Лёгкая вибрация заставляла корпус выдавать негромкий низкий монотонный гул. Дмитрий прошёл по коридору корабля в майке, штанах и тапочках-лягушках, почёсывая шершавую скулу. На плече висело полотенце, немного посеревшее от возраста. Майка была так же в пятнах, которые уже не отстирывались.
Пол коридора являл собой сваренные между собой рифленые листы металла. Стены коридора - также сваренные между собой листы железа, но не рифленые. Над головой проходили трубопроводы разных диаметров. И всё это было окрашено-перекрашено за то количество ремонтных работ, которые пережил этот корабль, в серо-голубой светлый цвет. Но в местах, где ступала нога и касалась рука человека, краска давно стёрлась, а металл был отполирован. Да и стены имели царапины, выгибы в местах ударов, и краска в этих местах соответственно содрана и сколота.
И в труднодоступных местах уже скопился толстый слой пыли. Полы мылись лишь на стоянках, и грязь за время перелётов успевала уплотниться.
Он вышел из каюты, сделал пятнадцать шагов, осталось четырнадцать плюс сантиметров тридцать, и можно было смело поворачивать направо. Даже с закрытыми глазами. Он это знает уже давно. Там ванная, а за ней лазарет. Напротив ванной туалет. На семнадцатом шагу он пройдёт мимо места в стене, где гудит ток. Там, за листом металла. Дима всё собирался заглянуть в схемы корабля, чтобы узнать, что же там трещит, да всё руки не доходили.
Дальше ещё тринадцать шагов - там отсек двигателя. Не доходя пяти шагов до него в полу люк, ведущий в кладовую с морозильной камерой.
Где-то за стеной прошипел вентиль, спускающий давление в системе охлаждения. Дмитрий по первому вздрагивал. Сейчас уже всё равно.
А вот и ванная.
Молодой парень лет тридцати пяти долго рассматривал своё лицо в зеркале, оперевшись руками о раковину. Рыжие непричёсанные волосы, чуть наметившиеся усы и борода, узкое лицо с немного впалыми щеками, худые плечи.
Он себе не нравился.
Смирившись с реальностью, Дима снял штаны, майку, оставил их лежать на полу, полотенце кинул сверху. Открыл кабинку душа, включил воду. Да! Душ приятен.
Характер Дмитрия был сложным. Но Дима даже и не старался нравиться людям. Собственно работу он себе выбрал подходящую – бесконечные перелёты с напарником между планетами. В какие-то моменты, он про себя гордился своей неряшливостью, простотой, наплевательским отношением к неким общественным нормам. Так было удобно. В случае назревания конфликтов, Дмитрий мог просто-напросто развернуться и уйти восвояси – фактически убежать от проблемы. И ни в коем случае он не собирался корить себя за своё поведение. Дима был Димой и не собирался прогибаться под мир.
Выйдя из душа, насладился свежестью. Да, одеваться не стоит.
Голышом вышел из ванной и направился в сторону кают, вытирая себя полотенцем. Шлёпки-лягушки квакали под ступнями. Человек прошёл прямо и повернул направо - в свою каюту. К этому моменту он немного замёрз, собственно сюда он зашёл за халатом. Бросив, не глядя куда, полотенце и накинув на плечи халат, вышел в коридор и тут же вошёл в каюту напротив.
На кровати голышом лежала Марго и читала с планшета книгу.
Молодая девушка с чёрными среднестриженными волосами, закрученными над головой, с хрупким стройным телом, прямым аккуратным носом, чуть острым подбородком и в меру сочными губами. Ей двадцать четыре.
Их свела судьба на космодроме. Напарник Дмитрия заболел, и к нему прикрепили Марго. Она была направлена её университетом в транспортную компанию по распределению после окончания обучения. Вот в компании и решили воспользоваться ею. Ей предложили отправиться в полёт, и она согласилась.
В их задачу входила транспортировка груза с Аппогеи, планеты заселенной людьми три столетия назад, до Карказа, планеты, богатой ценными ресурсами, обнаруженными лет эдак пятьдесят назад. Расстояние между ними - год полёта. Итого два года вычеркнутых из жизни. Между планетами проходит Пояс погибших кораблей - столетия два с копейками назад шла война за Аппогею. И одна из битв проходила на месте нынешнего Пояса. Собственно он образован осколками и останками военных кораблей. Для экономии времени дальнобойщики на свой страх и риск проходят сквозь него по дороге до Карзаса, хотя это и запрещено заказчиком, но никто никого не наказывает, ведь заказчик тоже заинтересован в срочности. Но в случае нештатных ситуаций будут спрашивать с дальнобойщиков по всей строгости. Но! Оно того стоит! Оплата труда космодальнобойщиков больше, чем достойная.
