно и по делу. Я почти  с порога заговорил о налогообложении, инвестициях в промышленность, реализации важнейших областных проектов, которые были начаты  ещё  в начале девяностых….
Бюджет страны  в эти времена  мог приниматься на ближайший  квартал, на полугодие…  И потому  каждые  три месяца нужно было  буквально биться за интересы  в правительстве и Минфине, который тогда  курировал  Чубайс. Нам удалось сдвинуть дело  с мертвой точки- деньги из федерального бюжета  в область стали поступать.  Пока, правда, в  виде  ссуд, но это уже  давало возможности для маневра

        Это была  эпоха (1996 – 1999 годы)  бесконечной  смены  правительств. Работать было очень сложно, каждому новому  премьеру приходилось объяснять всё, как первокласнику, и всё с   азов. Ситуацией  активно пользовалась  финансово - промышленная олигархия. Это была апогей  усиления нуворишей – Как в финасовом. Так и в политическом  смысле. Не нами сказано: если власть валяется на земле, Рано или поздно её кто-нибудь  поднимет. Её и подняли березовские. Подняли и  схватили так, что потом не малых усилий Кремлю разжать эти алчные пальцы. Страной  управляли не те, кто занимал министерские  кабинет., Страной  управляли вчерашние  пионеры и комсомольцы, ныне контролировавшие  финансовые потоки. Когда-то на Руси была  Семибоярщина, а в наше время родился такой монстр,  как Семибанкирщина… Коммерческие  банки пропускали через себя  и таможенные сборы, и доходы Росвооружения, и пенсионные накопления. Прежде чем предпринять какое- нибудь судьбоносное  для страны  решение, очередное  «новорожденное правительство» активно консультировалось с банкирами.  И если  последние давали «добро» принимали решение И потому  мы были вести дела области  не столько с таким инкубаторским  правительством, сколько с банкирами
 Нам нужны  были кредитные ресурсы, и брать их было негде, кроме  как у бывшего секретаря  Московского горкома  комсомола, - а ныне председателя  одного из крупнейших банков страны.
 Иной читатель  может спросить: а зачем, ты, Виталий Петрович, ходил к этим врагам  рода человеческого, что тебя так манило? Финансы для области меня манили. Взять больше нигде, потому, что финансовые ресурсы  страны концентрировались в их холеных кулачках. Казна  была пуста! И потому приходилось  выворачиваться наизнанку, перекрашиваться, маскироваться под их маскировку. Для того, что бы хоть, что-то сделать для области.»
 
    Степашина, провозгласившего  здравые нужные  вещи, ничего не получилось, сменил  Кириенко. Вот как описывает начало его премьерства Муха.
 «Опять удивил Сережа! Впервые  за всю  мою  жизнь, председатель правительств   звонит мне   по столь демократической связи ( городскому  телефону).
- Виталий Петрович, здравствуйте! Извините, что звоню по городскому  - я  ещё не  занял премьерский кабинет. Хотел с Вами посоветоваться. Меня тут  назначили председателем  правительства, С чего необходимо, по вашему  мнения, начать работу?
 Признаюсь честно, не сиди  я в эти минуты в кресле, у меня бы ноги подкосились от неожиданности. Председатель  кабинета министров, не знающий с чего  начать председательствовать!!  Витте и Столыпин  перевернулись в  гробах. Узнай они, что через сотню лет их кресло займет  столь оригинальный  коллега!

