1.Чулан
Залатанная дверь в чулан едва держалась на одной петле, но это нисколько не занимало светлый ум хозяйки. Когда свирепствовала зимняя вьюга или шумный ветер шарил по дворам и переулкам, скрип становился ее главной мелодией. Порой даже приятный, он то становился едва различимым, то превращался в источник вибрации и сотрясал воздух в чулане. Сюда редко заглядывали – неимоверные скопления выброшенных из их жизни за ненадобностью вещей мирно покоились, скрываясь под слоем городской пыли. Старые чемоданы, вышедшая из моды обувь, картинки в морально устаревших, пошловатых рамках, устаревшие манто и много других вещей томилось повсюду. Стеллажи прогибались под тяжестью картонных коробок, в которые Эльза отправить могла сгоряча практически любую вещь. Стоило ей лишь прийти в скверное расположение духа, как из дома в чулан тянулась вереница некогда трепетно обожаемых «любимцев». Совершая свой скорбный путь, они временами протестовали и вываливались из спешно заполненных коробок или не хотели туда помещаться вовсе, как бы хозяйка их не умоляла. Оно и понятно: вещь – понятие неодушевленное, потому и бессердечное и к мольбам строгой обладательницы совершенно равнодушное. Нередко Эльза впадала в крайнее неистовство и тогда старые, но довольно милые чашки или скатерти в горошек, которые были ее фирменным элементом декора кухни, вмиг лишались милости и вынуждены были начинать новую жизнь в старом чулане.
2.Эльза
Из множества совпадений и несоответствий в ее жизни происходили невероятные, словно кто-то невидимой рукой направлял ее судьбу иными тропами – не теми, желанными и понятными, а буквально пускал по встречной. И она шла, делая неверные шаги, пытаясь противостоять очевидному, вновь и вновь впадая в смятение.
Началось все в далеком детстве, когда мир вокруг был радужным и наполненным ожиданием грандиозных перемен. Обратная сторона жизни, неизменно протекающая там, за радугой, ей была неведома, и она подолгу любовалась никому незаметным очарованием окружающего ее мира. Вершины холмов на окраине тихого городка, где ей было суждено родиться, преображались с каждым новым днем. Кроны густо растущих деревьев позволяли вести собственное измерение времени: зимой они нахлобучивали пушистые шапки, к весне подставляли голенькие ветви изящным лучам солнца, чтобы впитать его силу, а летом бурно зеленели, преклоняясь слегка к земле в знак благодарности за щедрое тепло и влагу из родниковых источников. С наступлением осени холмы обвивались разноцветным серпантином, уводящим туда, где рождается заря. Наблюдать за стремительной сменой оттенков Эльза могла до бесконечности, застывая в те мгновения, когда приходило осознание быстротечности времени, и только капли грустно барабанящего дождя, которые, казалось, просачивались сквозь стекло, возвращали к реальности бытия.
3.Дождь
В один из дней, когда струи ледяного дождя в бешеном ритме хлестали по стеклам старой хибары, где Эльза проживала с матерью, в дверь тихонько постучали. Не дождавшись ответа, так и стоя под проливным дождем, странник продолжал стучать, не осмеливаясь самостоятельно приоткрыть дверь. Мать, пребывающая чаще в дурном расположении духа, нежели в благодушном расположении, гневно взглянула на Эльзу, давая понять, что она и не собирается никому открывать. Тем не менее, помедлив мгновение, окинув блуждающим взором неприбранную комнату, она небрежно кинула: Ну, да ладно, открой! Эльза была безгранично счастлива, ведь гости к ним не жаловали, игрушек у нее практически не было, а соседская детвора избегала их убогого жилища. Миловидный молодой человек в промокшей насквозь одежде явно смущался, переминаясь с ноги на ногу. Эльза взглядом показала ему, что можно войти, почти шепотом произнеся: Да-да, войдите. В ту пору ей было всего 13 и опыта общения с незнакомцами у нее практически не было, разве что в местной лавке, куда мать ее посылала за хлебом.
4.Бенедикт
Молодого человека звали Бенедикт, он был начинающим писателем и в поисках новых эмоций и событий для своих произведений, частенько отправлялся в дальние пешие походы по окрестностям Бристоля. Ему повезло родиться в этом живописнейшем порту, основанном еще в ХI веке. Рано оставшись сиротой, Бенедикт воспитывался в семье добросердечной тетушки, у которой, к сожалению, своих детей не было. Всю любовь и нерастраченное тепло души она щедрой рукой отдавала племяннику, а он в свою очередь был безмерно ей за это благодарен. Тетушка никогда не была лишена внимания и заботы со стороны Бенедикта. Вставая на рассвете, он отправлялся на прогулку по тенистым аллеям, где торжествовала особая аура – она преисполняла его вдохновением, которое вот уже через пару часов отчетливо вырисовывалось на страницах его рукописей. По пути домой он неизменно забегал в булочную, где его по обыкновению ждал круглолицый и невероятно добродушный Альфред. Влекущая еще за несколько кварталов, ароматная выпечка уже ожидала самых ранних покупателей, и самые аппетитные булочки всегда доставались Бенедикту. Из года в год, передавая пышущий жаром пакет, Альфред улыбался, потом грустно вздыхал, хмурил густые брови, вновь расплывался в улыбке и с явным довольством произносил: Тетушке понравится! Быстро расплатившись, Бенедикт стремительно удалялся, чтобы порадовать любимую тетушку.
