Прерванный залёт или как ломать кайф.
ДВО, пос. Таёжный, час ночи, телефонный звонок. Получаю сообщение об угоне из автопарка автомобиля Зил-131. Вызываю свой УАЗик и приказываю произвести общее построение личного состава на плацу с целью определения числа самовольщиков.
Прибываю в часть, получаю доклад о четырёх отсутствующих солдатах из автовзвода. То, что несанкционированный вояж не из-за водки понимаю сразу, постоянно выезжающие в город водители могли сделать это проще. Ближайший пункт получения удовольствия,- древняя столица нанайцев Сикачи-алян, в шести километрах по трассе Хабаровск-Комсомольск-на-Амуре пляс восемь километров до берега Амура.
Распускаю личный состав по койкам и выезжаю в Сикачи. Ставлю УАЗик на единственной выездной дороге из посёлка, угрожаю водителю смертными карами, если ЗИЛ выскочит на выезд. С фонариком выхожу на поиски. Темень непроглядная, однако на пляже встречаю стайку молодёжи, человек десять-двенадцать, в основном девчонки, средний возраст лет тринадцать-пятнадцать. Вариант московской Тверской с местечковым предложением.
В первую очередь необходимо разыскать автомобиль, как средство повышенной опасности при отсутствии контроля за водителем. Понимаю, что на улицах спрятать его негде, молодёжь неумело врёт , что машин сегодня ночью не было. Проверяю пляж и в небольшом овражке вижу задний борт нашей машины. Прислушиваюсь и обнаруживаю в кабине признаки жизни, причём активной.
Подхожу к машине со стороны пассажирской двери, открываю её и дурным, в ночИ, голосом подаю совершенно идиотскую команду: "Стоять!" Солдат от неожиданности подпрыгивает с объекта радости и , возвращаясь в суровую действительность, сильно бьётся головой о крышу кабины. Дама поворачивает ко мне голову и посылает меня на..., ну, туда с чем только что рассталась. В гневе хватаю её за руку и вырываю из машины, к моему удивлению, она вылетает из машины и летит над моей головой на склон оврага. Ей лет тринадцать, а так как эта нация от природы мелковата, весу в ней, как в моё послеблокадное детство. Пригрозив, что сейчас меня зарежут, скрывается в темноте.
Водитель, а именно ему досталось самое мягкое место, выводит машину на дорогу, ставит её у УАЗа и подаёт условленный секретный сигнал сбора; сигналит три раза. Мои трепетные ожидания вознаграждаются появлением одного бойца, душевно обласканный мной, он занимает место в кабине, а я отправляюсь на дальнейшие поиски.
Возвращаясь к пляжным "жрицам любви", стайка увеличилась на двух, потерпевших крушение продолжения праздника. Моя "знакомая" мстительно провожает меня до дома "счастливицы". Захожу в незапертый дом, перегородок нет, стол, лавки вдоль него, настил для сна и куча детей с родителями, спящими "в повалку". Называю по фамилии, уже известного мне, бойца и подаю команду: "Ко мне!" Предупреждаю его о нежелательных последствиях при его извлечении из- под настила. Хорошо зная, что я "слов на ветер не бросаю", выныривает оттуда.
Прихожу к машине, меня заверяют, что четвёртый так и не появился, залезаю в кузов машины, фонарь намеренно не включаю, обхожу кузов вдоль бортов, наступаю на зажавшегося в угол солдата. Стоя одной ногой на солдате, обращаюсь к водителю: "Почему запаска не на месте?" Чувствительно бью ногой, солдат вякает, продолжаю разговор с водителем:" Да она у тебя ещё и не накачано, приедем домой, накажу!" Понимая, что роль запаски для меня он может играть бесконечно, солдат встаёт и представляется.
Строю всю команду у ЗИЛа, они в спорткостюмах, кедах. приказываю снять всю нетабельную одежду, складываем в кучку, водитель поливает бензином и разводит ритуальный, для тех мест, костерок. Смотрю на часы, даю два часа для того, чтобы прибыть в часть. Отправляю ЗИЛ с водителем УАЗа впереди себя, даю старт самовольщикам, сажусь за руль УАЗа и некоторое время следую за ними.
Прибываю в часть, ставлю разине-прапорщику, дежурному по КПП, задачу: выдать каждому орлу по штыковой лопате, доставить из казармы их сапоги и проследить за откапыванием каждым ямы "метр-метр-метр", на обочине дороги , в тайге. Прямо скажем, задача на два часа не из простых.
К шести часам утра прибываю на подъём. Ямы готовы, торжественно завершаем ритуал сжигания беспородных, с точки зрения армейского обмундирования, плавок. Выхожу к строю, провожу работу по недопустимости угона боевой техники, т.к. "если грянет война" угонщики будут расстреляны. Прапорщик выводит солдат перед строем, узнать их практически невозможно даже ближайшим друзьям; мошкА сделала своё дело. В цветах и красках рассказываю историю их приключений, отдельно живописую их пассий, которые знакомятся с водой, только поскользнувшись на берегу и упав в Амур.
До конца моей службы в этой бригаде случаев угонов больше не было