Удивительный мир паровых машин Николаса Теслы II ч

II часть
Август


Глава шестая
Терра

Опять маяк, о парусах и гонке, океан бесконечный, словно время, о путешествии на поезде, похищенный



– Красота, нечего сказать. Ну и видок у меня! Хорошо, хоть глаз на месте, – размышлял Август, склонившись над горячим кофейником. Вглядываясь в собственное отражение на его медном боку, он  медленно  поворачивал голову то вправо, то влево, стараясь оценить понесенный ущерб.
Выпуклый бок кофейника был не очень хорош в роли зеркала. Он искажал картинку, заметно преувеличивая последствия вчерашней потасовки, выпячивая то распухший нос, то заплывший глаз, то оттопыренное ухо.
– Не налюбовался еще? Ешь давай, а то яичница остынет, – Июль подхватила кофейник  и взъерошила волосы брата свободной рукой. А затем, словно прочитав его мысли, добавила:
– Не переживай. Синяки украшают настоящего мужчину! – после чего разлила обжигающе горячий кофе по трем фарфоровым чашкам. Несмотря на все старания Июль сохранить равновесие, на белоснежной скатерти остался причудливый узор из кофейных брызг, которые летели во все стороны из носика кофейника в такт с перестуком железных колес паровоза, гремевшего в это время по стыкам подвесного моста.
Август осторожно потрогал распухший нос: «Конечно, украшают, – подумал он, – посмотрел бы я на тебя с такими украшениями», – и, тяжело вздохнув, принялся за завтрак.
Как ни старался Август сохранить серьезный и надутый вид, получалось это у него откровенно плохо. Лицо все равно расплывалось в довольной улыбке. И было от чего. Прямо перед Августом на деревянной подставке стояла небольшая чугунная сковородка, на которой все еще скворчала и брызгалась горячим маслом яичница-глазунья из трех яиц с кусочками бекона и жареными помидорами, распространяя по тесному купе такой аромат, что рот моментально наполнялся потоками голодной слюны. Рядом со сковородкой лежал батон свежеиспеченного хлеба, от которого Июль уже успела отломить хрустящую корочку и сосредоточенно намазывала ее толстым слоем свежайшего сливочного масла. Август, стараясь не отставать от сестры, подцепил вилкой  внушительный кусок яичницы и осторожно, чтобы не повредить аппетитный желток, отправил его в рот. 
Да и как можно было сердиться и обижаться, когда от вида за окном хотелось петь и совершенно по-детски хлопать в ладоши, прыгая на месте от переполняющей все твое существо радости!.. Конечно, Августу еще было немного обидно, что все с таким спокойствием отнеслись к его синякам и шишкам. Ведь это были его первые синяки, заработанные им в самой настоящей драке. Пусть его роль в потасовке и не была слишком уж героической, но все же раньше ему драться не приходилось. Так что чуточку внимания и хотя бы пару сочувствующих вопросов по поводу собственного самочувствия он, конечно же, заслужил.
Август посмотрел на сидящего напротив него хозяина поезда и в очередной раз удивился тому, какой же он все-таки маленький и щуплый. Ростом он был едва ли выше Августа. Они даже были чем-то неуловимо похожи и, наверное, могли бы сойти за братьев, только Август был на несколько лет младше.
Но, несмотря на молодость и невысокий рост, механик Омикрон был полноправным властителем и повелителем удивительного паровоза. Он один отвечал за работу всех его сложных механизмов и систем. Он был и машинистом, и билетером, и вагоновожатым в одном лице. И вообще он был единственным человеческим существом на борту поезда. Конечно, в подчинении у Омикрона было сразу три автоматона, которые день и ночь несли вахту в кабине машиниста, без устали бросали уголь в топку паровоза и даже ловко раскалывали свежие яйца, выливая их содержимое на раскаленную сковороду.
Без своих неутомимых и безотказных помощников Омикрон в одиночку ни за что бы не справился с таким сложным хозяйством. Впрочем, и с автоматонами хлопот у него все равно было множество. Он постоянно чем-то был занят. Вот и сейчас Омикрон, вместо того чтобы спокойно завтракать, ремонтировал пострадавшие во вчерашней драке очки. Высунув от напряжения кончик языка, он пытался установить в массивной латунной оправе толстую круглую линзу  на место треснувшей. Надо сказать, что Омикрону досталось вчера даже сильнее, чем Августу. У него также распух нос. На лбу алела ссадина. Только синяк, налившийся за ночь густой синевой,  красовался под другим глазом. 
Омикрон почувствовал взгляд Августа на себе. Оторвавшись от работы, он посмотрел в окно и, близоруко щурясь, сказал:
– Это последний мост на нашем пути. Скоро мы въедем в туннель. Сразу за ним холмы закончатся. Дальше будет только долина. Ближе к вечеру мы снова вернемся к побережью. Нам придется сделать по пути пару остановок, но на маяке вы окажетесь уже сегодня. 
Окажетесь на маяке! От этих слов сердце Августа радостно запело. Он тоже посмотрел в окно. Поезд добрался уже до середины моста, взлетевшего ажурной аркой над широким каменистым каньоном, по дну которого петляла стремительная река. С одной стороны над мостом нависала горная гряда, накрывая паровоз своей тенистой ладонью. Зато с другой стороны холмы, покрытые цветущими лугами, сбегали террасами вниз, открывая для взгляда невероятный простор, так что можно было даже разглядеть синеющий вдали океан. 
Прошлым утром, когда орган «Левиафана» разбудил Августа и Июль, океан был таким же безмятежным. Проснувшись от торжествующего грома фанфар, которые сообщали миру об успешном окончании большого океанского перехода, друзья вскочили и бросились на верхнюю палубу.
Им даже не потребовалось тратить время на одежду, потому что сон настиг их полностью одетыми. Ночью они держались так долго, как только смогли, разбирая неровный убористый почерк Теслы. Им не терпелось, как можно скорее разобраться в том, что же с ними произошло. Но записей в дневнике оказалось так много, а буквы были такими маленькими и они так тесно лепились друг к другу, что смысл прочитанного начал ускользать от друзей, пока сон, наконец, не победил.
Поднявшись на палубу, Август и Июль увидели стюарда Ро, который приветственно помахал им рукой:
– Это остров Терра. Сейчас мы обогнем мыс и дальше будем идти вдоль берега. Ближе к вечеру мы  прибудем в порт. Разрешите мне угостить вас отличным ужином в местной кантине. Кухня на «Левиафане» очень недурна. Но с едой на берегу она, конечно, не сравнится. Знали бы вы, какие тут готовят пироги с почками, а еще …
– Что это? Смотрите, смотрите, – довольно бесцеремонно прервала  его Июль, замахав на Ро рукой от нетерпения. От волнения она даже привстала на цыпочки и показала на берег.
На самой верхушке мыса, выдававшегося далеко в море, возвышался маяк. Точная копия того, что отправил Августа и Июль в их невероятное путешествие.
– Это обычный маяк, – ответил ей Ро, – такие есть на каждом острове. Вы знаете, для какой цели служит маяк? Он предупреждает об опасности. Его сигнал виден в любую…
– Знаю, знаю, – снова прервала его Июль. И дрожащим от нетерпения голосом спросила:
– Как нам на него попасть? Нам нужно. Срочно. Очень!
– Не думаю, что это возможно, – развел руками Ро, – дно здесь усеяно рифами, вокруг нас отмели. С моря к маяку не подойти, добраться до него можно только по берегу.
– Лодка, лодка, у вас есть лодка! Спустите ее на воду. Прошу вас! – продолжала волноваться Июль.
– Вы говорите про шлюпку, – поправил ее Ро. – Не уверен, что это возможно, – добавил он. – Ну, хорошо, я спрошу у капитана, что можно сделать для вас, – обреченно согласился Ро, видя, какое отчаяние охватило Июль от его слов.
Но Капитан только подтвердил приговор Ро: берег у маяка неприступен. Мелководье, подводные скалы, сильное прибрежное течение погубят и большой корабль, и маленькую шлюпку.
– Не переживайте, – попытался утешить Июль Капитан,– если вам так нужен маяк, то я обязательно помогу вам туда добраться, когда мы окажемся на берегу.
Капитан предложил всей компании остаться с ним на капитанском мостике, чтобы вместе насладиться зрелищем захода большого океанского парохода в порт Терры.
– Мы пробудем на Терре неделю. У вас будет достаточно времени, чтобы побывать на маяке и вернуться обратно. Затем вы сможете продолжить ваш путь вместе с нами, если захотите, конечно, – только после этих слов Капитана Июль, наконец, успокоилась.
– А как мы доберемся до маяка, когда окажемся на берегу? – спросила она.
– Доберетесь быстро и с комфортом, – ответил Капитан. – На Терре есть только один город. К нему мы сейчас и направляемся. Но зато здесь множество шахт. Все они разбросаны по огромной долине. До самых дальних шахт нужно добираться почти тысячу миль. Все грузы на Терре доставляют по железной дороге. Мощные паровозы тянут длинные составы вглубь острова. Они везут автоматонов, запасные части к ним, инструменты и подъемные механизмы, а обратно в порт доставляют тысячи тонн угля и руды. Я устрою вас на один из таких поездов. Я знаю, кому замолвить за вас словечко.
«Вот здорово», – подумал Август. Он никогда еще не ездил на поезде. Он много раз летал с родителями на самолете. Каждый день ездил с ними на машине. Но путешествовать по железной дороге ему еще не доводилось. А уж паровозы он и подавно видел только в кино. Внезапно Август понял, что ему не терпится поскорее отправиться в путешествие по острову.
– Капитан, по правому борту судно, – раздался голос Ро.
– Да, знаю, – ответил Капитан, – это китобой. Он с самого рассвета увязался за нами. Похоже, тоже идет в порт Терры.   
Август попросил у Капитана разрешения воспользоваться его подзорной трубой, с помощью которой тот только что изучал идущее за ними судно. Настроив резкость, подкрутив окуляр под себя, Август рассмотрел силуэт корабля, который очень мало походил на «Левиафана».
Паруса! Во-первых, над его палубой помимо двух труб, из которых тянулись ленты черного угольного дыма, возвышались три высокие мачты, передняя из которых была густо усеяна острыми треугольными парусами, а две оставшиеся сверкали белоснежными прямоугольниками.   
Во-вторых, черный корпус неизвестного корабля был заметно ниже «Левиафана». Корабль словно стелился над водой, стремительно летя вперед. Все его контуры были какими-то заостренными и резкими.
Если «Левиафан своими округлыми формами и могучим сложением напоминал гигантского кита, то черный корабль, быстро догоняющий Августа и его новых друзей, скорее походил на хищную и смертоносную акулу с вытянутой мордой и рядом тугих парусов вместо острого спинного плавника.    
– Они гонятся за нами? – спросил Август, возвращая капитану его подзорную трубу.
– Нет, что ты, малыш, – рассмеялся капитан, – судно у них, конечно, быстрое, но куда им тягаться с «Левиафаном». Если мы прибавим хода, то  легко оторвемся от них.
Капитан подошел к корабельному телеграфу и уверенно перевел его ручки в позицию «полный вперед». Затем он наклонился над медной трубой с широким раструбом и, набрав полную грудь воздуха, отдал хорошо поставленным голосом команду:
– Машинное. Полный вперед! Угля не жалеть. Покажем этим чертовым китобоям, что такое настоящая скорость.
В ответ «Левиафан» издал два коротких гудка. Гонка началась.
Поначалу огромный пароход нехотя набирал ход. Но затем его паровые турбины раскрутились на полную мощь, и корабль, толкаемый вперед двумя гигантскими винтами, с новой силой навалился на водную гладь перед собой, вспенивая носом высокие волны и оставляя позади кормы широкий кильватерный след.
Паровые котлы гудели от избыточного давления, струи раскаленного воздуха то и дело вырывались из клапанов, переборки судна начали вибрировать. Даже на капитанском мостике стал слышен гул рокочущего в глубине трюма механического сердца.
Однако черный корабль и не думал отставать. Постепенно он становился все ближе. Уже и невооруженным взглядом можно было легко пересчитать все его паруса. Капитан то и дело бросал недовольные взгляды на наглеца, посмевшего бросить ему вызов.
– Проклятые китобои, – выругался он, – им помогает попутный ветер. Посмотрел бы я на них, если бы сейчас был штиль. Чертовы мачты тогда бы им только мешали. Это лишний вес, и немалый.
Наконец, китобой поравнялся с «Левиафаном» и Август смог разобрать надпись «Виктория», нанесенную алыми буквами на его борту.
– Виктория. Странно, а почему кораблю дали женское имя? – спросил Август.
– Не знаю, – ответил Капитан. – Мало ли что взбредет в голову этим дикарям. Просто выбрали самое дурацкое имя из всех, что смогли придумать.
– Виктория значит победа, – тихо заметила Июль.
– Ну, уж это нет, дудки, – рассмеялся Капитан. – Да, когда-то китобои наделали бед. Они пустили на дно немало наших славных кораблей. Не все капитаны смогли вернуться домой после встречи с ними в открытом океане. Но все это в прошлом.
Мы сумели загнать их на север архипелага Игнис, где им самое место. А жить там непросто. Если хочешь увидеть, как выглядит замерзший ад, отправляйся в гости к китобоям, – рассмеялся Капитан.
– У вас была война с китобоями? – спросил Август Капитана.
– По-всякому было, – ответил Капитан. – Когда-то давно китобои могли держать наши острова в блокаде целыми месяцами. И кораблей, и людей у них для этого хватало.   
Бывали с ними и мелкие стычки, и целые сражения. Но уже лет сорок прошло, как все закончилось. Что-то они там не поделили между собой и сцепились друг с другом, как бешеные псы. Уж не знаю, кто в результате победил. Но силы китобоев были подорваны.
Теперь мы с ними торгуем. Их корабли заходят в наши порты. Мы даже ремонтируем их посудины, деревянная обшивка которых постоянно зарастает ракушками и полипами.
Но вот что я вам скажу: дикари всегда останутся дикарями. Они непредсказуемы и коварны. Это плохая компания для порядочного моряка, – закончил Капитан свой рассказ.
– А что нужно «Виктории» на Терре? – спросила его Июль. – Куда она так спешит?
– Не знаю, – ответил Капитан. – Может, решили пополнить запасы угля?
Капитан достал из внутреннего кармана кителя костяную трубку.
– Чертовы китобои, – недовольно проворчал он и, сунув в рот мундштук, проводил «Викторию» тоскливым взглядом. Ее корма была видна уже далеко впереди.
Когда «Левиафан» вошел, наконец, в бухту, на берегу которой раскинулся единственный город Терры, «Виктория» была уже надежно пришвартована к причальной стенке. Но Август, захваченный открывшимся перед ним зрелищем, совершенно забыл о чувстве огорчения из-за недавно проигранной гонки.
Город, который так же, как и остров, назывался Терра, спускался к океану по склонам пологих холмов и чем-то напомнил Августу город Провидение, в котором остались его родители. Он был таким же невысоким. Дома достигали высоты двух-трех этажей. Не более.
Но он был каким-то очень правильным и на удивление симметричным. Казалось, что все его улицы и переулки были построены строго по линейке. Причем рука архитектора ни разу не дрогнула, проводя идеально прямые линии. Даже городские парки выглядели с борта «Левиафана» словно гигантский шахматный узор. Одним словом, издалека город казался кукольным, настолько аккуратным и опрятным он был.
Но вот городской порт ничем не напоминал порт Провидения. Жизнь здесь кипела. По воде сновали небольшие буксиры и катера, пыхтя короткими трубами. У причала возвышались еще два огромных океанских парохода, размерами ненамного уступающие «Левиафану». Неподалеку от них стояла «Виктория», по вантам и реям которой сновали моряки и споро сворачивали ее белоснежные паруса.
Впрочем, сильнее всего Августа поразил вид парящего над бухтой гигантского дирижабля. Он уже видел такие в кино и знал, что раньше на подобных воздушных судах перевозили различные грузы и даже людей. Но увидеть подобное чудо своими глазами было удивительно.
Дирижабль медленно двигался вдоль бухты по направлению к причалу. Все его многочисленные винты неспешно вращались, а из двух длинных труб, которые поднимались прямо в небо, валили клубы густого дыма.
Внезапно на голову Августа откуда-то сверху обрушилась мощная звуковая волна. Казалось, что сразу тысяча труб одновременно заиграла веселый и очень громкий марш. От неожиданности Август даже присел и зажмурил глаза.
– Что это? Что это было? – спросил он, оглядываясь и стараясь понять, не заметил ли кто-нибудь его испуга.
– Это капитан дирижабля дал сигнал прибытия, – ответил ему Ро, – на дирижабле, так же как и у нас, есть свой орган.
– Но только он значительно меньше и голосок у него послабее нашего, – добавил Капитан, – подожди, сейчас мы им это докажем.
Капитан наклонился над раструбом переговорного устройства и дал команду:
– Машинное, ну-ка, дайте сигнал прибытия!
И тут же «Левиафан» отозвался торжественным ревом триумфальных фанфар.
Август снова присел от мощного темперамента судового органа и даже заткнул уши пальцами, настолько сильным оказался его голос здесь, на капитанском мостике.
– Да, – подумал Август, – как же много мне еще предстоит узнать об этом странном мире.

Через два часа Август, Июль и стюард Ро уже сидели за общим столом в портовой кантине. Видимо, это место пользовалось популярностью, потому что обеденный зал был полон людей. В основном тут были механики в одинаковых котелках. Их одежда различалась только цветом жилеток и размером латунных пуговиц на форменных сюртуках. Особняком держалось несколько инженеров в чопорных костюмах, на их головах красовались высокие цилиндры, которые они не снимали даже во время еды. За соседним с Августом столиком обедала команда с какого-то буксира вместе со своим капитаном. А за барной стойкой расположилась веселая компания, которая что-то громко обсуждала и дружно смеялась.
– Это пилоты, – шепнул Августу на ухо Ро, когда они проходили мимо.
Август смотрел на пилотов во все глаза. Надо сказать, что выглядели они эффектно. Облаченные в короткие кожаные куртки, с белоснежными длинными шарфами, небрежно обернутыми вокруг шеи, в кожаных шлемах со сдвинутыми на лоб защитными очками пилоты казались частью какой-то дружной спортивной команды, которая привыкла побеждать всегда и во всем.
Как выяснилось, кормили на Терре действительно отлично. Ро ничуть не преувеличивал достоинства местной кухни. Перед Августом стояла большая тарелка с запеченной в мундире картошкой и горячими копчеными колбасками, от которых поднимался острый аромат каких-то приправ. Такие же тарелки стояли перед Июль и Ро. Все с удовольствие приступили к еде, запивая свой обед холодным клюквенным морсом.
В это время один из пилотов, отдыхавший со своими друзьями у барной стойки, подошел к механическому пианино стоящему у дальней стены. Над его клавишами  неподвижно застыл автоматон, которого пилот оживил, щелкнув каким-то переключателем на его спине.
Автоматон дрогнул, резко поднял руки над уровнем плеч, а потом плавно опустил их на клавиши и заиграл какую-то незнакомую Августу мелодию. Голоса в зале сразу зазвучали громче, а смех стал еще веселее, чем прежде.
Но внезапно смех затих, а со стороны входа послышалась тяжелая поступь подбитых подковами сапог. Август обернулся и увидел, как в распахнутые настежь двери входит странная группа людей.
– Китобои! – сразу же догадался Август. – Так вот они какие...
Было видно, что никто из китобоев даже не задумался о том, чтобы одеться поприличнее или понаряднее, прежде чем сойти с корабля на берег. Одежда китобоев была груба и подходила только для тяжелой работы, штормов, холодного ледяного ветра и дальних морских путешествий. Их грубые свитеры крупной вязки, кожаные фартуки, широкие брезентовые штаны, грубые ботинки и тяжелые сапоги выглядели очень странно в этот теплый солнечный день. Но также было совершенно понятно, что никто не станет делать им никаких замечаний и не рискнет обучать хорошим манерам.
Но особенно сильно Августа поразили маски, которые полностью закрывали лица китобоев, оставляя отверстия только для глаз. На масках были очень грубо, но выразительно нанесены изображения, напоминающие морды каких-то животных и птиц.
Выглядело все это по-настоящему жутко. И если китобои хотели своим нарядом кого-нибудь запугать, то Август готов был признаться, что им это удалось.
Только у предводителя группы, который вышагивал впереди своих товарищей, не было маски. Лишь платок с нанесенным на него изображением кривого клюва на месте носа и каких-то перьев по бокам от него закрывал лицо до середины, оставляя открытыми глаза и лоб. Вожак был ниже ростом и уже в плечах, чем остальные китобои, но по его стальному взгляду сразу становилось понятно: все приказы этого человека, облаченного в длинный плащ из китовой кожи, выполняются быстро и без каких-либо обсуждений.
Позади него шел юноша в таком же плаще, лицо которого также закрывала не маска, а лишь черный платок. Он был почти на голову выше предводителя группы. Его длинные светлые волосы падали на плечи, а голубые глаза посмотрели на Августа внимательно и с интересом. Август тут же перевел взгляд и стал делать вид, что увлеченно изучает содержимое своей тарелки.
Китобои прошли в дальний угол зала, заняли места за двумя свободными столами и,  сдвинув маски на затылки, начали заказывать себе пиво и колбасу. Только вожак группы так и остался сидеть в своем платке, внимательно осматривая все вокруг.
В кантине вновь послышались разговоры и смех. Механики, инженеры и пилоты вернулись к обсуждению своих дел.
Август уже доедал последнюю колбаску, когда у входа в обеденный зал наконец-то показался припозднившийся Капитан Омега. Вместе с ним был невысокий худенький спутник, облаченный в форму механика.
Незнакомца звали Омикрон. Он действительно был механиком и работал на паровозе.
– Оказалось, что все грузовые составы сейчас в разъездах. На вокзале никого нет, – объяснил Капитан свое долгое отсутствие. – Я уже начал думать, что сегодня вам придется переночевать на судне, но мне повезло: я встретил Омикрона. Он работает механиком на почтовом поезде.
– Да, – подтвердил Омикрон, – грузовой состав мне пока не доверяют. Может быть, через годик. Но если вам нужно попасть на маяк, то мой паровоз вам вполне подойдет. Вы сможете разместиться в инженерном купе, все равно в нем никто никогда не ездит.
– А зачем вам нужен маяк? – обратился Омикрон с вопросом к своим новым знакомым. – Я первый раз вижу, что кто-то хочет туда добраться. Смотрители маяков никогда их не покидают, а кроме них, там бывать никому не положено.
– Ну, это долгая история, – сказала Июль, – возможно, маяк откроет нам путь домой, а может быть, маяк – это просто маяк и все. Тогда мы застрянем здесь надолго.
– Где здесь? – удивился Омикрон.
– Ну, вот в этом вашем мире. Если бы не дурацкий механизм Теслы, то Август, – Июль кивком головы показала на брата, – и я были бы сейчас дома, с родителями.
– Июль, ты бы не болтала об этом, – Капитан накрыл своей широкой ладонью руку Июль и выразительно показал глазами куда-то в сторону.
Август обернулся и увидел, что прямо за его спиной у стойки бара стоит предводитель китобоев. Он стянул свой платок на подбородок и, высоко задрав голову, медленными глотками пил пиво из большой стеклянной кружки. Августу показалось, что он внимательно прислушивается к рассказу Июль, стараясь не упустить ни одного слова.
«Так вот зачем он платок опустил, – начал догадываться Август, – это неспроста: ему так, наверное, лучше слышно». Но не успел Август додумать свою мысль до конца, как за соседним столиком зашумела команда моряков с буксира.
Они начали стучать кружками по столу и скандировать:
– Песню! Песню!
Какой-то механик вскочил на ноги и, подняв кружку с пивом над головой, крикнул:
– Пусть капитан споет.
Капитан буксира не стал заставлять себя уговаривать. Он  похлопал механика по плечу и сказал:
– Хорошо, только мне нужна другая музыка. Поставь нашу.
Механик кивнул и отправился в сторону механического пианино.
Вскоре оттуда донеслись первые такты печальной, но светлой мелодии. Капитан откинулся на стуле и запел не очень сильным, зато выразительным голосом:

Задержитесь, друзья, куда б вы ни шли,
Посмотрите, как гибнут вдали корабли,
Скоро смоет волною все с лика земли.
Будь ты праведник или бездельник,
Так держись за штурвал.
Не ропщи, не стони.
Океан бесконечен, как время.

– Это наша песня. Песня капитанов, – Капитан Омега наклонился к Августу и, довольно улыбаясь, показал на тулью свой фуражки, – видишь  парящего в облаках кита? Это наша эмблема. Знаешь, что тут написано? – спросил он Августа и тут же сам себе ответил: –  Oceanus tamquam infinitum tempus est. Это наш девиз. Он означает: «Океан бесконечный, словно время!»
Песня продолжалась:

Эй, пророки, скорее раскройте глаза,
Хватит ждать и надеяться на небеса,
Не спешите вещать, ведь судьбы колесо
Даже вам задержать ни на миг не дано.
Все изменится вдруг, и отставший в пути
Бросит якорь в порту
Самым первым.
Океан бесконечен, как время.
 
И вот уже вместе с капитаном буксира и его командой пел весь зал. Пели пилоты. Пели механики. Молчали только китобои.

Моряки, проходите, не стойте в дверях,
Здесь вам рады – отбросьте сомненья и страх.
То, что важно сегодня, исчезнет, как прах.
Океан бесконечен, как время.

Настоящее сменится прошлым при нас,
И друзья растворятся, как тени.
Только свет поведет нас сквозь бури и мрак.
Океан бесконечен, как время.

