МУМИЕ
Подходит ко мне сосед по двору в Табошаре под Ленинабадом Боря Бояршин и предлагает:
- Поедем в горы за мумием. Я на своей тачке не могу, старенькая, не вытянет на перевалах, а ты только что купил, совсем новенькая, потянет. Боря работал водителем на милицейских машинах, у него громадный стаж и великолепная практика по горным дорогам. Подвижный, знающий себе цену, не избегал ни водки, ни женщин. В свободное от работы время из сырья, добытого в горах Таджикистана, выпаривал мумие, которое отправлял в Россию по своим различным каналам. В те годы сырье здесь стоило от 60 до 100 руб за килограмм, а за один грамм чистого мумие давали один рубль.
Мумие – «горный бальзам» или «горный воск», обычно находится на высотах 2500 - 3000 м над уровнем моря в пещерах или гротах в виде натечных образований или мелких сосулек – сталактитов на потолке. С пола нарастают ответные наросты – сталагмиты. Сталактиты иногда образуются под карнизами на обрывах ущелий. Под сырьем понимают смесь мумие с природным мусором – с песком, мелкими камешками и прочим, которое бывает в пещерах. Для очищения весь этот хлам помещают в емкость с водой, желательно ключевой, и несколько суток дают возможность раствориться бальзаму в жидкости с последующей фильтрацией. Далее производится выпаривание экстракта в теплом месте при температуре не более +39 градусов ( иначе значительно теряются лечебные свойства) до состояния густой сметаны. Полученную массу моя жена снова растворяла и снова выпаривала, и так 3-4 раза. На воздухе остаточная вода испаряется и мягкая масса постепенно затвердевает, ее полумягкую герметично упаковывают в полиэтиленовые пакетики и хранят 503 года. Разумеется, это шутка. Просто, срок хранения не ограничен. В природе мумие не разлагается, во всяком случае, не замечено.
В аптеках продают в виде таблеток. Если на упаковке указан срок хранения – скорее всего, это подделка.
Чем же полезен этот бальзам? Вот одна из выдержек в СЕТИ:
«В медицинской литературе описаны способы применения этого средства при самых различных заболеваниях: переломах, вывихах, полимеилите, мигрени, эпилепсии, параличе лицевого нерва, отравлениях, язвах желудочно-кишечного тракта, воспалительных заболеваниях мочевого пузыря, туберкулеза и др. Оно усиливает процессы регенерации в различных тканях организма, оказывает противовоспали- тельное действие. «Мумие обостряет чувства, укрепляет желудок, облегчает дыхание и является наиболее совершенным сложным лекарством.» - писал Авиценна, один из крупнейших врачей Древнего Востока.
Противопоказаний к приему мумие на сегодняшний день не выявлено. Это вещество не токсично и не канцерогенно, не оказывает выраженного влияния на сердечно-сосудистую систему, дыхание, гладкую мускулатуру, не вызывает аллергических реакций. Оно легко растворяется, поэтому внутрь можно его применять с водой, соками, чаем, молоком, медом.. Чтобы избежать ошибок, приобретать нужно в естественном состоянии. Это темно-коричневая или черная масса с блестящей поверхностью, со специфическим запахом и горьковатым вкусом. На ощупь – твердое, но при нагревании становится эластичным, мягким.
Из нашей практики по определению качества бальзама: при растягивании до тонкого состояния, готового к употреблению мягкого мумие на просвет не наблюдаются точечные включения посторонних частиц.
Предложение Бориса мы обсудили с подругой. Со одной стороны, требовались деньги для закупки сырья, да и жалко было гробить только что купленный «москвичок» по горным дорогам. С другой - мы могли увеличить свои накопления.
То, что мы вернемся не с пустыми руками – было ясно, так как район, куда мы собирались, был хорошо известен старому добытчику. Боря прикупил несколько коробок с пиалушками, фарфоровыми чайниками и комплект ишачьей упряжи, которую несколько лет назад обещал с первой же оказией привезти знакомому таджику-охотнику.
В середине сентября поутру мы выехали. За руль сел я. Маршрут движения и конечный пункт был согласован - кишлак Такфон на реке Ягноб, а дальше – соорентируемся по обстановке. Ехать решили по окружной дороге через окраину Самарканда по долине реки Зеравшан до города Айни и далее вверх по Фандарье и Ягнобу. Была и короткая дорога – через перевал Шахристан, она тоже выходила на город Айни, но мы опасались, что высоко в горах выпал снег и перевал закрыт, дело шло к зиме.
