Один,
И всходит солнце
Два,
И всходит солнце
Три,
Оно - самая яркая звезда из всех
Четыре,
И всходит солнце
Rummstein. Sonne
Еще один рассвет. Сколько бы раз я не наблюдал за ним, каждый раз он меняется. Сегодня он темно-красный, цвета запекшейся крови. Его кровавые лучи освещают крыши домов. Деревья окрасились в рыже-багровые тона. Город просыпался.
Я спустился по лестнице. Силосная башня осталась позади, я возвращался домой. На кухне было темно и грязно. Мертвая тишина. Я налил себе чай и сел возле маленького окошка единственного источника света здесь. Мелькнула тень. В проеме показалась тощая фигура в балахоне:
- Адриан...
Я не ответил. Он прошел мимо - его шаркающие шаги тихо отдавались на полу. Он опустился за стол:
- Там есть остатки плова. Прости, у нас нет другой еды.
- Мне это не важно. Я благодарен тому, что есть.
- И сегодня надо будет собрать наш урожай. Я постараюсь справиться.
- После школы у меня еще занятия. Я постараюсь прийти пораньше и помочь, не волнуйся.
Он поднял на меня свои безжизненные темные глаза. На секунду в них что-то мелькнуло. Наверное, показалось. Они вновь пусты. Он встал, придерживаясь за стол:
- Не будь таким... серокрылый ангел Адриан.
- О чем ты, отец? Я всего лишь исполняю свой долг. Мне пора.
Я быстро собрался и ушел. Я старался не смотреть на эту безжизненную тень, оставшуюся во мраке кухни.
Здесь меня называют Адрианом. Пафосное имя, но, когда я впервые осознал себя здесь, какой-то голос прошептал в моей голове именно его. Мне... ну, я не знаю, сколько мне лет. Сейчас я выгляжу как старшеклассник, но здесь время идет не так, как в людском мире. Мы падшие ангелы. Те, кто согрешили против Бога, и теперь живем здесь, ожидая своего перерождения в людских телах. Мы не можем помнить, что именно совершили. Все, что у нас есть ; наши черные крылья, которые с каждым рассветом теряют свой цвет до тех пор, пока не станут полностью серыми, и мы не будем отправлены к людям...
Наша школа находится на холме, на границе с Городом. Это в нескольких минутах от моего дома. С силосной башни можно видеть это унылое серо-голубое здание, утопающие в виноградниках и каштанах. Каждый день мы приходим сюда, чтобы заниматься так, будто мы живые школьники. Физика, геометрия... многие ноют, зачем нам это. Все равно в людском виде все учить заново. Лично мне все равно. Если таков порядок этого мира, я ему просто подчинюсь. Не хочу общаться с одноклассниками. Просто пусть этот день кончится, как можно скорее.
В перерыве наши пацаны гоняют мяч во дворе. Я вновь сижу на скамейке, в тени виноградников. Кто-то склонился надо мной:
- Опять тут торчишь?
Камилла. Ее русые косички зависли надо мной. В руках опять книжка. Может, если не отвечать, она просто уйдет? Нет, она все еще здесь. Камилла опустилась рядом:
- Твои крылья почти полностью серые. Значит, ты скоро уйдешь? - Я не отвечал, но она не замолкала: - и почему так? Наши учителя, родители, да и мы все? Почему у них черные перья остаются веками, а твои крылья так быстро становятся серыми?
- Как дела с историей? Сдала реферат?
- Ты вообще меня слушал? Ты единственный разумный здесь человек, я же хочу нормально поговорить! - она с силой хлопнула книжкой по коленям, - так как ты думаешь, почему с нами это происходит? Тебя не пугает то, что твое время может прийти в любой момент?
- По-моему, я не похож на справочник. С чего у тебя такие мысли? Так хочется выбраться поскорей отсюда?
- Ты ничего не понимаешь, - русые косички взметнулись вверх. Камилла быстро ушла к девчонкам. Что с ней сегодня? Пойти поиграть в футбол? Нет, не хочется. Лучше просто ни на что не реагировать на происходящее. Сегодня еще много дел.
Опять прозвенел звонок. Нас загнали в класс. Еще один урок. Как в тумане, я слышу голос учителя. А после меня окружают одноклассники. Как обычно, я сделал контрольную все лучше всех. Не хочу этим хвастаться, но я один из лучших учеников школы. Каил пристает ко мне с какими-то глупыми вопросами. Почему все они удивляются тому, что я учусь? Я просто делаю то, что должен. Если мое предназначение здесь - учиться и работать, я его выполню.