5.Эльза и Бенедикт
Бенедикт с позволения хозяйки повесил плащ на ржавый гвоздь, торчащий из стены, и струйки воды, медленно стекая по продрогшей ткани, почти мгновенно образовали на прохудившемся полу лужицу. Дрожа от холода всем телом, он направился к камину, являвшемся, по сути, единственным ярким пятном в этом убогом домике. Буквально сорвавшись с места, Эльза ринулась в чулан, где среди прочих ненужных вещей всегда можно было отыскать пыльную, но сухую одежду. Она вынесла Бенедикту огромных размеров свитер, изъеденный молью, на котором красовались нескромно два ржавых пятна, и старые шаровары, идеально подходящие ему по размеру. Пока ночной гость облачался в новое одеяние, Эльза разогревала самовар, расставляла разномастные чашки на покосившемся столе и с досадой перемешивала остатки нехитрого ужина в треснувшем горшке.
- Хорошо как у вас! – воскликнул Бенедикт, от чего на лице матери нарисовалась улыбка, преисполненная сарказма.
- Уж да, великолепно! Мать, несостоявшаяся в прошлом актриса, которая сознательно шла к самому дну бурлящего вокруг нее потока жизни, нахмурилась, но было заметно, что она не сердится.
- Ужин гостю подавай, красавица! – обратилась она к Эльзе ласково, и девочка неосознанно поняла, что вечер будет сегодня радостный.
Были долгие разговоры в тот вечер, отчаянно барабанил по крышам дождь, периодически словно взрываясь от снующих по небу молний. Испытывая вполне объяснимую тягу к живому человеческому общению, Эльза, сначала робко, а потом уже совсем непринужденно расспрашивала гостя обо всем. Ей была интересна даже не сама личность загадочного Бенедикта, а жизнь, которая протекала где-то и как-то, но не перед ее глазами. Время перевалило за полночь, гость, разморенный теплом и утоливший голод скудным ужином, потрепал Эльзу по рыжим кудряшкам и уверенно произнес: У тебя все будет хорошо! Это были именно те слова, которых ей так не хватало, и она вся засияла от возникших перед глазами картин, разрисованных богатым воображением в самых ярких красках.
Едва забрезжил рассвет, гость, не желая будить хозяев, плотно закрыл дверь, удаляясь туда, где его ждали новые события, шедевральные рукописи и строгие редакторы.
6.После Бенедикта
Твердо уверенная, что в ее жизни все должно быть хорошо, Эльза не упускала из своего сознания образ Бенедикта. С каждым днем он ей виделся еще более милым, чем в ту единственную встречу. А годы шли. Неминуемо наступали рассветы и закаты, зимняя стужа сменялась цветущими полянами, а осенние ливни однозначно свидетельствовали об убегающем лете. Она и не заметила, как наступило время сменить разноцветные детские платья, если бы ни поблекшие со временем кудряшки, уже не переливающиеся в зеркалах всеми оттенками рыжего. А дальше была просто жизнь, ни чем существенным не отличающаяся от таковой у большинства – учеба, замужество без пристрастия, да, в прочем, и без любви, состоятельное существование и абсолютное отсутствие нужды. Так бы могло продолжаться вечно, но безоблачные, хотя и безрадостные дни, в один прекрасный момент, оборвались, пронесшись перед глазами в одно мгновение огненной вспышкой. Все кончено, так и не начавшись, оно растворилось на задворках воображения. А потом были будни – все на одно лицо, похожие, как две капли воды, как две волны, набегающие ритмично, как два разноцветных покрывала, небрежно брошенных в ее неприбранной гостиной.
В минуты раздумий Эльза нередко вспоминала гостя из прошлого, который волею судьбы навсегда поселился в ее памяти. Что с ним стало? Что он пишет? Где бывает? Ей непременно захотелось его отыскать, чтобы вернуться в то прекрасное мгновение, когда он уверял незнакомую девчонку: У тебя все будет хорошо!
- Да разве же реально такое… рассуждала Эльза, вглядываясь в свое отражение и поправляя непослушные пряди волос.
7.Кошка
очередной раз она решила избавиться от груды ненужных вещей, буквально заполонивших дом. Приготовив коробки, Эльза отчаянно кидала туда все, что попадалось под руку, и быстрыми шагами спускалась в чулан. Ранее, он наводил на нее порой ужас, но годы жизни в одиночестве изменили отношение к этому никчемному уголку ее дома. Толкнув рукой скрипучую дверь, она в который раз вошла в обитель хлама и застыла от удивления – на старом комоде грациозно лежала кошка, внимательно изучая содержимое чулана. Едва заметив Эльзу, она сконцентрировала свой взгляд на ней. В свою очередь, Эльза пристально посмотрела на кошку. В ней было необычным все: мудрый взгляд, черно-белый окрас, невероятно пушистая шубка, но особенно поражали глаза – они были разноцветными. Это к счастью – встретить кошку с разноцветными глазами, так еще говорила ей в детстве мать.
Эльза осторожно приблизилась, чтобы не спугнуть свою гостью, когда порыв ветра распахнул настежь дверь в чулан. На пороге, смахивая осторожно пеструю красу осенних дней, стоял Бенедикт… А то ли в миру случается…. Коснувшись зардевшейся щеки, вновь и вновь переживая апогей эмоций, Эльза трепетно обняла кошку, трепля ее рукой, практически лишенной чувств. Он был и естеством, и прозой, и лишний раз отождествлением с реальностью, но он был настоящим, являя собой и быстротечность времен, и их своевременность. Сердце Эльзы, вздрогнув и констатировав ушедший период безутешности, распахнулось всеми лепестками, утверждая: Я ждала! Волна безбрежного океана замерла, едва всколыхнулась, и вновь устремилась туда, где властвует блаженство, где нет границ совершенства и туда, где без боли и печали разгуливают кошки с разноцветными глазами.