Договорились, машину вести будем по очереди. По пути Боря изредка дергал меня, приговаривая, что пора и ему подержаться за руль, но я ответствовал, что еще не устал и мне надо как можно больше попрактиковаться. На подъезде к Самарканду он стал отчаянно материться по поводу моего упрямства. Затем обиженно отвернулся и перестал разговаривать со мною. Только при повороте от Самарканда в сторону Зеравшанской долины недовольно буркнул:
-Остановись у первой чайханы, обедать пора.
Плотно закусив, мы собрались продолжить путешествие, но тут рядом с чайханой
обнаружили обшарпанный магазин «Китоб» (Книги), и я потащил шофера посмотреть
там книги – обычно в глухих уголках Средней Азии в подобных магазинах можно было раскопать редкие издания. Боря поупирался немного, мотивируя тем, что нужно
успеть на ночевку к своему знакомому. Я напомнил ему, что у него куча детей, пусть
не родных, но порадовать их надо (он жил у вдовы).
И полки и столы магазина были завалены книгами партийного содержания - о съездах, отчетах, конференциях, сочинениях Ленина – и все в таком духе. Покопались в немногочисленной художественной литературе. Я выудил несколько сочинений А.Дюма, П. Алексеенко «Кокандская автономия», Боря купил пару детских книжек.
За руль снова сел я, Борис сверкнул цыганскими глазами и ничего не сказал. По
дороге заехали в пункт приема и заготовки лекарственных трав. Мой спутник когда-
то со своими друзьями занимался заготовкой эфедры. По склонам высоких гор в зарослях лекарственного кустарника они ломали зеленые ветки и набивали большие
мешки и с головокружительной высоты сбрасывали их по склонам длинных осыпей, по которым они скатывались вниз почти до самой дороги. Там ими загружали машины и отправляли в пункт приема, тот самый, куда мы и заглянули. Деревянный дом – контора, сараи, крытые веранды для сушки трав, все это в низине среди покатых высоких холмов предгорья Зеравшанского хребта. Посреди двора грузили в ЗИЛок мешки с просушенной эфедрой. Боря исчез, а я залюбовался слаженной работой грузчиков, среди них выделялся высокий таджик мощного телосложения – настоящий палавон! Такого амбала я видел впервые в своей жизни. Высокую и набухшую копну с мешками накрыли брезентом и стали затягивать веревками. Этот великан тянул их так, что машина под его усилиями ходила ходуном, словно это была не железная махина, а кишлачный ишачок. Согнувшись пополам, богатырь втиснулся в кабину, причем его подбородок почти уперся в колени. Машина заурчала и, покачиваясь маятником, скрылась за углом.
И здесь я вспомнил рассказ Павла Лукницкого в «Путешествиях по Памиру» о
двух богатырях. В 1936 году на Памире в кишлаке Си-Пондж (ныне г.Бартанг) был
создан колхоз «Большевик». Для районного отделения Сбербанка требовалось доставить металлический сейф весом 140 кг. Тропа длиною 35 км проходила по карнизам нависших скал. Вьюком доставить груз было невозможно: с одной стороны впритирку скалы, с другой - бездонная пропасть. Два местных богатыря вызвались перенести сейф на плечах за плату. Несли они его попеременно, сменяясь через каждый километр. Проблема была решена за одни сутки.
Местные жители носили по этой тропе домашний скарб, продукты, керосин - и все вручную.
Во время учебы в политехническом институте в Ташкенте я при собственном весе 64 кг выжимал штангу весом 85 кг. Во время хлопковой компании ранним утром, когда еще «вата» была влажной от росы и поэтому тяжелой, я набил ею канар (большой мешок) и собирался отнести его на хирман для взвешивания.
Проблема была в том, что из-за большого веса и громадного объема я никак не мог взвалить себе на плечи этот проклятый «мешочек». Тогда закатил его на борт сухого арыка и словно по Пушкину «бедненький бес под кобылу подлез…» и затащил на себя. С трудом встал и около одного километра между грядками, спотыкаясь, добрел до хирмана, после чего отдыхал минут двадцать - как оказалось, вата весила около 90 кг. Так что, этот труд мне был знаком и я мог представить себе физическую силу таджикских палавонов.