Этот полёт оказался не столь удачным. В ходе пересечения Пояса, люди ощутили сильный толчок, удар по корпусу, в резуьтате у корабля была повреждена навигация, связь и двигатель. Дмитрий кое-как сориентировал корабль в пространстве и пустил его к Карзасу. Но двигатель не может работать в полную силу. В итоге вместо пяти месяцев, которые им оставались, они вынуждены плыть по космосу ещё год-два.
В общем, торопиться некуда.
Каюта представляет собой железную коробку с одноместной кроватью, которая, однако, не мешает им уделять друг другу внимание, пара полок на стене, вещевой и кухонный шкафчики, встроенные в стену, маленький стол-компьютер в углу и иллюминатор, в данный момент закрытый заглушкой.
На полу валяется её одежда, шкафчик полуоткрыт, на спинке стула также висит парочка её одеяний. На столе стоят их чашки.
Дима опёрся руками об оба косяка входа и выгнулся головой и плечами вглубь комнаты:
- Мы скорее умрём, нежели ты дочитаешь книгу.
Она подняла голову и, он так посчитал, с любовью, улыбаясь, произнесла, перемещая взгляд с его лица на его бёдра:
- Хоть прикройся халатом, а то всё свисает, - и вернула взгляд на лицо, после чего обратно опустила взгляд в планшет и продолжила чтение.
Он некоторое время разглядывал содержимое полок, хотя уже запомнил и мог на память всё перечислить.
Фотография отца с братом (она о них не хочет разговаривать), рисунок брата, где изображена она, "Взлёт и падение Миральдиньи" - книга за авторством Ваниткова (книга толстая, но как он понял, "так себе" романчик, дешёвенький, как раз для отдыха женского ума), "Авалиса Матковская" - тоже роман, но более серьёзный, и косметичка.
А сейчас она читала медицинский учебник - с её слов, она хочет стать первоклассным врачом.
Дмитрий давил своим телом на руки, крепко сжимающие косяк прохода, и ощущал вибрацию корабля. Дима всё время забывал про неё, но постоянно вспоминал. Изредка об обшивку корабля ударялись более крупные песчинки, и эти лёгкие удары он иногда чувствовал. Особенно перед сном.
- Ты будешь чай?
Она отрицательно помычала и помотала головой, не отрываясь от текста.
- Иди душ прими, приятно станет.
- Ага, потом, - вновь не отрываясь.
Толчком от косяка он встал ровно и направился в рубку, почёсывая живот. Он не чесался, но захотелось почувствовать пальцы на животе.
Старался не думать о том, что еда закончится через пару лет. Боялся сойти с ума.
В рубке находились два кресла, у стены три скафандра, четыре монитора, очень много переключателей и два джойстика для управления. Впереди два иллюминатора, закрытых задвижками, чтобы Сия не спалила всё внутри. Сия - звезда в центре этой системы.
Кресла из кожзаменителя коричневого с желтизной цвета, но уже потёртые, и имелось пара надорванных мест, откуда начал выглядывать наполнитель.
Дима привычными движениями (каждый день так делал) включил несколько тумблеров, пару отключил, активировал один из мониторов и рукой придвинул его к себе, садясь в кресло. Сделав губы трубочкой, поискал необходимые ему строчки в нужном разделе. Найдя их, выделил их пальцем, чуть отодвинул монитор и потянулся за вторым. Не дотянулся, пришлось привстать.
И вот уже он сидел в кресле, перед ним был второй экран, чуть справа за вторым первый. Вот так он проводил всё своё свободное время - изучал информацию о корабле, чтобы, наконец, починить хотя бы связь. Вообще, он - механик, а не электронщик. А заболевший напарник его - вот он по этой части.
Пластик мониторов, кстати, тоже имел повреждения. Откуда-то взявшиеся порезы, забоины. Панели с различного рода переключателями также была сильно стёрта человеческой кожей, некоторые надписи уже исчезли, но вместо них наклеена была бумага с обозначением. Но это и неудивительно - кораблю-то двадцать восемь лет. Капитального ремонта ему ещё не производили. Зачем же тратить деньги лишний раз? Вообще, Дмитрий слышал слухи, что по бумагам лет пять назад приобрели новые судна, и они на самом деле работали именно на них - на новых. Но это на бумаге.
Корабль имел некрасивую форму, на втором этаже находились отсеки, где люди, собственно, находились, а под ними груз - контейнеры. Рулевой отсек мог вращаться относительно оси корабля - это необходимо было при посадке при входе в плотные слои атмосферы.
При входе в атмосферу кабина переворачивалась, потому что судно переворачивалось, а при приземлении переворачивалась ещё раз, чтобы корабль сел дном вниз.
Дима никак не мог сосредоточиться. Смотрел на экран и считал буковки. Надо было собраться. Сколько раз уже он говорил это себе?