После занятий я подрабатываю в библиотеке. Обязательная работа - это обязанность каждого, кто здесь обитает. Мне нужно помогать отцу на нашей ферме, но я согласился подклеивать порвавшиеся страницы, переписывать старые формуляры и расставлять книги. Здесь, в тишине, я ощущаю внутреннее спокойствие. На эти два часа я могу погрузиться в собственный мир, не думая о том, что меня ждет... Но сегодня много работы. Привезли новые книги. Пронумеровать, записать, поставить по алфавиту. Монотонная работа, где ничего никогда не изменится. Никогда...
- Адриан! Как хорошо, что ты здесь!
Этот скрипящий тон... Герда, вечная сотрудница библиотеки. Опять в зеленых туфлях-лодочках и с того же жуткого зеленого цвета серьгами. Ее голос с отзвуком ржавого гвоздя однажды доконает меня.
- Здравствуйте. А где мне еще следует быть?
- Ты не слышал да? Нет, ты явно не слышал. Уже все говорят, а ты не в курсе... Почему вот так, а? А ты совсем глупый!
Уж если ее понесло, это часа на два. Я записал книгу, сложил остальные стопкой. Теперь нужно ждать. Ей нужно с кем-то поговорить, поэтому пускай. Надо лишь «просеять» ненужную информацию. Но, кажется, суть я уловил. Одна из ее подруг сегодня ушла. Наш сотрудник. Ее крылья окончательно стали серыми, и она исчезла на глазах Герды. Просто растаяла в воздухе. Они с Гердой были примерно одного возраста. Если один ангел исчезает, новый прибывает. Скоро появится еще один падший ангел с черными крыльями. Таков баланс этого мира. Может, ангелов будет сразу два. Герда, как и остальные, уверена: мне недолго тут осталось. Все из-за моих крыльев... здесь называют меня «серокрылым» из-за их цвета. Я единственный, у кого почти нет черных перьев. Поэтому никто не верит, что я тут задержусь надолго. Но мне абсолютно все равно. Если на то воля Божья, я просто ей подчинюсь, ни о чем не сожалея и не раздумывая. Нет ничего, что могло бы поколебать мое безразличие.
Падшие ангелы появляются из ниоткуда и исчезают в никуда. Они не бывают младенцами и очень медленно стареют, поэтому мы не можем знать, сколько нам лет по человеческим меркам. Мы не знаем, почему одни уходят через несколько лет после своего рождения, а другие остаются десятилетиями. Но, когда последнее черное перо выпадет из крыла, ангел рассыпается на мельчайшие частицы серебряной пыли...
Когда я закончил работу, тень уже накрыло большинство домов и магазинчиков Города. Стрелки часов на башне показывали шесть. Я срезал путь через узкие дворы, где я еле-еле мог протиснуться между домами. Крыши смыкались так, что здесь не проникал даже солнечный свет. Наш дом находился почти на окраине. За ним начинались бескрайние фермерские поля и речка с мельницей. В доме опять было темно и тихо. Так тихо, что можно было услышать, как летают пылинки в воздухе. Я достал из кладовки корзину с инструментами и ушел вглубь нашего сада. Нужно еще подрезать и подвязать яблоню, опрыскать малину, посмотреть, как там петрушка. Мой отец фермер, и этот сад - наш единственный источник дохода. После тяжелого дня мне приходится помогать здесь, ведь один он никогда не справится, а после делать задания на завтра и работать по дому. Но я не жалуюсь. Принимать все, что дает судьба - вот мой главный принцип. И ничто не нарушит мое внутреннее спокойствие.
Фигуру отца я заметил сразу. Сложно не увидеть эту худую поникшую тень в сером балахоне. Он с трудом стоял на ногах. Его огромные черные крылья тянули его вниз. Серые облака закрыли последние лучи уходящего солнца. Наш сад накрыла тень. Мягкий влажный воздух окутывал меня. Словно я растворялся в теплом эфире… Послышался грохот. Я оглянулся. Отец! Он лежал в зарослях малины, без сознания. Я взвалил его на плечи и потащил домой. Его хилое тело казалось невероятно тяжелым… Я уложил его на диван и только заметил, что все его руки были в крови…
Было, наверное, уже около 10, когда он очнулся. Я оторвал голову от «Маленьких трагедий» Шекспира (нам часто присылают книги из мира людей). Он попытался подняться, но не смог, и лишь слабо улыбнулся.
- Давай я поменяю повязки. Они пропитались кровью.
Я встал и хотел взять бинты, но он схватил меня за руку:
- Адриан… я должен о тебе заботиться, а не наоборот…
- Все в порядке. Мне не сложно.