Вечером в городе Айни мы заехали на заправку, но тамошний заправщик наотрез отказался залить более 20 л бензина, т.к. были перебои в поставках горючего. Боря вступил с ним в перепалку, но только разозлил его. Тогда мой напарник торжественно преподнес ему три пиалушки. Картина изменилась, заправщик наполнил даже запасные канистры.
Под грохот бурной реки мы свернули в долину Фандарьи. Темнело. Через полчаса темнота накрыла нас. Я остановил машину, гудела голова, руки и ноги отяжелели. Кое-как выполз на волю, темные скалы и звезды на небе покачивались и вибрировали, присел на камень. Боря, отчаянно матерясь, ласково массировал мне спи-ну и плечи.
И вот, опытный шофер буквально влился в сидение. Было непонятно, кто больше
радовался: водитель или машина, она весело бежала в свете фар, легко и играючи
объезжая канавы и камни. Когда же я научусь водить так машину? Хотя в последствии и проездил на ней около 120 тыс.км, но так и не научился той виртуозности Бориса, которую он демонстрировал здесь в довольно узкой долине Фандарьи. Вскоре мы подъехали к указателю «Пете», кишлак находился на другой стороне реки, под нами загремели деревянные половицы моста. Глубоко внизу невидимые стремительные воды ворочали камни, о чем свидетельствовали глухие удары и шуршание. Мы съехали на слабовсхолмленное поле, разграниченное кучками камней на квадратики-огороды, и далее дорога лавировала между камнями, у меня екало сердце, когда машина впритирку проскальзывала между ними. Прекрасный полигон для оттачивания мастерства вождения автомобилем!
В свете фар показалась первая фигура местного аборигена, мы остановились. После ассалом-алейкумов начались взаимные расспросы. Боря назвал имя своего знакомого и мы оказались в небольшом дворике, предварительно оставив машину у зарослей кустарника на границе с полем. Ну а дальше типичный для жителей Средней Азии радостный и радушный прием гостей. Хозяин горестно сообщил нам, что за неделю до нашего приезда здесь побывали скупщики мумие, и вряд ли мы сможем что-либо приобрести. Тем не менее, несмотря на темноту, он отправил своего сына к своим знакомым, могущим иметь сырье. Результат был неутешительным, хотя одна женщина проговорилась в отсутствие мужа, что у них есть некий запас, приготовленный для таки не появившегося покупателя.
Утром следующего дня сын этой женщины притащил штуф на три килограмма с большим содержанием черного бальзама (одарили его чайником и пиалушками), а
затем появились та самая женщина с мужем, тащившим увесистый мешок сырья. Прозрачные коричнево-красные натечные образования заворожили Борю, но он как истый купец стал торговаться, предлагая 10 руб за килограмм. Однако продавец упорно держался на цифре 15. Изображая большое сожаление, мой товарищ, было, вначале согласился, но затем пустил в ход пиалушки и чайники, в итоге договорились на 12 рублях. Я поинтересовался о месте нахождения сырья с таким цветом, на что продавец подробно объяснил о расположении пещеры в районе Анзобского перевала. Боря уверял меня потом, что мумие такого цвета обладает самым высоким качеством.
Нас пригласил еще один таджик. У него в открытом сарае в углу находилась большая горка мелкой соломенной трухи, источавшей сильный запах мумие. Боря
категорически отказался от предлагаемого товара. Позже он пояснил мне, что в горах он находил пещеры, куда загоняли в непогоду коз и баранов, подстилкой им служила вот такая труха с сильным запахом. Объясняется это тем, когда-то из таких пещер мумие было выбрано, но на полу осталась мелкая крошка, которая растворялась мочой животных и пропитывала травяную и соломенную подстилку.
После обеда мы направились к поселению Такфон на Ягнобе. На съезде с моста
при дневном свете я хорошо разглядел кишлак Пете, расположенный на обширной
террасе, его лачуги прижимались к высоким скалам, оставляя ее нижнюю почти ровную поверхность под поля и сады.
