Лица пассажиров странно вытягивались и коченели, принимая какое-то одинаково бестолковое и неестественное выражение. Будто они, один за другим получали затрещину, которая приводила их в недоумение и дезориентировала в пространстве.
Терпкий запах хорошо выдержанного французского сыра серо-зеленым шлейфом плыл по залу Парижского аэропорта, заполняя и пропитывая собой абсолютно все, что попадало в зону его действия.
Я, какое то время, продолжая находиться в недосягаемости его эффекта, поначалу с любопытством наблюдала странную деформацию окружающих меня лиц. Но, как только я пересекла границы безопасной зоны и ступила в сырное облако, от резкого приступа головокружения меня повело куда-то в сторону, лишая организм воли к сопротивлению.
Я огляделась по сторонам, пытаясь обнаружить источник «гастрономических изысков». К моему удивлению по близости не было ни кафе, ни бистро. Но зато мой взгляд уперся в лохматого бомжа. Он по-домашнему расположился, лениво облокотясь на спинку широкой скамьи и с вызовом поглядывая на прохожих. Сняв раздолбанные, покрытые кусками налипшей на них грязи ботинки, и «поставив» рядом видавшие виды носки, он, спокойно проветривал запотевшие ноги, активно шевеля при этом всеми десятью растопыренными пальцами грязных ног.
Мысль о гастрономии исчезла как-то сама собой, уступая место желанию - не проводить никаких осязательных ассоциаций. Я поспешно отвела взгляд и заторопилась к выходу.