9.
Вам никогда не казалось, что все происходит как-то неправильно. Со всеми нами, с нашим миром, который, пошатываясь, но все-таки ещё как-то умудряется сохранять равновесие. Не чувствуете никакого подвоха? Безысходности? Может быть, вдруг начали замечать, что истории повторяются, и вы уже знаете, что будет дальше?
Забавно это или нет, но я уже несколько лет чувствую себя так, будто нахожусь в тюрьме. Наглухо замурованным в одиночной камере, несмотря на окружающих меня людей, где медленно схожу с ума. Или уже сошел, подгоняя себя необходимостью понять суть всего происходящего. Найти ту самую исходную формулу, ключ, открывающий нужную дверь, мысль, собирающую воедино разрозненные детали и открывающую перед взором общую картину Всего. Это и есть тот самый второй сценарий, возможность осуществления которого крайне мала. И это нельзя назвать целью. Цель ставят и достигают или хотя бы пытаются достичь, а здесь речь идет о понимании, которого нельзя добиться. Оно может лишь прийти. Вот он, сегодняшний смысл моей жизни – понять, что все-таки происходит и зачем это нужно. К сожалению, разум не сможет этого постичь, он ограничен и конечен. Сколько теорий не разрабатывай – все они, либо изначально допускают какую-нибудь погрешность, либо, так или иначе, рухнут со временем.
С другой стороны и к эмоциям я не питаю особых надежд, но здесь есть один фокус. Моя новая теория различает два типа чувств: глубинные и поверхностные. Мне почему-то сразу представляется озеро, безмятежная поверхность которого отражает лунный свет. Если бросить в него камешек, создать внешнее воздействие, по воде пойдут круги, которые быстро стихнут. Но на глубинное течение камешек не окажет сильного влияния. Там все иначе. Так вот, я предполагаю, что можно выработать в себе определенное глубинное чувство, допустим, чувство счастья, на которое фактически нельзя будет повлиять извне. Почему нет? Можно быть счастливым и злиться одновременно. Злость будет проходить как бы мимоходом и будет, подконтрольна, ведь человек уже выработал в себе эмоциональную точку отсчета. По крайней мере, у меня срабатывало какое-то время. Потом как-то не очень получалось, но в этом направлении должен быть прогресс. Мне нужен запасной вариант, на случай, если я вдруг умудрюсь полностью прошляпить свою жизнь. Не руки же на себя накладывать, в конце-то концов, и не к бутылке припадать. Надо найти свое место в этом бренном мире.
- Олежа, пора капельницу ставить, - с порога заявила тетя Люба и улыбнулась, увидев мученическую гримасу на его лице.
- Да сколько ж можно-то теть Люб? – жалобным тоном обратился он к женщине.
- Сколько доктор прописал, - добродушно ответила женщина.
- Да, Ольге Павловне волю дай, она меня тут до осени держать будет, - парень перевернулся на спину и приготовил правую руку.
- Ну, а кто виноват, что ты попал к нам? – спросила тетя Люба, подошла к нему и начала подготавливать все эти медицинские прибамбасы.
- Я виноват, кто ж ещё-то? – смиренно ответил ей Коротков, понимая, что жалуйся, не жалуйся, а лежать и смотреть в потолок все-таки придется.
- Ладно, лежи и отдыхай, - женщина поставила ему капельницу и направилась к выходу, - Я дверь открытой оставлю, кричи если что.
- Помню, теть Люб, помню, - расплывшись в добродушной улыбке, ответил Олежа.
Снова остаюсь один в палате. Я уже, если честно, изрядно устал от этого отпуска, который, кстати, вообще не входил в мои планы. Ну, что поделать? Это жизнь. И она решила, что мне необходимо отдохнуть пару недель, из которых, кстати, осталось всего лишь четыре дня. А то запустил я себя порядочно. Аленушка, по моим подсчетам, прилетела вчера и пока не особо торопиться, встретиться со мной. Видимо, вернулась в старую колею, снова придется выдергивать её оттуда за уши. А я тут уже приготовил для брюнеточки кое-что интересное. Хотя, на вряд ли она сможет по достоинству оценить мои старания. Истерику, поди, закатит. Но, блин, оно того стоит, я уже начинаю представлять выражение её лица. Занятное будет зрелище. Главное, чтобы она появилась в течение этих четырех дней, а там уже пойдет сам процесс.
Знаете, иногда, все-таки полезно бывает оказаться в неприятных обстоятельствах, хотя, на первый взгляд такого, конечно, нельзя сказать. Сразу как-то иначе начинаешь воспринимать окружающий мир. Вот, например, пролежав в больничке эти десять дней и насмотревшись на то, что жизнь вытворяет с людьми, я сделал для себя несколько важных выводов. В зависимости от полученных впечатлений, конечно. Допустим, когда я видел, как машина скорой помощи привозит какого-нибудь молодого парня или девушку и санитары на носилках тащат его в реанимацию – я вновь понимал, что мне очень везет. Когда же я встречал людей с серьезными диагнозами, то невольно задавался вопросом: “Что я вообще тут делаю?”. Однажды я случайно услышал, как Ольга Павловна говорила о каком-то пациенте, который ночью ушел в мир иной. Невольно вспомнилась фраза из одной песни группы 25/17: “Я не хочу быть старым. И как-то глупо умирать молодым….”. Она уже около недели вертится у меня в голове. Мда, крути, не крути, перед смертью мы все равны. Она взятки не берет, на жалость не прогнется и ей абсолютно наплевать какие там у тебя остались срочные и важные дела. Я бы назвал её извечным эталоном непоколебимой справедливости - она не различает людей, добра и зла, а просто делает свою работу, чётко и по расписанию. Как говориться: “Стабильность – признак мастерства”. Возможно даже, что смерть – это, как любят красиво говорить политики и дипломаты, инструмент для поддержания баланса в мире. В любом случае хорошо, что она есть, ибо вечная жизнь была бы непосильной ношей, взваленной на человеческие плечи. А так вроде бы интрига есть, да и ощущение уязвимости заставляет быть в тонусе. Ну и конечно вера в загробную жизнь дает повод на что-то надеяться….