Его терзала мысль «Как же относится к нему Марго по-настоящему?». У них была попытка говорить на эту тему в начале пути, но её ответ его не удовлетворил. Она сказала, что им придётся два года жить вместе, и что они вынуждены коротать время вдвоём, лишь это.
- Ты так и не оделся? - Марго вошла в помещение и села на соседнее кресло.
Видимо, уже после душа - волосы мокрые. В руках чашка горячего кофе, маечка серого цвета и трусики с сиреневыми цветочками на теле.
- Свобода, - ответил он, что бы что-то ответить.
Но, взяв к сведению, что его отвлекли, Дмитрий окончательно отвлекся. Всё равно не мог сконцентрироваться.
- С какой стороны Сия? - спросила Марго, но головы к нему не повернула.
Дима отодвинул ближний экран, схватился за дальний, но салазки заело где-то и он не придвигался, парень дёрнул ещё пару раз, это не помогло.
- Не ломай.
Последовав её совету, сам наклонился к монитору, выбирал в меню необходимый пункт.
- Если верить моему мастерству ориентирования в пространстве, то задвижки можно открыть, - произнёс он и потянулся к тумблерам на панели надо ним. Лёгким движением щёлкнул два тумблера.
Раньше при подобных фразах Марго говорила: "Прекрати сомневаться в себе", а потом перестала.
К постоянному низкому гулу присоединился шум от моторчиков задвижек. Через мгновение пластины отошли от иллюминаторов на пару сантиметров, а потом отъехали в стороны.
Перед ними открылись звёздное небо с небольшим Карзасом, чуть дальше, но уже значительно меньше размером виден был Хамвей - четвёртая планета от Сии. А первой являлся Арк. Итого в Сийской системе было четыре планеты. Арк, Аппогея, Карказ и Хамвей.
Карзас отражал свет Сии, и их лица ярко освещены были прямоугольниками иллюминаторов.
Марго любила смотреть на звёзды. Звёздная девочка.
Они договорились не говорить на тему сложившейся ситуации. Она утверждала, что всё будет хорошо, что Дима устранит неполадки, и они счастливые попадут домой, и растратят свои зарплаты. Она оплатит себе обучение и станет хирургом. А он... Он хотел найти бабу, купить себе дом на берегу Арнистого моря в Панит-сити, планировал ходить на рыбалку каждое утро и наслаждаться бытием. Там круглый год лето и божественные закаты. Всё время представлял, как он, налив себе стаканчик виски, сидел на балконе у маленького столика и смотрел на закат, должна была играть лёгкая музыка, а его девочка лежала бы в гамаке и читала книгу, попивая коктейль. Раз в неделю они посещали бы какой-нибудь театр, смотрели бы там фильм. Кушали бы в ресторане, гуляли бы по набережной, а вечером уединянились в их особняке. "Я считаю, что жить надо для того, чтобы жить" - не уставал он повторять.
Они молча пару минут смотрели на звёзды. Она периодически делала глоток из кружки.
- Я так устаю всё время смотреть на близкое расстояние. Куда не переведи взгляд, везде на расстоянии метра стена.
- Ну, да, есть такое, - подперев рукой подбородок Дима смотрел вперёд и ни о чём не думал.
- А тут хоть можно посмотреть в даль. Но из-за редкой возможности, эта незначительная процедура такая необычная, непривычная. Я думаю всё время, не разучилась ли я ещё управлять глазами. Не зря у вас, у дальнобойщиков, близорукость со временем развивается. И ещё эта вибрация, - поморщив нос продолжила она. - Вот смотри, - поставила кружку на горизонтальную поверхность, и жидкость в кружку начала колебаться. - Жуть.
Диме снова напомнили про этот жуткий нескончаемый зуд. Он посмотрел на кофе и сразу же физически ощутил локтем, которым опёрся на подлокотник для поддержания подбородка, мелкую рябь. Убрал руку с подлокотника, но это не помогло. Раздражение вновь начало охватывать его нутро.
Марго снова взяла кружку в руки:
- Когда мне отец рассказывал про космические полёты, он не рассказывал про подобные мелочи. Мелочи, которые способны свести с ума...
- Есть возможность отключить гравитацию, - предложил Дмитрий.
- Я не думаю, что станет легче.
- Отчего же. Появится возможность ни до чего не дотрагиваться и тогда вибрация не будет ощущаться. Необходимо только подготовить вещи для невесомости.
- Это трудно? - Марго с надеждой взглянула на коллегу.
- Нет, но надо убраться, закрепить вещи. И вибрация исчезнет, - Дима повернулся к экрану и продолжил что-то читать.
- Давай же сделаем это!
- Ну уберись, закрепи вещи, - он не отрывал взгляда от экрана.
- А ты что будешь делать? - возмутилась она и вопросительно посмотрела на соседа.