- Нет, все из-за меня. Если бы я тогда не попытался покончить с собой… может, меня бы уже здесь не было. Но эта кровь.… Как проклятие за все то, что я натворил. Адриан, я застыл в этом мраке. Мне нет прощения…
Он замолчал. Я тоже не знал, что сказать. Что можно сказать грешнику, тому, кто попытался убить себя, чтобы уйти отсюда? Но люди куда свободнее в выборе своей судьбы, чем мы. Ему не дали уйти. Теперь он вечно слаб, с неисчезающими черными крыльями, и его руки кровоточат как знак того, что он совершил… многие друзья от нас отвернулись. Я единственный, кто остаюсь, ведь этот человек вырастил и воспитал меня. Это мой долг - заботиться о нем, как только могу. Я подошел к окну:
- Слушай, дождь, это же просто вода с неба? Почему во всех книгах его так описывают? А у нас никогда не бывает. Лишь тучи.
Отец с трудом перевернулся на бок:
- Говорят, что дождь ; знамение неба. Принято считать, что он несет проклятие. Не знаю, как там у людей, как по мне, дождь не предвещает ничего хорошего. Если он начнется, появится много суеверных фанатиков. Иди, спи уже.
Город погрузился во тьму. Кажется, отец тоже уснул. Я все еще сидел на полу, прислонившись к кровати. О чем я думаю? Это же просто еще один прожитый день. Ничего не изменилось.
Но мой внутренний покой был нарушен событиями внешнего мира. На следующий день Камилла не пришла. Она явилась только к третьему уроку. Я видел ее во время перерыва. Бледная, поникшая... ее русые косички были заплетены кое-как и теперь растрепались на ветру. Она стояла в тени каштанов, не реагируя на остальных…
Я не стал к ней подходить, как это делали остальные. Зачем тревожить человека, которому и так плохо? Но все равно я узнал, что случилось. Ее сестра исчезла сегодня. С рассветом последнее из ее черных перьев выпало, и она растаяла. Ей было всего восемь или девять лет. В два раза меньше, чем примерно нам. Значит, вот причина, по которой ее интересовали мои крылья. Я подошел к воде. В отражении видно худое подростковое лицо лет шестнадцати и большие пепельные крылья с торчащими в них грязными кусками. Я не помню, когда они были такими же черными, как и у всех. Эти крылья всегда серые, только, может, черных перьев поубавилось. Раньше каждый рассвет я поднимал новое черное перо с пола. Это было для меня отсчетом того, сколько мне осталось. Но сейчас даже это меня не волнует. Герда, Камилла… они плакали, когда потеряли своих близких. Ведь они никогда больше не встретятся, а, если и встретятся, не узнают друг друга в новом людском обличье. Интересно, будет ли отец расстроен, когда я исчезну? Вряд ли. Он все еще замкнут на исчезновении своей любимой. Той самой, из-за которой он пытался уйти из этого мира, и был наказан.
Но события этого дня не кончились. После школы нужно было помочь в саду - отец еще слишком слаб, чтобы хотя бы дойти до ближайшего дерева. Но теплая погода с легким ветром манила меня. Я решил залезть на силосную башню.
Там я и встретил его. На секунду я подумал, что ослеп. Затем - что архангелы спустились в наш мир, чтобы простить падших ангелов. Так ослепительна была фигура, стоявшая в лучах полуденного солнца. Свет отражался от его белых волос, разливаясь вокруг. Лишь спустя несколько секунд я заметил, что концы его ослепительно белых крыльев почернели.
- Ты еще кто?
Резкий голос отличался от образа, который я видел. Ангел достал сигаретку и закурил:
- Только не говори, что забил здесь место. Это теперь и моя башня, понял?
- Простите... кто вы?
- Ты всегда такой вежливый? - он наклонил голову набок и выпустил дым, ; ну, Вилфрид я. Дальше что? У меня нет желания трепаться тут с тобой.
На секунду я почувствовал незнакомое чувство. Как этот нахальный тип смеет стоять тут и так себя вести? Он меня просто выводит из себя своим видом! Успокойся, Адриан! Я не помнил, как спустился с башни и добрался до нашего дома. Лишь в саду, я осознал, что тем незнакомым чувством была злость. Злость, впервые охватившая меня. Может, тот парень просто демон, который пришел утащить нас во мрак? Нет, это глупо. Наш мир охраняют, и Господь не допустил бы, чтобы что-то такое произошло. Может, меня просто проверяют? Я заглянул в комнату... Отец крепко спал. Бинты на его руках почернели от крови. Я почувствовал, как меня вновь охватывает это чувство. Да, он грешник, но неужели он заслужил такого? Неужели ему не дадут больше шанса?
Камилла вновь не появилась. Та девочка ведь даже не была ее родной сестрой. У нас нет родителей. Просто они выросли в одной приемной семье. Наверное, она очень к ней привязалась. Не понимаю, неужели можно испытывать настолько сильные эмоции, что не подчиняться воле этого мира? Ведь все это просто система, которой мы подчиняемся. Рано или поздно мы исчезнем и даже не вспомним, что у нас остался кто-то близкий здесь. На перерыве меня вызвали к директору. Когда я вошел в кабинет, какое-то нехорошее чувство сразу появилось внутри. Глава попечительского совета здесь.