Песня закончилась. В зале воцарилась тишина. Август, украдкой поглядывавший на вожака китобоев, заметил, как тот посмотрел на своих дружков и совершенно явно кивнул им, словно подавая какой-то сигнал.
Тут же один из китобоев поднялся из-за стола и, расправив могучие плечи, громко, так, чтобы услышали все сидящие в зале, заявил:
– Это вот так веселятся у вас на Терре? Да у нас голодные волки воют веселее, чем вы поете. Нагнали тоски. Эй, Морж, покажи им, что такое настоящее веселье.
В ответ на этот призыв из-за стола поднялся еще один китобой. Откуда-то из складок своего кожаного фартука он неожиданно извлек скрипку, которая в его могучих руках казалось игрушечной.   
Он приладил ее под подбородком. Тронул грубым пальцем струны. Послушал звук. Затем подкрутил колки и, наконец, взмахнул смычком.
Одинокий голос скрипки поплыл над залом, рождая мелодию с таким жизнерадостным ритмом, что ноги Августа сами собой начали выбивать дробь под столом.
Китобои все как один повалили на середину зала. Там они выстроились в две шеренги одна напротив другой и принялись с такой страстью отбивать ритм подкованными сапогами, что задрожали стены.
Это была джига!
Голос скрипки звучал все громче, ее бешеный ритм заставлял китобоев все быстрее и быстрее стучать тяжелыми сапогами по полу. Уже весь зал начал хлопать в такт музыки, поддерживая неистовый танец китобоев.
Даже Август принялся хлопать вместе со всеми. Он так увлекся необычным зрелищем, что совершенно не заметил, как вожак китобоев куда-то исчез.
Китобои тем временем пустились в пляс по кругу, обступив со всех сторон стол за которым сидел Август со своими друзьями. Внезапно один из танцоров с силой пихнул плечом какого-то механика, который пробирался на свое место с двумя кружками пива в руках. От толчка механик отлетел к барной стойке, облив своим пивом сидящую за ней компанию пилотов с головы до ног.
Музыка тут же остановилась. Пилоты вскочили на ноги и оказались лицом к лицу с разгоряченными музыкой и танцем китобоями.
– Какой вы, сударь, невежа, – тяжело дыша, сказал один из китобоев, обращаясь ко все еще сидящему на полу механику, – вы оказались на пути у моего товарища и, не сумев вовремя увернуться, зашибли ему плечо. Взгляните, – китобой показал на глумливо улыбающегося рядом с собой громилу, – кому он теперь такой нужен? На борту «Виктории» увечных моряков не держат. Думаю, для всех будет лучше, если вы немедленно извинитесь.
– Ну, это уж слишком, – воскликнул один из пилотов и шагнул вперед, заслоняя собой онемевшего от такого поворота событий механика. – Это ваш товарищ должен извиняться за то, что не смотрит, куда...
Но не успел он закончить фразу, как «пострадавший» от столкновения китобой пихнул его в лицо своей пятерней с такой силой, что с дернувшейся головы пилота слетел шлем, а сам он рухнул на пол рядом с механиком.
В зале повисла громовая тишина. Все замерли, ожидая, что же будет дальше.
Внезапно сидевший рядом с Августом Омикрон вскочил с ногами на стол, сорвал с головы свой котелок и, подбросив его под самый потолок, звонко крикнул:
– Бейте их, ребята!
Тут же в воздух взмыл еще десяток котелков, а также несколько цилиндров и летных шлемом. Механики, инженеры и пилоты бросились в драку.
Август тоже вскочил на ноги и принялся лихорадочно соображать, что ему делать: бежать и забиться в дальний угол или прийти на помощь Омикрону, руки и ноги которого мелькали в гуще человеческих тел. Но ничего решить он так и не успел. Мощный удар сбил его с ног. Все вокруг потемнело. Август оказался на полу.
Когда он снова пришел в себя, то почувствовал, что кто-то крепко обхватил его сзади, зажав рот рукой, и тащит куда-то за барную стойку. Август видел Капитана, машущего кулаками, видел сестру, которая хватала со стола тарелки и кидала их в китобоев, видел Омикрона, стоящего на четвереньках и зажимающего рукой разбитый в кровь нос. Видел, но никого не мог позвать на помощь.
Внезапно хватка ослабла. Похититель остановился, чтобы открыть дверь на улицу. Август воспользовался благоприятным моментом и, изловчившись, со всей силы укусил незнакомца за руку прямо между указательным и большим пальцем. Похититель застонал, но не отпустил Августа. Тогда он сжал зубы со всей силы, на какую был только способен. Его рот сразу наполнился чужой кровью. За спиной послышались крики и стук в дверь. Похититель на секунду замер, прислушиваясь к голосам на улице, а затем с силой пихнул Августа в спину и метнулся куда-то в сторону. Август успел заметить только мелькнувший край кожаного плаща.
Драка стихла так же внезапно, как и началась. Китобои подобрали с пола парочку своих товарищей, которые не подавали видимых признаков жизни, и дружно повалили на улицу.
Несмотря на то, что китобои первыми покинули поле брани, победа осталась скорее за ними. Во-первых, никто и не думал их преследовать. Во-вторых, на полу, под столами и даже на барной стойке осталось лежать несколько механиков и трое пилотов, которые безуспешно пытались подняться на ноги. И, наконец, китобои унесли с собой в качестве трофеев несколько котелков, цилиндров и летных шлемов, весело подбрасывая их в воздух.
– Чертовы китобои, – ворчал Капитан Омега, – я так и знал, что все закончится дракой. Вечно от них одни неприятности. И, как назло, поблизости не оказалось ни одного офицера. Они-то дерутся получше этих бедолаг, – Капитан кивнул в сторону раскинувшегося на барной стойке механика.
Капитан посмотрел на Августа, у которого под глазом набухал синяк, на Омикрона, у которого из носа все еще сочилась кровь, а затем на Июль, весь вид которой говорил, что она готова драться хоть до вечера.
– Пожалуй, одних я вас не отпущу, – сказал Капитан, – пока я не посажу вас на поезд, мое сердце будет не спокойно. Если в городе китобои, жди беды.
По дороге на вокзал все разговоры крутились вокруг недавней драки. Друзья вспоминали свои подвиги и демонстрировали друг другу боевые раны.
Когда компания оказались на вокзале, и пришла пора прощаться с Капитаном, Август неожиданно вспомнил вопрос, который волновал его всю дорогу, но который он так и не задал, потому что без устали хвастался тем, как ловко укусил за руку какого-то недотепу.
– А почему все китобои были в масках? – спросил Август Капитана, уже поднимаясь по ступенькам вагона.
– Да кто их разберет, этих дикарей, – ответил Капитан, – китобои очень суеверны. Они боятся того, чего не могут объяснить. Если охота на кита заканчивается неудачно, то раненое животное может годами преследовать их корабль. А если они убьют детеныша на глазах у матери, то она рано или поздно обязательно потопит их судно.
Киты очень умны и ничего не забывают. Возможно, китобои считают, что маска защитит их. Что киты не узнают своих убийц и не смогут отомстить.  Не знаю, Август. Ты бы еще спросил, почему у них такие дурацкие имена.
– А какие у них имена? – удивился Август.
– Ты что, не слышал, как скрипача назвали Моржом, – сказал Капитан, – вот такие у них имена. Я вот, например, Капитан Омега. А их чертовой «Викторией» управляет какой-нибудь капитан Селедка, а боцман у них Выдра или Ондатра.
Китобои, Август, нам не говорят, почему у них такие странные имена, ну, а мы их и не спрашиваем, – заключил Капитан.
Почтовый поезд, которым заведовал Омикрон, оказался совсем небольшим. Паровоз тащил за собой всего лишь два вагона: технический, в нем перевозилась почта, и пассажирский, в этом вагоне жил сам Омикрон, а сейчас разместились еще Август и Июль.
На фоне грузовых поездов, в которых сразу два паровоза тащили по сотне тяжелогруженых вагонов, поезд Омикрона смотрелся просто лилипутом, но зато он был самым быстрым. На перегонах его всегда пропускали вперед без очереди, ведь уголь может подождать, а почта должна быть доставлена точно по расписанию.
Ночью поезд шел вдоль побережья, приближая Августа и Июль с каждой минутой все ближе к маяку. Но они ничего не видели, потому что очень быстро заснули, убаюканные мерным перестуком его колес. А утром, едва друзья успели закончить свой завтрак, поезд, промчавшись через тоннель, проложенный под неприступными холмами, оказался в долине, изрытой множеством шахт, и начал увозить их все дальше от маяка. Но поделать с этим ничего было нельзя. Другой железной дороги, которая вела бы прямо к маяку, минуя шахты, на Терре просто не было.
Долина показалась Августу бескрайней. Это был еще один океан. Он также был залит солнечным светом. А свежий ветер гнал по ее цветущим лугам бесконечную череду зеленых волн. Август сидел у окна и, глядя на то, как проносятся мимо редкие рощицы, над которыми мелькают ласточки и стрижи, думал о том, что он мог бы всю жизнь путешествовать на этом поезде вместе с Омикроном и его удивительными автоматонами. И ему это никогда бы не надоело.
Несколько раз поезд проезжал мимо действующих шахт. Об их приближении заранее извещали вздымающиеся над землей конусы терриконов. Это отработанная порода десятки лет сбрасывалась в одно место, создавая искусственные горы, которые становились памятником тяжелому и упорному труду. Эти памятники словно говорили: здесь живут люди, которые способны изменить лик земли на благо своего рода. Ландшафт долины менялся, но она все равно оставалась такой же бескрайней и прекрасной.
Наконец, поезд стал приближаться к какой-то особенно большой шахте. Терриконы из отдельных холмов превратились в настоящую горную гряду. Какое-то время поезд даже мчался вперед словно бы по дну глубокого каньона. Это отвалы породы скрыли его от долины сразу с двух сторон.
Но вот колеса поезда заскрежетали. Паровоз выпустил клубы горячего пара, и состав начал тормозить. Приближалась станция. В купе к Августу заглянул Омикрон:
– Август, паровоз нужно заправить водой. Мы простоим тут минут сорок, а то и час. Хочешь, я познакомлю тебя со своим приятелем. Он тоже механик, как и я. Работает здесь на станции. Он отличный модификатор. Это… Ну, лучше ты сам все увидишь. В общем, тебе понравится, – предложил Омикрон.
– Конечно, – тут же согласился Август.
Как оказалась, шахта, на которой поезд сделали остановку, раньше была самой большой на Терре. Когда-то здесь добывали железную руду. Но ее запасы давно истощились, и шахта была закрыта. Все оборудование отсюда было вывезено, а инженеры и механики разъехались.
На станции остался работать один-единственный механик по имени Эта, который поддерживал в рабочем состоянии водонапорную башню и погрузочную ленту, чтобы проезжающие мимо поезда могли заправляться водой или пополнить запасы угля.
Эта уже стоял на перроне, когда Омикрон вместе с Августом и Июль вышли из вагона. Он поприветствовал Августа рукопожатием, перед Июль учтиво приподнял край своего котелка, а вот его встреча с Омикроном выглядела словно какой-то ритуал. Вначале приятели стукнулись кулаками сверху и снизу. Затем, слегка присев, принялись махать  локтями, словно крыльями, и, наконец, подпрыгнув навстречу друг другу, столкнулись в воздухе плечами.
Эта проводил всю компанию через объездные пути. Затем они быстро миновали здание станции и оказались у ворот огромного ангара, в котором когда-то ремонтировали локомотивы.
В ангаре царили полумрак и запустение. Вдоль стен стояли детали каких-то огромных механизмов и агрегатов. На рельсах, которые были проложены прямо внутри ангара, стоял наполовину разобранный паровоз. Под потолком виднелись массивные балки с закрепленными на них лебедками и кранами.
Эта оказался ровесником Омикрона и, как выяснилось, у них было одно общее увлечение.
– Работы у меня здесь немного, – рассказывал Эта. – Не знаю, может, нашу станцию совсем закроют. Делать тут особо нечего. Так что я целыми днями ползаю по шахте, роюсь на складах и в мастерских, даже на свалку заглядываю – все для того, чтобы найти запасные детали для своих танцоров, – Эта показал на целый строй автоматонов, которые замерли в различных позах рядом с дальней стеной ангара.
– Когда шахту закрыли, тут осталось множество сломанных автоматонов. Ремонтировать их уже никто бы не взялся. А у меня времени полно. Конечно, в рабочее состояние их уже не вернуть, так что я от одного ноги возьму, от другого – руки, от третьего – гироскопы. Зато взгляните, какие красавчики получаются, –  рассмеялся Эта.
Посмотреть действительно было на что. Таких автоматонов Август не видел ни на борту «Левиафана», ни в порту Терры, ни в поезде у Омикрона. Тут были существа с короткими ногами и длинными до пола руками. У других же автоматонов, напротив, были длинные ноги с маленькими круглыми телами и вдавленными в плечи головами. Было видно, что Эта не сдерживал полета своей фантазии.
– А для чего они предназначены? – спросила Июль, разглядывая диковинных автоматонов.
– В этом-то вся штука, – ответил Эта, – собрать одного автоматона из трех несложно. Главное – перенастроить наборы команд. Тут, конечно, нужен инженер, но я вроде тоже справляюсь. Я учу своих деток танцевать. Так просто, для забавы. Иногда сидеть здесь одному бывает ужасно скучно.
– Давай покажем, на что они способны, – предложил Омикрон. – Заводи машину.
– Хорошо, – согласился Эта. Было видно, что ему самому не терпится продемонстрировать своим гостям, на что способны его творенья. Он включил подачу энергии на заводной механизм, который находился прямо в ангаре, и начал заводить автоматонов одного за другим.   
Омикрон же в это время выкатил на середину зала две металлические бочки, которые стояли в углу, и достал с одного из стеллажей пару небольших молотков на длинных ручках.
Эта закончил все приготовления и объявил:
– Сейчас вы увидите удивительный вальс в неповторимом и уникальном исполнении, – после чего повернул ключ на спине самого высокого автоматона из всех,  в котором было минимум полтора человеческого роста.
Автоматон шевельнулся и под аккомпанемент импровизированных барабанов начал свое странное представление. Он поднял руки, словно бы перед ним была партнерша, которую ему предстояло вести в танце. Для огромной тяжелой машины, которая когда-то поднимала на поверхность вагонетки с углем, двигался он на удивление легко, но все его движения были резкими и оборванными. Возникало ощущение, что автоматон периодически поддергивается, словно от ударов электрического тока.
– А сейчас мазурка, – объявил Эта и запустил сразу двух автоматонов. Они тут же пустились в пляс, выписывая ногами сложные кренделя и коленца, так же забавно дергаясь и временами замирая на мгновение.
– Менуэт, – продолжал представление Эта, подключая еще пару автоматонов. Одна из машин, которой от ее создателя достались особенно короткие ножки, не выдержала испытания и почти сразу повалилась на спину. Но и в таком положении она продолжала совершать сложные танцевальные движения, вращаясь по кругу, вокруг собственной оси.
– И, наконец, главный номер нашей программы – зажигательная джига, – Эта подключил последнего автоматона, который почему-то начал двигаться спиною вперед, высоко подбрасывая руки и вращая головой.
Омикрон изо всех сил барабанил молотками по металлическим бочкам, поддерживая ритм необычного танца. Июль, со смехом наблюдавшая за представлением автоматонов, не выдержала и тоже начала танцевать, подражая их забавным движениям. Через секунду к ней присоединились и Эта с Августом.
Когда сил на танцы и смех уже не осталось, друзья расселись прямо на пустых бочках, которых в ангаре было множество, и принялись горячо обсуждать вопрос, каким еще движениям и танцам можно обучить автоматонов.
Эта, у которого от смеха уже болел живот, повернулся к Омикрону и предложил:
– А почему бы тебе не показать свою работу?
– Не стоит, – стал отнекиваться Омикрон, – все равно еще ничего толком не готово.
– Не скромничай, – ответил ему Эта и, спрыгнув с бочки, направился в самый темный угол ангара. Там он подошел к какому-то механизму, накрытому брезентом, и потянул накидку на себя. Брезент поехал вниз, и перед взором Августа показался небольшой самолет со сдвоенными крыльями, расположенными одни над другими, словно полки в этажерке.
– Да это же аэроплан, – ахнула от удивления Июль. – Где вы его достали? Он может летать? – засыпала она вопросами Омикрона.
– Летать, наверное, сможет, потом. Тут еще много работы. Самолет еще не готов. В любом случае запустить с земли его нельзя, а дирижабля у нас нет, – начал объяснять ей Омикрон.
– Омикрон хотел пилотом стать, – сказал Эта, – вечно он в облаках летает, – продолжил он со смехом.
– Да? – удивилась Июль. – А почему не стал?
Но Омикрон в ответ лишь обреченно махнул рукой и, сняв свои очки с толстыми линзами, стал яростно протирать их краем сюртука.
«Понятно», – подумал Август и сочувственно покачал головой.
Когда солнце уже начало клониться к закату, путешествие Августа и Июль, наконец, подошло к концу. Поезд, сделав изрядный крюк по долине и совершив остановки еще на двух шахтах, снова приблизился к побережью. Омикрон остановил его примерно в полутора милях от маяка. Подъехать к нему ближе было все равно нельзя. Остальной путь предстояло проделать пешком.
Омикрон вызвался проводить своих новых друзей до маяка, чтобы познакомить их с его смотрителем. И вот когда большая часть пути осталась позади, Август хлопнул себя по лбу рукой:
– Ах ты, черт, – выругался он, – придется возвращаться.
– Почему? – спросила его Июль.
– Я дневник забыл в купе, – ответил Август. – А что если он потребуется, как нам без записей разобраться в механизме? Да и мало ли что.
– Эх ты, растяпа! – огорчилась Июль. – Вот что, возвращаться всем вместе слишком долго. Вы идите, а я бегом. Я вас догоню. Я быстро, – последние слова Июль прокричала уже на бегу.
Август хотел окликнуть ее, чтобы отправиться за дневником вместе, но, зная упрямый характер сестры, лишь проводил ее взглядом.
Когда Август и Омикрон подошли к маяку, погода начала портиться. С океана подул холодный ветер. Было видно, как далеко внизу об острые камни утеса, на котором возвышался маяк, разбиваются высокие волны.
– Как странно, – сказал Омикрон, – смотри, парогенератор выключен.
Действительно, несмотря на приближающиеся сумерки, маяк был слеп. Его прожектор не работал и поэтому был не в силах предупредить моряков о нависшей над ними опасности.
Друзья подошли к распахнутой настежь двери.
– Странно, – снова воскликнул Омикрон, – маяк открыт. Никого не видно.
Друзья вошли внутрь. Вокруг царил ужасный беспорядок: везде валялись разбросанные вещи, а у лестницы замер в неестественной позе автоматон, голова которого была разбита чудовищным ударом.
Август бросился наверх. Омикрон едва поспевал за ним следом. Поднявшись под купол маяка, Август распахнул дверь и замер у порога. Никакого механизма здесь не было. В центре комнаты стоял только мощный прожектор, который сейчас  был выключен. Август разочарованно двинулся вперед. Внезапно он услышал, как за ним захлопнулась дверь. Август обернулся и увидел, что у дверей, привалившись к ней спиной, стоит китобой, тот самый, что играл на скрипке. Август сразу узнал его, несмотря на его маску, которая сейчас скрывала его лицо.
Внезапно чьи-то руки с силой обхватили его сзади.
– Да что ж такое, опять! – только и успел подумать Август, как кто-то ловко набросил ему на голову мешок, и дневной свет для него померк.
– Где девчонка? – услышал он чей-то голос, который перекрыл звук борьбы. Это Омикрон! Он пытался вырваться из схвативших его рук. Но, судя по всему, борьбу он быстро проиграл.
– Да черт с ней, – раздался еще один голос, – возьмем парня.
– Которого из двух?
– Филин сказал, что наш с синяком под глазом должен быть, – ответил на вопрос хриплый голос.
Август почувствовал, как с него стаскивают мешок. На секунду он ослеп от яркого света, потом увидел, как в лицо ему заглядывает какая-то кошачья маска, после чего мешок снова оказался у него на голове.
– Дьявол! Они оба с синяками, которого брать? – снова раздался недовольный голос.
– Берем обоих, балда! – услышал Август свой приговор после секундной паузы.
После этого его куда-то тащили. Судя по кряхтению китобоев, путь был тяжелым и непростым. Пару раз Август крепко приложился плечом об острые камни. Китобои чертыхались, ругались, но продолжали карабкаться вниз по склону, обремененные своим живым грузом.
Наконец, Август почувствовал, как его укладывают на твердую поверхность. После чего он ощутил сильную качку, а в его нос ударил запах смолы, тухлой воды и рыбы. Август начал задыхаться. Он терпел так долго, как только мог, но, в конце концов, его мучения стали невыносимы и он начал извиваться всем телом, чтобы скинуть проклятый мешок с головы.
– Снимите с него мешок. Вы что, ослепли: паренек сейчас задохнется, – услышал он голос откуда-то сверху, после чего в его глаза снова ударил свет.
Август с наслаждением втянул в себя запахи смолы и моря, а затем начал часто моргать, чтобы расплывшийся мир снова обрел ясные очертания.
Когда пелена перед глазами растаяла, Август увидел, что он находится на дне шлюпки. Рядом с ним с мешком на голове и связанными за спиной руками лежит Омикрон, а прямо над ним на низкой деревянной скамейке сидит вожак китобоев.
Главный китобой пристально глядел прямо в глаза Августа и потирал правой рукой свой подбородок, закрытый, как и вчера, платком с каким-то птичьим рисунком.
Август с ужасом увидел, что на его руке между указательным и большим пальцем алеет свежий шрам.
Август изо всех оставшихся сил приподнялся на локте и вытянул шею, чтобы в последний раз бросить взгляд на утес. Возможно, там наверху стоит Июль. Тогда она все видела и теперь будет его искать.
Но разглядеть сестру ему, конечно же, не удалость. Зато он увидел, как из-за мыса, на верхушке которого возвышался маяк, показался черный корпус «Виктории». Все ее белоснежные паруса были подняты и наполнены ветром.
«Виктория» быстро приближалась к шлюпке.





Глава седьмая
"Виктория"

О работе по плечу, о ходьбе на четвереньках, впередсмотрящий, охота на кита, тайна «Виктории» раскрыта