- Читать, ковыряться в проводах, искать, чинить, - Дима приподняв одну бровь иронично искосо поглядел на Марго.
- Ты же шутишь?
- Марго, - взгляд его стал серьёзным. - Невесомость - очень неудобная штука. Купаться, питаться, ходить в туалет будет очень неудобно...
- Да знаю я, основам обучалась, - перебила она его, оскорблённая тем, что он объясняет ей эти вещи.
- ...Поэтому я решил оставить её включённой, чтобы моя жизнь не сильно отличалась от аппогейской. - Дима немного разгорячился. - Ты эти вещи знаешь только в теории, а на практике никогда не пробовала. Ну так вот - это страшно неудобно. Это уже третий мой полёт. И я советую тебе терпеть эти неудобства.
- Ну Дима, пожалей меня, я скоро сорвусь, мне уже не вмоготу будет терпеть это, - и она ладонями нервно потрясла в воздухе.
- Нет, мне тридцать четыре года и я хочу чувствовать себя человеком, - жёстко выговорил он. - Хватит мне этих развлечений, когда чтобы пописать, необходимо целую процедуру совершить. Нет.
Они несколько секунд смотрели друг на друга - Дмитрий зло, поернувшись в пол оборота, а Марго с лёгкой надменностью оскорблённого гордого человека, чуть приподняв нос и повернув слегка лицо.
В конце концов она, глубоко вздохнув и на секунду закрыв глаза, отвернула голову, поборов в себе гнев, стала снова смотреть в иллюминатор.
- Такое приятное мерцание звёзд, но при этом, если задуматься и вспомнить, что звезда на самом деле - огромный газовый шар, такая чудовищная мощь в каждой звезде, ощущаешь себя ничем...
Лицо её стало серьёзным и грустным одновременно, так как единственное, что она увидела на лице у Димы, вместо ожидаемой реакции на неё в данный момент с его решением - чуть приподнятый уголок рта, по которому она по неизвестной ей причине сделала вывод о пренебрежении ею и насмешку, и она вернула свой взгляд в сторону Карзаса с Хамвеем.
- Потом щёлкнешь вот эти тумблеры, - указал он на переключатели и встал с кресла.
- Знаю, - сказала она, окончательно обидевшись, но не подав виду, и продолжила наслаждаться моментом.
- Но ты постоянно забываешь закрывать заслонки, - в очередной раз напомнил Дмитрий ей и с чувством лёгкого презрения к Марго, как он считал, за её излишнюю безответственность в мелочах, Дима вышел из рубки, чтобы налить себе чай.
В таком медленном темпе пролетели дни, которые сложились в неделю.
За время полёта Дмитрий сильно привык к Марго. И со временем стал замечать за собой, что стал зависеть от неё, от её настроения, от разговоров с ней. И, ранее неряшливый, молодой человек теперь старался понравиться ей, так как считал, что его чувства безответны. Дима настолько привык к холостяцкой жизни, что в нынешнее время, когда душа требовала некого действия от него, он в растерянности от незнания, какое же действие необходимо, сам на себя сердился, в результате чего иногда позволял себе общение с Марго в грубой форме. После таких моментов обязательно случалась ситуация, когда Марго старалась высказать ему всё то, что накипело и залежалось в её душе.
- Ты порой очень груб со мной, - Марго лежала на его руке, засунув свою руку ему под спину.
Полуразомкнутые объятия после соития.
В каюте всё также был бардак, корабль плыл в пространстве в сторону Карзаса, поломки устранены не были. Но Дима уже переместился из рубки, и панели в коридоре были сняты, чтобы можно было вызванивать мультиметром необходимые цепи в кабелях. Процесс шёл, но шёл медленно.
А вот темы разговоров, предлагаемые Марго, действовали на Дмитрия негативно. Он лежал на спине, а бёдра были в пол оборота между ног Марго. Глаза его были закрыты, а скулы напряжены от раздражения, которое было вызвано претензиями в его адрес.
- Ты страшный эгоист, - продолжала она. - Всё, что тебе интересно, ты впитываешь, а всё, что интересно мне, игнорируешь. Нельзя так наплевательски относиться к людям.
Скулы напряглись сильнее.
- Общение людей подразумевает под собой диалог, один говорит, второй слушает. И наоборот. Мне порой кажется, что ты тут же убегаешь, когда я начинаю произносить предложение, состоящее более чем из двух слов. Так нельзя со мной, я же человек, я же общения хочу...
- Не продолжай, - сухо произнёс Дима.
Он чувствовал, как внутри него раскручивается неведомая ему самому эмоция, которая с виду была похожа на гнев.
Марго тяжело вздохнула и закрыла глаза.
Ещё пару минут они лежали в своей позе, после чего она встала и вышла.
Дмитрий провалился в сон.