- Адриан, рад тебя видеть. Возьми стул и присаживайся здесь, пожалуйста. Мы хотели поговорить с тобой о Насире.
Насир - имя человека, воспитывающего меня. Нехорошее чувство усилилось.
- Об отце? Что-то случилось?
- Мы знаем о его... скажем так, состоянии, - очки главы совета сверкнули, - кажется, оно не становится лучше. Тебе ведь приходится много работать, и еще заботится о нем. Мы думаем, что лучше будет перевести тебя.
- Не волнуйся, мы не вернем тебя в интернат, - поспешил добавить директор, видимо, увидев выражение моего лица, ; у тебя хорошая репутация, поэтому многие семьи тебя с радостью возьмут.
- Простите, господин директор. Я понимаю, не каждому предлагают такое. Но мне не тяжело помогать отцу. Я рад, что у нас есть сад, и мне очень нравится возиться с растениями.
- Адриан, все же подумай, - вздохнул глава, - у тебя будет любящая семья, тебе не надо будет столько работать. Если ты волнуешься за Насира, но мы его не оставим, ты знаешь. Совет будем помогать ему.
- Знаю, но... Я правда очень люблю наш сад и наш дом и хотел бы оставить все как есть. Разрешите идти? У меня уроки начались уже.
Я быстро вышел. То чувство застряло комком в горле. Я сказал, что люблю наш сад и готов работать сколько угодно. Впервые в жизни я солгал. Значит, я такой же, как они все. Тоже подвержен эмоциям, раз так привязался к отцу. Нет, такого не может быть. Просто менять семью, подстраиваться под чужие правила... я был бы идеальным сыном, но не хочу начинать все заново. Пусть все остается так, как есть.
И очередной день. Наверное, читать мои записи очень скучно. Но не думаю, что ваша жизнь отличатся сильным разнообразием. Всегда одно и то же. Разница лишь в то, как мы воспринимаем эту реальность. Но я заметил, что в списке нашего класса появилось новое имя. Вилфрид. Но за последнюю неделю он так и не появился. Минутку... Вилфрид, где я это слышал? Точно! Имя того нахала!
Тем рассветом я вновь пришел на силосную башню. И вновь наблюдал за рассветом. Теперь он бедно-желтый, с легким оттенком золотистого. Не бывает одинаковых рассветов, как не бывает двух одинаковых людей.
- Смотрю, ты лысеешь?
Я вздрогнул. Точно, это Вилфрид. Вновь сигарета в зубах. В руке он покручивал черное перо. Наверное, выпало из моих крыльев. Ладно, Адриан, не злись.
- Ты не приходишь в школу. Это неправильно.
- Да ну? Назови хоть одну причину, по которой это неправильно.
- Это твоя обязанность. Ты должен.
- И это все? - он спрятал мое перо в карман и затушил окурок носком ботинка.
- Если ты не будешь подчиняться, тебе накажут. Ты навсегда останешься здесь. Разве не проще делать то, что говорят свыше? Ты же не можешь изменить систему.
Он подошел к ограждению и выглянул вниз:
- Может, и проще. А ты не такой дурак, как я думал. Ладно, приду я в школу. Только на последствия пеняй сам на себя, ага? - я уже спускался вниз, как вновь услышал его голос:
; Ты ведь Адриан, да? Не мне тебя судить, но... Говоришь, что надо подчиняться правилам, а сам защищаешь самоубийцу. Не подчиняешься собственной схеме?
Вот неприятный тип! Интересно, что он имел в виду под последствиями? Но я через день я понял, о чем он. Вил пришел в школу. Я стараюсь не реагировать на него, но он за неделю умудрился надоесть всем. Постоянно лезет к девчонкам. Перебивает и не слушает. И учиться лучше всех. Ясно дело, его терпеть не могли за такой характер и мозги. Ему все удавалось без труда. Вил (мы сократили его имя) не искал друзей, но и не конфликтовал ни с кем. Да никто и не пытался с ним заговорить. Я это сразу заметил. Все его сторонились, как чумы. Даже учителя, хоть и не показывали этого. С его появлением воцарилась странная атмосфера... Может, он и вел себя слишком нагло, но его словно... боялись.
- Неужели нет ничего, что могло бы изменить тебя?
Да, мой покой теперь нарушен его постоянным присутствием. Теперь каждый рассвет он приходит сюда. Он подобрал еще одно черное перо:
- Видимо, им нравится твоя покорность. Они думают, что ты послушен и смирился со всем, поэтому поощряют тебя. А знаешь, что я думаю? Что ты холоден и эгоистичен. Тебе просто плевать на всех, поэтому ты так легко принимаешь все, что тебе посылают.