    С кабинетом  Кириенко было смешно работать. Нет, вроде бы этот новый председатель ничего смешного  не делал. Но невооруженным  глазом  было заметно, что его аппарат  в стране серьезно никем не воспринимается».
 Во время правления  Кириенко  начала  звучать тема девальвации рубля.
«На заседании «Сибирского соглашения» мы обсуждали тему девальвации. Очень активно высказывался   губернатор Алтайского  края  Суриков. Я был категорически против. Не потому, что я такой ретроград, а потому. Что меня  смущала  полная непрработанность вопроса: н7а сколько нужно девальвировать рубль? Что делать с займами  правительства и регионов, взятых в  валюте, как быть с рублёвыми накоплениями населения?, что делать с торговлей, живущей исключительно на экспортных товарах? Ответов на это нам никто не давал!
В это же  время правительство  выпустило  Государственные   казначейские  обязательства (ГКО), заставив  коммерческие  банки покупать эти  ГКО, пытаясь привлечь в казну  деньги.  Но в этом не было никакого смысла – по сути деньги перекладывались из одного мешка  в другой: потому что ГКО  покупались на деньги правительства , которые  в этих же  коммерческих банках и лежали. Это была  самая настоящая пирамида, которая росла  с неимоверной  быстротой. Мне это было очевидно. Стоит ли  удивляться, что в момент дефолта  мн7огие околоправительственные организации заработали на нем  громадные деньги. Информация  о предстоящем обрушении рубля  была запущена за несколько часов до самогообрушения  по банковским каналам. И я помню, как многие   новосибирские  банки «стояли на ушах», срочно переводя  рублёвые  счета  в  валютные, тем  самым получая громадные доходы  в рублях. А это ещё  больше отбрасывало государство  назад. Причем  заявление  свое о дефолте Кириенко сделал, как первоклассникЖ а мы больше по долгам  платить не будем! Вот и всё!
 Что же  было делать нам, регионам, у которых было нахватано столько кредитов, что и вовек не расплатиться.  И ладно  бы  мы сами  эти кредиты брали, - нас принуждали к этому накануне  дефолта и правительство и  ельцинская  администрации! Поэтому  основной  шок  от дефолта  испытала  государственная  власть в регионах!  Всё остановилось! Финансовая система  была парализована! Чем хуже населению и регионам  - тем  лучше  кучке последователей  Мавроди с с портфелями государственной власти в руках. Мне потом влетело  от  жителей  Новосибирской области на  выборах 1999 года за этот дефолт…  А кому же  ещё?  Конечно,  Мухе! Остальные  далеко!


         С воодушевлением  мы  восприняли  приход  в премьерское  кресло   Примакова. Государственник, взвешенный  мужик, бывший руководитель  Службы  Внешней разведки. Он знал всю подноготную  Семибанкирщины. Знал всю подноготную ельцинской  команды. Он знал  - всё. Ему мешало одно – возвраст. Да и то – не в том смысле, что он чувствовал себя неспособным управлять страной, а в том, что его возраст всегда  был козырной картой  в руках его врагов»
       Муха описывает одно из своих посещений Черномырдина, когда тот был председателем  правительства.  Он передал ему  коллективное письмо  от директоров  предприятий  оборонки. 
 Черномырдин  начал писать соответсвущие  поручения  испонителям.  Список был достаточно длинный.
  Муха  попросил его сократить список  потому, что у него  зарплаты на взятки визирующим  не хватит, тем более  «желательно - что-нибудь зеленое».
«- Да ты что?- удивился и рассмеялся Черномырдин. – взятки, что ли, берут?
 Я это дело обмолчал – умнее было не говорить ничего…

      С приходом  Примакова  все эти подношения исчезли враз! Сам стиль работы  поменялся.  Стало ясно -  пришли  люди заботящиеся  о благе государства, а не о набивании своих карманов. Мы это почувствовали.  Но ещё почувствовали  незатаенную злобу олигархов  на нового премьер – министра. Через несколько месяцев его начали прессовать  и в СМИ, и в аппарате президента. Примаков не скрывал  своего намерения   пересмотреть итоги приватизации, поясняя, что пересматриваться будут незаконные  приватизационные  акты. Если учесть,  что незаконными были  практически  все, то можно предположить какую бурю в душах пассажиров  бронированных  «Мерседосов» вызывали эти идеи. И потому  для верхушки российской власти  Примаков  был прямой угрозой. Нам стало ясно, что Евгений  Максимович  до выборов президента    в премьерском  кресле не  продержится.
 Я сейчас смотрю на действия  Путина и, честно говоря, радуюсь. Мне кажется, дело  Евгения Максимовича  живет. Я помню,  как Путин  сказал кому-то: а  вы помните,  что  было  в 2000 году.   Страшно вспоминать  и подумать о то, куда  вообще  шла страна. Шаймиев, например,  не платил налогов  в федеральный бюджет.  Ни копейки!  И ещё  требовал преференций!  Можно говорить о том, что он хотел  сделать как можно лучше Татарстану, и, наверное,  сделал. Но то, что от этого России лучше не стало, - это бесспорно.
 Тоже  примерно  положение  и в других национальных республиках страны.  Развал РФ во многих её  географических точках был при Ельцине  настолько очевиден, что это чудо – сохранение  России  как  единого государства. Когда меня спрашивают, какую пользу, на мой взгляд принес стране  Ельцин, я отвечаю: то что он  ушел в отставку в конце тысячелетия.