Когда Дима проснулся, он по-прежнему был один в каюте. Он нехотя сел, потёр глаза ладонью, встал и, пошатываясь из-за незавершённого пробуждения, направился в свою каюту.
За его столом сидела Марго и читала свой учебник в планшете.
На полу лежала его одежда, двери шкафчика были приоткрыты, и на них висела его одежда, на полке лежали одиноко его часы.
- Прости, что стеснил тебя, - сегодняшний разговор, хоть и был очередным, но в этот раз подействовал немного на Диму. Он задумался о своих словах и действиях и решил изменить себя. Целью себе он выбрал устранение неудобств Марго и заботу о ней. Он ощущал себя виноватым, а её воспринимал, как жертву, которая нуждалась в поддержке.
- Я тут подумал, надо, наверное, прибраться.
Она повернула к нему голову и без эмоций ответила:
- Да, я давно об этом думаю. А то живём, как свиньи. Расслабились мы. Ну так что, у нас сегодня субботник? - с улыбкой подытожила она.
- Да, а потом отключим гравитацию, - и лицо Димы расплылось в улыбке.
В глазах Марго сверкнул огонёк счастья, и девушка ушла к себе убираться, а Дима принялся поднимать свои вещи.
В процессе уборки он решил всё-таки одеть на себя хотя бы штаны. Убравшись у себя, Дмитрий решил посмотреть, как там дела у соседки. Её каюта была уже убрана, и Марго вышла к нему навстречу с охапкой вещей, чтобы отдать их соседу:
- Вот, это твоё.
Дима удивился:
- Спасибо, а я даже и забыл про них.
Они обоюдно улыбнулись, и девушка ушла в кладовую за продуктами для завтрака.
В ходе своего путешествия, они не разделяли сутки на день-ночь, завтрак-обед-ужин. Каждый момент времени - это был просто день, а каждый приём пищи - завтрак.
В ходе сегодняшнего дня, Дима держался своего решения о заботе о Марго. Но каждый раз, когда он придавал особую роль каждому своему поступку, он раздражался из-за того, что сей поступок был незамечен соседкой. Он убеждал себя, что не стоит раздражаться, что поступок ничего не значил и совершил он его исключительно для успокоения своей совести. И он думал правильно. Но что-то внутри него бунтовало, и он сам себя накручивал, но держался и не высказывал ничего.
- Сколько мы уже в пути? - уже сидя на кровати с металлической глубокой тарелкой, Марго решила прервать тишину, создавшуюся на время употребления пищи.
- Не знаю, не хочу смотреть. Ну давай, когда пойду отключать, посмотрю. Но я бы не хотел, - проглатывая очередной кусочек пищи сказал Дима.
- Посмотри пожалуйста, - Марго посмотрела ему в лицо и через мгновение вновь перевела взгляд в тарелку.
После "завтрака" космонавты окончательно всё спрятали и закрепили в необходимых местах. С час-два позанимались своими делами. Дима посетил душ, хоть он недавно был там, туалет, попил ещё раз чай, ещё раз посетил туалет и удалился в рулевую рубку с возгласом: "Всем приготовиться".
Марго в это время продолжала читать свой учебник и, услышав возглас Дмитрия, оторвалась от чтения. Легла на спину в ожидании. Она спиной почувствовала среди вибрации два щелчка. Где-то зашипел очередной клапан, в постоянном негромком гуле появился звук останавливающихся электродвигателей. Марго своим телом ощутила, как она стала терять свой вес, и через мгновение она зависла в сантиметре над постелью.
Отсутствие вибрации, абсолютная расслабленность мышц.
В каюту влетел Дмитрий:
- Ну как оно?
- Божественно, - простонала Марго, сохраняя свою позу, только руки слегка развелись в стороны. Глаза её были закрыты.
- Да, замечательные ощущуния, - Дима держался рукой за косяк двери, ноги его искали опору, но так как тело было расположено вдоль стены, а до перпендикулярной стены не хватало еще сантимеров десять, ноги его болтались в пространстве. А на лице его была улыбка.
Марго открыла глаза, не замечая потолка посмотрела на потолок:
- Разве не чудесно! - воскликнула она и, повернувшись телом к Дмитрию, с заигрывающим взглядом и улыбкой продолжила: - Ты никогда не занимался сексом в невесомости?
- С кем? С напарником? - рассмеявшись отметил он. - Ну давай попробуем, - с этит словами, Дима оттолкнулся и подлетел к Марго. Они обнялись, начали целоваться. Общими усилиями сняли друг с друга одежду.
В светлой ухоженной каюте сплелись своими членами два человека, вращаясь и изгибаясь в невесомости, окружённые своей снятой одеждой.