Привыкнуть к холоду оказалось невозможно, а ледяной ветер все так же больно обжигал лицо, как бы Август ни старался упрятать его, замотавшись толстым шерстяным шарфом. Сейчас он искренне завидовал китобоям, лица которых были надежно защищены их причудливыми масками.
– Пожалуй, это не так уж глупо иметь маску из дубленой китовой кожи на случай такой адской погодки, – рассуждал Август, щурясь от острых снежных игл, которые косой стеной рушились с покрытого тяжелыми свинцовыми тучами неба.
Океан, скрытый снежной пеленой, волновался где-то далеко внизу. Палуба «Виктории» из «вороньего гнезда», устроенного на самой верхушке грот-мачты, казалась исчезающе маленькой. Август всерьез опасался, что, оступившись, он улетит прямо в воду, потому что попасть на такой крошечный пятачок, который раскачивался из стороны в сторону под его ногами, было бы не так просто.
Но, несмотря на холод, качку и страх высоты, Август ни за что не променял бы свой пост на жарко натопленный камбуз, где он провел целых два дня, чистя картошку и отмывая от жира медные котлы. Август внимательно вглядывался вперед. Где-то там, в снежной мгле, «Викторию» могла поджидать смертельная опасность.
Уже с утра на ее пути стали попадаться первые льдины, которые с каждым часом становилось все больше и больше, пока, наконец, с правого борта не показался самый настоящий айсберг. Ледяная гора, сверкая белоснежной вершиной, мирно проплыла вдали. И тут же, словно бы «Виктория» пересекла какую-то невидимую черту, подул резкий ветер, за бортом начали взыматься крутые волны, с неба хлынул холодный дождь, который быстро сменился градом, а затем и снегом.
Август рассматривал покрытые ледяной коркой реи и ванты. Прислушивался к завыванию ветра в туго натянутых парусах и натужному скрипу мачт. Было трудно поверить в то, что всего три дня прошло с того времени, когда шлюпка китобоев с лежащими на ее дне Августом и Омикроном подошла к борту «Виктории». Тогда над их головами светило жаркое летнее солнце, а океан казался таким теплым.
Август наблюдал за тем, как сверху опускается веревочная лестница, и, потирая затекшие руки, с которых наконец-то сняли путы, понял, что подниматься на корабль ему предстоит самостоятельно. Больше китобои не станут тащить его на своих плечах. Он перевел взгляд на Омикрона, озирающегося по сторонам после того, как с его головы стянули мешок. Внезапно в глазах механика промелькнуло выражение отчаянной решимости. Август понял, что его друг что-то задумал.
И точно. Омикрон ловко вскочил на деревянную скамейку и, с силой оттолкнувшись от нее, прыгнул в воду головой вперед. Шлюпка заходила ходуном, так что Августу пришлось крепко ухватиться за край борта. Ему и в голову не могло прийти, что Омикрон осмелится на побег. До берега было не меньше мили. Даже если бы Омикрон смог доплыть до суши, не известно, удалось бы ему выбраться на скалистый утес живым.
Август в ужасе наблюдал за тем, как в волнах мелькает голова его друга. Но побег продолжался не больше минуты. Китобои в два маха весел настигли Омикрона. Сидевший на корме моряк, перегнувшись через борт, легко, словно пушинку, вытащил механика из воды.
– Вот что, Зяблик, – обратился предводитель китобоев к одному из своих людей, – посади-ка ты этого шустряка под замок. Думаю, в котельной ему будет самое место, а то сиганет, чего доброго, за борт. А ты, малыш, – китобой положил руку на плечо Августа, – как я вижу, разумный малый, поживи пока в кубрике с моряками. Мы с тобой еще позднее поговорим.
– Боцман, – громко объявил напоследок вожак китобоям, – держать курс на Игнис. Идем домой.
Так Август оказался на борту «Виктории» в окружении совершенно чужих людей, без поддержки своего единственного в этом мире друга.
Кубрик, в котором разместили Августа, оказался совсем маленьким и темным. Здесь не было даже иллюминаторов, потому что он находился ниже ватерлинии, а значит, был скрыт под водой. Перед сном Август долго ворочался в своем гамаке, подвешенном к потолочной балке. Он  прислушивался к дружному храпу китобоев и вспоминал родителей, оставшихся где-то там, в другом мире. На его глаза навернулись слезы, и он, тихонько подвывая, заплакал.
– Ничего, – утешал сам себя Август, –  все равно меня никто не видит. А значит, это не считается.
Утром Августа разбудил громкий голос, раздавшийся прямо над его ухом:
– Подъем, салага!
Август, как ошпаренный, соскочил с гамака. Рядом с ним стоял Морж, тот самый скрипач из кантины. Он протянул Августу брезентовые штаны, холщовую рубашку, ботинки на резиновой подошве и вязаный свитер.
– Держи, малыш, – сказал он не терпящим никаких возражений голосом, – скоро тебе понадобится одежонка потеплее твоей. Быстро одевайся. Пойдешь со мной. Пассажиров на «Виктории» не бывает, так что найдем тебе работу по плечу.
Работа по плечу нашлась только на камбузе. Там среди чадящих плит и булькающих кастрюль Август провел целый день. Ему приходилось выносить помойное ведро и с размаху выплескивать его содержимое за борт, шинковать лук, от чего он снова обливался слезами, словно прошлой ночью, и без конца мыть грязную посуду.
Посуды на «Виктории» оказалось очень много. С удивлением для себя Август выяснил, что никаких автоматонов здесь не было. Вся работа на судне выполнялась людьми, так что команда на «Виктории» была большая: человек сто, а то и больше.
Куда бы Август ни направлялся, везде ему попадались моряки, которые усердно трудились. Кто-то драил палубу, обильно поливая ее забортной водой из ведра, кто-то, присев на скрещенные перед собой ноги, споро зашивал большими изогнутыми иглами раскинутые на шкафуте паруса.
Морж оказался прав: бездельников на борту «Виктории» не было. Августа поразило, какой порядок и чистота царили кругом. Было видно, что капитан корабля и его команда отлично знают свое дело.
Только вечером Августу удалось подняться на верхнюю палубу, чтобы передохнуть. Там он устроился на мотке каната и, прислонившись спиной к мачте, впился зубами в зеленое терпкое яблоко, доставшееся ему от корабельного кока, которого все называли Окунь.
Август грыз яблоко и наслаждался запахом моря, смешанным с ароматами смолы, нагретого на солнце брезента, дегтя и угля. Август смотрел на высокие мачты, которые мерно покачивались в такт волнам, на стремительно убегающий назад океан, слушал крики чаек, которые парили над палубой, и удивлялся, почему он так отчаялся прошлой ночью.
На борту «Виктории» оказалось не так уж и страшно. Все моряки занимались своими делами. Никто не обращал на него никакого внимания. Возможно, его украли просто по ошибке и совсем скоро позволят вернуться обратно к сестре.
– Малыш, ты чего расселся, – услышал Август голос Окуня, который выглядывал на палубу из трюма, придерживая рукой распахнутый люк, – быстро хватай кофейник и дуй в кают-компанию. Капитан уже заждался.
Август спустился на камбуз, где Окунь вручил ему медный поднос со стоящим на нем большим кофейником, после чего отправился на поиски кают-компании. Через несколько минут блужданий по коридорам он прибыл на место.
Кают-компания «Виктории» оказалась совсем не такой, как на «Левиафане». Места здесь было намного меньше, а потолок был заметно ниже, но всевозможных диковинок в виде чучел рыб, птиц и зверей, а также макетов парусных шхун и бригов тоже было немало.
В центре каюты стоял массивный деревянный стол, заставленный пустыми тарелками и стаканами, за которым в кожаных креслах сидели вожак китобоев, юноша, которого Август уже видел на Терре, и Морж. Сейчас ни на ком из них не было масок, но Августу все равно не удалось бы рассмотреть их лиц, потому что в комнате царил полумрак. Кают-компания освещалась только отблесками фонаря, который висел на корме «Виктории», предупреждая возможное столкновение с другими судами.
– Ты заставляешь капитана ждать, – недовольным голосом проговорил Морж, – замени кофейник и быстро возвращайся к своим обязанностям.
Август уже направлялся к столу, когда раздался мягкий и вкрадчивый голос предводителя китобоев, в котором сейчас совершенно не чувствовалось той железной воли и силы, которые так поразили Августа вчера:
– Ну, что ты, Морж, так набросился на нашего гостя. Не сердись на него, Август, ведь тебя так зовут? Мой боцман не обучался хорошим манерам, но он верный друг и отличный моряк. Меня зовут Филин. Я капитан «Виктории», а это, - Филин показал на сидевшего рядом с ним юношу. – Иноходец, мой гарпунер и воспитанник. Он очень ловок и силен. Если мы встретим кита, ты сможешь лично убедиться в этом.
Август замер посередине кают-компании. В его голове пронесся сразу целый рой мыслей.
«Капитан, ну конечно, как я сам не догадался, вот я недотепа, это же было так очевидно. Но откуда ему известно мое имя? – Это было действительно странно. На борту «Виктории» еще никто ни разу не поинтересовался у Августа тем, как его зовут. Все обращались к нему просто малыш, паренек или, на худой конец, салага. Ах, да, видимо у Филина отменный слух. Вчера на Терре он все отлично слышал», – ответил сам себе Август.
– Посмотри, Морж, что ты наделал, совсем запугал нашего гостя, – рассмеялся Филин, заметив замешательство на лице Августа. – Не бойся. Здесь ты среди друзей. Вот что, ты налей-ка нам кофе, а мы пока закурим по трубочке.
Август начал обходить стол и подливать в опустевшие чашки кофе. Капитан тем временем достал из внутреннего кармана своего плаща короткую трубку и спички. Закурив, он с наслаждением затянулся и выпустил в потолок струю дыма. Огонь пламени на пару секунд осветил его лицо, так что Август смог хорошенько его рассмотреть.
«Как странно, – мелькнуло в голове у Августа, – он ни капельки не похож на филина, почему же его так зовут?»
Действительно, в лице капитана не было ничего птичьего. Напротив, сейчас оно казалось очень человечным, живым и располагающим к себе. В его взгляде читались искреннее сочувствие и интерес.
А вот Морж, который достал трубку вслед за капитаном вполне соответствовал своему имени. На его широком и добродушном в данную минуту лице красовались короткие, но зато чрезвычайно пышные песочного цвета усы. Да и весь он был какой-то большой и грузный, но при этом с первого взгляда становилось понятно, что этот увалень сможет кого угодно удивить своей силой и быстротой.
Август закончил разливать кофе и остановился в нерешительности рядом с креслом капитана. Филин обернулся к нему:
– Август, мне кажется, ты хочешь меня о чем-то спросить?
Август приготовился просить и даже умолять капитана вернуть его обратно к сестре. Но вместо этого он неожиданно сам для себя выпалил:
– А что с моим другом Омикроном, это механик, которого вы украли с Терры вместе со мной? Где вы его держите? Я хочу его увидеть. Отпустите его.
– Ну, что ты, Август, – рассмеялся Филин, в помрачневших глазах которого внезапно сверкнула, но тут же погасла холодная молния.
Капитан снова мягко и очень внимательно посмотрел на Августа:
– Что ты, дружок, с твоим приятелем все в порядке. Он отдыхает теперь. Это для его же блага, поверь. Скоро ты его увидишь. Обещаю тебе. А теперь ступай к себе отдохни. Завтра мы с тобой еще поговорим.
Август в полном смятении вышел из кают-компании. От досады на самого себя он стукнул  кулаком по своей глупой голове и в изнеможении опустился на пол.
«Эх, надо было не про Омикрона спрашивать, а домой попроситься, – казнился Август, – а что если капитан больше не захочет со мной говорить?»
Внезапно двери кают-компании распахнулась, прикрыв створкой сидевшего на полу Августа. На пороге показался капитан. Гремя тяжелыми сапогами, он быстрым шагом направился по коридору в сторону лестницы, ведущей на нижнюю палубу. Следом за ним торопился Морж.
– Не спускай с него глаз, – донеслись до Августа слова быстро удаляющегося Филина, – помяни мое слово, если после стольких лет к нам проник один из них, то следом явятся и другие. И хотел бы я знать, черт меня побери, на чьей стороне они тогда окажутся…
Филин на секунду остановился. Он повернулся к Моржу и, взяв его за лацкан куртки, притянул к себе. Морж тут же присел, став даже ниже ростом, хотя только что возвышался над капитаном:
– Учти. Головой отвечаешь, – сказал капитан прямо в ухо Моржу, четко проговаривая каждое слово таким ледяным и бесстрастным голосом, что у Августа похолодело на сердце.
На следующий день Август снова проснулся ни свет ни заря от зычного голоса Моржа:
– Подъем, салага!
Подгоняемый шуточками боцмана по поводу собственной худобы Август быстро оделся и всего через несколько минут снова оказался на камбузе, где Окунь уже вовсю колдовал над своими кастрюлями.
Все повторилось, как и вчера. Август снова выносил помои, чистил картошку и мыл грязную посуду. Только на этот раз Морж стал заглядывать на кухню почаще и даже позавтракал прямо на камбузе, съев, стоя у горячей плиты, сразу с десяток сваренных вкрутую яиц.
Днем, когда работы у Августа было особенно много, судно внезапно начало крениться на правый борт. Кастрюли и тарелки поехали в сторону и неминуемо упали бы на пол, если бы не предусмотрительно сделанные бортики по краям плиты. Затем «Виктория» выпрямилась, но стало заметно, что ее ход значительно ускорился.
– Ну вот, – сказал Окунь, возвращая на место попадавшие на пол поварешки, – мы добрались до границы океанов. Впереди холодные воды. Капитан поведет нас по краю великой реки, которая домчит «Викторию» до Игниса всего за пару дней, если ветер, конечно, будет по-прежнему попутным. Держись, крепче, малыш. Готов спорить, что о таких скоростях ты прежде даже не слышал.
«Виктория», действительно, летела к Игнису на всех парусах. Подгоняемая мощным океанским течением и попутным ветром, она, словно огромная птица, парила над водой. Но вместе с кораблем пришлось ускориться и Августу. Работы у него заметно прибавилось.
– Малыш, слетай-ка в машинное. Отнеси ребятам попить, сейчас у них самое горячее время. Капитан торопится домой. Давненько я не участвовал в такой гонке, – Окунь сунул в руки Августу две большие фляги с холодным чаем, а за пазуху запихнул несколько лимонов, – нет лучше средства от жары и морской болезни, – подмигнул Окунь Августу и выпихнул его на улицу.
Август, подгоняемый порывами ветра, быстро преодолел путь от камбуза к корме и спустился по узкой металлической лестнице на палубу ниже. Здесь Августу еще не приходилось бывать.
– Ты куда? – преградил ему путь возникший невесть откуда сухощавый китобой. Он встал в дверях и скрестил руки на груди. – Чего тебе? Сюда нельзя, – навис он над Августом.
– Я в машинное иду. Меня Окунь послал, – сказал Август и показал глазами на тяжелые фляги, которые прижимал к груди.
– Ясно, – широко раскрыв рот, зевнул китобой и, вытащив из-за пазухи у Августа один из лимонов, кивнул в сторону:
– Тебе на нижнюю палубу, вот лестница. Там по шуму поймешь, куда идти.
Август быстро спустился вниз и направился к источнику мощного гула, который сотрясал трюм корабля.
– Август, Август! – чей-то сдавленный голос позвал его откуда-то сверху.
Август начал оглядываться по сторонам и увидел, как сквозь мелкую сетку воздуховода, идущего под самым потолком узкого погруженного в полумрак коридора, на него смотрят знакомые глаза, скрытые за толстыми стеклами круглых линз.
– Омикрон, – ахнул Август, – ты что тут делаешь?
– Тс-с, тише. Видишь дверь в кладовку? Быстро туда.
Август вытащил продетый через дверные ручки массивный гаечный ключ, надежно блокировавший выход из кладовой, и проскользнул внутрь. Там среди старых швабр и ведер стоял небольшой топчан, на котором валялась мятая подушка и облезлое одеяло, а из дырки под потолком торчали ноги Омикрона, который с сопением и кряхтением лез обратно в свою каморку.
Наконец, ему удалось спуститься вниз, и друзья обнялись.
– Эх, Август, прости меня, это ты из-за меня угодил в эту переделку, – сказал Омикрон, после того как первая радость от встречи улеглась.
– Почему? – не понял Август.
– Неужели не ясно, – удивился Омикрон, – у китобоев своей Академии нет, а механики им нужны. Должен же кто-то их пароходы ремонтировать. Правда, я уже давно не слышал, чтобы китобои кого-то из наших похищали… А раньше, говорят, бывало.
Август с сомнением покачал головой. Он видел, что «Виктория» содержится в прекрасном состоянии. Китобои сами справляются со всей работой на борту, и ничья помощь им не нужна. Но разубеждать товарища он не стал. Вместо этого Август спросил Омикрона:
– А ты зачем туда залез? – и показал на дырку под потолком.
– Да, понимаешь, – со смущением стал объяснять Омикрон, – думал, спрячусь где-нибудь на корабле, а на первой же стоянке потихоньку выберусь на берег и убегу. Но на поворотах труба слишком узкая. Я пока только до конца коридора смог доползти, а там тупик… Но ничего, я что-нибудь придумаю.
В это время из коридора донесся звон корабельной рынды. Август вскочил на ноги и начал быстро прощаться:
– Омикрон, ты никуда не прячься. Я теперь знаю, где тебя держат. Я еще приду. На вот, держи, – Август достал из-за пазухи лимон и отдал его Омикрону, – это лучшее средство от морской болезни, – сказал Август на прощанье и, подхватив фляги с чаем, выскочил в коридор.
Едва Август успел закрыть за собой дверь и вернуть на место гаечный ключ, как поблизости раздался голос боцмана:
– Малыш, ты что тут делаешь?
Морж, спустившийся в поисках Августа в машинное отделение, не спеша шел по коридору.
– Вот, чай несу, – ответил ему Август побледневшими от страха губами.
Морж подошел к Августу, подергал дверь кладовки и внимательно посмотрел на гаечный ключ, который блокировал выход из нее.
– Нечего тебе на камбузе делать, – сказал после томительной паузы Морж, – будешь теперь при мне. Не дрожи. Назначаю тебя юнгой. Из тебя выйдет отличный китобой. У меня глаз наметан. Настоящего моряка я за милю чую. Пойдем-ка скорее наверх. Надвигается шторм.
Морж оказался прав. Свежий попутный ветер, гнавший вперед «Викторию», внезапно сменился шквалистыми порывами, которые принялись в клочья рвать паруса. Высокие волны стеной поднимались за бортом корабля, обдавая солеными брызгами моряков, суетившихся на его палубе.
– Чего вы ждете, – обрушился на них Морж, – службы не знаете? Все наверх! Паруса убрать! Травить фалы! Садить гитовы! Отдать шкоты и галсы! Марсовые к вантам. 
Китобои бросились по местам. Часть из них начала быстро карабкаться по вантам наверх. Моряки облепили реи, словно грачи, и начали ловко сворачивать паруса.
Август завороженно наблюдал за этой опасной гимнастикой, поражаясь бесстрашию китобоев, которые раскачивались высоко наверху, рискуя в любой момент сорваться вниз и сломать себе шею. 
«Какие же они ловкие и сильные, эти отважные моряки, – думал Август, – как было бы здорово стать своим среди этих смелых людей, которым не страшны ни океан, ни ветер, ни качка, ни пляшущая далеко внизу палуба».
Утром ветер стих. Моряки под присмотром капитан снова принялись ставить паруса. Август, которого Морж теперь не отпускал от себя, и сейчас находился рядом с боцманом, ожидая его поручений. Он с замиранием сердца следил за тем, как на самой верхушке грот-мачты балансирует моряк. Если остальные китобои передвигались по реям только боком, крепко хватаясь при этом руками за такелаж, то  безумный смельчак шел по рее, словно канатоходец. Он ловко дошел до конца, освободил запутавшийся фал и так же легко, не касаясь руками канатов, двинулся обратно.
– Что он делает? Он же разобьется, – не выдержал напряжения Август.
– Нет, – рассмеялся капитан, – это мой мальчик. Он ловок, как черт.
– Да это же Иноходец, – догадался Август. На такой высоте он просто не узнал воспитанника капитана, который, закончив свою работу, проворно спускался вниз.
Капитан посмотрел на Августа, который так и стоял, сжав кулаки у груди, и понимающе улыбнулся:
– Послушай, я раскрою тебе один секрет. Если знать его, можно стать настоящим китобоем. Ты ведь хочешь этого? – Филин взял Августа за подбородок и посмотрел ему прямо в глаза, – и не только китобоем. Станешь, кем пожелаешь, – продолжил он.
– Смотри, – Филин показал на деревянный настил палубы, – видишь эти доски? Они шириной с ладонь взрослого человека. Встань на четвереньки и пройдись по одной из них. Вставай, не бойся, – Филин слегка подтолкнул Августа.
Август опустился на четвереньки и тронулся вперед, стараясь не заступать за границы доски.
– Быстрее, – скомандовал капитан. Август прибавил хода.
– Еще быстрее, – торопил капитан.
– Не могу, – крикнул Август. Идти быстрее по такой узкой дорожке было невозможно. К тому же коленкам было ужасно больно от жесткого деревянного настила.
– Вставай, – смилостивился капитан, – а теперь пройдись по доске.
Август легко прошел вперед.
– А теперь повернись ко мне. Закрой глаза и иди.
Август послушно закрыл глаза и отправился в сторону капитана. С закрытыми глазами качка чувствовалась особенно хорошо. Корабль мерно раскачивался под ногами, но это совершенно не мешало Августу. Наконец, он уперся лбом в руку капитана, который остановил его и сказал:
– Хорошо, Август. А теперь ответь мне. Тебе удобно было ходить на четвереньках?
– Конечно, нет, – ни секунды не колебался Август.
–  Ходить на ногах было сподручнее? – опять обратился к Августу с вопросом капитан.
– Да, – ответил он.
– Ты боялся упасть? – последовал очередной вопрос.
–  Нет, – удивился Август.
– Даже когда шел с закрытыми глазами?
– Разумеется, – подтвердил Август, все еще не понимая, к чему клонит Филин.
– Посмотри на этих моряков, – капитан показал рукой на китобоев, которые в это время стояли на реях и висели на вантах. 
– Они думают, что ходят на ногах, но все как один стоят на четвереньках, – капитан махнул рукой, – они жмутся к рее и боятся распрямиться в полный рост, хотя в этом их истинная природа. Человек создан ходить на двух ногах, а не на четырех лапах.
Понимаешь, они все страшатся пустоты под ногами, но на самом деле надежно стоят на доброй корабельной рее, которая способна выдержать самый сильный шторм. Пустота их совершенно не касается. Никто из нас не минует бездны. В свое время. Но сейчас у тебя под ногами рея, надежнее которой нет ничего. Только об этом нужно помнить. 
Ты понял меня, малыш? – спросил капитан Августа.
– Наверное, понял, – ответил Август с сомнением, рассматривая уходящие прямо в небо мачты «Виктории».
– Ничего, – рассмеялся Филин, – это проще, чем кажется отсюда, снизу, – капитан похлопал Августа по плечу. – Ты справишься с работой на вантах не хуже любого из нас, – продолжил он и кивнул головой в сторону грот-мачты, – весь секрет в том, что даже на самом верху реи такие же широкие, как та доска, по которой ты только что шел с закрытыми глазами. Удивительно, правда?
– А что, я могу попробовать забраться наверх? – с недоверием спросил Август капитана.
– Конечно, – ответил он, – я вижу, ты отважный парнишка. Решено, назначаю тебя в марсовую команду. С парусами тебе, конечно, не справиться, – капитан оценивающе посмотрел на Августа, – а вот впередсмотрящий из тебя может получиться отменный. Боцман, – обратился капитан к стоящему рядом с ним Моржу, – с завтрашнего дня Август должен нести вахту на марсе наравне со всеми.
Морж с сомнением взглянул на Августа и, покачав головой, вопросительно посмотрел на капитана.
– Ничего, ничего, – снова рассмеялся Филин, – он справится, – и внезапно на удивление серьезно обратился к Августу:
– Но помни, Август, когда начнется твоя вахта, не забывай о своем долге. От тебя будут зависеть судьба корабля и жизнь моих людей. Ты понял меня?
– Понял, капитан, – так же серьезно ответил ему Август.
– Отлично, – Филин снова хлопнул Августа по плечу, – Иноходец покажет тебе, что к чему. Мой мальчик, – обратился капитан к спустившемуся с мачты юноше, – помоги нашему новому другу стать настоящим моряком.
За остаток дня Август под руководством Иноходца узнал десятки новых слов. Оказалось, что у каждой детали такелажа есть свое предназначение и мудреное название. Запомнить все это казалось невозможно, но Август очень старался.
Но самое главное, Август дважды самостоятельно поднялся по вантам до смотровой площадки, устроенной почти на самом верху грот-мачты. В первый раз, когда Август наконец забрался на марс, у него от ужаса перехватывало дыхание. Ноги от слабости подгибались и были совершенно ватными. Да и во второй раз было не лучше. Но Август, как и обещал капитан, справился с непокорной высотой.
К вечеру у Августа от непривычной нагрузки ломило все тело. На ладонях надулись пузыри, а губы обветрились. Но, ворочаясь перед сном в своем жестком гамаке, Август был совершенно счастлив. Никогда прежде он не чувствовал себя таким нужным и живым.
И вот пришло время первой вахты Августа. Океан, словно желая проверить новобранца на прочность, обрушил на его голову и холодный ветер, и ледяной дождь, и увесистый град, и колючий снег. Но Август мужественно терпел все невзгоды и с высоты своего наблюдательного поста всматривался в безмолвную даль, раскинувшуюся далеко внизу под его ногами, готовый при первой же опасности изо всех сил ударить в набат.
Наконец, снизу послышался скрип. Это по вантам карабкался Морж, который, похоже, раньше срока решил сменить Августа, ведь его вахта должна была продолжаться еще как минимум полчаса. Удивительно было видеть, как ловко поднимается наверх этот здоровяк, который самой природой был предназначен для того, чтобы крепко стоять на земле, а не порхать под облаками.
– Держи, малыш, согрейся, – Морж протянул Августу термос с горячим кофе и, кряхтя, забрался в «воронье гнездо», заставив Августа потесниться в его и без того тесном убежище.
–  Замерз? – спросил Морж Августа, который в это время с наслаждением грел руки о горячий термос, – здесь всегда так. То дождь, то снег, то ветер. А бывает тепло, как летом, хотя кругом льдины, что твой дом. 
– Почему? – спросил Август.
– Да кто его разберет, – пожимая плечами, ответил Морж, – когда теплый и холодный океаны встречаются, никогда не знаешь, чья сила одолеет. Потому-то у нас на Игнисе то снег в июне, то земляника цветет в феврале.
Словно в подтверждение слов Моржа холодный ветер внезапно стих. Паруса «Виктории» обвисли. Острые льдинки колючего снега тут же перестали обжигать лицо. Вместо них с неба повалили мягкие крупные хлопья. В воздухе запахло сыростью и далекой весной. Вокруг воцарилась непривычная уже тишина.
Август прислушался к скрипу мачт и мерному рокоту двигателя «Виктории». Казалось, что эти звуки доносятся до него из какого-то другого мира, настолько мирно и спокойно было сейчас здесь наверху. Он задрал голову и, высунув язык, принялся ловить снежинки, медленно летящие ему навстречу.
– Капитан тебя привечает, – услышал Август слова Моржа, который примостился рядом с ним и пристально всматривался в скрытый снежной завесой океан, – ты держись его. Умнее человека я еще не встречал. С нашим Филином не пропадешь.
– Так вы его Филином зовете, потому что он такой же умный? – спросил Август. 
– Хотел бы я встретить филина, который был бы хотя бы наполовину умен так же, как наш капитан, – рассмеялся Морж. – Нет, это имя пристало к нему, когда он еще был юнгой и ходил в море на каком-то другом корабле, но как его звали раньше, я не знаю.
– А разве ваши имена могут меняться? – спросил Август.
– Конечно, – ответил Морж, – со временем человек меняется, и его имя меняется вместе с ним. Посмотри на меня, раньше меня звали Угрем. Я был высоким и худым, вот как ты. А теперь морж моржом, – рассмеялся боцман и похлопал себя по животу.
– А кто решает, что пришла пора поменять имя?
– Ну, не знаю, команда решает, – ответил Морж, – да ты и сам можешь выбрать себе новое имя. Никто возражать не станет. Если имя подходящее, конечно. А то у нас тут сплошные львы да соколы ходили бы, – снова рассмеялся Морж.
Август, который уже примерял к себе имя Ястреб, тут же сник.
Какое бы имя подошло ему, и с которым к тому же согласилась бы команда, принялся рассуждать Август. Но внезапно перед его мысленным взором предстал отец, который посмотрел на него поверх  очков и сказал, подняв к потолку палец:
–  Август Божественный! Обладателю такого имени, как твое, может быть уготована  только самая невероятная судьба и завидное долголетие!
– А как же родители? – обратился Август к Моржу, – ведь это они дают имена своим детям.
– Конечно, – согласился Морж, – у каждого из нас есть имя, данное ему при рождении.
– Да? – удивился Август. – И как же тогда назвали нашего капитана?
– Что ты, малыш, – неожиданно рассердился Морж, – не вздумай спросить его об этом. Никто не должен знать твое подлинное имя, кроме тебя. Запомни, это очень важно.
– Хорошо, – согласился Август.
В это время паруса «Виктории» снова наполнились ветром. Только теперь не пронзительно-холодным, а свежим и бодрящим. Тучи расступились. Впереди показалась полоска ясного голубого неба. На палубу «Виктории» упали косые солнечные лучи.  В ответ обледеневшие реи и заиндевевшие канаты засияли так ярко, словно были покрыты самым чистым серебром.
Августу на секунду померещилось, что он сидит не на верхушке мачты бегущего по волнам корабля, а на шпиле величественного собора, который единственный на всем свете смог избежать всемирного потопа и сейчас служил последним прибежищем для спасшихся от гибели моряков.
– Что это? – вдруг заволновался Морж. – Будь я проклят, да это кит!
И правда, впереди по ходу «Виктории», там, где солнечные лучи, пробив плотное покрывало облаков, осветили океанскую гладь, вырос и снова опал водяной столб. Затем через пару секунд фонтан опять взметнулся высоко над волнами, и, наконец, до корабля донесся одинокий голос кита.      
– Да, ты счастливчик, малыш,  – Морж хлопнул Августа по плечу с такой силой, что выбил термос с кофе у него из рук, – твоя первая вахта принесла нам удачу. Это добрый знак, – сказал Морж и коротко, но мощно дважды ударил в сигнальную рынду, висевшую над «вороньим гнездом». 
Корабль тут же ожил. По палубе забегали китобои. Послышались крики и шум набирающего обороты двигателя. Охота на кита началась.
Сегодня экипажу «Виктории» повезло дважды. Во-первых, им удалось встретить кита совсем недалеко от родных берегов. А во-вторых, как сказал Августу Морж, когда сумел получше рассмотреть все еще ничего не подозревающую добычу, кит был очень молод. Он даже не успел обзавестись парой, а значит, был совсем неопытным.   
– Взять взрослого кита «Виктории» было бы не под силу, – объяснял Морж, – взрослый кит слишком силен. Нужно два, а лучше три таких судна, как наше, чтобы справиться с ним. Да и то шансы на удачный исход были бы невелики.
Сейчас все зависит от Иноходца. Один удачный выстрел, и кит истечет кровью. Главное – не упустить свой шанс. Мы должны подойти к киту как можно ближе. И тогда наш паровой гарпун наверняка пробьет его толстую шкуру. 
Сердце у Августа сжалось. Он представил, как огромный кит пытается уйти на глубину, но не может. Прикованный к «Виктории», он медленно истекает кровью. Из его блестящей спины торчит гарпун, и ничто на свете уже не спасет его от гибели.
«Кит, миленький, уплывай», – взмолился про себя Август, но кит его не слышал и продолжал спокойно дрейфовать под лучами солнца, выпуская в воздух фонтаны воды.
«Виктория» быстро приближалась к своей добыче. Китобои суетились на баке, где из недр трюма на палубу поднимался огромный паровой гарпун. Рядом со своим страшным оружием стоял Иноходец и коротко отдавал какие-то команды. Наконец, он махнул рукой, и один из китобоев открыл клапан паровопровода. Гарпун сразу ожил и задышал. Из его ноздрей вырвались потоки раскаленного воздуха. Он начал хищно водить носом, принюхиваясь к запахам океана, чтобы понять, где затаилась его добыча.
– Зачем он вам нужен? Пусть бы плыл себе дальше. Капитан ведь хотел скорее вернуться домой, – с отчаянием в голосе обратился к Моржу Август.
– Ты что, малыш, испугался? Не бойся. Наш капитан знает свое дело. Ничего кит нам не сделает. Мы набьем его жиром наш трюм и вернемся домой с добычей. Китовый жир охотно купят на любом из островов. Твои механики передерутся ради него. Из жира китов получается отменная смазка для автоматонов и двигателей кораблей.
«Смазка для автоматонов, вот как», – Августа словно ударили обухом по голове. Он и не подозревал, что китобои охотятся на свою добычу не ради себя, а для продажи.
После этого открытия Август уже не отвлекал Моржа своими вопросами.
«Виктория» тем временем заложила резкий поворот вправо и начала обходить кита по широкой дуге.
– Это капитан пытается подойти к киту с подветренной стороны, так у нас будет преимущество в скорости, – объяснял Морж происходящее Августу.    
Но кит, словно разгадав маневр «Виктории», очнулся и, издав напоследок низкий протяжный звук, ушел под воду.
– Ну все, он нас заметил, – сказал Морж и достал из кармана свою маску, которую спрятал туда, когда утих ветер, – пусть теперь океан решит, кто из нас встретит завтрашний рассвет, – весело сказал он и закрыл маской свое лицо.
Вскоре кит снова показался на поверхности воды слева от «Виктории». Но капитан и не думал менять курс. Он так и продолжал обходить кита по дуге, стараясь приблизиться к нему со стороны ветра. Кит, издав короткий призывный сигнал, вновь погрузился под воду.
Так повторилось несколько раз. «Виктория» подходила к киту все ближе, но каждый раз теряла ветер и гонка начиналась сначала. Казалось, что это будет продолжаться часами. Но внезапно погода снова начала портиться. В воздухе замелькали белые мухи. Ветер стал резким и холодным.
– Ах ты, черт, он нас обратно ведет, – выругался Морж, – ну все, сейчас появится лед. Теперь он от нас легко уйдет. Капитан не станет рисковать судном. Только не сейчас, – зачем-то добавил Морж.
И точно, справа и слева от «Виктории» показались первые льдины. Ветер стал сильнее, снег повалил сплошной стеной. Видимость резко упала.
– Все надо бросать это дело, – волновался Морж.
Но Август неожиданно для себя уже почувствовал азарт. Он понял, что кит это не беззащитная жертва, а сильный и умный противник, которого не так-то просто одолеть.
«Вперед, вперед, быстрее, давай» – подгонял он про себя «Викторию». И «Виктория» дала. Корабль, выжав всю возможную мощь из своих паровых турбин, заложил резкий поворот вправо и ринулся наперерез киту, стремительно сокращая дистанцию.
Кит, резко выгнувшись, начал погружаться в воду, подставив «Виктории» свой серый бок. Тут же глухо рявкнуло орудие под управлением Иноходца. Гарпун, подгоняемый потоками горячего пара, устремился по направлению к мишени.
Через две томительные секунды гарпун чиркнул по спине кита, оставив на ней глубокий рубец, после чего исчез под водой, обдав все вокруг целым фонтаном брызг.
– Эх, мимо, – неожиданно для себя расстроился Август.
Морж почему-то молчал. Август повернулся к нему и увидел, как боцман, сдвинув маску на затылок, пристально всматривается туда, где только что был кит. Затем он вытер пот со лба и, посмотрев на Августа, сказал:
– Мы пропали, малыш.
После чего схватился за рынду и принялся бить в набат:
– Черный айсберг прямо по курсу, – что есть мочи закричал он, – забирай вправо!
Август присмотрелся. Впереди действительно маячила льдина необычного черного цвета, но она была не такая уж большая. Стоит ли волноваться? «Виктория» легко проплывет мимо, даже не задев ее.
– Держись, малый, – сказал Морж и крепко ухватился за края корзины.
– Льдина совсем небольшая, – удивился Август.
– Это перевернувшийся айсберг, – объяснил Морж, – под водой он огромен. Кит специально привел нас к нему, чтобы погубить.
Капитан, наконец, услышал сигнал тревоги, и «Виктория», накренившись на правый борт, начала совершать крутой поворот. Но в ту же секунду послышался ужасающий треск. Корпус «Виктории» содрогнулся от удара. Корабль со скрежетом еще продолжал какое-то время двигаться вперед, но затем остановился. Из его труб вместо черного дыма повалил белый пар и посыпались искры.
– Корму пробило, – сразу же оценил масштабы катастрофы Морж, – вода поступает в машинное. Видишь, котлы уже залило. Сейчас двигатель встанет, – вынес он свой приговор. И точно, гул паровых турбин действительно заглох.
– Омикрон, – спохватился Август, – он же заперт в кладовке.
Август стремительно перелез через борт корзины и начал спускаться вниз по вантам.
– Ты куда? – попытался остановить его Морж, – не ходи в трюм. Погибнешь.
– Я быстро – крикнул ему в ответ Август.
Когда Август спустился на нижнюю палубу, вода заливала коридор уже по колено. Мимо него пронеслось несколько китобоев с обрезками досок, мотками веревок, рулонами парусины и деревянными киянками. Команда боролась за свое судно.
В это же время в коридоре погас свет. Все вокруг погрузилось в кромешную тьму. Август двинулся вперед, стараясь на ощупь найти дверь, заблокированную гаечным ключом. Вода продолжала прибывать.
– Омикрон, – позвал Август, – Омикрон, – но ответа не было.
Август почувствовал под рукой холодный металл. Какая удача! Это был гаечный ключ. Август быстро вытащил его и, с трудом преодолевая сопротивление воды, открыл дверь.
– Омикрон, – снова позвал он, но в ответ услышал лишь стон.
Механик лежал на кровати, которая уже почти скрылась под водой. Во время столкновения с айсбергом Омикрон здорово ударился головой о переборку и сейчас с трудом приходил в себя.
Август помог другу встать на ноги и, поддерживая его под руку, вывел в коридор. Вода поднялась уже до уровня пояса. Надо было торопиться.
«Куда идти? – вдруг спохватился Август, – если я ошибусь с направлением, то второй попытки может не быть».
Справившись с волнением, он повернул налево и также на ощупь тронулся в обратный путь. Удача снова была на стороне Августа. Через несколько минут тяжелейшего пути он наткнулся на металлическую лестницу.
Поднявшись на палубу выше, друзья начали искать выход, однако сделать это в темноте было совсем непросто. Вокруг слышались крики и стук ботинок по палубам, но доносившиеся со всем сторон звуки только сильнее сбивали их с толку.
Полностью обессилев, Август усадил Омикрона на пол и сам лег рядом с ним.
– Сейчас передохнем и двинемся дальше, – сказал Август.
Но тут вдали послышался гул мотора. Лампочки под потолком принялись моргать и, наконец, зажглись, озаряя все вокруг хоть и неярким, но таким желанным светом.
– Где это мы? – озираясь по сторонам, спросил Омикрон.
– Не знаю, – ответил Август, – я тут никогда прежде не был.
– Что это? – удивленно воскликнул Омикрон, показывая на установленные вдоль бортов артиллерийские орудия, чьи длинные стволы упирались в наглухо задраенные сейчас орудийные порты.
– Это пушки, – ответил ему Август.
– Я никогда не видел ничего подобного, – изумленным голосом сказал Омикрон, – они не похожи на наши паровые катапульты!
– Такие пушки стреляют с помощью пороха, а не пара, – объяснил Август, – а вон в тех ящиках, наверное, и снаряды к ним, –  мотнул он головой в сторону аккуратно составленных стеллажей.
– Никогда не слышал о таком, – пожал плечами Омикрон.
И тут у Августа в голове стала складываться целостная и ясная картина. Так вот почему «Виктория» так быстроходна. Вот почему китобои так хорошо дерутся. Вот откуда эта идеальная чистота, эти порядок и дисциплина на борту.
– Знаешь что, Омикрон, – с железной уверенностью в голосе заявил Август, – наш капитан не простой китобой.
«Виктория» – это военный корабль!