   Когда Примаков  был отправлен в отставку,  мне позвонил  Лужков и сказал, что нужно  что-то делать. Я его очень хорошо знал к тому  времени  и понял, что если Лужков  говорит,  «надо что-то делать», то делать действительно надо. Речь шла о создании  общественно - политической  организации «Отечество».  К тому времени  стало очевидным, что   во внутриполитической жизни страны сложился  вакуум.   Левые   ушли в такую глухую оппозицию, что работать с ними  означало  поставить крест на Новосибирской  области в глазах этой, пусть и протухшей,  но власти. Правые делились:  одни упрекали других в отступничестве, другие  первых – ещё  в каких то грехах… Что-то, действительно, надо  было делать. Между тем  в так, называемом центре находилось много достойных  людей не примыкающих ни к правым. Ни к левым…  Надо  было как-то объединить этих людей.

   Наступали выборы президента, и нам было ясно,  что коммунистическая партия не выберется, к сожалению.  Общество  уже не симпатизировало коммунистам так, как  это было  в 1993 году. Нам нужна  была  середина. И такой серединой  нам виделось движение «Отечество».
Мы много обсуждали это с Лужковым. Разговаривали со многими руководителями  регионов. Многие  колебались. Мы их понимали: глава администрации -  власть  исполнительная. Он «завязан» на президента, и заняв чью-то сторону, рискует оставить свой регион  без внимания  федерального центра.  Так получилось  с ярославским  губернатором, когда он принял решение вступить в отечество, но после, под нажимом  администрации  президента убежал из него Также поступили  Яковлев, Шаимиев и многие другие.  Это были единомышленники  на  час. Хотя обвинять из в этом нельзя. Для губернатора на первом  месте всегда   благо  его  субъекта  федерации, а уж потом  в политических  пристрастиях.
 Сейчас многие говорят, что  у Лужкова  были президентские  амбиции. Неправда!
 Он мне сразу  говорил.
- Я в президенты не собираюсь. Наша с вами задача – объединить здоровые  силы общества в общественно- политическую организацию, которая будет определяться  с фигурой будущего президента и станет его поддерживать на  выборах.
 В области в это время начались активные дискуссии  по поводу  моего участия  в «Отечестве». Особенно преуспел наш обком  партии, заявивший , что      «Муха залез под кепку Лужкова» Нашлось много людей, слабо представлявших себе истинную политическую обстановку и считавших, что только они самые разумные политики. Когда   меня избрали губернатором, я сказал , что я не выдвиженец от партии.  Если найдется партия, которая будет делать власти  толковые предложения, тогда они будут этой же  властью и лоббироваться на  всех уровнях.  Не будет этого – не будет  и поддержки областного руководства. Многим такая  независимость не понравилась.
  Я понимал, что мое  участие  в «Отечестве» очков на  выборах мне не прибавит.  Я понимал, что компартия в лица обкома выступит против  моей  кандидатуры, поскольку  все члены обкома негативно относились к Лужкову. Я всегда им говорил:
- Вы представьте  себе, чем руководит  Лужков и его окружение! Москва- государство  в государстве! Целая Швеция!  И мы, и вы голосовать  за Ельцина не будем!   Давайте решать – за кого!
Все понимали, что усилия  надо объединить, но никто не хотел этого сделать.
Лужков  сказал мне:
- Нужно убедить  Евгения Максимовича, что бы он возглавил «Отечество», и мы будем  выдвигать  его кандидатом  в президенты
Я согласился на  все сто процентов, и мы взялись убеждать Примакова.
С тактической точки зрения  мы всё делали правильно. Но с точки зрения  стратегии, по моему, нами была  сделана  ошибка. Все понимали  силу «Отечества», но никто не хотел «ходить под Лужковым». Тогда и появилась  «Вся Россия»: Шаймиев, Яковлев…

     Ельцин  чувствовал, что 1996 год больше не повторится. Что в коробках от ксерокса никто и ничего носить больше не будет. Что ОВР- «Отечество – Вся Россия» - это очень  серьёзная политическая сила, которую надо, как-то нейтрализовать. Как мы знаем, кончилось это тем, что он  объявил преемника. Появился преемник – появилась партия «медведей», как  противовес  ОВР. Чем дело кончилось, мы с вами знаем.
 Когда создавалась партия « медведей», меня приглашал Шойгу в штаб- квартиру  МЧС, где  мы встречались с Путиным. Я там четко сказал, что решения  всю свою жизнь принимаю только один раз.
- Евгения Максимовича  я знаю, - сказал я, - а Путина нет. Извините!
 