- Почему тебя сторонятся?
- О, ты заметил, ;в его руках возникла сигарета, - ты сам-то подумай, лады? У вас у всех крылья серые с черными перьями. А у меня?
Да, его крылья ослепительно белые. Белые с замаранными кончиками. Но я не знал, что это может значить. Отцу стало легче, он вновь вернулся к работе в саду. Честно, пользе от него больше, чем от пятилетнего ребенка. Но я рад, что он хоть в состоянии двигаться.
- Ты сегодня напряженный какой-то. Проблемы в школе? - отец отодвинул от себя ненавистную рисовую кашу.
; Нет, не в этом дело... слушай, ты не знаешь, что значит, когда у падшего белые крылья? Не серые или черные, а именно белые?
; Появился белокрылый ангел? - в глазах отца возник блеск, - Адриан, не общайся с ним. Белые ангелы - высшие ангелы. Те, кто достигли высшей точки в людских перерождениях, и вышли на новый уровень. Но, если ангел очутился здесь, значит, он совершил что-то очень страшное. И его сбросили в самый низ. Такие, как мы, еще не успели очистить себя и не можем нести полной ответственности за свои поступки, ведь мы их не помним. Но этот белый ангел совершил свое падение намеренно. Не общайся с этим грешником.
- Но с тобой-то я общаюсь? - отец вздрогнул и выронил вилку. Я встал из-за стола, чтобы собрать посуду: - знаешь, мне стало интересно. Последнее время общение с такими «падшими» приносит разнообразие в эту серую рутину.
Воскресение принесло легкие серые облака с востока. Город ожил и наполнился шумом. Началась воскресная ярмарка. Солнечные лучи едва окрасили своим светом деревья, как крестьяне уже шли в Город. Несколько моих одноклассников кинули камешки в окошко, но я отказался идти с ними. Да-да, я зануда, и лучше перекопаю грядки, чем буду изображать подобие веселья на танцах или когда они начнут пить. К полудню я все закончил, остальным займется отец. Он точно никуда не пойдет - его сил еле хватает доползти до сада и обратно. Я накинул куртку и отправился в город. Приятно прогуляться по закоулкам. Большинство сейчас гуляет на площади, а тут тихо и спокойно... я сам не заметил, как ноги принесли меня к храму. Интересно, это место и правда какой-то духовный портал между нами и Богом, или просто старейшины построили его, чтобы хоть как-то помочь нам? Но я любил это величественное каменное здание с трехметровыми колонами, утопавшее в зелени. Здесь всегда так тихо и спокойно... Я прогуливался по усыпанной гравием дорожке, когда меня окликнул монах:
- Адриан, это ты! Приятно видеть тебя снова. Нынешняя молодежь вновь интересуется чем-то, кроме танцев? Не считая новенького, ты первый за сегодня?
- Новенького?
- Да, у нас последнее время новый посетитель.
Не знаю, зачем я пошел в храм. Но у меня было чувство, что только один человек может приходить сюда все время... Так и есть. Я ощутил запах сандала. Вил стоял, сложив руки и закрыв глаза, возле одной из статуй. Впервые я видел такое спокойствие и умиротворенность на его лице. Лишь потом я заметил, что он сменил свой наряд на белую бесформенную одежду, какую обычно одевали во время служения. Хоть я и стоял тихо, он почувствовал мое присутствие и повернулся.
- Я знал, что существует лишь один идиот, способный приходить сюда. И это ты, Вил.
- Нет, теперь нас двое. Ты тоже, смотрю, не на праздник. Опять ищешь внутреннюю тишину? Ты слишком часто убегаешь от реальности, не находишь?
- А ты слишком усердно посещаешь храм для парня, которому на все наплевать, ; он опять нарывается на конфликт, а я повелся и сорвался: - Ты явно тут не грехи замаливаешь. И зачем ты здесь?
; Считай, я отдаю свой долг Всевышнему. Как бы то ни было, я уважаю его и благодарен за все. Это лучше, чем стадо тех олухов, которые с радостью подчиняются всем требованиям, даже не задумываясь, зачем все это. Им скажут убивать, и они же побегут по первому зову. Не становись таким, думай о том, зачем ты совершаешь свои действия.
Мы вдвоем вышли в сад. Небо заволокло тучами. Стало душно. Странный этот парень, но что-то есть такое в его словах...
- Вилфрид, знаешь, а ты прав.
- Да ну? Ты слушаешь меня, грешника, которого скинули с небес? - он наклонил голову на бок. Мы уже вышли из ворот храма, и он достал сигарету.