Но когда они приступили с самому процессу, оказалось, это занятие в невесомости очень даже неудобно. Опираться было не за что и на каждый толчок уходило слишком много сил. Попробовав держаться за ремни кровати, но не удовлетворившись и этим, Дмитрий сдался:
- Нет, это не то. Идея была лучше, чем воплощение.
- Да, страшно неудобно, - согласилась Марго.
Возникла неловкая минута молчания, они разомкнули свои объятия и, взглянув неловко друг на друга отвернулись. Марго стала одеваться, а Дмитрий растерянно произнёс только для того, что было необходимо по его мнению что-то сказать:
- Пойду, наверное.
Они некоторое время находились в своих каютах. Дмитрий играл в некую логическую незамысловатую игру на компьютере. По коридору проплыла Марго в сторону рубки:
- Я посмотрю на звёзды.
Дима кивнул и повернул голову. В проёме двери уплывали за угол ноги девушки.
Игра всё никак не шла, думать не хотелось. Парадоксальная усталость во всём теле вследствие невесомости и расслабленности организма не позволяла думать и сконцентрироваться. Он бросил свою затею, отстегнулся от кресла и проплыл к кровать, пристегнул себя и закрыл глаза.
Его разбудили руки Марго. Он открыл глаза и ошарашено посмотрел ей в лицо, а она в панике шептала:
- Дима, Дима, рация работает! Я слышу переговоры!
Дима мгновение соображал, что означают те звуки, которые порождал рот Марго, быстрым движением отстегнул себя, и поплыл, отталкиваясь руками о мебель, стены, Марго и двери, так быстро, как только мог в сторону рубки. Уже в коридоре можно было слышать чей-то голос, но разобрать слов не получалось.
И вот он у панели. Заслонки иллюминаторов открыты, кабина освещена всё тем же светом Сии, отражённым Карзасом. Дима надел трясущемися руками наушник и переключил передачу звука на них.
- А-пятьсот-сорок-четвёртый, ... курс на восемь градусов, - говорил голос в наушниках, прерываемый по неизвестной причине.
Спустя секунд сорок тишины, Дмитрий вновь услышал, на этот раз ответ:
- Карказ, инфор...ию прин...л, изменяю ...с на восемь град...
Марго уже сидела рядом, надев наушники и также внимательно слушала неторопливые голоса:
- А почему прерывается? - без выражения, вслушиваясь в шум и голоса, спрасила она
- Не знаю, надо подумать, - также без выражения тихо ответил Дмитрий, стараясь не двигаться и не прерывать беседу диспетчера и пилота. - Скорее всего где-то обрыв провода, а в невесомости зазор разрыва жилы провода устраняется.
- Надо было тогда послушать меня и выключить гравитацию, - несколько оживившись и улыбнувшись самоутвердилась Марго.
- Да, видимо, - согласился Дима. - Надо связаться с Карказом, - с этими словами он на одной из панелей включил пару тумблеров и громко и чётко стал говорить: - Карказ, Карказ, Эр-пятнадцать-сорок-два, сос, сос, терпим бедствие, Эр-пятнадцать-сорок-два, сос, терпим бедствие, - после чего сконцентрировал внимание на своих ушах.
Секунды медленно расстворялись, Марго и Дмитрий застыли в ожидании ответа. Звёзды с Карзасом в иллюминаторе покрылись пылью и резко ушли в сторону. Корабль закрутило и заболтало. Кострукция издала надрывный вой, что-то где-то затрещало, закрокотало, об обшивку корабля ударил дождь из песчинок и камней. На одном из экранов замигало предупреждение, послышался сигнал тревоги и в помещении загорелась красная лампа. Люди в кабине в ужасе переглянулись. В это мгновение в уголке рамки иллюминатора показалалась Сия, и Дима закричал от боли, отстегнул себя и быстрыми движениями стал выбираться из отсека. Марго, сообразив причину крика, быстро переключила переключатели заслонок иллюминаторов в положение "Закрыто".
В наушниках заговорил голос:
- Эр-пятнадцать-сорок-два, Эр-пятнадцать-сорок-два, два месяца назад к вам выслали помощь, ожидайте, срочно измените курс на сорок пять градусов, срочно измените курс на сорок пять градусов, - а после этого голос ещё раз повторил свой текст заново, но Марго уже не слушала, она сняла наушники и последовала за Димой.
Он, свернувшись калачиком и закрыв руками лицо, висел под потолком. Как будто он лежит на потолке. Девушка дотронулась до его плеча:
- Дима, Димочка, покажи, - быстро проговорила она.
Он убрал руки и повернулся на её голос. У него не было глаз, а лицо было красного цвета.
- Боже мой, Дима, что я наделала, прости меня, прости, - быстро проговорила она и схватила его за грудки, потянула к себе, и сжала в объятиях, плача. Дмитрий же, схватившись чуть ранее за трубу одной рукой и оперевшись в стену другой, напряжённо сохранял свою позу, будто, если б он её изменил, то могло произойти что-то непоправимое. Его слегка трясло от боли, волосы были мокрые от пота.
