Она родилась зимней февральской ночью, в самые лютые морозы. Когда утром баба Катя зашла дать овцам сена, маленькое тельце в золотисто-рыжей шкурке лежало на снегу в уголочке загона.
- Смотри-ка, какой красивый необычный ягненочек. Вот как такое может быть – все овцы черные, а ягненок такой необычной окраски? Чудеса! А что же это он в углу лежит, овца его не кормит? Не иначе мертвый ягненок, а то, что же овца его бросила,- рассуждала бабушка, беря необычного ягненка на руки. Но маленькое тельце, видимо почувствовав тепло рук, зашевелилось.
-Ты смотри-ка, живой,- удивилась баба Катя,- живучий, однако, оказался, в такую лютую ночь не замерз! Занесу его в теплый сарай, может и выживет,- с этими словами она, прикрыв маленького ягненочка полой телогрейки, пошла в теплый сарай. В дальнем углу кормушки, в которую клали сено корове, она настелила побольше сена, сверху него положило старенькое детское пальтишко. Хорошенько растерев ягненочка тряпкой, закутала его в пальтишко. Оказавшись в тепле, ягненок дрожал крупной дрожью, пытаясь согреться.
-Бедняжка, намерзся! Ну, ничего. Сейчас я тебя молочком покормлю, согреешься.
Подоив корову, баба Катя принесла стеклянную бутылочку для кормления детей и соску. Налив в бутылочку молока, женщина попыталась всунуть соску в рот ягненка, но ослабевший ягненок даже не попытался сосать молоко.
-Да, трудновато с тобой будет! Но ничего, сейчас попробуем тебя по-другому накормить.
Присев на скамеечку, на которой она доила корову, баба Катя взяла ягненочка к себе на колени. Зажав крепко одной рукой голову новорожденного и раскрыв его рот, другой рукой она ловко по-немногу выцеживала в рот ягненку молоко из бутылочки. Ягненок сначала сопротивлялся, захлебывался молоком. Но, сделав несколько глотков, начал сам тянуться к живительному для него теплому молоку. Теперь он уже без сопротивления, хоть и не очень уверенно, но сосал молоко из бутылочки. Хозяйка же тем временем рассматривала его и очень удивлялась. Никогда еще не было у них такого чудного ягненка. Подсохшая в сарае шерстка этого существа на ярком свету от электрической лампочки отливала золотом, искрилась как будто мишура на новогодней елке.
Уставший от столь трудного для него дела, ягненок смог высосать лишь половину бутылочки.
-Ладно, хватит с тебя на первый раз. Теперь, надеюсь, ты выживешь, Чудо-чудное!
Положив новорожденного ягненка на одну полу пальто, бабушка прикрыла его второй полой. Разворошив сено в кормушке, сделала в нем что-то вроде гнезда, и уложила в это углубление завернутого в пальто нового обитателя сарая.
-Лежи теперь здесь, спи да сил набирайся. А мне надо делами заниматься.
Когда она закончила с обычными утренними делами в сарае, решила посмотреть, как же чувствует себя новорожденный. Согревшийся и сытый тот мирно спал. Между полами пальто виднелась лишь часть мордочки.
Когда бабушка Катя в середине дня зашла в сарай подкинуть сена корове и теленку, ягненок, выпутавшись из пальто, пытался встать на ноги. Но ножки его еще были слабенькими и плохо держали золотистое тельце.
-Смотри-ка, ожил. Уже и встать пытается. Вот молодец! Ну, что ж, давай кормить тебя буду, а то твоя мамка почему-то не хочет о тебе заботиться.
Теперь ягненок уже без сопротивления высосал молоко из бутылочки.
- Ну, похоже, не смотря на твою необычность, ты жить собираешься. Раз уж есть начал – выживешь! Надо же тебя как-то назвать. Родился в феврале, ну тогда будешь Федька.
Снова укутав ягненка в пальто, баба Катя ушла в дом.