- Ну, не думаю, что ты такой, каким себя выставляешь. Ты ведь чтишь небеса. Если ты вновь оказался здесь, значит, у остальных нет шанса.
- У них куда больше шанса. Они живут одним днем и ни о чем не задумываются. Даже если они застрянут в круге людских перерождений, они будут довольствоваться примитивными инстинктами и чувствовать себя счастливыми. А я попытался изменить что-то, но сбился с дороги. Поэтому попросил начать все заново. Даже если пройдут тысячелетия, я буду начинать вновь и вновь, пока не осознаю, в чем именно мое предназначение и какую дорогу мне выбрать.
Что за шум сзади? Нас нагнала толпа. Праздник кончился? Я почувствовал, как Вилфрид дернул меня за рукав. Но и без этого я понял, что надо ускориться. И меня тут недолюбливали за серые крылья, а с его появлением тут вообще какая-то напряженная атмосфера.
- Эй, ты, с черными крыльями! Не оскверняй территорию храма! Ты - проклятие нашего города.
Что это на них нашло? Не нравятся мне эти крики. Свернуть было некуда, толпа не отставала. Лишь бы Вил ничего не ляпнул (он точно что-то ляпнет!). Теперь я дернул его за рукав. Сзади вновь послышался голос:
- Эй, как там тебя, так что ты натворил? Шляешься тут постоянно, к девкам пристаешь? Тебя надо было в ад отправить, грязнокрылый мерзавец!
- Может вас туда заслать, уроды? Могу устроить?
Резкий голос Вилфрида напряг меня. Та атмосфера вернулась. Толпа замерла. Один из них выступил вперед. Я узнал одного из советников старейшин:
- Что ты сказал, повтори?
- Захлопни пасть, лицемерный ублюдок!
Плохо дело, очень плохо! На нас наступают. Нужно бежать, пока нас не схватили! Я вновь ухватился за его рукав, но он вырвался. Что-то взметнулось вверх. Ослепительно-белая фигура закрыла последние лучи солнца. Его крылья с черными кончиками скрылись за домами.
- Он же высший ангел! В отличие от нас умеет летать. Адриан, что стоишь? Мы идем его искать! Ему предъявляется обвинение за оскорбление старейшины.
Я почувствовал, что на плечо что-то упало. Это же... на нас полил дождь. Стеной. Толпа понесла меня обратно к храму. Не знаю, как меня не задавили. Дальше все как в тумане. Помню, как я сидел на мокрых грязных плитах храма, а белые как штукатурка монахи пытались остановить панику. Деревья прогибались под ливнем. Никогда не думал, что небесная вода выглядит так. Страшно и одновременно завораживающее. Мы сидели так час, но он не утихал. Люди разбрелись, кто куда, слышались их перешептывания, гулом разносившееся по храму. Я хотел поймать старейшину, но он заперся в отдельной комнате с монахами. Я встал и пошел к выходу. Кто-то схватил меня за руку:
- Адриан... дождь... проклятие, не ходи. Не рискуй, прошу, - глаза монаха умоляли меня. Я мягко выдернул руку:
- Не думаю, что вода принесет мне вред. Но сидеть здесь еще хуже.
Вы опускали руку в ледяную воду? Не знаю, как передать ощущения от мокрых потоков, скользивших по моим плечам. Я дрожал от холода, промок насквозь, но чувствовал, словно вся грязь, накопившаяся в моей душе, исчезает. Словно этот дождь не проклинал, а очищал меня...
Сквозь пелену ливня я заметил фигуру, стоявшую на пороге дома. Отец кинулся ко мне и буквально втащил меня в дом:
- Ты в порядке? Возьми полотенце. Не стоило тащиться по этой погоде.
- Ты хоть не говоришь, что меня проклянет, - я устало опустился на диван.
- Глупости старейшины болтают, - впервые я видел, чтобы он говорил со злостью, - Адриан, я просил не связываться с этим... Вилфридом. Он ни в чем не виноват, но он... изгой. Как и я.
- Я не понимаю, ; я опустился на диван, - Вил наглый, липнет к девчонкам и не слушается правил. Но он вовсе не тот монстр или кто-то еще.
- Дело не в этом. Он отличается от остальных. Если выделяешься из толпы, либо умей примазаться, либо будь настолько сильным, чтобы противостоять в одиночку, - я не поднимал головы, но услышал, как он побрел в свою комнату, - этот дождь знак свыше. Старейшинам достаточно придуманного повода, чтобы устроить охоту на ведьм.
