Объявления шли непрерывно.
Текстовые светились тревожно оранжевым с настенных табло. Голосовые падали из потолочных динамиков:
- Вылет рейса №... задерживается по погодным условиям. Вылет рейса №... задерживается по погодным условиям.
Через короткие паузы менялись только номера рейсов, названия городов назначения да язык — с русского на английский.
Ближе к полуночи стало ясно, что до утра не улететь. Измотанная и злая, что не поехала поездом, Анна попыталась вытребовать место в гостинице аэропорта, тыча в нос девушке за стойкой командировочное удостоверение. Та беспомощно хлопала невероятно пышными ресницами и, опасливо отодвигаясь от истеричной модно одетой тетки, повторяла:
- Ни одного места. Всю бронь сняли.
Аккуратно вложенная в удостоверение тысяча благополучно вернулась к хозяйке со словами:
- Ну, что я-то могу? К начальнику идите.
- Поесть что ли по-человечески? - спросила сама себя. И сама с собой согласилась.
Уютный ресторанчик на втором этаже показался вожделенным островком тишины и покоя. Один столик, на счастье, был свободным. Приглушенный свет. Удобное кресло. Переливчатые волны тихой мелодии, уносящие прочь кошмар последних часов. Она устроилась поудобнее, блаженно вытянула ноги, прикрыла глаза.
Официант не спешил, маяча где-то в самом конце зала. Да, и ей торопиться было некуда.
- Разрешите, пожалуйста, присесть? - голос показался удивительно знакомым.
Кивнула утвердительно и подняла голову, чтобы рассмотреть мужчину.
- Неужели Егор? Точно — он самый.
Та же массивная фигура Румяное толстое лицо. По-детски пухлые губы. И очки по-прежнему не скрывают добродушно удивленного взгляда. Только выглядит гораздо солиднее. Не узнаёт, конечно.
- Привет, Егор.
Вздрогнул. Вгляделся:
- Аннушка, ты? Вот ведь как бывает. Сколько же лет мы не виделись? А я здесь филиал открывал. Хотел одним днем обернуться - и на, тебе, застрял.
- Слышала — слышала. Как же? Страна знает своих героев. И доктор наук. И депутат. И лауреат.
- Да, ладно, - перевел разговор, хотя принял как должное - не смутился, - Ты то как? Всё хорошеешь.
- А ты не был раньше на комплименты горазд, - улыбнулась польщенная. - В порядке всё у меня. Муж, дочка. Работа неплохая. Сюда по делам фирмы ездила. Тоже не ожидала, что так задержусь.
Официант наконец подошел. Разглядев важный значок на лацкане пиджака мужчины, склонился угодливо и начал предлагать блюда, не вписанные в меню. Егор, ожидая заказа, разговорился. Она слушала и никак не могла связать его теперешнего, общительного и вполне в себе уверенного с тем, прежним.
...Со Светкой Аннушка задружилась в университете, а с её одноклассниками познакомилась по дороге на дачу, на празднование подружкиного дня рождения.
Ранняя утренняя электричка мчалась сквозь мартовские пейзажи. В сером сумраке окон мелькали голые деревья, завязшие в высоких сугробах. Ещё не сдавшаяся зима успевала бросать в вагонные стекла пригоршни сыпучего снега. Снег, тая, скользил вниз печальными слезами - наверное, тоже не хотел умирать почти на год.
Егор оказался неуклюжим увальнем в жутких очках. Но добрым:
- Давай сумку, тяжелая ведь. Это ты, та самая Аннушка?
- Бери. Светка нагрузила. Я уж умаялась. А ты, тот самый Егор?
- А он что, здесь тоже один, Свет? - спросила, улучив момент.
- Да он всегда один, с первого класса. Ботаник недотёпистый. Ты его закадри. Представляешь: Красавица и Чудовище? - хохотнула та.
Аннушка, кажется, и не старалась. Да и зачем? Егор и так от неё не отходил. Стеснительно ухаживал за столом. Неловко топтался рядом в танце, беспрестанно наступая на носки её туфелек. Извинялся, беззащитно глядя круглыми глазами, сильно увеличенными толстыми линзами.