К вечеру ягненок уже достаточно крепко стоял на ногах. Хозяйка, боясь, что он может выпасть из кормушки, решила устроить ему новое местечко. В пустующую клетку для свиней наложила побольше сена, поверх него рядом с кормушкой постелила пальтишко. Насосавшись молока, Федька на слабеньких подгибающихся ножках тихонько тыкался мордочкой в углы клетки в поисках мамы. Не найдя матери, он захватил ртом палец гладившей его бабули, и принялся его сосать.
- Бедняжечка, бросила тебя мамка. Жалко мне тебя, но ничего не поделаешь, придется тебе меня за мамку почитать, другой-то у тебя нет.
Снова укутав Федьку в пальтишко, она вышла.
Через три дня ягненок окреп настолько, что бегал по клетке, пытался лягаться задними ногами. Но передние ножки его были слабоваты, и всякий раз Федька заваливался на бок. Теперь он с удовольствием выпивал в каждое кормление бутылку молока. Хозяйка с умилением посматривала, как он во время кормления от удовольствия помахивает хвостиком. На четвертый день, внимательно присмотревшись к ягненку, она всплеснула руками:
- Ну, вот, это надо же! Я тебя Федькой назвала, а ты, оказывается, девочка. Вот незадача! Как же тебя теперь назвать? На «ф» ведь надо. Фаина..Файка.., нет, как-то не звучит. Федосья… Феня… Фенька. А что, в этом что-то есть! Внучка «фенечки» плетет из бисера, они такие же яркие и блестящие, как ты. Так что будешь ты теперь Феня, Фенька.
Наступил март месяц. Весна предъявляла свои права на господство. Уже в начале месяца ярко сияло на иссиня-голубом небосводе солнышко. Снег, набухший водой, стал каким-то неопрятно-серым. По краям сугробов солнышко высвечивало узоры из настывших за ночь льдинок. Овцы уже не жались в зимнюю кошару. Весь день находились они в открытом загоне, подставляя солнечным лучам нахолодавшие за зиму даже под теплыми овчинами спины.
Видя все это благолепие, баба Катя подумала:
- А что же это Феня-то у меня в темном сарае сидит. Хоть и бросила ее мамка, надо ее как-то к стаду приучать, а то, как же я ее на летнее пастбище отправлю.
Взяв Феню на руки, она вынесла свое золотистое Чудо-чудное из сарая. В первый момент та, ослепленная ярким светом после полутемного сарая, попыталась спрятать голову под полу распахнутой телогрейки.
- Что же ты, глупенькая! Привыкай, лето впереди!
Зайдя в загон к овцам, баба Катя отпустила Феньку с рук. Овечье стадо отпрянуло в сторону. Да и было чего испугаться! Фенька стояла посреди загона и, казалось, от нее исходило рыже-золотистое сияние. Феня тоже была напугана. Мало того, что ее вызволили из темного сарая и поместили в яркий весенний день, так еще и стоявшее черной стеной овечье стадо пугало ее своим молчаливым единением. Жалобно заблеяв, Фенька начала отступать к углу загона, в котором месяц назад полузамерзшей нашла ее бабушка Катя.
-Ну, что ты, дурочка. Не бойся, ведь это твоя родня.
Но Фенька продолжала, жалобно блея, отступать в угол загона. На ее счастье от стада отделилась недавно окотившаяся самая старая овца стада Фрида, которая не смогла безучастно слушать жалобное блеяние ягненка. Она подошла к жалобно блеявшей Феньке, обнюхала ее. Положив свою голову на спину ягненку, успокоила ее и мягко носом стала подталкивать ягненка к тревожно столпившемуся стаду. Почувствовав тепло и заботу незнакомого существа, Фенька замолчала, и, прижавшись к теплому мягкому боку пожалевшей ее овцы, пошла в сторону стада.
Стадо постепенно успокоилось. Овцы занялись своими обычными делами: кто-то жевал сено, кто-то стоял посреди загона, греясь под еще не жаркими, но уже ласковыми теплыми лучами солнца. Сынок Фриды Мишка захотел поесть. Он нашел вымя овцы, и, ухватившись за сосок, начал сосать молоко. Учуяв запах молока, Фенька начала тоже искать живительный источник. Найдя еще один сосок, она тоже начала сосать молоко, помахивая хвостиком от удовольствия.