Глава восьмая
Игнис

Среди скал,  охота на «Викторию», бунт на корабле, еще один маяк, рассказ о войне и мире, дрожь земли


Капитан и Морж изо всех сил налегали на весла, но шлюпка, рассчитанная на слаженную работу как минимум шестерых гребцов, двигалась вперед неохотно, валко переваливаясь с волны на волну. Август с Омикроном тоже ворочали тяжелыми веслами, наваливаясь на них всей грудью, но они скорее мешали, лишь сбивая опытных гребцов с ритма.
Больше толка было бы от Иноходца, чья сила сейчас очень пригодилась бы беглецам, но он лежал на дне шлюпки и ничем не мог помочь своим товарищам по несчастью, которые оказались на борту утлой лодчонки  из-за его неудачного выстрела. Голова Иноходца была перевязана полой его собственной рубахи, которую Морж, ловко подцепив указательным пальцем, оторвал одним коротким рывком.
В шлюпке не было ни капли пресной воды, ни крошки еды. Бежать с «Виктории» пришлось слишком быстро. Думать о запасах провизии было некогда, поэтому все старались как можно скорее добраться до берега. Сейчас это был вопрос жизни и смерти.
Если бы не безумная усталость и жажда, Август, наверняка, с восхищением любовался бы раскинувшимися перед ним видами. Когда он, цепляясь за перекладины веревочной лестницы, спускался в шлюпку, прерывистая гряда архипелага Игнис уже явно проступала через утреннюю дымку, повисшую над водой, так что можно было рассмотреть заснеженные вершины самых высоких гор и очертания отдельных островов, перегородивших собой океан от края до края.
Теперь же Августа с двух сторон обступали невысокие скалы. После целого дня изнурительной гребли, бесконечной борьбы с волнами и встречным ветром шлюпка, наконец, вошла в узкий причудливо изогнутый фьорд, который уходил куда-то вглубь острова.
– Это Новый Уэльс, – объявил Филин, когда открытый океан остался позади и мощное течение перестало помогать гребцам, – нам нужно попасть на противоположную сторону острова. Если мы пойдем вдоль берега, то проведем в пути не меньше недели. А это означает только одно: «Виктория» прибудет в порт раньше нас. Тогда команда заявит о моем побеге. Биржа в этот же день назначит на «Викторию» нового капитана. Отменить это решение я буду уже не в силах.
Филин посмотрел на узкую полоску берега, которую прижимала к океану скалистая гряда, покрытая кое-где низкорослыми кустами да мхом. А где-то там далеко, за грядой, над островом вздымались склоны исполинского вулкана, накрывая тенью добрую половину острова. Это его заснеженную вершину Август рассмотрел еще утром, когда готовился покинуть «Викторию» вслед за капитаном.
– Мы пойдем прямо, – решил после некоторых раздумий Филин, – на гору мы, конечно, не полезем, – добавил он, – но даже если мы пройдем у ее подножия, то сократим свой путь в несколько раз. Думаю, на дорогу у нас уйдет всего пара дней. При той скорости, на которую сейчас способна «Виктория», мы наверняка опередим ее.
В это время на дне шлюпке заворочался и застонал Иноходец.
– Пить, – послышался его едва слышный голос.
Филин кивнул в сторону берега, покрытого низкорослыми деревьями, которые резкий морской ветер прижал к самой земле:
– Высадимся здесь. Нам нужны вода и место для ночлега.
Через несколько минут шлюпка заскрежетала о каменистое дно. Капитан вручил Августу завернутую в кусок парусины винтовку, после чего спрыгнул прямо в воду. Оступаясь на острых, покрытых тиной камнях, он помог Моржу взвалить Иноходца на плечи, и вся компания направилась на берег. Вытаскивать шлюпку на сушу никто не стал. Филин взглянул на нее и лишь махнул рукой.
– Черт с ней. Похоже, мы сюда больше никогда не вернемся. Побережем силы. Нам предстоит неблизкий путь, – сказал он и первым направился в сторону скалистой гряды. За ним тронулся Морж, сгибаясь под тяжестью Иноходца, который все еще не пришел в себя. Следом за Моржом шел Омикрон. И замыкал процессию Август, который так и тащил оружие капитана.
Через полчаса все благополучно добрались до вершины гряды и в изнеможении опустились на чахлую траву. Здесь наверху ветер ничто не сдерживало. Он с яростью обрушился на беглецов, словно торопил их побыстрее покинуть негостеприимный берег.
Август посмотрел на противоположный склон фьорда. Отсюда он казался неприступной крепостной стеной, которая защищала остров от непрошеных гостей. Но сейчас Август стоял на вершине этой стены и смог заглянуть вглубь острова. Перед ним раскинулись бесконечные холмы, покрытые лесами и лугами. Отсюда сверху Август смог разглядеть даже серебряные ленты рек, которые, петляя между холмами, устремлялись к океану.
Чем дальше вглубь острова уходили холмы, тем выше они становились, пока, наконец, взгляд не упирался в склон давно потухшего вулкана. Август подумал, что им ни за что не преодолеть весь этот путь пешком. Холмов было слишком много, а гора на их пути была чересчур высока.
Август окинул прощальным взором океан. Вечер был ясным, и косые лучи уходящего солнца одарили соседние острова яркой кроной, превратив их на миг в звенья драгоценного ожерелья, небрежно брошенного прямо в воду.
– Смотрите, это же «Виктория»! – закричал Август, которому вдруг померещилось белое пятнышко парусов прямо посреди островов, вершина одного из которых выбрасывала в воздух высокий столб серого дыма.
– Нет, Август, тебе показалось, – возразил ему Филин, который тут же поднялся на ноги и начал пристально вглядываться в океан, – «Виктория», должно быть, уже далеко.
– Это «Виктория». Я тоже вижу ее паруса, – раздался негромкий, но уверенный голос.
Иноходец, наконец-то, пришел в себя…