.
 « Последняя моя встреча  с Путиным произошла  5 декабря 1999 года. Я уже решил баллотироваться  на пост губернатора, был зарегистрирован  губернатором. Путин ещё   был председателем правительства. Правительство России задолжало на  тот момент бюджету  Новосибирской области   370 миллионов рублей.  Об этом я собирался поговорить с Путиным.
  Встреча  состоялась вечером, около семи. Путин, как раз записывался   в передаче  у Светланы Сорокиной.
 Он приехал со студии уставший. Спрашивает:
- У вас  время есть, Виталий Петрович?   
- До самолета есть. - говорю.
- А во сколько у вас самолет?
- В одиннадцать.
- Ну, отлично! Давайте пока посидим, чайку попьем, да мою передачу   с Сорокиной посмотрим - сейчас будет эфир.
 Дело было в Белом доме  в его кабинете. Путин неожиданно  спрашивает:
- А как вы, Виталий Петрович, смотрите на партию   «Единство»?
- С точки зрения  правительства -  хорошо смотрю, Владимир Владимирович! Плох был  бы тот премьер – министр, который не хотел бы  иметь в Думе  большинство. Но ведь  мировой опыт показывает, что, партия, созданная сверху никогда не будет жизнестойкой. Вообще – то, у нас в стране  сейчас есть только одна партия, которая так может называться так с полным правом – это КПРФ. Всё остальное  временные  конструкции или партии под одного человека.
 Мы с  ним  беседовали более   часа. По - хорошему так, по – товарищески. Затем  вошел  помощник, принес записку, Путин её  прочел и спрашивает:
- Виталий Петрович, там  Волошин в приемной, может его пригласим, он вам  не помешает?
Я понял, что надо уходить, начал прощаться. Путин поинтересовался:
- А вообще - то вы зачем приходили?
- Да вот Владимир Владимирович, ваше поручение  на  перевод Новосибирской  области  370 миллионов   рублей не выполнено.
- Как эт о -  не выполнено? 
 Я показал ему все бумаги  и говорю:
- Владимир Владимирович! Я иду на выборы  губернатора! Это будут очень сложные для меня  выборы. Но – последние.   Если я проиграю их, то больше  баллотироваться не буду – надо давать дорогу другим людям. Я знаю, что ваш аппарат делает ставку на другого кандидата.  Аппарату  вашему я всё о нем объяснил, их теперь воля  - прислушаться  к моему мнению или нет… Единственное для  меня  уязвимое  место - это долги бюджетникам на  выборах. Я должен двести  двадцать, а вы должны  мне 370. Я прошу лишь об одном – отдайте  нам хотя бы  эти 220, остальные потом.
- А скажите  Виталий Петрович, сколько «Единство» может набрать голосов на  выборах   в Новосибирской области?
- Честно.  Процентов  пять.
 В это время зашел  Волошин. Говорит:
- Пять  нам мало…
 - А сколько надо?- спрашиваю.
 - Провоцируете, Виталий Петрович? Мы знаем, что вы  в «Отечестве»  состоите!
- Но я же,  кроме партийности, ещё и исполнительная власть. Вы мне как представителю исполнительной власти можете дать задание: обеспечить десять – двенадцать процентов  голосов    для партии «Единство! А сколько это будет стоить,  я Владимиру Владимировичу  уже  сказал…
  Я не собирался, конечно,   работать на «медведей».  Я шел  «ва-банк», осуществляя  разведку боем. Путин промолчал. Я подал ему руку и сказал:
- Я всё понял, Владимир Владимирович! Понял, что поддержки не получу. Я просто пришел, что бы услышать одно из двух: или « Мы вам  все отдадим, Виталий  Петрович!» или «Извините. Денег нет!».
 Молчит Путин. Смотрит в глаза.
 Меня взорвало. Я тут и скажи им  с Волошиным:
- Ну, так и скажите: Виталий Петрович, но так надоел со своей неуемностью. Я с этим  я тоже  соглашусь и скажу  «спасибо». Видимо, Владимир Владимирович, в этой должности я с вами встречаюсь в последний раз. Желаю  вам здоровья и успехов на том политическом  поприще, которое  вы избрали.
Путин не то, что опешил, но видно было, что не ожидал от меня такого. Подал мне руку, я пожал её и ушел, не расшаркиваясь и не говоря ни слова, С тех пор мы с ним больше не встречались.

                Я отчетливо понял, что проиграю  выборы. Что оппоненты  сыграют на бедах народа и государства, тыкая  пальцами  в Муху и говоря: вот кто во всем  виноват.
             Проигрыш меня не  шокировал, я был к нему готов. Поэтому воспринял, как должное. Сдал дела и ушел на пенсию. Ни о чем не жалею».
               
Виталий Петрович  Муха  скончался  22 мая 2005 года  в возрасте  69 лет.