Река Фандарья начинается с места слияния Искандердарьи, вытекающей из озера
Искандер-Куль, и Ягноба. Если бурные воды первой прозрачны и зеленоватого цвета, то вторые более спокойны и окрашены в темные, почти черные тона вследствие деятельности обогатительного комбината, расположенного в нескольких километрах выше по течению. Само предприятие с автодороги не просматривается, оно расположено где-то наверху, на древней террасе, с которой стекают грязные потоки.
В Такфон въезжаем уже серым вечером, но мой спутник легко и уверенно подкатывает к жилищу Ходжаисуфа - большой и длинный с не остекленной верандой дом. В беседе за накрытым столом происходит обмен новостями и Боря рассказывает о цели приезда, не забыв расстаться с очередным чайником и пиалушками. Хозяин с домочадцами растрогались. Он разоткровенничался: в полднях пути в верховьях гор у него есть на заметке очень хорошая пещере с богатым, по его мнению, содержанием мумие, но лаз в нее очень маленький, человек не пролезет. Нужна взрывчатка для расширения дыры. Но Борис сразу же отмел этот вариант - у нас ее нет, а главное, если мы и соберемся приехать сюда даже на следующий год, приобрести взрывчатку почти невозможно, очень опасно. Он знал - проверни это дельце, и молва об этом с учетом того, что таджики в отличие от узбеков в своих общениях более прозрачны, обязательно докатится до ушей родной милиции.
Ходжаисуф разочарованно почмокал губами, он считал, что Бора может все. Борис
расспросил у него о месте проживания знакомого охотника, с которым он был знаком еще с прежних скитаний по горам, но не бывавшим у него дома. Ходжаисуф подтвердил, что хорошо знает такого человека, и он живет в кишлаке Пишанза в семи километрах от Такфона, но туда трудно проехать - дорога перед кишлаком очень крутая и проезжают туда только хорошие машины.
Мы переглянулись с Борей и решили ехать, не сможем - вернемся! Медленно двинулись по каменистой долине, пока не уперлись в пересохший ручей, ложе которого выглядело каньончиком с отвесными стенками, глубиной полтора метра и
шириной в четыре метра. Мост был, но что это за мост?! Два бревна 25 – 30 см толщиной переброшены через водный пропил, но сверху стесаны топором - спасибо
таджикским мастерам! Хоть колеса не будут соскальзывать вбок! Мелькнула мысль: «надо объезжать». Но кругом валуны и остроугольные глыбы.
Бревна были врыты в грунт, слабая колея подходила точно к их концам. Борис
вынул из багажника кусок бечевки и вдвоем мы замерили расстояние между колесами, приложили отмерянный кусок к концам бревен – совпадает! Боря решительно произнес:
- Давай на ту сторону и аккуратненько сигналь.
Я пробалансировал по бревнышку, метров на десять отодвинулся от «моста» и стал наблюдать. Циркач точно подогнал машину к началу переезда и уперся в меня взглядом. Я осторожненько ладонями пригласил его к себе. Сантиметр за сантиметром, следя за моими ладонями, мое золотце проползло на другой берег. От радости мы рассмеялись, я даже похлопал машину: молодцом! В поисках приключений двинулись дальше.
И вновь я вспомнил путешествия Павла Лукницкого по знаменитым Бартангским оврингам Памира. Что такое овринги? Это мостики, соединяющие прерванные высокогорные тропы по ряду причин, например, крутая скала, с помощью подручных материалов - стволов деревьев, палок, веток. В расщелины скал забиваются клинья – толс- тые палки, на них укладываются сучки, сверху тонкие ветки, иногда присыпают их землей. Часто над небольшими провалами укладывают одно или два ствола деревьев. Сколько людей погибло на таких оврингах – известно лишь одному Аллаху!