Погоня за китом дорого обошлась «Виктории». Трое китобоев заплатили своими жизнями за неудачный выстрел Иноходца. Двое моряков захлебнулись в трюме, когда безуспешно пытались заткнуть самую большую пробоину в борту. Еще один разбился о палубу, сорвавшись с фок-мачты во время столкновения с айсбергом.
Несколько человек заработали порезы, ушибы и переломы, но это были мелочи по сравнению с тем ущербом, который был причинен самому кораблю. Вода, хлынувшая в машинное отделение, после того как правый борт корабля был пробит сразу в нескольких местах ниже ватерлинии, залила оба котла и остановила паровые турбины.
Команде удалось быстро запустить одну из турбин, но работала она едва ли вполсилы. Из-за нехватки мощности механические помпы не справлялись с прибывающей через пробоины водой. Китобоям приходилось откачивать ее из трюма вручную. И хотя моряки сменяли друг друга у насосов каждые двадцать минут, вскоре команда была полностью измотана. Китобои валились от усталости с ног, но продолжали бороться за корабль, удерживая его на плаву из последних сил.
Наконец, китобоям удалось ликвидировать течь в трюме корабля. «Виктория», накренившись на левый борт, поймала парусами слабый попутный ветер и начала медленно двигаться в сторону дома. Опасность миновала.
Август и Омикрон тоже не сидели без дела. После того как Морж обнаружил их среди ящиков со снарядами, он почему-то ужасно занервничал и тут же отправил друзей ухаживать за ранеными и разбирать обломки рангоута, обрушившегося  на палубу после столкновения «Виктории» с айсбергом.
Работы оказалось так много, что Августу до самого вечера не удалось перекинуться с Омикроном хотя бы парой словечек. Только когда над океаном сгустились сумерки, а солнце опустилось за горизонт, друзья смогли передохнуть и выпить по паре глотков горячего кофе прямо из термоса:
– Посмотри, Омикрон, – обратился Август к другу, – мы словно в облаке плывем. Уже глубокая ночь, а вокруг так светло.
– Куда мы плывем, а главное, зачем, вот что я хотел бы знать, – ответил ему Омикрон.
«Виктория», подгоняемая попутным течением, шла домой. Опасные льды остались далеко позади. Снегопад давно прекратился, а ветер утих. Казалось, что корабль разрезает своим бушпритом сгустившийся воздух, который  клубился вокруг, искажая очертания вещей и предметов. Царили удивительная тишина и покой. Ничто не напоминало о недавней борьбе и смертях.
– В этих широтах летом никогда не темнеет, – послышался над головами Августа и Омикрона голос Моржа, – солнце опускается за горизонт совсем ненадолго. Через пару часов снова начнет светать. Пойдем, Август, капитан хочет говорить с тобой.
Капитан дожидался Августа в кают-компании, в которой на этот раз кроме него никого больше не было. Было видно, что он измотан, так же как и все на «Виктории», но в его взгляде по-прежнему читались уверенность и спокойствие. Казалось, ничто не сможет вывести его из равновесия. Во всяком случае, какому-то киту это точно не под силу.
– Август, ты вел себя отважно сегодня. Морж мне все рассказал. Я рад, что не ошибся в тебе, – обратился капитан к вошедшему Августу.
– Но я не сделал ничего особенного, – удивился Август, – я просто сидел на марсе. Даже кита заметил не я, а Морж.
– Ну, что ты, Август, – усмехнулся Филин, – чтобы сидеть на марсе, никакой храбрости не нужно. Ты спас своего друга. А ведь мог погибнуть в трюме. Ты верный товарищ. Ты доказал это. Надеюсь, мы с тобой тоже станем друзьями. Настоящий китобой никогда не бросит своего друга в беде. Ты ведь знаешь об этом?
– Конечно, капитан, – ответил Август, который видел, как моряки «Виктории» плечом к плечу отважно боролись за жизнь своего корабля.
– А там, дома, у тебя было много друзей? – спросил капитан Августа.
– Нет, не очень, – ответил Август.
– Но они все-таки есть у тебя, – задумчиво сказал Филин, – а это значит, что однажды они придут за тобой. Ведь они не бросят тебя здесь совсем одного?
Август вспомнил Генерала, как его забирала в госпиталь карета скорой помощи, и с сомнение, покачал головой:
– Нет, не думаю, ведь они не знают, где меня искать.
– А ты бы хотел вернуться домой к своим друзьям? – спросил капитан.
– Конечно, – обрадовался Август.
– Послушай, Август, я думаю, что мог бы тебе помочь, – сказал капитан, – но и ты поможешь мне, когда я попрошу тебя об этом. Ведь так заведено между настоящими друзьями.
– А вы можете мне помочь, вы знаете, где мой дом? – не веря собственным ушам, спросил Август.
– Ты же понимаешь, что наша встреча на Терре не была простой случайностью, – сказал Филин, – когда я увидел свет посреди океана, я сразу понял, что он означает. Двери между мирами снова открыты.
Я читал о том, как это происходит, но не думал, что когда-нибудь увижу своими глазами.
И вдруг такая удача. Мы бросились вперед. Но нас опередил другой корабль. Мы следовали за «Левиафаном» до самой Терры, чтобы узнать, что они подобрали той ночью в океане.
Оказалось, это был ты. Но тебе повезло. Мои ребята спасли тебя и доставили на борт «Виктории».
– Повезло? – удивился Август, который сразу же вспомнил, как Филин душил его, когда пытался вытащить из кантины на улицу.
– Да, повезло, – невозмутимо ответил Филин, – я единственный человек в этом мире, который знает, как ты попал сюда.
– Но откуда вам это известно? – изумился Август.
Филин встал из-за стола и подошел к массивному шкафу, который стоял в углу кают-компании. Он вынул из кармана небольшой ключик и, вставив его в замок, повернул два раза, после чего выдвинул один из ящиков.
– Вот откуда, – сказал он, достав из ящика небольшую черную книжку, на форзаце которой были видны буквы N.T. – Этот дневник уже много лет хранится в моей семье. Когда-то давно он принадлежал одному безумному изобретателю.
Понимаешь, Август, ему не по душе пришелся мир, в котором ему довелось жить. И тогда он придумал свой собственный. Он решил устроить его по своим законам.
Но посуди сам, что могло получиться у человека, который бросил свой дом, потому что оказался слишком слаб, чтобы устроить его по своему разумению? Он привез с собой все свои ошибки и заблуждения. Им двигали лишь обида и страх.
– Это дневник Теслы, – догадался Август.
– Да, Август. Это записи Теслы. Он населил открывшийся ему мир детьми, которые были слишком малы, чтобы помнить о том, кто они и откуда были похищены помимо их воли. Он воспитал их по-своему, как сумел. А ведь дети бывают очень жестоки. Ты знаешь об этом. Они решили, что все вокруг принадлежит им. Все острова и океаны. Все города и корабли. Даже небо. Хотя они были лишь игрушками в руках выжившего из ума старика.
Но в этот мир волею случая попали и взрослые, которые не верили безумцу и хотели его остановить. Их постигла неудача. С тех пор прошло уже очень много лет. Все оказалось забыто.
Ты видишь, я откровенен с тобой, Август. Но знаешь, мы можем все исправить. Ты и я.
Ты отправишься домой. А я верну океан китобоям. Он наш и всегда был нашим. Сейчас же я хочу, чтобы ты был также откровенен со мной. Скажи мне Август, в твоем мире…
Внезапно вкрадчивую речь Филина прервал пронзительный зов кита, который прозвучал совсем рядом с кораблем.
– Что это? – изумился Филин.
Тут же послышался неистовый звон рынды. «Виктория» издала два коротких гудка. По палубе забегали китобои.
Капитан швырнул дневник обратно в ящик, запер его на ключ и кинулся на палубу. Август последовал за ним.
Казалось, что вся команда «Виктории» оставила свои посты и сгрудилась у правого борта. Китобои лезли вверх по вантам, чтобы лучше рассмотреть кита, который подошел к кораблю на опасно близкое расстояние, но уже успел скрыться под водой.
Все ждали, что будет дальше. И вот впереди по курсу «Виктории» из воды снова показалась гигантская спина. В воздух взлетел фонтан из пара и брызг. Громкий зов кита заставил сердце Августа болезненно сжаться. В нем было столько боли и ярости, что внутри у Августа все похолодело от внезапного страха.
Кит опять погрузился в воду. В сгустившихся сумерках нельзя было ничего толком рассмотреть. Все замерли и молча ждали своей участи. Через несколько томительных минут кит вновь показался на поверхности.
– Это наш кит. Иноходец пометил его, – послышался чей-то крик с мачты. 
Но все и так смогли хорошо рассмотреть спину кита и страшную рану на ней, которую оставил гарпун Иноходца.
Август бросился к боцману, который стоял рядом с капитаном:
– Морж, почему мы ничего не делаем, он же потопит нас!
– «Виктория» потеряла ход. Мы не можем маневрировать. Наш гарпун сейчас бесполезен. Лучше не злить его. Не бойся. Все обойдется.
Но не обошлось. Кит медленно погрузился в воду и через пару секунд послышался чудовищной силы удар. Палуба заходила ходуном под ногами Августа. Корпус «Виктории» содрогнулся от носа до киля. Двое китобоев сорвались с мачты и с криком обрушились на палубу.
– Боцман, – крикнул капитан, заглушая стоны раненых, – авральную команду в трюм. Устранить течь. Остальные – к насосам!
Китобои бросились по местам. Команде второй раз за день пришлось бороться за собственную жизнь. Август не знал, что ему делать, и решил держаться поближе к Филину, чтобы выполнять его поручения. Но капитану было не до него.
Повреждения от столкновения с китом оказались серьезными. Все сегодняшние труды пошли прахом. В пробоины снова поступала вода и быстро заполняла трюм. Через несколько минут двигатель «Виктории» окончательно заглох. Вода затопила машинное отделение и вывела из строя единственный работающий котел. Теперь экипаж мог полагаться только на паруса.
Через пару часов напряжение улеглось. Большую часть пробоин удалось заделать. Китобои как заведенные откачивали воду из трюма. «Виктория» продолжала свой путь домой.
Август уже собрался устроиться прямо на палубе, чтобы вздремнуть хотя бы пару мину, как снова раздался крик:
– Кит по правому борту!
Август вскочил на ноги и увидел, как совсем рядом с кораблем из воды вздымается огромное животное, которое вернулось, чтобы завершить начатое. Август так устал, что у него уже не было сил бояться. Но когда кит снова начал погружаться под воду и стало понятно, что столкновения не избежать, страх вернулся.
Все началось сначала. Китобои упорно откачивали воду из трюма и устраняли течь. «Виктория» упрямо продвигалась вперед.
В последний раз кит показался уже утром, когда туман успел рассеяться, и солнце снова вернулось в мир. Он плыл параллельным курсом с «Викторией», держась на приличном отдалении, но так, чтобы его можно было хорошо рассмотреть. Время от времени кит выбрасывал в воздух фонтан пара и издавал глубокий и пронзительный звук.
Августу казалось, что его голова сейчас лопнет и он сойдет с ума от усталости и пережитого страха.
– Филин, дело плохо. Ребята хотят отдать ему Иноходца, – услышал Август негромкий голос Моржа.
– Что? – не поверил капитан. – Где Иноходец, быстро приведи его сюда.
В это время на шкафуте послышался непонятный шум и звуки борьбы. Это кучка китобоев тащила Иноходца. Его руки были связаны за спиной, а лицо закрыто платком.
– Стойте, что вы делаете?! – бросился к ним капитан.
–  Уйди с дороги, Филин, – проревел самый здоровый китобой.
– Морж, быстро мое ружье сюда, – шепнул капитан, обернувшись к боцману, который неотступно следовал за ним. Морж тут же бросился прочь с палубы.
– Китобои, я, ваш капитан, приказываю вам отпустить моего гарпунера и вернуться на свои посты! – громко крикнул Филин, подняв вверх правую руку. – Никто, кроме меня, не волен лишать жизни другого моряка на борту «Виктории».
Китобои, тащившие Иноходца, остановились и принялись что-то бурно обсуждать между собой.
Капитан обрадовался быстрому успеху:
– Спасение близко. Совсем скоро мы окажемся дома. Еще немного, и я угощу вас самым лучшим элем. Возвращайтесь к работе. Не забывайте о своем долге.
В это время кит, словно услышав капитана, ответил ему длинным и протяжным стоном, после чего начал неспешно приближаться к «Виктории».
– Соленой водой ты угостишь нас, капитан, – крикнул кто-то из толпы.
– Ты погубишь нас всех из-за мальчишки, – продолжали шуметь китобои.
Наконец, от группы китобоев отделилась одна фигура. Окунь, покинувший свои кастрюли и поварешки, забрался на ютовый ящик и, повернувшись спиной к капитану, громко крикнул:
– Я Окунь, ваш кок, вы все знаете меня. Я хожу в море дольше вас всех. И вот что я вам скажу: кит пришел за своим убийцей. Он не отступится.
Иноходец славный малый. Но он промахнулся. Ему не повезло сегодня. Он ранил кита слишком сильно. Кит все равно заберет его жизнь. Так зачем погибать всем?
Китобои одобрительно зашумели.
– Хватит тянуть, – слышались крики, – отдайте киту парнишку, и дело с концом.
– Молчать, – закричал капитан, – вы что, деревенские бабы или дети малые, что верите всяким россказням? Кого вы слушаете? Ваш Окунь подтереться не может без посторонней помощи. Что он знает о китах?
– Капитан, оступись, они все равно погубят парнишку, – тяжело задышал прямо в ухо Филину вернувшийся с оружием Морж.
– Не могу, – ответил ему капитан и передернул затвор карабина, – он нужен мне.
– Все согласны, что Иноходца надо отдать? – обратился к толпе Окунь.
Китобои ответили ему дружным согласием.
– Гарпунера вы не получите, – заявил капитан и, приставив приклад к подбородку, направил ствол на толпу, – вы знаете, я не шучу.
– Филин, не дури, – обратился к нему Окунь, – мы уважаем тебя. Ты всегда был отличным капитаном. Но у тебя всего один патрон. Это известно каждому на «Виктории».
– Я застрелю гарпунера. Уж я не промахнусь. Тогда кит все равно утопит вас всех. Труп ему не нужен.
Китобои обступили Иноходца плотным кольцом и молча потащили его к борту. Кит был уже совсем близко.
– Хорошо, – неожиданно крикнул капитан, – быстро спускайте шлюпку. Я сяду в нее вместе с Иноходцем. Это избавит «Викторию» от опасности.
Китобои, не сговариваясь, бросились выполнять его поручение. Капитан торопливо спустился в шлюпку и, держась за веревочную лестницу, спросил, глядя на шумящих моряков:
– Кто пойдет со мной? Остался ли среди вас хоть один китобой, верный своему долгу?
– Я пойду, – спохватился Август и бросился к веревочной лестнице.
– Меня подождите, – услышал он позади голос Омикрона.
Морж тяжело вздохнул и молча направился вслед за Августом. Последним в лодку разрешили спуститься Иноходцу.
– Вы просто жалкие трусы. Настоящий китобой никогда не предаст своего товарища, – презрительно бросил он напоследок развязывавшим его руки китобоям и начал карабкаться вниз.
В это время Окунь перегнулся через борт и с силой ударил гарпунера кастетом по голове.
– Так надежнее будет, – весело крикнул он под дружный смех команды.
Иноходец словно подкошенный рухнул вниз.
Август не видел этого подлого удара. Он смотрел на далекую заснеженную вершину и пытался понять, сколько миль отделяет шлюпку от берега и каковы его шансы добраться до него живым. Затем он начал искать глазами кита. Но он исчез. Его спина больше не мелькала над волнами. Кит уплыл, сполна насытившись местью.
Весь день Иноходец пробыл в забытье. Он лежал на дне шлюпки и не подавал признаков жизни. Впрочем, молодость и крепкое здоровье сделали свое дело. Уже вечером гарпунер смог с помощью Моржа и Омикрона подняться на ноги и, стоя на вершине скалы, проводить взглядом уплывающую за горизонт «Викторию», которая еще этим утром была его домом.
– Не будем мешкать, – прервал тишину голос капитана, – пока мы стоим и любуемся закатом, «Виктория» успела пройти целую милю. Внизу река. Я готов выпить ее до последней капли.
Беглецы, подгоняемые ветром, поторопились спуститься со скалы. Вскоре и фьорд, и океан скрылись из глаз. Впереди были только холмы, леса и склон величавой горы, к подножию которой им теперь предстояло отправиться.
Компания быстро достигла берега реки, которая извиваясь, терялась где-то в скалах. Август опустился на колени и, зачерпнув воду ладонями, принялся с наслаждением пить. Зубы тут же свело от боли, а в висках начало нестерпимо ломить.
– Черт, какая же она холодная, – фыркая и отплевываясь, закричал Август.
– Конечно, – рассмеялся Филин, – это тает ледник. Река берет свое начало высоко в горах, там зима не кончается круглый год.
– Да, но ведь здесь внизу тепло. Настоящее лето, – удивился Август.
– Наверху склоны очень круты. Река бежит слишком быстро. Вода не успевает нагреться, – капитан прервался, чтобы напиться. Он пил долго и не торопясь. – Завтра мы пойдем вверх вдоль берега реки. Так мы не будем страдать от жажды. Ведь никто из вас не догадался захватить с собой флягу, верно? – рассмеялся Филин. – Кстати, здесь должна водиться отличная форель. Утром мы это выясним, а сейчас всем спать.
Наутро Август проснулся от восхитительного дразнящего аромата. Он увидел, что никто уже не спит. На берегу реки горит костер, а Иноходец с Омикроном, присев на корточки, держат над огнем тонкие прутики с нанизанными на них рыбешками, от которых и исходил этот божественный запах.
– Август, иди к нам, – Омикрон заметил, что его друг тоже проснулся и помахал ему рукой, – смотри, это Морж поймал.
Август подошел к костру и, опустившись на корточки рядом с Омикроном, взял протянутый ему прутик, на котором сверкала золотистой корочкой только что зажаренная форель. Август подул на рыбу и, отломив дрожащими от нетерпения пальцами кусочек нежной спинки, отправил его в рот.
Ничего вкуснее в своей жизни Август еще не ел. Он готов был в этом поклясться самой страшной клятвой. Несмотря на то, что у него не было ни соли, ни перца, ни ножа с вилкой, он не променял бы свой завтрак ни на какое лакомство. Сладкая хрустящая корочка, нежное, тающее во рту мясо. Ничто не могло сравниться со вкусом жареной форели, которая плескалась в холодной чистой реке еще минуту назад.
Август сидел на берегу, ел рыбу и смотрел, как Морж, стоя по колено в воде, внимательно высматривает что-то на дне реки, наклонившись вперед и выставив перед собой руки. Внезапно он резко погрузил правую руку в воду, и через мгновение в воздухе засверкала серебряная чешуя. Морж поднял свою добычу высоко над головой и направился в сторону берега.
Август вспомнил, как смотрел однажды по телевизору сюжет о медведях, которые во время нереста лосося также заходили прямо в реку и ловили рыбу своими когтистыми лапами. Пожалуй, Морж мог поспорить с этими опасными хищниками своей смертоносной грацией и силой.
– Туши костер, – послышался голос капитана, – пора выступать.
До полудня компания успела проделать немалый путь. Река петляла между холмов, поднимаясь все выше и выше. Август понял, как разумно поступил капитан, когда решил держаться ее русла. Вода, сбегая вниз со склона горы, нашла самый короткий и удобный путь. Августу ни разу не пришлось карабкаться на неприступные кручи. На его пути не попадались непролазные чащи и непреодолимые овраги. Август чувствовал себя свежим и отдохнувшим. Он совершенно не устал. Напротив, никогда раньше ему не дышалось так легко. В воздухе пахло свежестью, соснами и травой.
Но когда солнце достигло зенита и начало припекать, капитан велел устроить привал. Август, земля под которым все еще качалась после недели, проведенной на борту «Виктории», и к тому же опьяненный лесными запахами, незаметно для себя заснул и проспал целый час.
После привала капитан начал все чаще подгонять своих спутников. Было видно, что он спешит. Нетерпение с каждым часом пути все сильнее овладевало им. Тем временем беглецы поднималась все выше и выше. На горизонте снова начал проступать океан. Фьорды после целого дня пути оказались ниже Августа и его спутников. Наконец, начали сгущаться сумерки. Иноходец шел последним и с каждым шагом отставал все сильнее. Ему дорога давалась тяжелее всех. Август уже хотел догнать капитана, чтобы попросить о привале, как услышал его крик:
– Дьявол, что это? Скорее все сюда.
Август бросился вперед со всех ног. Склон холма здесь был особенно крутым. Река громко шумела, превращаясь местами в настоящий водопад. Августу приходилось помогать себе руками, цепляясь за стебли травы. Наконец, сквозь листву и ветки кустов он увидел спину капитана, а затем перед его взором предстал купол маяка, который возвышался над очередным подъемом.
Август понял, что привала не будет.
Следующий час компания карабкалась по склону в абсолютной тишине. Никто не проронил ни звука. Все хотели как можно быстрее подняться наверх. И вот последний подъем оказался позади.
Август увидел, что перед его ногами раскинулось еще одно небо, которое было прозрачнее и чище, чем то, что парило сейчас над головой. Его синева казалась невозможной. Таких ясных и незамутненных красок Августу прежде видеть не доводилось.
Это было самое настоящее горное озеро, на берегу которого стоял маяк. Неподалеку от маяка озеро переливалось через край утеса, давая начало реке, которая и привела Августа и его спутников сюда. На противоположном берегу озера виднелась долина, покрытая пестрым ковром полевых цветов, упирающаяся в склон вулкана. Его вершина отсюда казалась особенно близкой. Настолько близкой, что можно было без труда рассмотреть трещины ледников, наползающих на долину.
Август обернулся. Он поразился, какой большой путь был им проделан всего за один день. Холмы и леса остались позади. Далеко внизу был виден океан. Окутанный призрачной дымкой, он уходил за горизонт, смыкаясь где-то там вдали с куполом неба, которое, накрыв весь мир, разбилось о неприступный склон, расплескавшись бездонным горным озером.
За последнее время Август увидел слишком много, чтобы по-настоящему удивиться маяку, построенному по чьей-то прихоти высоко в горах, но в его душе вновь пробудилась надежда. Неужели он сумел отыскать путь домой?
Но все было напрасно.
Маяк оказался заброшен много десятилетий назад. Было видно, что люди не появлялись здесь слишком давно. Неподалеку в землю вросли два сломанных автоматона, которые почти скрылись из вида под корнями кустов и высокой густой травой.
Внутри же маяка было абсолютно пусто. По сорванным с петлей дверям, по разломанным стеллажам и вырванным с мясом проводам Август сразу понял, что все механизмы и оборудование отсюда давным-давно вывезены. Не осталось ничего, что могло бы пролить свет на предназначение этого странного сооружения, возведенного в совсем неподходящем для него месте.
Август почувствовал себя обманутым. Уже в который раз.
Капитан, тщательно изучив каждый закоулок маяка, спустился вниз и обратился к своей уставшей команде:
– Сегодня ночуем под крышей. Завтра мы отправимся вдоль озера в сторону долины. Когда мы достигнем склона вулкана, позади останется половина пути. Мы вновь начнем спускаться к побережью. Ложитесь спать. Нас ждет трудный переход.
Август не мог уснуть. Он сидел на улице у догорающего костра и шевелил угли веткой. Искры с треском подлетали вверх, лишь плотнее сгущая сумрак летней ночи по сторонам.
– Когда-то здесь все и началось, – услышал Август голос капитана за спиной. Филин подошел к костру. Бросив на траву собственный плащ, капитан устроился на нем рядом с Августом.
– Что началось? – не понял Август.
– Все началось, – повторил Филин, – раньше маяки открывали двери между нашими мирами. Этот маяк был самым первым из всех, что построил Тесла с нашей стороны. 
– Вы прочитали об этом в его дневнике, – догадался Август.
– Ты смышленый малый. Мне это по душе, – ответил капитан, – маяк у горного озера, возведенный под сенью спящего вулкана. Конечно. Второго такого нет. Но я не знал, что он находится именно здесь. Прямо у нас под носом.
– Но зачем кому-то понадобилось все уничтожить. Ведь теперь этот маяк совершенно бесполезен, – с отчаянием в голосе спросил Август.
– Этого я не знаю, Август, – ответил Филин, – раньше этот остров принадлежал гильдии механиков. Здесь были их мастерские, в которых они ремонтировали автоматонов для работы на домнах.
Ты знаешь, эти автоматоны постоянно выходят из строя. Домны находятся на островах, где вулканы совсем молодые и еще не потухли. Там жарко, как у черта в заднице: из-под земли бьют горячие источники, а глубоко в недрах бушует огонь. Представь, на севере я видел острова, где раскаленная лава текла прямо по снегу. Плавить руду в таких условиях непросто. Так что работы у механиков было много, но однажды они просто сели на свои пароходы и уплыли отсюда. Они забрали с собой все, что смогли вывезти. Наверное, маяк – это их работа.
– А почему механики покинули остров? – спросил Август.
– Это мне не известно. Теперь остров принадлежит китобоям. Мы основали здесь свою колонию и дали ей достойное имя.
– Но ведь должны быть и другие маяки, – с надеждой в голосе спросил Август, – неужели все механизмы Теслы уничтожены и я застрял здесь навсегда?
– Август, не отчаивайся. Я уверен: действующий механизм Теслы обязательно сохранился. Если есть дверь с твоей стороны, которая пропустила тебя сюда, то она должна быть и с нашей. Мы с тобой отыщем ее.
Хотя это будет непросто. Нам постараются помешать. Увы, но боюсь, что попасть домой без хорошей драки тебе не удастся.
– Но почему? – удивился Август. – Кто может мне помешать и зачем?
– Ответить на этот вопрос не так-то просто. Тебе придется набраться терпения, чтобы выслушать меня. Ты готов? – спросил Филин у Августа.
– Конечно, – ответил он.
Капитан достал свою трубку и раскурил ее, вытащив из огня горячий уголек. Затем он глубоко затянулся и, выпустив в воздух длинную струю дыма, начал говорить:
«Когда Тесла обнаружил, что сумел открыть проход в новый, неведомый никому мир, он быстро понял, что этот мир совершенно безлюден. Здесь были любые богатства, какие только можно вообразить: бескрайние океаны, многочисленные острова, леса, реки и озера. Животные и рыбы без числа. Руда и уголь. Медь и олово. Здесь не было только людей.
Тесла решил, что отныне этот мир будет принадлежать ему. Он населит его новыми идеальными людьми, которые не будут знать бед и горя. Задача была непростая. Одному ему было бы не справиться, поэтому он нашел себе помощников из числа китобоев, которых затем подло обманул.
Но что мог создать безумец, который всю свою жизнь посвятил механизмам и умел любить только их?
Мир Теслы оказался ловушкой для людей. Он предназначался для бездушных автоматонов.
Несчастные дети, которых он обманом заманил сюда, по его прихоти превратились в покорных слуг механизмов.
Все эти механики и инженеры, ради чего они живут? Они создают автоматонов для того, чтобы те добывали уголь и руду, которые нужны, чтобы создать автоматонов, которые будут добывать уголь и руду. И так без конца.
В этом нет смысла.
Тесла превратил людей в винтики одного большого механизма. Люди ему нужны лишь для того, чтобы они обслуживали его идеальный мир и поддерживали его в рабочем состоянии. Они не в силах выбирать собственную судьбу. Им неведома свобода. Они рабы машин, хотя сами этого и не знают.
Китобои быстро поняли, что помогают в злом деле, и попытались исправить свою ужасную ошибку. Но Тесла ответил на это войной.  Силы оказались слишком неравны.
Тесла вероломно использовал против китобоев всю мощь своих машин. Китобоям пришлось бежать. Они не понимали, в какой западне оказались после своего поражения. Они думали, что если будут долго плыть по океану, то рано или поздно вернутся домой. Глупцы.
Китобои долгие годы скитались по неведомым морям. Они открывали новые земли. Их силы росли. И однажды, когда у них стало много кораблей, они решили вернуться, чтобы покарать предателя. Но противник оказался готов. Он создал гильдию офицеров, которая обороняла его острова. Каждый раз, когда китобои пытались высадиться на берег, они несли потери.
Тогда китобои взяли вражеские острова в блокаду. Каждый по отдельности. Они решили дождаться дня, когда огромный механизм, в который превратился мир Теслы, сам падет к их ногам.
Война затянулась.
Китобои – это гордые и свободные люди. Они не привыкли отступать. Но они совершили ошибку, когда разделили свои силы. Потомки первых китобоев начали бороться за власть друг с другом. Каждый хотел стать капитаном, а каждый капитан стремился получить свой собственный остров, а вместе с ним громкий титул и знатное имя.
Началась война всех со всеми. У китобоев появился кровавый счет друг к другу. Когда погибал китобой, его сыновья и друзья клялись отплатить обидчикам такой же смертоносной ценой. Кровная месть начала уносить больше жизней, чем блокада островов.
Казалось, еще немного, и китобои перебьют друг друга. Все изменил один человек. Он сумел остановить безумие, сплотив китобоев ради великой цели. Он напомнил им, что война должна принести им не крошечный островок в океане, а подарить целый мир, которому они обещали вернуть свободу. Им должно принадлежать все. Эти океаны их по праву.
Самых строптивых капитанов он покарал, пустив на дно их мятежные корабли. Остальные признали его своим вождем. Он собрал их всех вместе и повел в решающий бой. Он решил закончить войну одним стремительным ударом, бросив все силы на штурм столицы.
Но отвага китобоев дорого обошлась им. Они шли в бой открыто, никого не страшась. Они готовы были встретить противника лицом к лицу. А вместо этого увидели лишь реки огня, которые обрушились на них прямо с неба.
Над их головами появилась целая флотилия дирижаблей. Китобои ничего не могли с ними поделать. Они бессильно наблюдали за тем, как гибнут их товарищи. Это была не война, а хладнокровное убийство. Автоматоны не щадили никого. Китобоям пришлось снова бежать. Так люди проиграли машинам во второй раз.
В тот черный день погибли многие. Китобои потеряли своего лидера и веру в победу. Они начали спешно покидать обжитые места и уходить на север. Новым домом китобоев стал небольшой островок на архипелаге Игнис. И тут оказалось, что старые обиды не забыты. Пролитая кровь требовала отмщения.
Капитаны, которые ненавидели друг друга, бросили якорь в одной бухте. Дети жертв встретили палачей своих отцов. Друзья погибших получили шанс покарать убийц.
На острове началась резня.
Китобои своими руками едва не доделали то, что не удалось сделать пилотам дирижаблей. Тогда китобои собрали совет капитанов. Их осталось всего несколько человек.
Капитаны пришли на совет в масках и каждый назвался новым именем, которое выбрал себе сам. Только так они могли избежать гибели от рук жаждущих их крови мстителей.
На совете капитаны решили отречься от своего прошлого. Все титулы и привилегии были отменены. Все корабли стали собственностью биржи, решениям которой отныне должен подчиняться каждый китобой.  Все мальчики, которые были слишком малы, чтобы охотиться на китов, должны были покинуть свои семьи и найти себе новый дом. Только так удалось остановить кровную месть, которая едва не погубила всех нас.
Китобои смогли измениться. Они сделали это, чтобы уцелеть. Это был их собственный выбор. Выбор свободных людей, которые живут по собственному разумению. Мы стали другими, но мы все так же выходим в океан на своих кораблях и охотимся на китов.
А механики и инженеры измениться не могут. Все эти пилоты и капитаны живут по законам, которые были придуманы не для людей, а ради безотказной работы механизмов. Им ничего не известно о том, другом мире. Тесла хотел одного: чтобы здесь никогда и ничего не менялось, чтобы все оставалось таким, как он задумал. И ему это удалось.
Понимаешь, Август, никто из них не сможет тебе помочь. Напротив, они постараются тебе помешать. Они ни за что не позволят тебе открыть проход в твой мир, если вдруг узнают, что такая возможность все еще существует».
– Но почему? – с отчаяньем в голосе спросил Август.
– Потому что встреча с твоим миром разрушит их собственный. Любые перемены окажутся для него смертным приговором. Тесла прекрасно это понимал и поэтому очень быстро уничтожил все переходы между мирами. Теперь маяки просто показывают морякам безопасный путь домой.
– Что же теперь делать? Неужели все пропало? – спросил Август.
– Теперь самое время отправиться спать, – сказал Филин, – скоро уже рассветет. Идти нам далеко, а привалов больше не будет. Спи спокойно. Я верну тебя домой. Обещаю.
Но выспаться этой ночью Августу было не суждено. Когда пришло время самого сладкого сна, который настигает человека перед рассветом, маяк неожиданно тряхнуло. На голову Августа посыпались какой-то мусор и штукатурка. Он проснулся и сел на пол, пытаясь понять, что происходит. Рядом с ним спал Омикрон, которому все было нипочем.
Маяк тряхнуло еще сильнее. На нижних этажах, где разместились на ночь остальные спутники Августа, со звоном вылетели окна. С улицы донесся отдаленный гул, который эхом прокатился над озером. Август вскочил на ноги и начал тормошить товарища:
– Омикрон, быстро вставай!
Снизу послышались голоса и топот ног.
– Все на выход, живо, – услышал Август громкий крик Филина. Подхватив одежду, он бросился вниз по лестнице. Следом за ним торопился Омикрон. Друзья выбежали на улицу. Все остальные были уже там.
– Что случилось? – запыхавшись, спросил Август. – Почему так трясло?
– Чертовщина какая-то, – отозвался Морж. – Вроде стихло все.
И, действительно, маяк больше не трясло. Но зато в воздух поднялись тысячи птиц. Они закрыли небо черной тучей, которая огласила все вокруг пронзительным криком.
Август замер, запрокинув голову. Ему стало не по себе. Глядя на то, как наверху закручивается живая метущаяся воронка, становилось понятно, что птицы несут на своих крыльях весть о какой-то страшной беде.
В это время снова тряхнуло. На этот раз гораздо сильнее, чем в первый раз. Август даже присел на корточки, чтобы не упасть. Маяк дрогнул. По его стене от самого купола побежала вниз длинная трещина. Сверху посыпались осколки кирпичей.
– Уходим отсюда, – дал команду Филин.
Все двинулись вдоль берега озера по направлению к долине. Но не успела компания сделать и нескольких шагов, как земля опять задрожала. Послышался протяжный скрежет. Маяк начал заваливаться на бок вначале медленно, а потом все быстрее. И вот он с грохотом обрушился на землю, подняв целое облако пыли и забросав все вокруг шрапнелью из разлетевшихся вдребезги камней. Металлический купол с оглушающим лязгом обрушился сверху на обломки, похоронив их под собой.
– Быстрее, быстрее, – торопил всех Филин, – теперь тут не на что смотреть.
Дрожь земли утихла. Беглецы споро вышагивали вдоль озера, стараясь побыстрее уйти как можно дальше от маяка. Но когда на поверхности воды стали вспучиваться огромные пузыри, которые тут же лопались, оглашая все вокруг звуками праздничного фейерверка, все снова остановились.
– Смотрите, – закричал Омикрон, показывая на озеро.
Впрочем, все и так уже видели, как на поверхность тут и там начала всплывать кверху брюхом рыба. Вначале ее было немного, но уже через пару минут все озеро превратилось в одно большое кладбище. В воздухе повисло невыносимое зловоние.
– Чем это так смердит? – скривился Морж.   
«Это сероводород», – подумал Август, который тут же вспомнил уроки химии в школе.
– Бежим, – вернул всех к реальности Филин.
Все бросились прочь от гиблого места. Через несколько минут Филин поравнялся с Августом:
– Ты хотел знать, почему механики покинули этот остров, – тяжело дыша, спросил он Августа.
– Да, – только и смог вымолвить он в ответ, задыхаясь от быстрого бега.
– Однажды они поняли, что вулкан рано или поздно проснется, – Филин бежал, стараясь попадать в ногу с Августом, – все живое здесь погибнет. Тогда они отдали этот остров нам. Понимаешь?
Теперь нам придется искать себе новый дом.







Глава девятая
Лямбда

О предложении, от которого нельзя отказаться, взаперти, измененная, я воскресаю вновь, о каменном дожде, все пропало, готов к путешествию