- Уйди, - еле проговорил он дрожащим голосом. - Уйди, - и в голосе его была мольба остаться и помочь ему.
Она ещё крепче сжала его в объятиях:
- Сейчас, сейчас, пойдём со мной в лазарет, - Марго поплыла в дверь рядом с ними и потащила за собой Дмитрия. - Не беспокойся, сейчас в обычном режиме практикуется пересадка глазных яблок. К нам идёт помощь, - её прервал хлопок, после которого свет погас. через пару секунд загорелся дежурный тусклый свет. - К нам идёт помощь, они нас подберут, и через чуток времени мы будем на Карказе, - говорила она и пристёгивала его к койке. - Там тебе окажут профессиональную помощь. И ты снова будешь видеть, - произносила она и вскрывала упаковку лекарства дрожащими руками. - А потом мы отправимся на Аппогею, купим дом, обязательно в Панит-Сити, ты будешь рыбачить, я буду заниматься садоводством, - проговаривала она слова сквозь слёзы и мазала глазницы его лекарством. - А по вечерам мы будем ходить в театр или сидеть на веранде и наслаждаться закатом.
Дмитрий несколько дней пролежал в агонии. Марго не отходила от него. Чувство вины не покидало её и принуждало ухаживать за больным всё это время. Но как Дима приходил в норму, если так можно сказать, так учащались его упрёки в её адрес. Его можно было понять в некоторой степени, но в один из таких моментов Марго не выдержала и постаралась всё "разложить по полочками":
- Да, по моей вине ты ослеп, да, я виновата, - сказала она. - Но это не даёт тебе права оскорблять меня. Я тебе обещаю, что по прилёту в Карзас тебе пересадят глаза, - голос её был твёрд и уверен, ей сильно надоела его расхлябанность и истеричность. А истерика стала обычным делом для Дмитрия. Он сильно переживал из-за потери зрения. Марго продолжала, не обращая внимания на его всхлипы: - И даже если тебе не смогут помочь на Карказе, тебе помогут в Панит-Сити. Я обещаю, что буду с тобой всё это время. А потом, если ты не против, я уйду жить своей жизнью. Ты мне порядком надоел своим нытьём. Это не смертельно. Надеюсь, до тебя дойдёт это и ты усмиришься, - закончила она и выплыла из лазарета. А он остался лежать, пристёгнутым к койке и продолжил переживать всё заново.
Иногда в одинокие часы Марго подсаживалась к нему и не спеша рассказывала ему что-нибудь интересное. О том, что корабль изменил свой курс под влиянием гравитации кометы, траектория полёта которой по невероятному печальному совпадению пересекала траекторию полёта корабля, о том, что отсек двигателя подностью раскурочен хвостом той же самой злосчастной кометы, и пришлость закрыть перегородку, чтобы избежать постоянной утечки кислорода, о том, что диспетчеры - очень умные люди и помогли ей проверить системы корабля, а если бы двигатель работал, то и пилотировать бы научили, о том, что корабль теперь хаотично вращается и летит не понятно куда, о том, что помощь уже будет совсем скоро. Также, наконец, рассказала про отца с братом, которые недавно погибли при крушении круиза. Собственно из-за тоски и печали Марго согласилась участвовать в этом полёте. С иронией отметила, что путешествие и правда помогло - здесь просто некогда думать о своём горе, особенно сейчас, когда она осталась "один на один" с кораблём.
Дмитрий любил эти моменты, когда Марго полность раскрывалась и он мог видеть настоящую Марго - умную, внимательную, сообразительную. И отношение к ней в очередной раз изменилось. Когда её не было рядом, он задумывался о своём будущем, и уже не мыслил свой жизни без этой девушки. Как-то раз он попытался донести до Марго свои чувства, мысли, но коллега была сильно занята обслуживанием корабля в тот момент, и не была настроена на романтику. Да и какая здесть может быть романтика, когда необходимо переговорить с Карказом, проверить несколько важных параметров, обслужить и накормить больного, про себя ещё не забыть. Дима всё это понимал, ему самому не было приятно, когда молодая девушка, по природной необходимости транспортировала его в туалет, мыла его, перевязывала, перемазывала. Не эстетично это было. И самооценка Дмитрия стремительно понижалась. Какая уж тут смелось в выражении чувств, когда ты в больничной койке?
Боли давно утихли, и теперь раны мирно заживали.
Через некоторую вечность прибыл спасательный корабль. Дмитрий слышал, как вела с ним переговоры Марго, которая периодически срывалась на крик из-за волнения. По корпусу что-то начало хаотично стучать, тереться, продолжалось это минут десять. Очередную маленькую вечность. Потом произошло пару ударов большой силы, и корабль значительно тряхонуло. Зажурчали электродвигатели, и послышался щелчок с шипением отпирания двери. Через мгновение послышались радостные голоса:
- Эх! Дамочка, полегче, давайте отложим это на более приемлемый момент!
