Сенинъ эшкъынъ ичюн
Дагълыкъ койде асрет чеке ана,
Кендже огълуны корьмек истей.
Къапугъа чыкъа, окюне, яна,
Ёлджуларгъа тазе хабер беклей.
Мектюп келе ондан: опьке, къайгъы,
Сагълыгъымны кене сорай менден.
— Кель, огълум! Якъында кель —кет, айды,
Бугунь сагъым, ёлджум мен тезден.
Багърыма от киби къадала сёзлери,
Не яптым мен... мискин анамны мугъайттым!
Огюмде джанлана онынъ саф козьлери,
Акъылсыз олдым мен. Къальбине дерт къаттым.
Афатлы къышнынъ бир геджесинде
Ёлгъа чыкъам аянлып, джошып,
Махкюльдюр къырлары тёпесинде
Кийиклер улуй, сувукътан ушип.
Танъгъа къадар къандили сёнмеген
Эвнинъ пенджересини къакъам.
Гъамлы козьленине уйкъу кирмеген
Къартийнинъ юзюне бакъам.
Сени къасвет этип кельдим, ана!
Севги, урьмет кетирдим санъа!
Нечюн къасветлендинъ, сёйле манъа?
Къальбимде даима эшкъынъ яна!
1935 с.
Шамиль Алядин
К тебе, родная
В глухом селе ждёт младшенького мать,
сойдёт на тракт и битый час стоит:
"Мой сын Шамиль..."— "Мамаша, не слыхать."—
у всех забот как денежек, свои.
"Привет тебе. Здоров ли, мой сынок?
Приду сама, тебя коль не дождусь,
пока хожу, не чуя старых ног,
с души свалю докучливую грусть..."
Письмо не в бровь: бездушный сын... Зима,
как сажа ночь, метель метёт бела.
Я посох взял, плечу пришлась сума,
утёр глаза, пошёл и все дела.
Последыш я, оторва будь здоров:
душой горяч, походкой боевой
иду под вой сирен семи ветров
по склонам гор нехоженой тропой,
стучу в окно негаснущей свечи,
гляжу в твои бессонные глаза,
прошу тебя, ни слова не смолчи,
и я своё сумею рассказать.
Прости меня, что бросил я тебя,
зато, поверь, не раз ещё вернусь.
Надеясь и по-прежнему любя,
ты только жди, и я не разминусь.
перевод с крымского Терджимана Кырымлы