Высокие столбы черного густого дыма появились на горизонте задолго до того, как из–за кромки холмов вновь блеснул океан.
– Что это, неужели пожар? – удивился Август.
– Нет, – ответил ему Филин, – это дымят заводы Нового Уэльса. Совсем скоро мы окажемся дома.
Но путь к побережью занял еще целый день. Прошлым вечером Август заснул сразу же, как только капитан объявил о привале. Миновав горное озеро и долину, которая раскинулась следом за ним, компания была вынуждена остановиться. Иноходец оказался слишком слаб для таких длинных переходов. Он брел один позади всех. Было видно, что силы его на исходе. Но и Август едва держался на ногах. После вынужденного забега прочь от источника зловонного газа Август долго не мог отдышаться. В груди все хрипело. Перед глазами мелькали яркие мушки. Тяжелыми гулкими ударами колотилось загнанное сердце.
«Это все кислород, – думал Август, – здесь наверху его не хватает». Но легче от собственной эрудиции ему не становилось.
Утром компания снова тронулась в путь. Иноходец отдохнул и повеселел. Он шел наравне со всеми и ни разу не отстал. Больше спутников ничто не сдерживало, но склоны вулкана с этой стороны острова оказались на удивление крутыми. Беглецам несколько раз пришлось сделать серьезный крюк, чтобы обойти каменистые расщелины, на дне которых грохотали быстрые горные реки. Поэтому выйти к океану им удалось только вечером.
С высоты холмистой гряды, которая нависла над побережьем, казалось, что город китобоев сжимают исполинские каменные ладони. Скалы, окружившие его со всех сторон, выдавались далеко в океан, образуя безопасную бухту. В получившемся каменном мешке теснились вперемешку дома, лачуги, амбары, склады и приземистые корпуса множества мастерских, высокие трубы которых без остановки коптили небо. Узкие извилистые улочки, накрытые плотным покрывалом из гари и угольной пыли, сбегали к океану, упираясь в пристани, доки и верфи, над которыми возвышались остовы будущих кораблей.
– Мы опоздали, – задумчиво протянул Филин и, чертыхнувшись, добавил, – «Виктория» уже здесь.
Август начал лихорадочно осматривать бухту и побережье. «Виктории» нигде не было. Тут на его плечо легла чья-то ладонь.
– Вон она, – услышал он голос Иноходца, который, опираясь на него, указывал свободной рукой куда-то на окраину города. Там у причальной стенки Август и разглядел, наконец, знакомые паруса.
– Не будем мешкать, – поторопил всех Филин, – теперь наша судьба зависит только от нашей расторопности. Бежим.
И Август побежал. Так началась самая безумная ночь в его жизни, к исходу которой Августу стало казаться, что он ни на секунду не прекращал катиться кубарем по склону горы, настолько стремительный оборот приняли события вокруг него.
Новый Уэльс оказался совсем непохожим на Терру. На его окраине Август увидел несколько тощих коз и овец, которые щипали траву между каменных валунов. На узких улочках города китобоев играли босоногие дети. Один из них, оказавшийся почему-то без штанов, даже запустил вслед Августу камнем, едва не угодив ему в спину.
Во дворах многих домов были разбиты крошечные огороды. Кое-где росла капуста и вовсю цвела картошка. Август увидел даже свинью с поросятами, сосредоточенно ищущих что-то в огромной мусорной куче. На высоких шестах повсюду сушились рыболовные сети. Тут же вялилась развешенная многочисленными рядами рыба. Все вокруг было засыпано сушеной чешуей.
Но несколько раз Август пробегал и мимо больших зданий в два и даже в три этажа. Рядом с ними вместо огородов были разбиты клумбы, которые, впрочем, тоже оказались совсем крошечными. Было видно, что земля в Новом Уэльсе в большой цене и занимать ее под всякие пустяки никто не собирается. Все улицы и площади были забиты людьми. Иногда Филину и Моржу приходилось буквально локтями прокладывать себе путь через толпу, что постоянно угрожало дракой, поскольку никто из китобоев не торопился уступать дорогу спешащими куда-то наглецам.
Ближе к бухте на пути у компании выросло здание мастерской. Пробегая мимо ее дощатого забора, Август был вынужден зажать себе нос. Здесь запахи моря, рыбы и навоза, к которым он уже привык, заглушила терпкая волна из смеси креозота, серы и аммиака.
Наконец, впереди показалась пристань. Филин поторопил своих спутников:
– Быстрее, мы должны попасть на борт «Виктории», пока я все еще капитан.
Все припустили вперед с новыми силами. Филин первым достиг трапа, по которому с корабля спускались моряки. Он бросился наверх, расталкивая их по сторонам.
– Боцман, собрать команду на палубе, – крикнул он отставшему Моржу.
Китобои с удивлением смотрели на воскресшего капитана, кое-кто из них приветствовал его радостными возгласами и похлопыванием по плечу. Моряки начали разворачиваться и подниматься на борт корабля вслед за Филином.
Август старался не отставать от капитана, но толпа китобоев быстро оттерла его в сторону. Когда он поднялся на палубу, то увидел, что Филин размашисто шагает обратно в сторону трапа:
– Чертов Окунь со своими дружками успел улизнуть, – быстро зашептал он прямо в ухо Моржу, – готовь «Викторию» к отбытию. Никто не должен сойти на берег без твоего ведома. Вооружи людей. Делай что хочешь, но к утру обе турбины должны работать.
Филин разыскал взглядом Омикрона, который поднялся на борт «Виктории» следом за Августом:
–  Помоги Моржу с ремонтом двигателя, и я высажу тебя в первом же порту, где «Виктория» бросит якорь. Обещаю тебе.
– Хорошо, – неуверенно согласился Омикрон, вопросительно посмотрев на Августа, который в ответ сумел лишь пожать плечами.
– Отлично, – обрадовался Филин, – все за работу. Утром «Виктория» должна быть готова выйти в открытый океан, – громко обратился он к команде. – Иноходец, Август, быстро за мной, – махнул он рукой и бросился вниз по трапу. 
Для Августа начался новый забег через весь город. Снова замелькали знакомые уже улочки и дома. Опять в нос ударил запах вяленой рыбы и дегтя. Через несколько улиц дорогу беглецам преградила запруженная людьми площадь, на которой шла бойкая торговля треской, салакой, осьминогами и мидиями.
– Куда мы так спешим? – обратился Август к Филину, воспользовавшись непредвиденной задержкой. – Уже поздний вечер, у нас со вчерашнего дня не было ни крошки во рту. Неужели нельзя было дождаться утра?
– Август, на корабле китобоев всегда должен быть капитан, который не может оставить его в момент опасности, – задержался Филин у лотка с порубленным на огромные куски тунцом. – Когда я сел в шлюпку, то стал дезертиром в глазах команды. Если Окунь доберется до биржи раньше меня, то он объявит о моем бегстве. Тогда на «Викторию» назначат нового капитана, и для меня все будет кончено. Понимаешь, почему нам надо торопиться? Если мы опередим Окуня, то по закону я все еще буду считаться капитаном. И тогда посмотрим, чья возьмет.
– Но ведь вы спасали жизнь Иноходца, это команда вынудила вас покинуть корабль, – волновался Август.
– Жизнь одного китобоя ничего не значит по сравнению с судьбой корабля, – ответил Филин, – я мог бы посадить в шлюпку только Иноходца и не спускаться в нее вместе с ним. Но тогда он бы погиб. Он не смог бы в одиночку добраться до берега. Шлюпка слишком тяжела для одного гребца. Течение унесло бы его прямо в океан.
– А что это за биржа такая, почему она может поменять капитана на «Виктории»? – спросил Август.
– Все, что ты видишь здесь, – Филин махнул рукой в сторону причала, – все доки, все верфи, все склады и все корабли. Все это собственность биржи. Управляют биржей капитаны, которые решили сойти на берег. Они никогда больше не выйдут в открытый океан. Им запрещено покидать этот остров. Когда один из них становится слишком дряхлым или умирает, оставшиеся сами выбирают того из капитанов, кто займет его место.
–  А если мы опоздаем, и биржа назначит на «Викторию» нового капитана, что тогда? – продолжал беспокоиться Август.
– Не бойся, – успокоил его Филин. – Я неспроста взял вас с собой. Капитан я или нет, я сумею вас защитить, – на этих словах Филин посмотрел на завернутую в кусок парусины винтовку, которая все эти дни постоянно была при нем.
Наконец, торговая площадь осталась позади, и Филин снова прибавил хода, увлекая всех за собой. Август задыхался от быстрого бега. Он так и не успел сказать, что его волнует не собственная безопасность, а судьба корабля и будущее самого Филина.
Внезапно из глубины острова со стороны вулкана донеслись отдаленные раскаты грома. Земля под ногами Августа заметно задрожала. Чайки, сорвавшиеся с прибрежных камней, начали с беспокойным криком парить над бухтой.
– Что это? – замер на месте Август.
Все остановились, прислушиваясь к рокоту, который все еще слышался где-то вдалеке.
– Это еще одна причина не ждать утра, – раздался голос Филина, – если проснется вулкан, никакого завтра может просто не быть.
Август посмотрел на такую далекую сейчас гору, чья заснеженная вершина совершенно скрылась под завесой из тяжелых черных туч. Вокруг стало заметно темнее. С моря потянуло прохладой. В воздухе запахло электричеством. Высоко над склонами вулкана ярко сверкнули две молнии, осветив на миг чрево облачной пелены, и через несколько секунд до побережья снова докатилось раскатистое эхо далекого грома.
– Нечего стоять, – привел всех в чувство Филин, – мы еще можем успеть.
Но успеть не удалось. Когда Август вслед за Иноходцем и Филином вбежал в здание биржи, Окунь с парой своих приятелей был уже там. Август, ожидавший увидеть богатое убранство и торжественную обстановку, поразился, насколько скромно и непритязательно выглядело собрание самых влиятельных и могущественных людей острова, которым, по сути, принадлежал весь Новый Уэльс.
В просторной комнате с низким потолком и маленькими окнами в мягких кожаных креслах сидело несколько крепких стариков. В воздухе висело густое облако табачного дыма, к которому примешивался настоявшийся запах крепкого кофе. От этой адской смеси у Августа сразу заслезились глаза. Он искренне подивился, как это китобоям удалось дожить до таких преклонных лет. Похоже, ни один из них просто не выпускал трубку изо рта. А кофейные чашки можно было увидеть не только на столах и подоконниках, они стояли даже на полу. Правда, Окуню и его дружкам кофе, похоже, никто не предложил: они мялись у самых дверей, неловко переминаясь с ноги на ногу.
Но больше всего Августа поразило поведение капитана. Распахнув двери комнаты и убедившись, что собрание биржи уже началось, он вошел внутрь и, не говоря ни слова, ударил Окуня кулаком прямо в зубы с такой силой, что тот повалился на пол словно подкошенный. Его дружки попробовали броситься ему на помощь, но Филину оказалось достаточно коротко глянуть на них, чтобы они, стушевавшись, остались стоять на своих местах.
Затем Филин прошел в центр комнаты и, галантно раскланявшись, поприветствовал каждого старика по отдельности, прежде извинившись за свой поздний визит. Иноходец, следовавший за капитаном, просто перешагнул через лежащего Окуня и пристроился на одном из подоконников. Август поспешил присоединиться к нему. Присев на самый краешек подоконника, он  постарался сделаться как можно незаметнее и меньше, что, впрочем, было не так и трудно. Никто не обращал на него никакого внимания.
Август смотрел на стариков, которые со снисходительными улыбками поглядывали на поверженного Окуня и, неторопливо покуривая трубки, продолжали вполголоса переговариваться между собой, пока Филин пытался объяснить им причину своего неожиданного появления.
Август никак не мог взять в толк, почему они так спокойны, почему не призвали Филина к порядку, почему не спешат взяться за рассмотрение такого вопиющего случая, как бегство капитана с его корабля. И внезапно, наблюдая за тем, как плывут над их головами сизые клубы дыма, слушая, как разносится по комнате монотонный гул их голосов, он понял, что напротив него сидят люди, которым некуда и незачем торопиться. Они уже всего добились. Они все успели. Они получили от жизни то, что хотели и к чему стремились. Теперь им было просто скучно, а Филину удалось развлечь их, поэтому они и не спешили его прерывать.
– Мой кок, должно быть, наговорил вам лишнего, – продолжал тем временем свою речь Филин, словно бы ничего не замечая, – как бы то ни было, я действовал в интересах «Виктории» и команды. Мое путешествие через остров прошло удачно. Я добыл крайне ценные сведения. Что касается Окуня, – Филин кивнул в сторону лежащего без движения тела, – я сам примерно накажу его. Это дело капитана и не стоит им беспокоить таких серьезных людей, как вы.
– Об этом после, – прервал, наконец, Филина один из стариков, – ты должен был вернуться больше двух недель назад. Чем вызвана такая задержка?
– Я заходил на Терру. Окунь, видимо, успел вам об этом рассказать, – Филин снова посмотрел на своего кока, который начал ворочаться на полу и даже попытался приподнять голову.
– Ты должен был всего лишь отследить маршруты дирижаблей, – опять оборвал его один из стариков.
– И я сделал это, – поспешно согласился Филин, – готов поклясться, я смогу провести наш флот незамеченным прямиком в их порт. Мы обрушимся на них как снег на голову.
– Приближаться к Терре было слишком рискованно, – недовольным голосом проговорил старик с длинными седыми волосами и густыми бакенбардами на впалых задубевших от морского ветра щеках, – пушки «Виктории» – наш главный козырь. Вынимать его из рукава раньше времени просто глупо. Ты рисковал слишком многим, но ради чего? Зачем ты приказал похитить механика с Терры, да еще прихватил вместе с ним какого-то мальчишку? Ты мог посадить судно на мель из-за пары каких-то молокососов. Ты чудишь, Филин. Ты становишься опасен сам для себя.
– Механик мне был нужен для того, чтобы узнать, как устроена оборона острова. Терра уязвима. Теперь мне известны ее слабые места, – поспешил оправдаться Филин, но старик с бакенбардами не позволил ему закончить:
– Теперь это не важно. Вчера наши корабли вышли в океан. Мы начинаем блокаду морских путей. Если бы ты не погубил «Викторию», гоняясь за китом, то отправился бы вместе со всеми. Вместо этого ты застрял в Новом Уэльсе со стариками и малыми детьми.
– Вы начали блокаду! – воскликнул Филин. От досады он даже ударил себя кулаком по лбу. – Это ошибка.
– Ошибка – это твое назначение капитаном на «Викторию». Впрочем, винить в ней мы можем только себя, – осадил Филина самый старый китобой.
– Но послушайте, – заторопился Филин, – мы вновь разделили наши силы. Наши корабли окажутся разбросанными на тысячи миль друг от друга. Блокада затянется. Кто знает, как скоро наступит тот день, когда китобои вгрызутся в глотки друг друга.
– Этому не бывать! – ударил кулаком по столу старик с бакенбардами. – Решение о блокаде поддержали все китобои. Мы еще никогда не были так едины.   
– Сегодня, – согласился Филин. – Но что будет завтра?
– Завтра Новый Уэльс получит власть над океанами. Кто контролирует проливы, тот контролирует весь мир, – весомо заявил самый старый китобой.
– Да, но жалко, что в Метрополисе об этом ничего не знают, – усмехнулся Филин, – они перебьют наши корабли по одному.
– В океане мы неуязвимы, наши пушки – это настоящее чудо, – услышал он в ответ. – А что предлагаешь ты?
– Нам следует выбрать самое слабое звено и ударить по нему, тогда развалится вся цепь. Все острова инженеров – это единый механизм. Если вынуть хотя бы одну шестеренку, все остановится. Терра – вот куда надо бить, – уверенно заявил Филин.
– Вот что я вам скажу, – заворочался в кресле молчавший до этого старик с густыми черными бровями, которые, словно два крыла, прикрывали его уставшие глаза, – Филин прав. Мы можем захватить Терру. Правда, погибнут десятки и даже сотни китобоев, прежде чем остров станет нашим. Мы заплатим высокую цену за победу. А что мы получим взамен?
Шахты? Кучу угля и руды? Но китобои не созданы для того, чтобы ковыряться в земле. Зачем нам еще один клочок суши в океане? Нам нужен металл и паровые турбины. Нам нужны новые корабли и собственные дирижабли.
Нам незачем разрушать исправно работающий механизм, как бы тебе, Филин, этого ни хотелось. Мы просто заставим его трудиться в наших интересах. Инженеры и механики подчинятся нашей воле. Они смирятся с поражением, когда поймут, что мы не стремимся их уничтожить и позволим им жить по их собственным законам. 
– Ворон дело говорит, – раздались голоса стариков со всех сторон, – он прав. Незачем рисковать. Они смирятся.   
– А если не смирятся, –  не унимался Филин, – если они решат воевать? Как долго мы продержимся? Наши жалкие мастерские ничто рядом с мощью их заводов. Мы должны действовать быстро. Промедление нас погубит.
– Если они не смирятся, мы обрушим на них огонь наших орудий, – снова ударил кулаком по столу старик с бакенбардами. 
– Довольно споров, – остановил его Ворон, – выбор сделан. Война началась.
– Вы не китобои, – раздался неожиданно голос Иноходца. Все обернулись в его сторону. Августу показалось, что удивленные глаза стариков смотрят именно на него. От страха он готов был провалиться сквозь землю.
– Вы не китобои, – снова громко и отчетливо проговорил Иноходец, – китобои – это свободные люди. Они никогда не станут сражаться ради того, чтобы подчинить своей воле других.
Мы мечтали вернуть себе океаны и принести им свободу, а вы хотите заковать их в еще более крепкие кандалы. Вы говорите, словно купцы. Вы стремитесь извлекать прибыль из войны. Вы не хотите рисковать кораблями, потому что боитесь потерять вложенные в них средства. 
Вы просто жалкие старики, которые были китобоями когда-то давно. Раньше, но не теперь.
– Филин, уйми своего щенка, – вскочил на ноги Ворон.
– Тише! – крикнул Филин, чтобы заглушить недовольный гомон стариков, которые возмущались выходкой дерзкого юнца. – Послушайте, – Филин замер, высоко подняв правую руку. Все затихли. Стало слышно, как откуда-то издалека доносятся гулкие удары. В комнате задрожали стекла, чашки на подоконниках и столах принялись выбивать мелкую дробь, – это вулкан, – Филин показал рукой на окно. – Он просыпается. Я немедленно отправлюсь на «Викторию» готовить ее к отплытию. Оставаться здесь больше нельзя.
– Это ни к чему – остановил его Ворон, – у «Виктории» теперь новый капитан. Сейчас он уже, наверняка, поднимается на ее борт. Утром он приступит к ремонту корабля, а через пару недель, когда устранит причиненный тобой ущерб, отправится в открытый океан. Ты тоже можешь пойти с ним, но только простым моряком. Капитаном тебе больше не бывать.
– Через пару недель? – не поверил Филин. – Вы сошли с ума. Нужно немедленно вывозить людей на соседние острова. Иноходец, Август, быстро уходим отсюда, – сказал он и направился к выходу.
– Задержите его, – крикнул Ворон.
Приятели Окуня, который сумел, наконец, подняться с пола и теперь сидел, привалившись спиной к стене, бросились ему наперерез. Филин ловко подбросил все еще завернутую в парусину винтовку, перехватил ее двумя руками, коротко замахнулся, вскинув вверх правый локоть, и резко ткнул прикладом ближнего к нему китобоя точно в нос. Тот, захлебываясь кровью, повалился на колени.
После этого Филин, не прекращая движения вперед, одним взмахом освободил свое оружие от ткани и, передернув затвор, направил ствол прямо в лоб второго китобоя, который тут же отпрянул к стене, пропуская опасного противника к выходу. Но сзади на плечи Филина уже успел навалиться пришедший в себя Окунь, которого в следующий же миг легко, словно пушинку, отбросил в угол подоспевший на помощь Филину Иноходец.
В коридоре послышался топот тяжелых ботинок. В комнату ввалилось сразу несколько здоровенных китобоев. Один из них сбил Филина с ног и, усевшись ему на грудь, начал выкручивать руки, пытаясь отобрать оружие. Остальные повисли на Иноходце. Через пару секунд все было кончено.
Самый здоровый китобой, утирая разбитый в пылу драки нос, обратился к наблюдающим за погромом старикам:
– Что нам с ними делать?
Ворон подошел к поверженному Филину и подобрал валяющееся рядом с ним оружие.
– Какая редкая вещь, – повернулся он к остальным, – не думал, что еще остались такие, – затем он присел рядом с Филином, который лежал на животе с завязанными за спиной руками, и постарался заглянуть ему в лицо:
– Послушай меня, Филин. Однажды ты должен был занять свое место среди нас. Ты отличный капитан. Смелый и предприимчивый. Ты удачлив. Люди это видят и тянутся к тебе. Посмотри на меня, – Ворон, откинул прядь волос со лба Филина, которая мешала ему взглянуть наверх, – у тебя еще есть такой шанс.
Брось дурить, и мы сейчас же выберем тебя в правление биржи. Верно, ребята? – обратился он к остальным старикам.
– Конечно, Ворон, – тут же понеслось со всех сторон, – верно. Филин – капитан что надо.
– Ты чего? – опешил Ворон, услышав сдавленный смех Филина, который звучал все громче и громче:
– Благодарю, – с трудом сдерживая смех, сумел выговорить, наконец, Филин, – это большая честь. Став одним из вас, я стану очень важным человеком. Я смогу править кораблями и выбирать для них новых капитанов. Но есть одна проблема: я потеряю право покинуть наш маленький островок, – снова рассмеялся Филин. – Вы думаете, ваш Новый Уэльс, к которому вы все привязаны до гробовой доски, – это пуп земли, которому скоро покорятся океаны, и вы будете править отсюда всем миром, раскинув повсюду свои щупальца. Нет, – крикнул Филин, – это бомба, которая вот-вот взлетит на воздух. 
– Глупец, – поднялся на ноги Ворон, – испугался обычной грозы. Летом для нее самое время, верно? – похлопал он по плечу одного из китобоев, который только что помогал крутить Иноходца, а сейчас с тревогой на лице прислушивался к словам Филина.
– Отпускать их нельзя, – решил Ворон, – они перебаламутят нам весь остров. Чего доброго, Филину вздумается отправиться на «Викторию». Команда любит его. Кто знает, чем все это тогда закончится.
Вот что, отведите-ка их пока к Кунице в цейхгауз. Пусть запрет наших строптивцев в подвале.
– А что с парнишкой делать? – спросил китобой, который помогал Филину подняться на ноги. 
 – Каким парнишкой? – не понял Ворон.
– С этим, – китобой ткнул пальцем в Августа, который потихоньку пробирался в сторону выхода.
– Как что? – удивился Ворон, – заприте его с остальными. Да вот еще что, – спохватился он, когда пленников уже выводили из комнаты, – скажите Кунице, чтоб рассадил их раздельно, а то еще сговорятся да сбегут, чего доброго, – Ворон любовно погладил деревянный приклад винтовки Филина. – А это я пока оставлю себе, – крикнул он напоследок, прежде чем двери за спиной Августа, которого выводили последним, затворились.
От мощного порыва ветра у Августа сбилось дыхание. На улице стало еще темнее. Грозовые тучи сползли вниз по склонам вулкана и накрыли собой город. Молнии сверкали все ближе, а раскаты грома докатывались до бухты все быстрее. Вихрь закружил в воздухе песок, листья и рыбью чешую, которая больно впивалась в лицо. Все китобои тут же натянули на лица свои маски, а Августу пришлось ссутулиться и идти вперед, согнувшись навстречу ветру. Началось его третье за сегодняшний день путешествие по главному городу китобоев. Но на этот раз на улицах почти никого не было. Все попрятались по своим домам в надежде переждать непогоду в безопасности и тепле.
Идти пришлось далеко, на самую окраину города, в противоположную от бухты и причалов сторону. Только когда последние лачуги Нового Уэльса остались позади, Август увидел длинное приземистое здание, сложенное из массивных тесаных камней. 
При входе их встретил старенький сухонький китобой с живым и умным лицом, который, выслушав доверенное ему задание, лишь развел руками:
– Куда же я их посажу, смотрите сами. У меня тут не протолкнуться.
И действительно, все внутри цейхгауза было заставлено рядами стеллажей, на которых  хранилось множество ящиков. Стеллажи стояли так плотно друг к другу, что двум китобоям между ними было бы не разминуться. Вдоль стены было сложено несколько стволов от артиллерийских орудий без казенной части. А в дальней части склада, куда провел своих незваных гостей Куница, все до самого потолка оказалось заставлено большими деревянными бочками.
– Для этой парочки, – Куница махнул рукой в сторону Филина и Иноходца, – я еще найду местечко в подвале. А мальцу придется остаться здесь, наверху. – Куница поманил Августа пальцем и исчез за штабелем из длинных коробок. Август последовал за ним. Куница завернул в какой-то закуток и отпер висевшим у него на шее ключом невысокую дверь.
– Заходи, – позвал Куница Августа и нырнул внутрь.
Даже невысокому Августу пришлось наклонить голову, чтобы не удариться головой о низкую притолоку.
Август очутился в длинной узкой комнате с единственным крошечным окошком, расположенным почему-то под самым потолком. В неярком свете лампы он разглядел стол, заваленный какими-то записями и чертежами. Чертежами и схемами были завешаны и стены комнаты.
– Лямбда, посмотри, я тебе гостя привел, – сказал Куница, – он поживет здесь с тобой, – только на этих словах Август заметил, что с кровати в углу комнаты поднимается какой-то человек. Он был одет в обычный для китобоев грубый свитер с растянутым воротником и промасленные брезентовые брюки. Незнакомец показался Августу то ли больным, то ли сильно утомленным. Но такого потухшего взгляда, как у него, Август никогда прежде не видел. К его седым волосам давно не прикасалась расческа. А плечи незнакомца были ссутулены так сильно, что начинало казаться, будто ему тяжело нести собственное тело. 
– Ну, ладно, вдвоем вам веселее будет, – сказал на прощание Куница и выскользнул за дверь, не забыв запереть ее за собой.
– Вас зовут Лямбда, – удивился Август, – какое странное имя для китобоя.
– Зато самое подходящее для инженера, – отозвался Лямбда, – я был им когда-то. А как тебя зовут?
Едва Август успел назвать свое имя, как за окном раздался особенно сильный удар молнии. Стены цейхгауза задрожали. С потолка посыпалась пыль. Лямбда подошел к одному из графиков, висевших на стене, и сделал на нем какую-то отметку, прежде посмотрев на свои наручные часы.
– Боюсь, Август, времени на знакомство у нас осталось совсем немного, – сказал он, оторвавшись от графика.
– Почему? – удивился Август.
– Видишь эту линию, – Лямбда показал на кривую, которая пересекала лист. Ее пики становились все чаще и выше, чем ближе был край рисунка, – первые толчки я отметил еще полгода назад. Потом была пауза в пару месяцев.
Смотри, – Лямбда, провел пальцем по совершенно плоской прямой. – Затем толчки возобновились, – Лямбда ткнул пальцем в очередной пик, – с тех пор они становились все чаще и сильнее. Вчера тряхнуло особенно сильно, – Лямбда показал рукой на глубокую трещину в стене, которая шла от пола до потолка, – вот результат. Думаю, вулкан может взорваться в любую минуту, и тогда всему конец.
– Но почему вы говорите об этом так спокойно? – начал волноваться Август. – Нужно всех предупредить об опасности и как можно быстрее.
– А зачем? – равнодушно отозвался Лямбда и лег обратно на свою кровать, – сейчас уже слишком поздно что-то предпринимать. Скоро этот проклятый остров исчезнет с лица земли. Возможно, это самый лучший способ исправить все мои ошибки.
– Ошибки? Какие ошибки? Там ведь люди, –  Август махнул рукой в сторону двери, – в подвале заперты мои друзья. Мы должны им помочь.
– Мы поможем людям, если останемся здесь, – отрезал Лямбда.
– Но почему? – недоуменно спросил Август.  От навалившейся на него усталости он был вынужден сесть на один из стульев, который был придвинут к столу с бумагами.
– Потому что в подвале заперты китобои, и на чертовом острове живут китобои, а люди погибнут, если все то оружие, что собрано здесь, покинет Новый Уэльс.
– Какое оружие? – не понял Август.
– Которое я имел глупость создать, – еще больше запутал Августа Лямбда.
– Вы сделали его для китобоев, – начал догадываться Август. – Но зачем?
– Затем, что хотел доказать, что могу это сделать, – еще более непонятно ответил Лямбда.
– Кому? Китобоям? – захлопал глазами Август.   
– Нет, что ты, – горько усмехнулся Лямбда, – даже не знаю, кому. Хотел доказать себе. Возможно, другим инженерам. Не важно. Это все глупое тщеславие. Признаюсь тебе, я ведь был не очень хорошим инженером. Раньше, уже и не помню когда, я жил в Метрополисе и работал в архиве. В наших бумагах царил ужасный беспорядок. Я разбирал их целыми днями с утра до вечера, – Лямбда сел на кровати, и глаза его загорелись. Август догадался, что его собеседник слишком долго молчал и сейчас напоследок ему захотелось выговориться, пусть даже и перед совершенно незнакомым ему человеком.
– Каждый механик и инженер, – продолжал свой рассказ Лямбда, – стоило ему перевернуть хотя бы одну шестеренку в устройстве автоматона или сдвинуть на миллиметр наклон лопастей в паровой турбине, сразу бежал к нам оформлять патент. Это был настоящий спорт для них. У кого больше патентов – тот и чемпион.
С годами накопилось такое количество совершенно одинаковых изобретений, что разобраться в этом стало просто невозможно. Споры о том, кто и что придумал первым, могли продолжаться бесконечно.
Моя работа состояла в том, чтобы находить схожие патенты и уничтожать более поздние заявки, защищая права первооткрывателей. Конечно, дело это важное. Но большая часть патентов затрагивала настолько ничтожные вопросы, что от скуки я был готов поджечь наш архив сразу с четырех сторон.
Я ведь мечтал изобретать сам. Но у меня ничего не выходило. Стоило мне сесть за стол, как в голове сам собой возникал вопрос, а какую бы шестеренку перевернуть мне.
Я ненавидел себя за это. Я хотел чего-то большего и мечтал изобрести что-то по-настоящему значительное. Ведь я совсем неглуп и все понимаю, но я топтался на месте, не в силах двинуться вперед.    
Эадем мутата резурго, – неожиданно торжественно и громко произнес Лямбда.
– Что? – аж подпрыгнул от неожиданности на своем стуле Август, решив, что ему верно послышалось.
– Eadem mutata resurgo, – повторил Лямбда, – это девиз инженеров: «Измененная, я воскресаю вновь». Я постоянно думал, что же означают эти слова. Мы так часто их повторяли, но для меня они звучали, словно какая-то бессмыслица. И так продолжалось до тех пор, пока однажды я не наткнулся на один очень интересный чертеж. Он лежал среди бумаг, подготовленных к уничтожению. Если бы в архиве работал инженер порасторопнее меня, все эти бумаги отправились бы в печь уже давным-давно.
Вот тут-то смысл нашего девиза открылся мне. Этот чертеж изменил мой разум, и это я воскрес как инженер.
Я увидел совершенно новое и оригинальное изобретение, в котором все было разумно устроено. Каждая деталь находилась на своем месте и работала на общий замысел. Это был чертеж аппарата, предназначенного для подводных исследований. Как он оказался в нашем архиве, мне не известно. Но это была прекрасная работа. И я мог открыть ее миру.
Я принялся перебирать остальные бумаги, забросив все свои дела. За пару недель мне удалось найти еще несколько работ выполненных той же рукой. Мне стало ясно, что неведомый мне изобретатель готовился к каким-то поискам, для успеха которых ему требовалось изготовить немало самого разного оборудования. Что он хотел найти и где собирался искать, я не знаю. Возможно, ответ был скрыт где-то в его бумагах.
Впрочем, неожиданная находка заставила меня отказаться от дальнейших поисков. Я наткнулся на описание технологии создания совершенно неведомого мне прежде вещества. Оно обладало удивительной разрушительной силой. С его помощью можно было уничтожить самую твердую горную породу и пробить туннель в любой скале. Это вещество называлось динамит.
Отрывающиеся перспективы полностью захватили меня. Я решился выступить с докладом перед научным советом Академии.
Но меня ждал провал. Я не сумел объяснить, в чем ценность динамита и почему я собрал по его поводу столько ученых мужей. Меня забросали сотней вопросов, на которые я не сумел ответить. Я стоял растерянный и едва не плакал от обиды и досады на себя и всех этих жалких людей, неспособных принять новую идею.
В довершение всех унижений я лишился своей работы в архиве. В связи со слабой методической подготовкой, которая могла помешать мне правильно оценить истинное значение зарегистрированных патентов, меня отправили на один из островов Игниса следить за состоянием доменных печей.   
Но когда я прибыл к месту своей новой работы, в порту мне повстречался китобой, с которым мы разговорились за кружечкой пива в местной кантине. Этого китобоя звали Ворон. Он рассказал мне, что на его острове скоро будет построено много новых мастерских. Что китобои тоже хотят создавать паровые машины, но у них нет опытных инженеров.
Он предложил мне отправиться с ним, чтобы попробовать свои силы на новом месте. Я подумал, почему бы и нет.
Так я оказался здесь, в Новом Уэльсе.
– И что было дальше? – спросил Август, которого история Лямбды по-настоящему захватила.
– Что было дальше, – тяжело вздохнул Лямбда, –  все оказалось именно так, как говорил Ворон. Под моим руководством китобои добились больших успехов. У них появились собственные паровые машины. Они начали строить отличные пароходы.
А однажды я изготовил на пробу небольшую партию динамита. Ворон сразу оценил его силу. По его просьбе я организовал целое предприятие по производству этого необычного вещества. Позднее мы начали изготавливать еще и порох, рецепт производства которого я также обнаружил в архиве. Все шло хорошо, но только до тех пор, пока я не понял, что Ворон готовится к войне.
Я решил вернуться домой в Метрополис, но в результате оказался в этом цейхгаузе. Я живу тут взаперти уже много лет. Куница всегда провожает меня на работу и обратно. Но зачем? Разве с этого острова убежишь? – усмехнулся Лямбда. – Так что день за днем я наблюдаю за тем, как пополняются запасы оружия, которого без меня попросту не было бы.
Ты знаешь, – оживился Лямбда, – китобои делают дрянную взрывчатку. Правда, – тут же сник он, – снарядов, которые хранятся за вот этой стенкой, хватит на то, чтобы пустить на дно не один десяток самых больших кораблей.
Но, ничего, – снова повеселел он, – скоро вулкан остановит это безумие.
В это время, словно бы в подтверждение слов Лямбды, раздался чудовищной силы грохот. Стены цейхгауза содрогнулись. Окно со звоном обрушилось на пол, засыпав все вокруг мелкими осколками. Лампочка под потолком закачалась, отчего по комнате начали выплясывать длинные тени.    
– Началось, – выдохнул Лямбда, – живо, помоги мне, – бросился он к столу. Вдвоем они быстро подтащили стол к стене и взгромоздились на него. Окно располагалось настолько высоко, что Августу все равно пришлось привстать на цыпочки, чтобы увидеть, что же происходит на улице. Над далекой вершиной вулкана, которую едва можно было рассмотреть из окна цейхгауза, бушевало зарево. В свете незатихающих молний в небо поднимался чудовищный столб черного пепла.
– Что же теперь будет? – с круглыми от ужаса глазами спросил Август,
– Не знаю, – ответил Лямбда, с трудом слезая со стола.
Август прижался лбом к стене, пытаясь сообразить, что же дальше делать. Голова отказывалась работать. Для мыслей в ней не осталось места. Все вытеснил страх. Август со стоном поднял голову, чтобы снова посмотреть на проснувшийся вулкан, но тут его взгляд уперся в чертеж, который висел на стене прямо перед ним. В неверном свете раскачивающейся лампочки он увидел изображение какого-то невероятного дирижабля, под которым чьей-то твердой рукой было выведено два коротких слова:
N. Tesla.
«Опять Тесла», – подумал Август, к которому вернулась способность соображать. Он бросился к двери и начал молотить в нее кулаками что есть мочи:
– Куница, Куница, открой!!!
Но дверь была надежно закрыта, а Куница, похоже, совершенно забыл про своих пленников. Август снова залез на стол, только зря потеряв драгоценное время: окошко было слишком маленьким, чтобы вылезти через него наружу.
В это время где-то совсем рядом послышался грохот, затем снова и снова. По крыше цейхгауза застучал каменный град. Один из ударов оказался так силен, что здание содрогнулось до самого основания. Где-то вдалеке прогремел взрыв.
– Это падают осколки от вершины вулкана, – раздался голос Лямбды, – совсем скоро нас накроет горячим пеплом. 
Август повернулся к Лямбде, который сидел на кровати, опустив голову на руки, и злобно бросил ему:
– Корабли китобоев покинули Новый Уэльс уже вчера. У них есть и другие острова. Они  быстро отстроят свои мастерские на новом месте. Мы погибнем зря. Но мы еще можем спастись. В порту стоит корабль, – Август ткнул пальцем куда-то в сторону, – его капитан заперт в этом подвале. На «Виктории» меня ждет мой друг. Он механик с Терры, его похитили оттуда так же, как и меня.
Август в  отчаянии махнул рукой и снова кинулся к дверям. Он с ходу попробовал вышибить ее плечом. Но тяжелая дверь даже не шевельнулась.
– Отойди, – услышал он голос позади себя. Август обернулся. Рядом с ним стоял Лямбда, в его руках был ключ:
– Я ведь, в конце концов, инженер, – сказал он. – Неужели ты думаешь, что я не изготовил себе дубликат на всякий случай, – подмигнул он ошеломленному Августу.
Разыскать в подвале Филина и Иноходца оказалось делом пары минут. Лямбда быстро разобрался с замками, и вся компания бросилась к выходу.
Новый Уэльс полыхал сразу в нескольких местах. С неба со свистом и грохотом продолжали сыпаться камни. Темное небо разрезали вспышки молний. Раскаты грома над головой выбивали из души и сердца остатки мужества, но Август был полон решимости добраться до «Виктории» живым. Тут его взгляд споткнулся о чье-то тело. Это был Куница. Бедолага не забыл о своих пленниках, но добежать до спасительной крыши он не успел. Август предпочел не смотреть на то, что еще совсем недавно было человеческой головой.
– Если камень угодит в один из ящиков, что хранится в цейхгаузе, разнесет половину города, – крикнул Лямбда своим спутникам как можно громче, так чтобы его голос не утонул в очередном раскате грома.
– Бежим, – махнул рукой Филин.
И Август снова побежал. Но на этот раз Новый Уэльс было не узнать. Все дома вокруг зияли пустыми глазницами выбитых взрывом вулкана окон. Многие лишились крыш. Кое-где огромные валуны разрушили дома до самого основания.    
Китобои, освещаемые заревом все жарче разгорающихся пожаров, бросив все, кроме своих детей, бежали к бухте, над которой уже белели десятки парусов. Пару раз каменные осколки с ужасным грохотом падали совсем недалеко от Августа, но они пугали его намного меньше, чем лежащие на улице тела.
– Стойте, – раздался голос Филина, – это же дом Ворона.
Август остановился и, тяжело дыша, посмотрел на трехэтажное здание, которое практически не пострадало от взрыва. Даже его окна были на месте. Филин бросился к дверям.
– Куда вы? – попытался остановить его Лямбда. – На это нет времени.
– Я не оставлю ему мой Винчестер, – крикнул Филин и скрылся внутри. Уже через пару минут он выбежал обратно:
– Пусто, – Филин неожиданно согнулся от смеха, – он убежал. В доме никого нет. Готов спорить, его нет уже и на острове.
На пристани творилось настоящее безумие. Китобои тащили к воде рыбацкие шлюпки и набивались в них до отказа. Все хотели как можно скорее покинуть ставший таким опасным остров. Но везло не всем. Вода в бухте то и дело вспенивалась от падающих с неба обломков. На глазах Августа один из камней угодил прямиком в переполненную людьми лодку, которая тут же пошла ко дну.
– Мы опоздали, – сказал Филин.
«Виктории» у причала уже не было.
И тут земля снова содрогнулась от ужасного взрыва. Яркая вспышка осветила половину неба.
– Цейхгауз все-таки взорвался, – бесстрастно отметил Лямбда.
Август обернулся. Горел уже весь Новый Уэльс. Пламя быстро подбиралось к портовым докам. Тем временем сквозь низкие тучи начали пробиваться первые солнечные лучи. Наступало утро. Но свет солнца тут же померк. С неба вместо дождя из камней повалил густой черный снег.
– Если мы не сгорим в огне, то нас похоронит под слоем вулканического пепла, – как-то на удивление бодро сообщил всем Лямбда. – Нам надо выбираться отсюда, и побыстрее.
– Филин, это я. Я здесь, – послышался знакомый голос. По пристани бежал запыхавшийся Морж.
– Что ты тут делаешь? – бросился к нему Филин.
– Это Ворон, – принялся объяснять Морж, – он забрал «Викторию». Я сказал, что без тебя корабль не тронется с места. Тогда его люди просто вышвырнули меня за борт. Теперь они уже далеко.
Филин ударил кулаком об ладонь:
– Ворон обокрал меня второй раз за день. Вначале он забрал мою винтовку, а теперь похитил и мой корабль.
– Где Омикрон, что с ним? – подбежал к Моржу Август.
– Он остался на «Виктории», – похлопал Морж по плечу Августа, – прости, малыш.
– Что же нам теперь делать? – спросил Август, обращаясь к Филину. – Неужели все пропало?
– Нет, – твердо произнес Лямбда, – не пропало. Вы опытные моряки. Я дам вам корабль, который всех нас спасет. С моей помощью вы сумеете с ним управиться. Следуйте за мной.
На этот раз бежать пришлось не особенно долго. Но Августу было очень тяжело. Тяжелые хлопья пепла мешали дышать: они попадали в рот и забивались в нос при каждом вдохе. Легкие Августа горели и рвались наружу, но он терпел и упрямо продолжал двигаться вперед.
В порту уже никого не было. Все китобои, кому посчастливилось выбраться из горящего города живыми, успели погрузиться в шлюпки и держали курс к соседним островам.   
Лямбда привел своих новых знакомых прямиком к воротам огромного сухого дока, который находился на самом берегу. От бухты его отделял совсем короткий судоходный канал, который был заполнен водой.
– За мной, – махнул рукой Лямбда и принялся карабкаться по железной лестнице, ведущей на самый верх запертых ворот.
Когда Август преодолел последнюю ступеньку и смог с наслаждением расправить гудевшие от напряжения плечи, перед его глазами предстало невиданное зрелище.
Внизу на стапелях лежал исполинский дирижабль, заполняя собой практически все пространство огромного дока. Своей массивной тушей он напоминал выброшенного на сушу кита.
По его плавным обводам и килевым рулям Август сразу же узнал рисунок, который он видел совсем недавно на стене уничтоженного взрывом боеприпасов цейхгауза.
– Матерь божья, что это? – раздался изумленный возглас Моржа, который забрался на ворота вслед за Августом.
– Это корабль, который я вам обещал, – торжественным голосом возвестил Лямбда, – я работал над ним пять долгих лет. Эта субмарина предназначена для подводных исследований. Мой корабль практически завершен. Я думаю, он готов к путешествию. Нам остается только спустить его на воду.
«Да это же подводная лодка», – догадался, наконец, потрясенный Август.   