Баба Катя, увидев, как с двух сторон Фриды, помахивая хвостиками, насыщаются ягнята, обрадовалась:
-Ну, вот и хорошо! Вот и славно! Теперь все точно будет ладно.
Она теперь была спокойна за будущее Феньки. Старая Фрида всегда была отличной матерью и Фенька, обретшая приемную мать, теперь всегда будет накормлена и защищена.
Летом стадо находилось на выпасе. Не смотря на ее необычность, из-за которой ее скорее всего и бросила родная мать, стараниями старой Фриды Фенька была равноправным членом стада. За лето она сильно выросла и к осени это была красивая взрослая ярка. Она по-прежнему старалась держаться рядом с Фридой и Мишкой, но уже не боялась других овец. Золотистая ее шерсть за лето выгорела на ярком солнечном свету и стала теперь скорее ярко-рыжей, но все равно она была очень необычного цвета.
В конце лета овец стригли. Полученное с Феньки руно было отличного качества. Когда баба Катя спряла эту шерсть, она получилась очень мягкой и теплой. Связанные бабушкой Катей из этой пряжи варежки и носки быстро нашли своих покупателей. Так Фенька смогла отблагодарить выходившую ее Хозяйку.
Зимой к радости бабы Кати Фенька принесла приплод. Каково же было удивление бабули, когда родившийся ягненок оказался тоже необычным.
-Да что же это за чудеса такие! – удивлялась бабушка Катя.
Чудеса действительно продолжались. Ягненок Феньки родился снежно-белого цвета. И, нарушив традицию называть вновь рожденных ягнят по первой букве месяца, в котором они родились, баба Катя назвала его Снежком.
Фенька оказалась хорошей матерью. Уже через неделю после рождения Снежок резво бегал по загону, взбрыкивая задними ножками.
- Бог мне тебя послал,- говорила баба Катя Феньке после того, как носки, рукавицы и свитера из белой, рыжей и черной пряжи быстро были проданы следующей зимой на рынке.
-Хорошая прибавка к пенсии получилась, - радовалась она. С нетерпением ждала бабуля следующего окота Феньки . «Может, мне еще рыжика какого принесет». – думала она. Но к ее разочарованию следующий ягненок Феньки оказался обычным черным. « Наверное, чудеса закончились»,- думала баба Катя.
Следующим летом Фенька была уже достаточно взрослой овцой. Снежок вырос в крупного бело-серого барана с крутыми рогами и не самым покладистым нравом. Бабушка Катя надеялась, что все-таки уж на следующую зиму точно Фенька ей сделает подарок в виде рыженького или беленького наследника. Но ее мечтам не суждено было сбыться.
Откуда в их краю, в котором давно уже не слышали, а не только не видели, воочию, появилась эта волчица, никто не мог сказать. Некоторые люди, видевшие эту крупную сильную особь, говорили, что скорей всего это не просто волчица, а помесь волка и крупной собаки. Может, это было и действительно так. Волчица была очень находчивой, умной и осторожной. Охотники пытались выследить ее логово, пытались ловить ее капканами, но все было бесполезно. В одном доме она передушила кроликов, в другом – утащила уток. Но больше всего нравилось ей охотиться на овец. В течение лета не раз нападала она на отары овец в близлежащих селах.
В этот осенний день ее нападению подверглась и отара, в которой паслись Фенька и Снежок. Стоило только пастухам отлучиться не надолго пообедать, волчица воспользовалась удобным моментом. К несчастью бабы Кати она напала на двух самых заметных овец стада. Когда пастухи вернулись к стаду, глазам их предстала печальная картина. Несколько овец были ранены, но живы, а на траве с перекушенным горлом лежала мертвая Фенька. Снежка волчица унесла с собой.
Горько плакала в тот день баба Катя. Ей было очень жаль, что погибло ее любимое Чудо-чудное. Из руна, которое было сострижено с овец прошедшим летом, она снова напряла шерсти и, связав свитера, рукавицы, носки, снова выгодно продала их на рынке. Но не было у нее радости на душе. Горько было осознавать, что никогда уже не будет в ее жизни такого вновь.
Так печально закончилась эта история о Чуде-чудном.