Следующая неделя была похожа на тяжелый сон, когда ты никак не можешь проснуться. Дождь превратился в муссон, который не переставал лить. В людском мире дождь - обычное дело, но здесь это восприняли как гнев небес. Занятия отменили, в саду нельзя было работать. Я просто убивал время, лежа на диване и думая об этом. Отец оказался прав. Они устроили ему настоящую охоту. Но он был когда-то ангелом, и, как оказалось, умел летать. Наш мир не такой большой, но найти они его не могли.
Уже потемнело, когда дождь, наконец, стих. Закат коснулся горизонта, и я вышел на улицу. Дорога к храму превратилась в месиво из луж и грязи. Ноги утопали в этой каше, но мне надо было хоть чуть-чуть проветрить голову. Я так задумался, что чуть не подпрыгнул когда услышал незнакомый шум.
- Помоги мне.
Этот голос. В кустах лежал Вил. Он ранен? Нет, кажется, просто ослаб. Я помог ему встать. Давай, обопрись уже об меня. Нужно дотянуть его до храма. Кажется, он вот-вот рухнет.
- Это ты, Адриан? Кажется, исчерпал я свой лимит. Не могу летать больше. Мне конец, как думаешь?
- Тебе надо отдохнуть, постарайся идти, ладно? Ты тяжелый, между прочим!
Плохо дело, очень плохо. Что теперь? Храм - единственное место, где его могут защитить от этих фанатиков. Послышался шум. Опять они! Мы не успели пройти и десяток шагов, как нас окружили стражи советников. Я стоял посреди улицы, грязный и мокрый, с повисшим у меня на плече падшим ангелом в окружении далеко недружелюбных стражей. Но страх отступил. Единственное, о чем я подумал: жаль, что Вил не в состоянии хоть как-то защищаться. Одному мне не справится.
- На твоем месте я бы валил отсюда, ; Вил попытался стать прямо, но у него не вышло. Я только сейчас заметил запекшиеся пятна крови на его спине. Он так пытался вырваться отсюда, что повредил крылья…
- А ты оказывается, не лучше, серокрылый, - советник не приближался, но и не отступал. Чего они выжидают? Хотят нас вывести из себя, чтобы оправдать эту травлю? - притворялся правильным и послушным, а сам помогал изгоям.
Может, ты в сговоре с приспешниками зла?
- Смотрю, тебя тут любят, - Вил подтолкнул меня и попытался улыбнуться, - а ты, как, всегда, спокоен.
Только внешне. Внутри все кипело. Какое право они имеют себя вот так вести? Любят они меня! Они меня терпели, до тех пор, пока им это было выгодно. Я сделал последнею бессмысленную попытку рвануть в сторону, но нас окружили плотным кольцом, а Вил мертвым грузом висел на плече. Я чуть ли не проклинал его. Если бы он мог сейчас улететь! Но его крылья обвисли, а помощи нам ждать неоткуда. Вот теперь нам точно конец.
Подбежавшие стражи растолкали толпу. Не успел я опомниться, как на руках оказались кандалы. Нас с Вилом довольно невежливо пропихивали к храму. Я смотрел в любопытные лица вокруг и не узнавал их. Даже если здесь были все, кого я знал,
мне было абсолютно все равно.
- Пять минут позора, и мы свободы, а? - я услышал шепот Вила, - они нас что, сейчас в нижний круг отправят, чтобы не смогли переродиться заново? Видимо, так и будет. А все из-за наглого строптивого ангела вроде меня. Ты тоже хорош.
Мог бы отсюда спокойно уйти, а сейчас тебя изгонят как соучастника моего коварного замысла.
- Глупостей не говори. Ты же ни в чем не виноват.
- Будешь строить святошу? Знаешь, вряд ли за такое сейчас снизойдет благословение небес.
Видимо, сейчас нам придется пройти через суд. Никогда не думал, что докачусь до такого. Вил прав - нас отправят в нижний круг, из которого нет выхода…
; Остановите это безумие!
Мы уже были на пороге, когда послышался крик. Растолкав всех, перед нами оказался мой отец. Давно не видел его таким. Глаза горели лихорадочным блеском на его бледно-зеленом лице. Он впервые стоял, гордо выпрямившись, словно мог защитить нас от всех.
- Я, как один из трех старших старейшин, приказываю вам остановиться!
Я смотрел на эту хилую фигуру, в мятом невзрачно-сером одеянии, которая с трудом стояла под тяжестью своих угольных крыльев. Но почему-то толпа замерла, а стражники даже освободили нам руки. Но уходить они явно не собирались.
- Насир, но эти двое пагубно влияют на растущее поколение! И они могут отправиться в мир людей! Только подумай, от влияния таких, как они, начинаются войны!