Глава десятая
«Георг V»

Побег из Нового Уэльса, погружение в бездну, о титанах и механическом разуме, ловушка захлопнулась


Тишина, покой и абсолютная темнота вокруг – таким оказался океан здесь, глубоко под водой. Август прильнул к иллюминатору, пытаясь разглядеть хоть что-то, но видел только пузыри воздуха, в плотном облаке которых «Георг V» продолжал погружаться все глубже и глубже.
 – Нас будто в могилу опускают, – раздался голос Моржа. Он, как и все остальные, замер у иллюминатора, вглядываясь в беспросветный мрак, обступивший субмарину со всех сторон.
Август поежился. Он всей кожей почувствовал, как толща воды с каждой секундой все сильнее давит на корпус корабля. Август задумался, а что если субмарина не выдержит погружения, что если вода хлынет внутрь штурманской рубки. Услужливое воображение тут же покрыло иллюминатор, в котором Август только что видел лишь темноту и собственное отражение, густой паутиной трещин. Толстое выпуклое стекло еще пару мгновений смогло сдерживать натиск океана, но затем дрогнуло и разлетелось на миллион разящих осколков. Холодная вода с ревом устремилась внутрь субмарины. 
Августа передернуло. «Бояться нечего, – сказал он сам себе, – Лямбда прекрасный инженер. Он построил надежный корабль. В конце концов, он спас нас из огня не для того, чтобы утопить». И действительно, Август и его спутники прошлой ночью только чудом сумели вырваться из охваченного пламенем города китобоев. Если бы не Лямбда, избежать гибели не сумел бы никто.
Когда Лямбда привел всех к доку, в котором дожидалась своего часа покинутая китобоями субмарина, пламя пожара сожрало уже большую часть Нового Уэльса. Ветер разносил по городу горящие искры, поджигая все новые и новые дома. Все понимали: счет идет на минуты. Еще немного – и вспыхнет ангар, примыкающий к доку, вслед за ним пламя перекинется и на подводный корабль, тогда покинуть гибнущий остров можно будет разве что вплавь.
– Что нам делать? – Филин схватил за рукав Лямбду, который в одиночку попытался подкатить к шлюзовой камере субмарины какую-то тяжеленую бочку. – Распоряжайтесь нами по своему усмотрению. Крепкие руки у нас найдутся и без вас. Не теряйте время попусту.
– Вы правы, – согласился Лямбда, посмотрев на бочку так, словно увидел ее впервые, – я будто сам не свой после всех этих взрывов. Вот что, – взгляд Лямбды прояснился, – пополнять запасы угля уже слишком поздно. Думаю, на борту субмарины его достаточно. Помогите мне открыть ворота шлюза. Пусть все остальные рубят канаты. Надо освободить корабль, пока стапели не скрылись под водой.
Лямбда, развернувшись, побежал в сторону запертых ворот. Филин, отдав распоряжения Моржу и Иноходцу, последовал за ним. Август, прикинув, что толку от него при рубке канатов, каждый из которых был толщиной с его руку, не будет никакого, поспешил присоединиться к Филину и Лямбде.
Впрочем, помочь им Август ничем не смог. Ворота не открывались. Лямбде удалось быстро запустить генератор и включить подъемный механизм, но все было без толку. Генератор тарахтел, двигатель надрывался из последних сил, но ворота лишь лязгали и скрежетали, не сдвинувшись ни на один дюйм в сторону.
– Бесполезно, – сдался, наконец, Лямбда, – вот почему команда покинула субмарину. Моряки не смогли открыть ворота, чтобы запустить в док воду и вывести корабль в открытый океан. Похоже, ворота заклинило после того, как в них угодил осколок вулкана. Видите, какая вмятина наверху.
Действительно, на воротах красовался след от прямого попадания в них огромного валуна. Вблизи было особенно хорошо заметно, что правая створка, не выдержав ужасающего удара, подалась вперед, намертво заклинив выход из дока.   
– Делайте что-нибудь, не стойте столбом! – потребовал от Лямбды Филин. – Посмотрите, через пару минут нам уже нечего будет спасать.
Август обернулся. Над крышей ангара поднимался черный столб дыма. Языки пламени охватили всю его правую сторону. Снопы искр, подгоняемые порывами ветра, раз за разом огненным дождем разбивались об обшивку субмарины. Медлить было нельзя.
– Мы здесь в западне, – покачал головой Лямбда, коротко взглянув на подбирающийся к его творению огонь.
– Давайте спустимся вниз и подтолкнем ворота. Они должны открыться, – не сдавался Филин.
– Ничего не выйдет, – тяжело вздохнул Лямбда, – нам суждено здесь погибнуть. Ворота весят  не одну тонну. В человеческих руках нет такой силы, чтобы справиться с ними. Даже ваш Морж слишком слаб для этого. Тут нужен настоящий великан, – внезапно лицо Лямбды просветлело, и он радостно рассмеялся, – постойте, ну, конечно же, как я сразу не догадался.
Лямбда  вдруг ужасно заторопился:
– Нам надо возвращаться. Скорее. Не глушите генератор. Грузитесь на корабль и ждите меня, – с этим словами Лямбда со всех ног кинулся обратно к субмарине. Филин и Август припустили за ним.
«Откуда у него столько сил?» – удивлялся про себя Август, едва поспевая за обретшим второе дыхание инженером. Наконец, компания беглецов достигла трапа, ведущего на борт подводного корабля, но Лямбда и не думал останавливаться. Он продолжал бежать в сторону ангара, крикнув напоследок:
– Грузитесь на корабль. Ждите меня. Я скоро.
– Что он делает? – воскликнул Август, наблюдая за тем, как Лямбда скрылся за массивными деревянными дверями, – он же сгорит.
Волнение Августа было понятно. Ангар пылал. Внезапно раздался резкий хлопок. Яркое пламя взметнулось высоко вверх. Крыша ангара с тяжким скрежетом начала проседать и заваливаться вниз.
– Не смотри туда, малыш, – послышался голос Филина, – бедняге уже ничем не помочь.
На этих словах двери ангара широко распахнулись. От мощного толчка одна из створок слетела с петель и с грохотом обрушилась на землю. В зареве пожара показался силуэт невероятного великана, который был в три раза выше самого высокого человека из всех, что встречались Августу.
Гигант легко, словно играя, одним движением мощной руки вышиб и вторую створку дверей. Затем слегка наклонившись, чтобы не задеть головой недостаточно высокую для него притолоку, великан, осыпаемый горячими искрами с полыхающей крыши ангара, вышел наружу и, распрямившись в полный рост, двинулся в сторону ворот дока, поднимая ногами клубы вулканического пепла, покрывшего все вокруг серым одеялом. Внутри ангара снова что-то полыхнуло, и его стены с протяжным скрежетом начали складываться вовнутрь. Огромное строение за пару мгновений развалилось, словно карточный домик. Крыша, объятая пламенем, обрушилась вниз, сбив на секунду огонь, но затем он вспыхнул с новой силой, ярко осветив весь громадный док.
Август смотрел на тяжелую поступь великана, который, несмотря на свой исполинский рост и немалый вес, удивительно быстро продвигался вперед. В каждом его движении была видна рвущаяся наружу мощь, но при этом великан не выглядел неуклюжим, напротив, его походка казалась даже грациозной и невероятно проворной для такого гиганта.
Вскоре он достиг трапа, который вел на подводный корабль. Август сумел хорошо разглядеть гиганта в зареве пожара. Как и все автоматоны, которых до сегодняшнего дня удалось увидеть Августу, он был творением искусных человеческих рук. При этом от прочих механических созданий его отличал не только колоссальный рост, но и две короткие трубы, возвышающиеся над его плечами, из которых сейчас валил черный угольный дым.
У великана совсем не было шеи. Его маленькая по сравнению с остальным телом голова была посажена прямо на плечи. Лицо закрывало металлическое забрало с несколькими рядами узких прорезей. Все сочленения и суставы гиганта были прикрыты массивными накладками, в которых ярко отражались сполохи огня. Великан выглядел неуязвимым. Наружу выступали только мощные патрубки паровых труб. Когда исполин прошел мимо, Август увидел, что на его спине виднеется большой горб.
«Там у него, наверное, паровой котел», – предположил Август, когда увидел, как из клапанов, расположенных по бокам горба, отбросив в сторону закрепленные на шарнирах медные заглушки, в воздух ударили две мощные струи раскаленного пара.   
Август проводил гиганта взглядом до самых ворот дока. Там стальной великан ловко спустился на дно канала, который в случае успеха должен был наполниться морской водой, и, уперевшись в бетонное основание широко расставленными ногами, навалился всей своей массой на покосившуюся створку ворот.
Август увидел, как от чудовищного напряжения начал крошиться бетон под ногами великана. Жар парового котла так раскалил горб на его спине, что медные заклепки на нем принялись светиться и плавиться. Из труб вместо черного дыма с утробным гудением вырвались языки огня и засыпали все вокруг фонтанами из горячих искр. Наконец, ворота дрогнули и с лязгом поехали в сторону. Тут же в док хлынули потоки морской воды.
– Быстро все на корабль, – крикнул Филин, который, застыв рядом с Августом, ждал, чем же закончится борьба великана с заклинившими воротами.
– А как же Лямбда? – принялся озираться вокруг Август в надежде, что чудаковатому инженеру все же удалось спастись.
– Все кончено, малыш, – ответил Филин, – он погиб.
Все бросились к люку, распахнутому на верхушке штурманской рубки субмарины. Морж и Иноходец первыми оказались на борту подводного корабля. Август задержался у входа, держась за перекладины металлической лестницы, он повернулся к спешащему следом за ним Филину:
– Как же мы покинем док, ведь никто из нас не умеет управлять этим кораблем?
– Что-нибудь придумаем, – ответил Филин, – думаю, я сумею запустить двигатель.
– Нет, ничего не выйдет, – крикнул Август, стараясь заглушить рев бушующего совсем рядом пожара, – вода прибывает слишком медленно. Нам ни за что не успеть.
В это время железный великан, словно услышав слова Августа, споро зашагал к корме субмарины прямо по дну канала. Когда он дошел до килевых рулей подводного корабля, вода поднялась почти до уровня его груди.
– Что он делает? – крикнул Август, который вместе с Филином наблюдал за странными перемещениями механического исполина.
– Не знаю, – ответил Филин, – но ему лучше поторопиться: скоро вода затопит его паровой котел.   
Великан  уперся могучими руками в корпус корабля и принялся толкать его в сторону открытого шлюза. Субмарина со скрежетом и скрипом начала сходить со стапелей и двинулась в сторону океана.
– Ура! – закричал Август.
– Мы спасены! – радовался вместе с ним Филин.
Пока механический великан спасал субмарину, вода успела подняться еще выше и коснулась его раскаленного горба, под которым на последнем пределе трудился паровой котел. Вода вокруг тут же с шипением забурлила. Облако пара скрыло великана от глаз Августа. Прошло несколько томительных секунд, прежде чем порыв ветра развеял пар и Август смог разглядеть, что их спаситель остановился. Дым из его труб больше не шел. Видимо, вода потушила бушевавшее в нем пламя.
Августу оставалось только горько вздохнуть, но тут он с изумлением увидел, как голова великана повернулась по часовой стрелке и начала медленно заваливаться набок, открывая темное чрево, из которого, цепляясь руками за металлические скобы, выбирался Лямбда.
– Он жив! – что есть сил закричал Август.
Филин, который уже успел скрыться в рубке субмарины, тут же вылез обратно.
– Прыгайте, Лямбда, –  крикнул он, поднеся руки ко рту словно рупор, – прыгайте. Мы вам поможем.
Лямбда, забравшись на плечи удивительной машины, которой он только что управлял, колебался не дольше секунды. Еще чуть-чуть, и субмарина стала бы для него недосягаемой. Он изо всех сил оттолкнулся ногами и прыгнул вперед, ухватившись руками за огромное полотнище, которое прикрывало часть обшивки корабля. Но брезент, не выдержав веса Лямбды, затрещал и начал отрываться, выстреливая в воздух металлическими заклепками, которыми он был прикреплен к корпусу, открывая скрытые ранее от посторонних глаз буквы.
«Георг V», – Август чисто рефлекторно успел прочитать надпись, выполненную из отполированных медных пластин, прежде чем увидел, что Лямбда барахтается в воде. Инженер крепко ухватился за кусок парусины, оказавшийся в его руках. Другой конец ткани все еще крепился за корпус субмарины чудом уцелевшей парой заклепок. Это была последняя ниточка, которая связывала Лямбду и подводный корабль. Если она оборвется, то инженера уже ничто не спасет.
Лямбда попытался подтянуться к корпусу субмарины, которая по инерции продолжала двигаться в сторону океана, но в ответ на это усилие со звоном отлетела еще одна заклепка.
– Держитесь, – раздался крик Филина, который вылез из штурманской рубки обратно на обшивку корабля и со всех ног бежал на выручку Лямбде, – держитесь, я вам помогу.
Филин быстро добежал до того места, где последняя заклепка удерживала от гибели свалившегося в воду инженера и заскользил вниз по корпусу подводного корабля. Если бы не железные скобы, торчавшие из обшивки, ему было бы ни за что не удержаться на его покатом боку. 
Наконец, он с трудом дотянулся до  намокшего куска ткани и начал подтягивать Лямбду обратно к субмарине. Через пару минут изможденный инженер смог ухватиться за протянутую ему руку, и Филин с натужным рыком вытянул Лямбду из воды. После нескольких минут, проведенных в отчаянной борьбе за жизнь, силы окончательно покинули Лямбду, так что Филину пришлось тащить его к рубке на собственных плечах.
Через полчаса субмарина замерла в десятке кабельтовых от побережья. Лямбда, оказавшись у штурвала подводного корабля, первым делом запустил двигатель и повел судно в открытый океан.
– Мы должны отойти подальше от берега. Что если извержение возобновится, тогда один случайный осколок, прилетевший сюда с верхушки вулкана, сможет погубить результаты долгих и упорных трудов, – волновался он, отказываясь от отдыха, несмотря на все перенесенные только что испытания.
Только когда субмарина покинула бухту, Лямбда вновь заглушил двигатель. Все выбрались на корму. Издали масштаб ужасных разрушений был особенно очевиден.
Нового Уэльса больше не было. Он погиб в огне. Пламя уничтожило дома, мастерские, здание биржи, причалы, доки и верфи, на которых догорали остовы так и не достроенных кораблей.
По далекому склону вулкана в сторону побережья двигался поток раскаленной лавы, уничтожая все на своем пути. С неба крупными хлопьями продолжал сыпаться горячий пепел, хороня под собой трупы погибших китобоев, животных и птиц.
– И что дальше? – раздался голос Иноходца. – Наш дом уничтожен. Куда нам теперь плыть?
От этого вопроса у Августа едва не выскочило сердце из груди.
«Надо плыть на Терру, – чуть не закричал он, – там осталась Июль. Что теперь с ней? – Август лихорадочно соображал. – Нужно срочно ее разыскать, а потом думать о том, как вернуться домой. А как же Омикрон? – обожгла его несвоевременная мысль, – ведь он остался на «Виктории». Бросать его нельзя. Что же теперь делать?»
Августу осталось лишь тяжело вздохнуть. Но его терзания прервал уверенный голос Филина:
– Мы должны догнать «Викторию». Я все еще ее капитан и не покину своих людей в беде. Вот только никому не известно, куда Ворон ее увел.
– Мне известно, – откликнулся Морж.
– Что же ты молчишь? – накинулся на него Филин.
– Так меня никто не спрашивал, – развел руками Морж. – Ворон потребовал, чтобы «Виктория» держала курс на Акву.
– Но почему? – удивился Филин, – ведь он отправился прямо в логово врага, которому сам только что объявил войну.
– Не знаю, – ответил Морж, – Ворон сказал, что туда ушли наши главные силы и надо догнать их.
– Все ясно, – рассмеялся Филин, – Ворону не нужен наш поврежденный корабль. Он единственный уцелевший член правления биржи. Вот увидите, он заберет себе все. Ему всегда нравилась власть. Биржа лишь мешала ему. Теперь же его руки развязаны. Мы должны как можно скорее догнать его, пока он не наделал новых бед.
– Постойте, – прервал Филина Лямбда, – мы все измотаны. Нам надо отдохнуть. Предлагаю всем лечь спать. Утром мы отправимся в путь.
– Но тогда нам ни за что не догнать «Викторию», – возразил Филин.
– Мы догоним ее, уверяю вас, – в тон ему ответил Лямбда.
– Но как? «Виктория» уже опережает нас на много часов, – не сдавался Филин.
– Как? – улыбнулся Лямбда. – Под водой, вот как.