Для примера привожу выдержку из его книги о другом способе преодоления разрыва тропы:
«…Но когда Палаван-Назар остановился и я разглядел наклонную скалу, которую
нам предстояло пересечь по горизонтали, я просто решил, что пройти здесь просто
немыслимо. Скала была гладкой, словно отполированной. Всю ее покрывал, микроскопический, зеленый мох, сквозь которую сочилась, скатываясь к реке, вода - тоненькая водяная пленка! Вся эта наклонная скала, уходившая далеко вверх и врезавшаяся совсем близко под нами в бурлящую реку, была шириною в каких-нибудь три метра. За нею тропа продолжалась, надежная, идущая по естественному карнизу тропа. Но как преодолеть эти три метра? Ведь если поставить на наклонную скалу ногу, нога не удержится, скользнет вниз, руками держаться тоже решительно не за что…
Палаван-Назар показал нам впереди, на замшелой скале, крошечную выбоину, в
которой, как в чайной ложке, держалась вода, и объяснил, что ежели поставить туда большой палец правой ноги, а ладонями на мгновение опереться о плоскость скалы, то на этой точке опоры можно продержаться, пока будешь переносить левую ногу к следующей, к такой же крошечной выбоине. А там будет еще одна! И предупредил, что все нужно проделать мгновенно, как одним скачком, иначе ничего не полу чится…
Я смотрел с предельным вниманием, но увидел только легкий, как балетное па,
скачок. Палаван-Назара. Я едва заметил, как белые его ноги мгновенно прикоснулись в трех точках к скале, и он очутился за ней, на хорошей площадке, откуда продолжалась тропа, Палаван-Назар как бы перелетел по воздуху…
…И он понял, убеждения были бесполезны: этот русский человек здесь на пройдет. Такой путь годится только для них, бартангцев!»...
Вобщем, он размотал чалму, кинул ее конец Лукницкому. Последний привязал его к поясу и после первого же шага сорвался вниз. Проводник вытащил беспомощное тело на площадку.
Начался крутой подъем по серпантинам все выше и выше, двигатель начал перегреваться. На очередном повороте мы остановились, Боря озабоченно .заглянул под капот, из-под крышки пробки радиатора били струйки пара. Полчаса дали машине передышку, чтобы остудить двигатель. Далее, на одном из поворотов по узкой дороге «мосвич» не вписался в колею, Борис на метр сдал назад, колеса оказались почти на краю обрыва. Я стоял наружи, у меня остановилось сердце. Но все обошлось, и мы двинулись дальше. Предпоследний отрезок серпантина длиною около семидесяти метров оказался слишком крутым, и двигатель заглох. Боря установил ручник, убрал ногу с педали тормоза и отжал сцепление, машина качнулась но не поползла назад.
- Сейчас проделаем такой фокус, - Он бросил на меня взгляд, - может подгореть
диск сцепления. Другого пути у нас нет, развернуться назад негде.
Завел двигатель. Дав полный газ, плавно начал отпускать сцепление с одновременным отпусканием ручника. Машина стронулась и поползла вверх. Рев двигателя
начал стихать, затем он снова заглох. Но мы проехали метра два. Маневр повторили.
Таким вот образом выползли наверх крутяка, а дальше - последний поворот, и мы
въехали на площадку перед кишлаком. Остановились, пахло паленым металлом. Да,
слабоват для гор пятидесятисильный 408-й движок!
Мы въехали в центр горного кишлака, слева внизу - ущелье, впереди и справа -
горы. Нас атаковала малышня, грязная, оборванная. Они немедленно облепили машину, стали ощупывать ее, даже пытались что-то погнуть, гладили, а некоторые даже лизали полированную поверхность корпуса цвета «гранат». Мы вышли из машины, из-за слабого холодного ветра было довольно прохладно, Боря цыкнул на детей, те отпрянули от машины. Подошел старый таджик и поприветствовал нас:
- Салом ва алейкум!
- Ваалейкум ассалом! – ответил я.
- Аз куджо омадед? (Откуда приехали?).
- Аз Табошор омадем.
- Барои чи? (С какой целью?).
- Мумие даркор, пул-ба мехарем. (Купим мумие).
Старик рассмеялся:
- Ты таджикский немного знаешь, это хорошо, - н что-то сказал пацанам, и те
рассыпались как горох по своим домам.
