Ночь, гроза, просёлочная дорога. Юный Митраша, сгорбившись, еле передвигая ноги в гигантских резиновых сапогах и постоянно придерживая капюшон необъятного дождевика, пытался сопротивляться самой природе. Ноги вязли в грязи: каждый небольшой шаг забирал последние силы мальчика. Ледяной дождь бил прямо в лицо, уже мокрое от слёз, и от каждого соприкосновения Митраша вздрагивал от холода, прижимал капюшон плотнее и старался полностью закрыться от стихии отцовским дождевиком. Дрожь уже захватила всё тело, ноги ныли от усталости, а дыхание постоянно сбивалось. Человек всегда был слаб перед природой, но ещё слабее он был перед Страхом.
Постепенно Митраша справлялся и с ветром, и с дождём, и даже с давящей тьмой. Казалось, что ему стало легче идти. Но только казалось. Резкая вспышка молнии отразилась в больших глазах остолбеневшего мальчика, а через секунду рокот грома заставил упасть на землю. Дрожащее существо, чуть ли не в припадке, билось в грязи, ослабевшие конечности отказывались поднимать тело, а разум… разум замолк. Что-то шепча, Митраша вспомнил, как он во время грозы прятался под стол. Любимые родители, произнося какие-то волшебные слова, укладывали его обратно в кровать и уходили. Но тогда мальчик снова засыпал спокойным, тихим сном. Может и сейчас заснуть? Нет, родителей рядом нет, поэтому спокойствие не наступит.
Пока Митраша вспоминал, сверкнула молния, и ударил гром. Но только не где-то в небе, а очень близко, рядом с телом. Испуг заставил мальчика ринуться вперёд, подальше от места, где молния его почти достигла. Он так резко выскочил, что оставил один сапог там, но возвращаться не хотелось. Митраша пробежал примерно пятьсот метров, и лишь тогда боль и усталость напомнили о себе. Измученный, напуганный бурундучок, как называла его мама, остановился отдышаться и осмотреться. Только тьма была против. Ничего не было видно, оставалось надеяться на визуальную память, которая запечатлела эти места во время похода за грибами с отцом.
Митраша двинулся дальше и ускорялся каждый раз, как сверкала молния. Дрожь не отступала, а только становилась всё сильнее. Окоченевшее тело не слушалось хозяина. Да и сам Митраша уже не мог идти. Кое-как разглядев ветвистую ель, мальчик подлез под неё и решил переждать ночь. Как ни старался Митраша заснуть, постоянный грохот будил его. К его счастью! Ужасный, долгий и давящий вой раздался вблизи. Мальчик застыл на месте. Сердце билось так часто, что Митраша боялся этим стуком привлечь зверя. Поэтому неразумное существо, медленно переставляя лапы, поползло из-под дерева. В ста метрах от него стоял зверь. Его светящиеся глаза были направлены прямо на мальчика.
Малыш был в полуобморочном состоянии. Если бы не вовремя проснувшийся инстинкт самосохранения, мальчик так и потерял бы сознание. Но внутренний голос говорил: «Уходи, не поворачиваясь спиной к зверю». Митраша покорно последовал совету. Медленно отступая, мальчик смотрел хищнику прямо в глаза. Как же ярко они сияли. Мальчик присмотрелся и увидел в них своё отражение. Громко вскрикнув, Митраша бросился убегать. Он даже не оборачивался. Бежал, бежал и бежал. Только вперёд, позади монстр. Но впереди обрыв.
Откуда он взялся? В округе никогда не было обрывов. А тут возник. Митраша снова зарыдал и сел на землю. Таким слабым, беспомощным, жалким он себя никогда не чувствовал. От безнадёжности мальчик просто начал вспоминать, как он тут оказался. Он вспомнил ужин, вечерний просмотр телевизора с семьёй и сказку на ночь, прочитанную мамой. Мама, мама, где ты сейчас? Ты так нужна.
Резко подняв голову, Митраша понял, что это всего лишь кошмар, и надо себя ущипнуть, чтобы проснуться. Со всех сил мальчик сделал это простое действие, но ничего не произошло. И снова паника. Митраша забился в истерике и даже подумывал спрыгнуть с обрыва, чтобы не попасть в пасть зверя. К счастью, разум отверг эту мысль. Митраша встал, вдохнул полной грудью, вытер слёзы и стал ждать. Терять было больше нечего. И бояться было больше нечего.
Через несколько минут, показавшихся Митраше вечностью, вышел из леса зверь. Всё ещё нельзя было увидеть, что это за животное, то ли волк, то ли его тень. Яркие глаза пристально смотрели на мальчика, задние лапы согнулись для прыжка, а передние вытянулись вперёд для увеличения толчка. Митраша заглотнул слюну, снял дождевик, отбросил оставшийся сапог в сторону и, не закрывая глаза, шагнул к зверю. Он ничего не боялся: ни грозы, ни темноты, ни зверя. Столько страхов смешалось, что они породили бесстрашие (как бы это странно не звучало). А по-простому, Митраше надоело бояться. Надоело быть загнанным.
Шаг, ещё шаг, а зверь не прыгал, он сел и виновато склонил голову. Митраша протянул руку, чтобы коснуться неведомого зверя, и понял, в чём суть. Рука вместе со всем телом сияла, переливалась, создавала защитную оболочку. Щит от страха, именуемый Бесстрашием. Когда мальчик дотронулся головы зверя, тот рассеялся. Тьма, окружавшая Митрашу всё это время, стала отступать, и недалеко появилось слабое свечение. Дождь больше не касался мальчика, а обтекал его стороной. Грязь «отползала» подальше от ног, открывая взору мягкий ковёр с квадратным узором. Из полумрака постепенно стала появляться мебель: кровать, стол и стул, тумбочка с ночником, который и создавал мягкое свечение. Перед глазами Митраши предстала его комната, сухая, тёплая, слабоосвещённая и такая любимая, что сложно выразить словами. Слеза прокатилась по щеке. Мальчик наконец-то вернулся домой.
Митраша взял полотенце, висевшее на стуле, вытер лицо и тело, выключил ночник (он уже был не нужен) и лёг спать. Завтра будет объяснять себе, что произошло, но только завтра. А сейчас он хочет спать.