Идея подводного путешествия, которая вчера так захватила Августа, теперь не казалась ему такой уж замечательной. Глубина встретила Августа лишь кромешной непроницаемой тьмой и пронзительным чувством одиночества.
«Пожалуй, Морж, прав, –  думал Август, – китобою здесь не место. Нас всех словно заживо похоронили. Зачем только Тесле вздумалось изобретать корабль для подводных путешествий? Ведь это очень опасно. Если что-то случится, нас некому будет спасать».
Наконец, Лямбда решил, что субмарина достигла необходимой глубины, и прекратил погружение. Затем, спохватившись, он хлопнул себя ладонью по лбу:
– Я совсем забыл про наш прожектор, – после чего щелкнул одним из переключателей на панели управления.
Яркий свет тут же разрезал кромешную тьму прямо по курсу субмарины. Облако пузырей уже успело рассеяться, и Август ахнул, увидев открывшееся перед ним зрелище.
Нет, Морж оказался неправ. Глубина вовсе не была царством мертвых. Подводный мир океана был полон жизни. Август завороженно смотрел на то, как мимо иллюминатора проплывает трепещущая серебряная река.
– Да это же салака, черт меня побери, – воскликнул Морж, который тоже прильнул к иллюминатору, наблюдая за тем, как подводный корабль прокладывает себе путь прямо сквозь огромный рыбий косяк.
В свете электрического прожектора живая река переливалась такими яркими цветами, что у Августа начало рябить в глазах. Внезапно рыбу что-то спугнуло, и она отпрянула в сторону. Пути субмарины и салаки разошлись, но зато сверху прямо над штурманской рубкой показались два ската, которые, раскинув свои широкие крылья, парили под водой так легко, словно им для этого не требовалось никаких усилий.
И тут откуда-то издалека послышался голос. Глубина не была безмолвной, как вообразил поначалу Август: она могла говорить. Все замерли и начали недоуменно переглядываться, пытаясь сообразить, что же они слышат.
– Смотрите, – воскликнул Иноходец, – справа по курсу.
Август проследил за его рукой и увидел, как из глубины на границы света и тьмы показался еще один подводный корабль, почти такой же большой, как и   «Георг V». Это был кит. И этот кит пел.
Только здесь, под водой, его голос звучал совсем не так, как на поверхности. Это не было похоже на мелодию. Казалось, что кит пытается говорить с субмариной. Он спрашивал о чем-то и ждал ответа. Август был готов поклясться, что понимает каждое слово.
Кит говорил:
– Кто ты, брат мой? Почему ты молчишь? Почему я не слышу, как бьется твое сердце? Тебя привел сюда свет? Я тоже последовал его зову.
Голос кита был наполнен такой силой и грустью, что Августа проняла дрожь.
«Тесла придумал отличный подводный корабль, – решил Август, – я хотел бы проплыть на нем все океаны и моря. Я разыскал бы совет китов. Я обязательно понял бы, о чем они говорят друг с другом. И тогда…»
– Куда держим курс, капитан? – прервал размышления Августа голос Моржа.
– Курс зюйд-ост, – откликнулся Филин. – Как скоро мы доберемся до Аквы? – обратился он к Лямбде.
– По моим расчетам, «Георг V» должен выдавать под водой не меньше 25 узлов. Это значит, что на весь путь у нас уйдет не более десяти дней.
«Здорово, – неожиданно для себя обрадовался Август, – я смогу провести на борту субмарины еще целых десять дней. Это будет замечательное путешествие».
Август так и просидел до вечера у иллюминатора, несмотря на то, что все уже давно разошлись. Он даже отказался от обеда, потому что не мог оторваться от разворачивающегося перед ним представления. Океан постоянно менялся. В свете прожектора то и дело возникали самые диковинные существа. Август видел огромных медуз, которые неторопливо поднимались откуда-то из океанских глубин и величаво проплывали мимо, не обращая никакого внимания на спешащих неведомо куда людей.
За иллюминатором не раз проносились стремительные тени. Это были остроносые акулы, которые ни на миг не прекращали свою охоту. Август видел глубоководных рыб, поднявшихся со дна океана, чтобы взглянуть на источник яркого света.
Впрочем, Август мечтал увидеть не их. Он ждал, что вернется кит и продолжит свой рассказ о чем-то важном и давно забытом всеми на земле. Но кита нигде не было. Его голос больше не нарушал тишину океана, заставляя дрожать переборки судна. Ожидание Августа было напрасным. Кит уплыл и больше не возвращался.
«Георг V» продолжал свое дальнейшее путешествие в одиночестве. С каждым днем Аква становилась все ближе. Казалось совершенно невероятным, что субмарина летит вперед быстрее любого самого быстроходного корабля. На глубине океана совершенно не было качки, морской ветер не бил в лицо, за кормой не пенился кильватерный след, поэтому почувствовать скорость было попросту невозможно. Но Август знал, что его путешествие подходит к концу, так что он старался не терять времени даром.
Август хотел досконально исследовать весь подводный корабль. Он мечтал заглянуть в каждый уголок. И самое главное, он забросал Лямбду миллионом вопросов об устройстве субмарины и предназначении ее систем и механизмов, на которые тот терпеливо отвечал. Но самый удивительный разговор состоялся у них в последний день путешествия. Начался он после того, как Августу пришлось провести все утро на камбузе, чистя картошку и отмывая от жира сковородки, чтобы накормить обедом немногочисленный экипаж субмарины. Сожалея о бездарно потраченном времени, он с горечью в голосе обратился к Лямбде с вопросом:
– Почему у нас на борту нет ни одного автоматона? Надо было сделать хоть бы парочку, пусть бы они занимались стряпней, что может быть проще?
– Проще? – весело рассмеялся Лямбда. – Уверяю тебя, это совсем непросто. У китобоев нет своих автоматонов, потому что они не умеют их создавать. Родина автоматонов – Метрополис. Их собирают там и больше нигде.
– Как больше нигде? – удивился Август. – А как же автоматон, который помог нам открыть ворота шлюза? Если бы не он, мы бы ни за что не сумели выбраться с горящего острова. Мы бы погибли там.
– Это был Титан, – ответил Лямбда.
– Титан? – переспросил Август.
– Да, – подтвердил Лямбда, – вот что, Август, пойдем, я тебе кое-что покажу.
Лямбда проводил Августа в самую дальнюю часть субмарины. По пути им пришлось преодолеть множество круглых люков, каждый раз тщательно запирая их за собой.
– Так мы повысим шансы на спасение, если корабль даст течь, – объяснил Августу Лямбда, – даже если вода заполнит половину всех отсеков, мы сможем удержать наше судно на ходу. Поэтому никогда не оставляй люки открытыми, Август. Однажды это может спасти твою жизнь.
Августу пришлось на славу потрудиться, вращая запорные механизмы, прежде чем он добрался до крайнего отсека, расположенного в кормовой части субмарины. Здесь Август еще не бывал. Он и не подозревал, насколько огромным был подводный корабль, на борту которого ему довелось оказаться.
– Познакомься, Август, это Титаны, – сказал Лямбда и потянул на себя люк, преграждающий путь в последний отсек субмарины.
Август шагнул внутрь и от удивления даже присвистнул
– Что, нравится? – довольно рассмеялся Лямбда. 
– Еще бы, – ответил пораженный Август.
За те дни, что Август провел на борту «Георга V», он уже привык к тесноте, царившей вокруг. Пространство корабля использовалось очень экономно и рационально. Если бы на субмарине находился полноценный экипаж, то китобоям пришлось бы жить буквально на головах друг у друга среди многочисленного оборудования, работающих механизмов и причудливо переплетающихся труб  масло и паропроводов.
В отсеке же, в котором оказался Август сейчас, ничего этого не было. Это было самое просторное помещение на корабле. Вдоль его стен расположилось два ряда железных великанов по четыре штуки с каждой стороны.
Только сейчас они не стояли в полный рост, возвышаясь над Августом и Лямбдой, а сидели на корточках, прислонившись своими горбами к вогнутым бортам субмарины. Головы великанов были опущены вниз, так, что они оказались зажаты между коленями, а мощные руки крепко обхватывали их собственные ноги.   
– Это же автоматоны, – воскликнул Август, – они точно такие же, как и тот, что остался в Новом Уэльсе. – Но как они сюда поместились? Это просто невозможно!
– Как видишь, возможно, – возразил ему Лямбда. – Их сюда вкатили.
– Вкатили? – не поверил Август.
– Да, трое китобоев могут без труда вкатить одного Титана в грузовой отсек по трапу, если он находится в таком положении, как сейчас. Как ты понимаешь, подняться на борт нашей субмарины на собственных ногах, так, чтобы не проломить головой потолок, не смог бы  ни один Титан.
– А почему вы называете их Титанами? – спросил Август. – Ведь это же обычные автоматоны, просто очень большие и сильные.
– Совсем нет, – ответил Лямбда. – Вот послушай, – Лямбда подошел к одному из великанов и постучал по его груди. В ответ раздался гул, будто Лямбда ударил в огромный колокол, – слышишь? Титан внутри пустой. Он ничего не может сам. В Титане должен находиться человек, чтобы управлять им. Это совсем несложно. Тебе необходимо лишь вставить руки и ноги в специальные стремена, тогда Титан будет повторять каждое твое движение.
Без человека Титан бесполезен, зато человек благодаря его мощи делается в сто раз сильнее. Ты сам мог оценить его возможности, когда мне в одиночку удалось сдвинуть ворота дока.
Но Титан – это лишь грубая сила. Автоматоны же совсем другое дело. Их механизмы гораздо сложнее. Задача автоматона не просто помочь человеку. Он должен заменить его собой, освободив от утомительного и монотонного труда.
– Но ведь автоматоны тоже не смогут работать без помощи механиков, – возразил Август.
– Конечно, любой автоматон рано или поздно выйдет из строя, – согласился Лямбда, – и тогда без механика не обойтись. Но дело не в этом. Понимаешь, один опытный механик может с легкостью обслуживать десятки автоматонов.
Впрочем, гораздо важнее то, что командный механизм автоматона, созданный по-настоящему талантливым инженером, способен сделать его практически разумным существом. Если автоматон станет полностью автономным, то он сумеет самостоятельно справиться со всеми своими поломками. Согласись, что в этом случае можно будет  полностью обойтись без помощи человека.
– Неужели такие автоматоны существуют? – не поверил Август.
– Я видел немало попыток создать абсолютно автономную машину. Все они были одинаково далеки от решения столь трудной задачи. Хотя готов поспорить, – продолжил со смехом Лямбда, – что некоторые автоматоны оказывались умнее собственных творцов.
Но, если говорить серьезно, лишь однажды я получил подтверждение того, что создание подобного механизма возможно. Правда, это был всего лишь чертеж, а не рабочий образец. Я нашел его среди других бумаг, подготовленных к уничтожению. Помнишь, я рассказывал тебе о своей работе в архиве?
– Конечно, помню, – кивнул Август.
– Так вот, – продолжил Лямбда, – даже беглого взгляда на чертеж мне хватило, чтобы понять: механический разум существует. Это не сказка. Неведомый мне изобретатель, живший когда-то давно, ушел в своих исследованиях настолько дальше нас всех, что у меня захватило дух. Похоже, он был очень увлечен своей работой. Он даже дал своему изобретению имя. Представляешь? Он назвал разработанного им автоматона Адам. 
– Адам? – воскликнул Август, который тут же вспомнил, что это имя уже встречалось ему в дневниках Теслы. – Кажется, я знаю, кем был ваш изобретатель. Его звали Тесла, я прав? – ужасно волнуясь, спросил он Лямбду.
– Откуда тебе это известно? – удивился инженер. – Но ты прав, все найденные мною чертежи  и описания удивительных изобретений действительно были подписаны этим именем.
– Я так и знал, – обрадовался Август, – ведь я оказался здесь только из-за него. Вернее, из-за механизма, который он изобрел.
– Где оказался? – не понял Лямбда. – В грузовом отсеке?
– Нет, нет, – замахал руками Август, – здесь, в вашем мире, – Август принялся торопливо рассказывать о том, что с ним произошло. – Понимаете, у меня был друг Генерал, вернее, он не совсем генерал, просто его так прозвали после ранения. Ну, неважно.
Так вот, ему удалось починить один странный механизм, который был установлен Теслой на нашем маяке. Но однажды Генерал заболел и очутился в больнице, а я… – тут Август здорово смутился, – в общем, я нечаянно его запустил. И так вышло, что механизм перенес меня вместе с моей сестрой из нашего мира в ваш. Еще совсем недавно я даже не подозревал о его существовании. Я не представляю как, но механизм каким-то образом открыл проход между нашими мирами. Вначале я очутился на борту «Левиафана», потом побывал на Терре. Там меня похитили китобои и отвезли на Игнис, ну, а что было дальше, вы знаете.
– Невероятная история, – воскликнул Лямбда, – но она многое объясняет. Ты знаешь, среди работ Теслы была одна, предназначение которой так и осталось для меня загадкой. Теперь я гораздо лучше понимаю смысл найденного мною чертежа.
Это был механизм, о котором ты мне только что рассказал. Поразительно. Это невероятное достижение. Как я рад, что встретил тебя.
– А что стало с чертежами Теслы? – от волнения Август даже схватил Лямбду за руку. – Они погибли? Теперь восстановить механизм невозможно?
– Не волнуйся, – успокоил его Лямбда, – перед тем как покинуть Метрополис, я перенес чертежи Теслы в отдел вечного хранения. Утрата столь ценных изобретений стала бы настоящей трагедией. Не представляю, кто додумался подготовить их к уничтожению. Но ничего. Сейчас все бумаги Теслы в безопасности. Они надежно укрыты в архиве Метрополиса, не повезло лишь тем чертежам, что я увез с собой: все они погибли в огне.
– Значит, мне нужно попасть в Метрополис? – задумчиво проговорил Август.
– Поверь, ты окажешься там быстрее, чем думаешь, – загадочно улыбнулся Лямбда.
– Но почему? – не понял Август.
– Китобои затеяли безнадежное дело, – сказал Лямбда шепотом, – им ни за что не победить в их глупой войне. Особенно теперь, когда сгорел Новый Уэльс и все его верфи погибли. Но даже с ними китобои были обречены. Их мастерские, которыми они так гордятся, просто бледное подобие фабрик Метрополиса и заводов Феррума.
Взгляни на Титанов, – Лямбда похлопал рукой по спине одного из великанов, – ведь это тоже изобретение Теслы. Он придумал их для подводных работ. Но мне так и не удалось сделать для них заводные механизмы. Мастерские Нового Уэльса не годятся для такой сложной работы. Пришлось заменить их паровыми котлами. Теперь Титаны могут работать только на суше.
Понимаешь? И так во всем.  Даже новое оружие китобоев не сможет помочь им. Их пушки примитивны. Наши паровые катапульты ни в чем им не уступят. Очень скоро флот китобоев будет разбит. Нас освободят. И тогда мы с тобой отправимся в Метрополис.
– Август, – резкий голос Филина прервал жаркий шепот Лямбды, – вот вы где, я ищу вас по всему кораблю.
Филин стоял у открытого люка, который Август, пораженный видом Титанов, совершенно забыл запереть за собой.
– Мы подходим к Акве. А вам, – Филин холодно взглянул на инженера, – давно пора быть в рубке: пришло время всплывать.
На обратном пути Филин придержал Августа за плечо, позволив Лямбде уйти вперед:
– Ты знаешь, Август, Лямбда прав. Верфи Нового Уэльса погибли, а наши мастерские во всем уступают фабрикам Метрополиса. Мы не умеем создавать автоматонов. Все так. Но сила пороха и динамита уравняет наши шансы.
А еще важнее то, что благодаря тебе нам стало известно, где скрыт секрет создания механизма для перемещения между мирами. Мы добудем его. С его помощью я верну тебя домой. Я ведь обещал тебе это, ты же помнишь?
– Помню, – кивнул Август.
– Рад это слышать, – Филин внимательно посмотрел на Августа и продолжил, – в ответ ты поможешь мне в одном важном деле, хорошо? – Филин крепко сжал своими пальцами плечо Августа.
– Хорошо, – неуверенно ответил Август, – но как я могу вам помочь?
– Ты помнишь мою винтовку? Ту, что украл у меня Ворон? – спросил Филин.
– Конечно, –  Август снова согласно кивнул.
– Это винчестер. Модель 1897 года. Это оружие из твоего мира, Август. Такого здесь нет ни у кого. Ни у инженеров, ни у китобоев. Ты поможешь мне раздобыть побольше таких же прекрасных винтовок. С их помощью мы победим в любой войне.
Август, не ожидавший подобной просьбы, не знал, что и ответить.  К счастью, впереди показалась дверь, ведущая в штурманскую рубку и Филин, похлопав Августа по плечу, пропустил его вперед, сказав напоследок:
– После договорим. Сейчас самое важное успеть перехватить «Викторию», пока она не присоединилась к остальным кораблям.
Лямбда был уже в рубке и отдавал команды Моржу и Иноходцу, которые помогали ему подготовить субмарину к всплытию на поверхность.
– Мы должны стравить воду из балластных отсеков, – объяснял Лямбда порядок действий остальным членам экипажа, – я запускаю компрессор для перекачки сжатого воздуха. Он вытеснит лишнюю воду, и тогда наш корабль поднимется на поверхность. Океан сам вытолкнет его наверх. Открывайте клапаны. Быстрее.
Морж и Иноходец принялись один за другим крутить многочисленные вентили, которыми были усеяны проходящие через рубку трубы воздуховодов. Субмарину тут же окутало целое облако пузырей, и она, задрав нос, начала подниматься на поверхность. Всплытие было таким стремительным, что у Августа от неожиданности подкосились ноги, а в животе что-то ухнуло и обвалилось вниз. Его тут же начало тошнить, но Августу усилием воли удалось заставить себя глубоко и ровно дышать: приступ дурноты постепенно отступил.
– Все, довольно, закрывайте клапаны, – отдал очередную команду Лямбда.
Морж и Иноходец снова принялись крутить вентили, но теперь в другую сторону. Подъем субмарины замедлился, и она замерла. За иллюминаторами заметно посветлело. Сквозь воду просвечивали яркие солнечные лучи. Стало понятно, что корабль остановился у самой поверхности океана.
Лямбда оставил штурвал и подошел к длинной трубе, опускающейся с потолка почти до самого пола рубки. Взявшись за рычаги, расположенные по ее бокам, он одним плавным движением поднял ее вверх и прильнул к окулярам.
– Это перископ. Очень полезное приспособление, –  сказал он, медленно поворачивая трубу то вправо, то влево. – С его помощью я могу видеть все, что происходит на поверхности, хотя наш корабль по-прежнему остается под водой. 
– Что вы видите? – нетерпеливо перебил его Филин. 
– Я вижу, что сегодня прекрасный день, – ответил Лямбда, – больше ничего, но мое зрение не такое острое, как в молодости.
– Тогда позвольте мне, – Филин без колебаний отпихнул Лямбду в сторону, – мои глаза еще ни разу не подводили меня.
Филин долго всматривался в горизонт, медленно поворачивая трубу перископа, наконец, он замер и уверенно произнес:
– Вижу дым от труб слева по курсу. Это корабли. Думаю, не меньше трех. Осталось выяснить, кому они принадлежат. Следуем к ним.
Следующий час, пока субмарина на полном ходу двигалась в сторону неизвестных кораблей, Филин практически не отходил от перископа. Он внимательно вглядывался в горизонт и что-то бормотал себе под нос. Затем он вскинул руку и отдал команду:
– Стоп машина!
Лямбда заглушил двигатели, и подводный корабль тут же замедлил ход.   
– Вижу паруса. Это наши корабли, – оторвался от перископа Филин и весело подмигнул Августу, – корабли китобоев, – Филин снова впился в окуляры. После небольшой паузы он уверенно заявил, – «Виктории» среди них нет. Видимо, мы обогнали ее. Надо возвращаться обратно. Теперь мы наверняка перехватим ее.
– И что мы будем тогда делать? – спросил его Иноходец.
– Мы вернем себе то, что принадлежит нам по праву, – уверенно заявил Филин. – Что за чертовщина, – внезапно выругался он, – вижу дым от орудий. Они стреляют. Они стреляют в нашу сторону. Этого не может быть.
Филин резко развернул перископ в противоположную сторону.
– Все ясно, – почти сразу же сказал он, – китобои вступили в бой с вражескими кораблями. Наверное, это пароходы с Аквы. Они пытаются прорвать блокаду острова. Вижу три, нет четыре судна. Черт, они выстраиваются в боевой порядок. Нам надо убраться с линии огня. 
– Это невозможно, – раздался голос Лямбды.
– Почему? – не отрываясь от перископа, спросил Филин.
– Аккумуляторы разрядились, – ответил ему Лямбда, – мы слишком долго плыли под водой. Теперь придется всплывать и запускать паровую установку, чтобы снова зарядить их.
– Почему же вы молчали? – бросился к нему Филин.
– Вы так спешили догнать свою «Викторию», я не хотел вам мешать, – подчеркнуто равнодушно ответил Лямбда и словно нехотя продолжил, – принимайте решение, вы же капитан.
– Проклятье, – снова выругался Филин, – нет, мы останемся под водой. Дым от работы паровых котлов выдаст нас, тогда мы станем легкой добычей. Еще неизвестно, кто нас потопит. Возможно, китобои не станут разбираться, кто перед ними, и первыми откроют по нам огонь.
Филин принялся нервно вышагивать по тесной штурманской рубке, чтобы хоть как-то унять раздражение от неожиданно возникшей помехи. Его место за перископом занял Морж.
Лямбда воспользовался паузой и, подойдя к Августу, привлек его внимание, положив ему руку на плечо, после чего выразительно показал глазами на приборную панель, словно пытался что-то сказать. Но Август не сумел расшифровать его послания и лишь недоуменно пожал плечами.
В это время раздался голос Моржа:
– Капитан, вижу «Викторию» справа по курсу.
Филин вернулся к перископу:
– Да, – подтвердил он, – это «Виктория». Она идет на сближение с остальными кораблями китобоев.
– Что будем делать, капитан? – обратился с вопросом к Филину Морж.
– Всплываем. Мы гораздо ближе к «Виктории», чем остальные китобои. Мы успеем добраться до нее первыми и вернем себе наш корабль.
Морж с Иноходцем принялись яростно вращать вентили. Субмарина, сбросив остатки балласта, начала подниматься на поверхность. Наконец, рубка подводного корабля показалась над водой, и Лямбда, не теряя времени, запустил оба паровых котла субмарины на полную мощность. Из коротких труб, установленных на корме судна, тут же повалили густые клубы угольного дыма, поднимаясь высоко в небо.
Субмарина, мерно покачиваясь на волнах, двинулась в сторону «Виктории», постепенно набирая ход. Морж, вглядываясь в иллюминатор, в котором теперь легко можно было рассмотреть не только «Викторию», но и вражеские пароходы, с беспокойством в голосе спросил:
– Капитан, что мы будем делать, если корабли с Аквы попытаются отрезать нас от «Виктории»?
– Мы примем бой, – уверенно ответил Филин.
– Ничего не выйдет, – возразил ему Лямбда, – «Георг V» создан для подводных исследований, а не для войны. На его борту нет оружия.
– Оружие – это мы, – отрезал Филин и приказал Моржу открыть люки шлюзовой камеры. Через пару минут в рубку хлынул поток свежего морского воздуха. Август с наслаждением вдохнул полной грудью. Голова от избытка кислорода тут же закружилась, так что ему пришлось опереться рукой о переборку, чтобы не упасть.
Когда белые мушки перестали кружить перед глазами, Август увидел, что в рубке остался только Иноходец. Он уверенно держался за штурвал и вел субмарину наперехват «Виктории». Все остальные уже успели выбраться наружу, чтобы наблюдать за происходящим с высоты капитанского мостика. Август поспешил присоединиться к ним.
«Георг V» развил  приличную скорость и заметно приблизился к «Виктории». Казалось, что погоня должна завершиться неминуемым успехом. Но внезапно субмарину накрыла тень с воздуха. Август задрал голову вверх и увидел, что из-за облака выплывает огромный дирижабль. Тут же с неба грянул сигнал к атаке. На мощный голос воздушного гиганта отозвался орган еще одного дирижабля, который спустился из-под облаков в паре миль от первого.
– Похоже, мы попали в переделку, капитан, – голос Моржа прозвучал неестественно весело и беззаботно.
– Срочно погружаемся, – принял решение Филин, – увы, но «Викторию» нам уже не вернуть.
– Поднимите белый флаг, капитан, – Лямбда решительно преградил путь в рубку, глаза его горели, а голос от возбуждения дрожал, – сдавайтесь. Так вы спасете своих людей от гибели.
– О чем вы говорите? – не понял Филин.
– Вам не удастся сбежать, – торжествующе заявил Лямбда, – я позаботился об этом. Я выпустил из цистерн весь сжатый воздух. Теперь вам потребуется не один час, чтобы поднять давление в системе. За это время вас успеют потопить. Не будьте глупцом, сдавайтесь. Вы уже проиграли.
– Предатель, –  взревел Морж и накинулся на Лямбду, – ты решил погубить нас!
– Прекратить, – остановил его Филин, – дорога каждая секунда. Оставаться на месте нельзя. Нас уже все равно обнаружили. Срочно меняем курс. Попробуем взять правее, тогда мы проскочим между «Викторией» и кораблями Аквы, Надеюсь, дирижабли не станут нас атаковать. У них есть мишени покрупнее, чем мы.
Морж бросился вниз, чтобы передать приказ капитана Иноходцу. Через минуту субмарина начала забирать в сторону, оставляя «Викторию» слева по курсу.
– Что за чертовщина, – удивленно воскликнул Филин и достал из внутреннего кармана раздвижную подзорную трубу.
На горизонте показался силуэт еще одного корабля, который все это время был скрыт за кормой «Виктории». Теперь же, дымя сразу четырьмя трубами, он шел наперерез субмарине.
– Неужели это «Левиафан»? – с сомнением в голосе произнес Филин.
– «Левиафан»! – не поверил своим ушам Август.
– Да, – подтвердил после паузы Филин, – я не сразу узнал его. Похоже, он преследовал «Викторию», а теперь сменил курс и движется в сторону кораблей Аквы. Проклятье, он отрезал нам последний путь к спасению.
Но Август уже не слышал Филина. Его сердце радостно забилось. А вдруг это Июль ищет его? Что если она все еще на борту «Левиафана»? Разум отказывался верить в такую невероятную удачу.   
– Можно мне взглянуть? – взмолился Август.
– Конечно, – согласился Филин и передал Августу подзорную трубу.
Руки Августа дрожали от волнения. Он ничего не мог толком рассмотреть, но все равно был счастлив. Июль здесь совсем рядом с ним. Кто знает, может быть, скоро они встретятся вновь. Наконец ему удалось поймать взглядом мерцающий в солнечном блеске силуэт корабля.
Да, это был «Левиафан».
– Июль, я здесь, – прошептал Август, прижимая к груди ставшую бесполезной подзорную трубу. Из-за предательски вступивших слез он все равно ничего больше не видел.