Стали подходить и взрослые. Посыпались вопросы, и все удивлялись, как мы смогли подняться к ним на такой машине. К тому времени стали возвращаться пацаны
со своим товаром, предлагая сырец кто в мешочке, кто в тряпице, кто в кулечке, а
один принес даже в ржавой кружке. Боря не растерялся, строго изучая товар, он нещадно отбраковывал некондицию, одаривал рублями или копейками счастливцев. У нас не было, разумеется, такого количества мелочи, но он нашел выход – совал нескольким малышам купюру, посылал их в магазин для размена, не забывая напоминать кому сколько полагается. Товар приносить стали и взрослые. Вскоре мы прекратили торги, кончились деньги. Среди взрослых появился и охотник – знакомый Бояршина, после кратких приветствий и объятий старых знакомых мы подъехали к его домику. Во время традиционного чая с лепешками, сахаром, навотом (кристаллы сахара, полученные из его сиропа), конфетами, изюмом, курагой «бойцы вспоминали
минувшие дни». Боря принес хозяину обещанную упряжь, охотник был растроган.
Этом поступок Бориса объясняется не его порядочностью или добросердечием, а,
скорее всего, меркантильными целями. Он ничего не делал просто так, в его действиях всегда преобладал расчет что-либо приобрести. Хотя иногда казалось, что он был искренен. Например, впоследствии давал мне хорошие советы по обслуживанию машины, в срок возвращал долги.
Охотник, как гостеприимный хозяин, уговаривал нас переночевать у него, но Бо- ря категорически отказался – сгущались тучи на небе, усиливался ветер, становилось прохладнее - все шло к перемене погоды. Опытный исследователь, старый волк знал
горы как свои пять пальцев, и перспектива оставить машину высоко в горах на зиму не устраивала нас. Чуял Бояршин – грядет снег!
Вечером мы были в Такфоне у Ходжаисуфа. Спуск прошел без приключений, даже мост о двух бревнышках переехали легко, без волнений.
Рано утром хозяин разбудил нас и во время легкого завтрака поведал нам, что
ночью под утро с кишлака Пишанза спустились несколько человек, по глубокому
снегу, иногда проваливаясь в сугробы по пояс. Боря глянул на меня со словами:
- Чуяла моя задница, так то! Даже здесь в Такфоне кругом все побелело, но снег был неглубокий. На трассе
стало веселее, только в одном месте на ровном и длинном увальном перевальчике, слегка заснеженному легкой порошей, машина юзанула. Борис выругался и удвоил внимание.
В этот же день к вечеру мы уже были в Табошарах. Разделили содержимое мешков пополам. Моя супруга в тот же час замочила в кастрюле порцию сырья с тем, чтобы через два дня приступить к выпариванию мумие из раствора. Квартира наполнилась ароматом, специфичным для горного бальзама.
Через три дня является к нам Боря, осунувшийся и окончательно почерневший
от бессонницы и усталости.
- Все, я закончил выпаривать мумие, - победоносно объявил он, - теперь толкать
буду. Ты должен помочь мне в этом деле!
- Боря, как ты умудрился так скоро управиться со своей задачей?
- Уметь надо!
- Ладно, не крути! Ты же хочешь, чтоб я помог тебе.
Борис раскололся. Оказывается, в течение двух-трех суток он сидел у электрической плитки с установленной на ней кастрюлькой с булькающим раствором мумие и, помешивая его, сбрасывал с поверхности бурлящей массы грязный шлак. Я пришел в ужас.
- Что ты наделал, ты же все испортил? Раствор нельзя нагревать свыше 40 градусов, а ты кипятил -100 градусов! Это уже не мумие, а хрен его знает, что!
Боря сунул мне пакетик с темно-бурой массой. Запах специфичный, в прозрачной
пленочке просматривается большое количество мелких частиц. В общем, полнейший
брак. Так я и сказал ему.
- Меня это не колышет. Вон, я знаю людей, которые толкают вместо мумие смолу или птичье говно. А это, все-таки, сделано из настоящего сырья. И вообще, вы интеллигентики - чистоплюи!
При нашем путешествии с ним я как-то проговорился о нашем с женой канале
сбыта бальзама в Ростове-на-Дону, где в детской спортивной школе училась дочь
Лена. Ее тренер по спортивной гимнастике, узнав, что мы находимся у истоков добычи и изготовления мумие, как энергичная особа, немедленно предложила свои услуги по реализации плана поставки бальзама для лечения травмированных учеников школы. Что, естественно, нас вполне устраивало – все-таки наш семейный бюджет был не ахти какой и нуждался в небольшой подпитке.
И вот, Боря попытался пролезть в эту небольшую нишу со своим сомнительным
товаром. Но я решительно отказал ему.
7.12.2011 г.