Она, чувствуя себя на его фоне особенно изящной и привлекательной, смеялась, блестя ровными жемчужинками влажных зубов. А потом согласилась пойти с ним на прогулку. От скуки что ли?
Ясный синий вечер дышал морозцем. На небе разгорались холодные белые звезды. Тропинка была узкой, и Егор часто проваливался в льдистый снег. Аннушка же невесомой бабочкой скользила впереди и, оглядываясь, звала со смехом:
- Что же ты отстаешь? Догоняй скорее.
Он задышал сзади, вдруг обнял её большими широкими руками, повернул к себе и неловко поцеловал. Она почему-то не оттолкнула, изумившись про себя:
- Вот так рохля...
Поцелуи были теплые и долгие. Лесной воздух пах арбузом. Ледяные лужицы хрустели под ногами. Теперь Егор всё время был близко, бережно держа её за руку. Потом читал стихи. Аннушка долго думала, что он сам их сочинил. Когда спустя время узнала, что это Мандельштам, обрадовалась, что тогда не спросила.
Она залезла под одеяло к Светке уже под утро. Прижалась к её теплому боку.
- Ледышка -то! Ты серьезно с ним что ли? И зачем тебе этот недотёпа? - сквозь полудрему спросила та.
Аннушка улыбалась в темноте. Она и себе не могла объяснить, чему она радовалась.
- Ну, да. Всего лишь толстый недотепа в кошмарных очках.
Утром Егор уехал на зачет. И исчез. Недостатка в ухажерах у Аннушки, конечно, не было. Но то, что неказистый, не пользующийся успехом парень даже не пытается больше с ней встретиться, неприятно зацепило. Правда, Светка вскоре передала, что Егор о ней спрашивал.
- Слушай, он же сохнет по тебе. Просто понимает, что бесполезно, вот и не подкатывается больше. Куда уж ему... Представляешь, покраснел как рак и мямлит:
- Привет ей передай. - Я, конечно, пообещала.
Анна решила подождать, что будет дальше, но вскоре появился Лешка, и думать о ком -либо другом, тем более, о странном недотёпистом ботанике, стало некогда.
В июне подружки готовились к экзаменам на Светкиной даче. Туда неожиданно и нагрянули весёлые гости, среди них — Егор. И всё повторилось.
Аннушке было немного стыдно. Она знала, что скоро выйдет замуж. Что нельзя давать надежду этому неуклюжему мальчику. Впрочем, ничего особо лишнего и не было. Хотя Егор, словно намеренно, демонстрировал остальным их близость и после обеда увел её на озеро.
Старая лодка ждала у берега. Блестящие брызги отскакивали от весел непоседливыми солнечными зайцами. Серебряное озеро манило загадочной глубиной.
Дождь начался вдруг. Мерный и тяжелый. Больно замолотил по спинам, вмиг превратив одежду в мокрую холодную броню. Аннушка первая сбросила платье и прыгнула в воду, спасаясь от водяных шлепков. Егор, стянув джинсы и рубаху, — за ней.
Купаться в дождь было жутко и весело. Берег затерялся в общей вселенской серости. Казалось, они двое — единственные в мире. Только вода мягко шелестит сверху, снизу и со всех сторон. Там, где падают капли, образуются на миг скользкие грибные шляпки. И тут же тают в бескрайней глади.
Дождь закончился так же неожиданно, как и начался. Пелена рассеялась. Показалась лодка, покачивающаяся с боку на бок. Над озером повисла бледная вечерняя радуга. Резко пахнуло прохладой.
Егор кутал её в свою толстовку, спрятанную под скамейкой и поэтому почти сухой. От толстовки пахло Егором. Прижимал получившийся байковый куль к себе, он грел его горячими широкими руками. И нежно долго пил влагу с узкого Аннушкиного лица.
- Надо же, наш ботаник-то, оказывается, нормальный парень. А я и не замечала, - удивленно протянула Светка, - нравится тебе. Я вижу.
Аннушка неопределенно мотнула головой и мгновенно уснула, усталая и счастливая.
Егор снова пропал. А она зачем-то очень его ждала. Не дождавшись, взяла адрес у Светки и сама пришла к нему, чтобы позвать в театр. Якобы, пропадает билет.
Конечно, идти не следовало. И повод был неуклюжий. Но ей очень хотела его увидеть. Очень. Чтобы понять. И его. И себя. А может, колебалась перед свадьбой? - Не осознавала тогда.