- Отсек двигателя законсервирован?
- Вот и закончились ваши мучения!
- А где больной?
По шороху вблизи Дима догадался, что в помещение заплыли несколько тел.
- Дмитрий? - проговорил голос. - Да, не повезло.
Дима покивал головой.
- Давайте перенесём больного, - продолжил голос.
- А что же с кораблём? - вдруг спросил Дмитрий.
- Останется дрейфовать, пока погрузочный шатлл не прилетит, - ответил ему голос.
- Димочка, давай, я помогу тебе, - голос Марго сильно обрадовал больного, и он непроизвольно улыбнулся.
Она отстегнула его от койки и руками стала направлять его тело. Он руками наощупь помогал себе двигаться. Пару раз ударился головой о что-то железное, что вызвало смешок у него и у Марго. Они блуждали по лабиринту коридоров, как казалось Дмитрию, и в конце концов достигли пункта назначения в их новой каюте.
Через несколько часов началось их шестимесячное путешествие на Карказ. Санаторные условия значительно повысили их настроение. Дима уже начал привыкать к своей слепоте и даже пытался шутить. Марго жила рядом с ним в одной каюте.
По прибытию в Карказ Дмитрия уволили, но зарплату им обоим заплатили. И они отправились обратно на Аппогею исполнять свои мечты. Первым делом в Парнас-Сити ему трансплантировали глазные яблоки, и он снова стал зрячим. Его счастью не было предела. Он так радовался, что может снова видеть, что не замечал грязи, бедности улиц города. А с какой любовью он смотрел на девушку?! Желание жить било из него фонтаном.А вот Марго, когда смотрела на него, уже не видела прежнего Дмитрия. Сразу после операции она покинула его, как и обещала, занявшись своей идеей стать врачом. Она сама уволилась из компании и устроилась в местную больницу.
А Дима был так счастлив завершением своей трагедии, что не придал сначала этому значения. Но через несколько дней он ощутил душевную пустоту. Одиночество сковало его мысли. Да, пора покупать дом, ходить в театры. На самом деле он ходил по кабакам. Но дом купил. И трата денег удовольствия ему не принесла. А денег у него на счету скопилось много за все его годы работы космодальнобойщиком. Поэтому он тутже прекратил это занятие, не видя смысла в покупке автомобиля, мебели.
Так шли месяцы. Они первое время переписывались, но потом Марго получила повышение и время для личной жизни окончательно исчезло. А он стал засиживаться в кабаках, от злости избавился от всех средств коммуникаций. Потом ему наскучили кабаки, и он переключился на дом. Огромный двуэтажный особняк с больших светлым холлом с колоннами, большими окнами, кухня со столовой, закруглённая масивная лестница, ведущая наверх. где располагались жилые комнаты. Мебель Дмитрий так и не купил, его устраивал диван в прихожей и кресло со столиком на веранде.
Пол одной из комнат была усыпана мусором, так как Дима нарёк это комнату Мусоркой. Сад под верандой весь зачах и зарос сорняком.
В один из таких одиноких вечеров, когда Дима сидел на веранде и кушал еду на заказ, запивая её виски из горла, к нему зашёл нежданный гость, который сам открыл дверь, сам поднялся на верх и подошёл сзади:
- Вот это ты деградировал. Мне знакомые рассказывали, но чтобы так, - проговорил мужской голос, который Дмитрий узнал сразу.
Это был его завсегдатый напарник по полётам.
- Я договорился с начальством, - продолжал он. - Через три дня мы отправляемся в полёт. Давай, приводи себя в порядок. Я не полечу с ходячей мусоркой.
- Я не полечу, - не прожевав еду и продолжая смотреть в даль, ответил Дима
- Полетишь. Тебе всё равно, где сидеть, жрать и пить. А я не могу ни видеть, ни слышать о том, как ты превращаешься в животное.
В итоге через три дня отправились в полёт.
Через несколько недель Марго проходила мимо его дома и решила зайти. Дверь оказалась на распашку, сорняк, окутавший дом, уже начал проникать внутрь, разбитые стёкла. Марго брезгливо вошла внутрь в холл с колоннами. В каждый угол помещения забились высохшие листья растений, приподнимаемые ветром. На кухне сидело несколько подозрительных, грязных, бородатых мужчин. Марго, убедившись, что Дмитрия нигде нет, в спешке покинула сей притон для бездомных.
А Дмитрий, стоя в коридоре корабля, ладонью улавливал вибрацию стены. И, как бы это не было парадоксально, радовался ей. Было в ней что-то домашнее, привычное, неизменное.