- Что за чушь вы несете? Я здесь вижу двоих детей. Один павший с небес, который пытается все начать заново, и один праведный ангел, который, в отличие от вас, думает о том, что творит! ; он запнулся, словно ему было тяжело говорить, и начал уже спокойнее: ;послушайте, не опускайтесь до уровня фанатиков, ведь мы должны нести свет в людской мир. Я не знаю никого лучше Адриана, который заботился обо мне, когда остальные сделали вид, что ничего не происходит. ; У него хотя бы доброе сердце в отличие от вас, кучки лицемеров, который погрязли в своем тщеславии настолько, что завидуют мальчишке! Ведь он видит путь, чтобы выбраться, а вы застряли в круге отчаяния и мрака!
Он сказал что-то еще, но внезапно белый свет разлился вокруг него. Я закрыл глаза от ярких лучей, слепивших меня. Еще секунда, свет исчез. Отец лежал ничком на ступенях храма...
Вы еще здесь? Я уже почти окончил свой рассказ. Не поверите, нас отпустили. Побурчали, пригрозили наказанием, но отпустили. По сути, нам и предъявить нечего. Дождь как проклятие прихода грешного ангела и неподчинение старейшинам. На меня постоянно косились. Но это не особо волновало. Я не совсем понял, что произошло тем влажным вечером на ступенях храма. Но поговаривали, что своим поступком Насир получил благоволение небес. Его крылья в один момент облетели и стали почти полностью серыми. Одни говорили, что это случилось, потому что он проявил милосердие к нам, другие, что он отбыл срок своего наказания и теперь стал таким, каким должен был быть. Мне кажется, это произошло от того, что он, наконец, вылез из своей скорлупы и смог преодолеть ту границу, которая держала его в прошлом, когда он не мог прийти в себя от горя потери своей любимой. Вила не трогали, но и в школе он не появлялся. Как, впрочем, и я. Мне было не до того. Я чувствовал, что мое время подходит к концу...
Если напрячь зрение, можно было рассмотреть силуэты фермерских домов и речку вдалеке. Впервые я пришел сюда до рассвета. Холодный воздух и темнота окутывали меня, погружая в знакомую комфортную тишину. Но впервые в жизни мне было неприятно это погружение.
- О, ты здесь, ; зажженная спичка осветила тьму на секунду, ; значит, Насир один из главных старейшин? Вот не ожидал.
- Он не появлялся на их советах с тех пор, как его жена ушла на землю. Это было еще до меня, я не знал, что он имеет отношения к совету старейшин.
Вил подошел к краю башни и вынул сигарету:
; Не грусти. Ты, видимо, тоже выполз из своей раковины. Боишься начинать все заново в мире людей?
- Просто ощутил, что такое эмоции. Ты показал, что вокруг есть прекрасный мир. Так что не боюсь. Думаю, с отцом будет все в порядке.
; Да, я присмотрю, сколько смогу, ; он протянул мне ладонь, ; бывай, Адриан. Не смотри так, я знаю, что это твой последний рассвет. Я же высший ангел. До встречи.
Мы увидимся? Он заметил мой взгляд и звонко рассмеялся:
- Ты не узнаешь меня, как и я тебя. И шанс, что меня отправят к людям, слишком ничтожен. Но я верю, что мы встретимся. Когда опять уйдешь в раковину своих раздумий и не захочешь принимать жизнь, я обязательно появлюсь, чтобы вытащить тебя. А ты своим пофигизмом будешь отрезвлять меня от дурацких поступков, из-за которых я опять начал все заново. Я покажу тебе тот желанный людской мир. Он мерзкий, грязный и единственным облегчением становится смерть, но если подумать, он так прекрасен! Если рай действительно существует, то он и есть в этом желанном мире.
; Солнце всходит... - я повернул голову и увидел первые лучи розово-золотистого солнца. Я посмотрел на свои руки. Они исчезали на глазах. Последнее, что я помню - первые лучи того дня и белую пыль, окружившую меня...
- Айзек, мать твою, шевели булками! Мы до дому дойдем вечеру!
Еще один бездарно прожитый день студента художественно факультета. Нет, я не пойду с вами на вечеринку. Потому что под понятием "расслабиться" вы всегда подразумеваете нажраться в дерьмо и переспать с первой малолеткой, которую сможете подцепить. Так, Айзек, спокойно. Может, если не отвечать, они отстанут? Народ, мне еще работу по Энгру* писать, отвалите уже!
- Сигаретки не найдется?
Надо мной навис высокий блондин. Кто-то из нашей группы протянул ему пачку, и он закурил. Остальные ушли вперед, а мы шли рядом. Он наклонил голову и выпустил дым:
- Слушай, мы нигде не встречались? Лицо вроде незнакомое. Но у меня эффект дежавю.
- Странно, хотел сказать тоже самое. Кстати, я Айзек.
- А я Джим. Ну, привет, - он протянул руку.
*Энгр - известный французский художник XIX в. Жан Огюст Энгр