Он вышел всё такой же толстый и нелепый. Поздоровался сухо - сухо и отказался наотрез:
- Извини. Не могу. Да, и времени нет. Спектакль, хороший, конечно, я слышал Но не могу. Позови кого-нибудь другого.
Аннушка молча повернулась и ушла. Было больно. Чуть позже все поняла и даже не обиделась:
- Знает, конечно, что я невеста. Так и надо мне, мерзавке. И что пристаю к хорошему человеку?
Так ботаник Егор остался в волшебной сказке юности. Любящий и страдающий. А с Лешкой, они, конечно, поженились и живут до сих пор.
Только сказка со временем стала все чаще звать её к себе. Да, нет, в её жизни и было, и есть много чего хорошего. Но ощущение волшебной и безудержной радости, как в те две встречи с Егором, больше никогда не повторилось.
Она иногда представляет свое счастье с ним. Даже рассказывает кое-кому о любви к ней этого знаменитого теперь человека. О том, как он страдал и мучился, когда она не захотела его удержать. Ведь стоило лишь пальчиком поманить, и всё могло быть по- другому.
Собеседники улыбаются понимающе:
- Конечно. Ведь ты, Аннушка, такая красавица.
Сейчас, за нечаянным ужином под коньячок за встречу она вдруг отчаянно пожалела, что у них ничего не получилось. Что она упустила его. Не приняла его любви.
Красивая неглупая женщина блаженно размякла от вкусной еды и хорошего вина. От откровенного, что-то обещающего мужского взгляда и тягучих слов:
- Как же ты хороша, Аннушка. Так бы сидеть вечно и любоваться тобой.
Его лицо казалось вовсе не толстым. Может, потому, что стильные теперь очки придавали необходимую респектабельность. Она сама погладила его большую ладонь. Неожиданно крепкую и сухую. И начала с мечтательной улыбкой, ожидая признания в давней любви:
- И никакой ты не ботаник, Егор. Ты славный.
Он замолчал, смутился, тяжело вздохнул и вдруг произнес совсем иное:
- Знаешь, я должен просить у тебя прощения. Я ведь, сволочь эдакая, из-за Светки за тобой приударял. Хотел ей доказать, что и я могу нравиться даже такой красавице, как ты. Она меня и в школе не замечала. И потом. Уж как я страдал. Вот и попалась ты мне под руку. Я и притворился...
Теперь-то что. А тогда, помнишь, ты приходила ко мне сама, знаешь как мне совестно было... Ты так влюбилась, так хотела быть со мной.
- Дзыньк — разбилась долгая Аннушкина сказка.
А Егор, не видя её ошарашенного взгляда, продолжал:
- Я ради Светки и учился. И карьеру делал. На всё был готов. А она не замечала даже. Да, если бы не она, зачем мне эти все глупости? Одна суета. Я - практическим хирургом начинал. А теперь — заседания, интервью, лекции.
Я знаю, вы с ней давно не общаетесь. У неё ведь жизнь-то не сложилась. Муж в бизнесе попробовал, не смог. Разорился, пить стал.
Снова вздохнул:
- Да, что там? Колотится баба, как может. Теперь-то знает, всё знает, что я столько лет жду её. Ан, нет. Гордая... не любит. Ты вот другая. Поманил тебя пальчиком, ты — и рядом.
- Чпок — из рук Аннушки выпала десертная вилка, ударившись о тарелку.
Егор замолчал. А ей стало тошно и душно. И сразу охватило бешенство. Такое яростное, что захлебнулись готовые вырваться слова. Потому и не успели.
Голос из динамика радостно прокричал:
- Объявляется посадка на рейс №... до Москвы.
- Наконец-то, - вскочил Егор, кивая официанту, - Ну, прощай, Аннушка. Хорошо поговорили. Сбросил я камень с сердца. Спасибо тебе, дорогая. Будешь в столице — звони обязательно, - положил на стол визитку. - Встретимся. Хочешь, в театр сходим. В любой. Я же должен тебе. - улыбнулся добродушно. Чмокнул её в щеку.
- А выглядишь, супер. И куда я глядел? - развел руками.- Вот дурак...