МАРЬЯ ИВАНОВНА И 9 МАЯ
К девятому мая, или Дню Победы, для тех, кто не знает, Владимир Иванович готовился заранее. Старый веник, тряпичная ветошь и детская лопатка, для совсем недетской работы, были заботливо уложены в старое ведро, которое не жалко оставить на кладбище. Из всего набора следовало сохранить только лопатку, потому что нынче такой не купишь. Нынче многого не купишь: старые, привычные в обиходе предметы из продажи исчезли, вместо них появились дешёвые китайские поделки, которые можно гнуть и ломать одними лишь пальцами. А лопатка – настоящая, железная, крепкая, «Made in USSR», то есть в Союзе Советских Социалистических Республик. Была такая страна – для тех, кто не знает, или родился позже её смерти. Джинсы Владимир Иванович натянул не новые, но и не очень старые, на случай, если придётся возиться с землёй. Совсем старые нельзя, всё-таки – праздник! Шесть алых гвоздик спрятал в газету, на случай, если наткнётся на нациков, чтоб не отобрали. Если побьют, не страшно, можно даже моральное удовлетворение получить: побили-то «в борьбе за это». А ему «этого» как раз-то и не хватает. Ну, не то, чтобы именно «этого», но очень из него многого, а именно – справедливости.
Никто и никогда не сможет доходчиво объяснить, почему так случилось, что комсомолец стал заводчиком, офицер госбезопасности – банкиром, а вор, тыривший у людей, сидящих на «толчке», шапки – президентом страны! Закончив воровать материальное, оно, как известно, первично, принялись воровать у народа сознание, которое вторично. Сначала - по кусочку, по капельке, потом – частями, а уж после… Два слова: «грабёж» и «грабительство», должны обозначать, вроде бы, одно и то же. Но, обратившись к словарю Ожегова, можно прочесть: «Грабёж – кража, сопровождающаяся насилием»; «Грабительство – разорение кого-нибудь путём притеснений, грабежа, незаконных поборов». Ну, а, если принимать во внимание, запрещённое ныне празднование Дня Победы, то это – грабёж и грабительство в одном флаконе. И вообще, если бы власть предержащие придерживались последовательности в своих действиях, то все эти стрёмные даты, типа дня Победы и дня Советской Армии, следовало бы из календаря выбросить. Начать следует с 7 ноября. После 6 ноября должно следовать сразу 8 ноября! После 22 февраля – 24 февраля, и так далее.
День Победы в этом году выдался тёплым и солнечным необыкновенно. На домах недоставало государственных флагов, которые обычно придают настроение людям и торжественность их помыслам. Город старался праздника не замечать. Нет такого в календаре! Но все, кто смог не выйти на работу, не вышли. Они, как и Владимир Иванович, с цветочками в руках, спешили на кладбище. Нечто подобное происходило ранее в Советском Союзе на Пасху: все атеисты, а на кладбище – давка.
В центре городка, возле памятника Неизвестному солдату, назревал скандал. Группка нациков пыталась сбросить с подножия памятника цветы. Ополченцы, а может, просто патриоты времён ещё Советской Украины, не позволяли им этого сделать. В воздухе витала нецензурная лексика, перемежающаяся возгласами «Героям слава!» и «Фашисты!» Неподалёку за происходящим спокойно наблюдал наряд милиции в составе трёх человек. На данном этапе противостояния их вмешательство было бы излишним.
Благополучно миновав конфликтующих, Владимир Иванович повернул на улицу, ведущую к городскому кладбищу. Впереди него шла старушка в тёмно-синем женском костюме. В отставленной в сторону руке она сжимала скромный букетик цветов. Узость дорожки не позволяла разминуться двум прохожим, поэтому Владимиру Ивановичу пришлось сойти на траву, чтобы обогнать попутчицу. Искоса глянув на неё, он увидел сияющие в лучах весеннего солнца награды на лацканах пиджака. Медаль «За отвагу», «За победу над Германией», «Орден Красной звезды» и «Орден Отечественной войны П степени» он узнал сразу, такие же были у его отца. Рядом с медалями красовалась чёрно-золотая георгиевская лента. Химическая завивка, очки, морщинки… и что-то ещё, неуловимо знакомое и близкое… Что? В голове формировалась фантасмагорическая догадка, от которой на лбу выступила испарина. Владимир Иванович не помнил точно, сколько лет тому эта женщина умерла, наверное, не менее десяти… Повернувшись к попутчице лицом, и, преградив ей путь, он расставил руки и срывающимся на шёпот голосом произнёс: «Марья Ивановна, здравствуйте!»
Женщина подняла глаза на Владимира Ивановича и … не узнала! Оно и понятно: это у них одна Марья Ивановна пришлась на целые десять лет, а у неё-то выпуски – каждый год.
«Ваня, нет, Петя, нет Коля…», - вспоминала Марья Ивановна.
«Вова!»,- помог Владимир Иванович своей старенькой классной руководительнице.
«Володенька!»,- вспомнила Марья Ивановна, и глаза её увлажнились.
«Андрусьев»,- продолжил подсказывать учительнице её бывший ученик.
«Да, да, да, помню! Ты на конкурсе чтецов отрывок читал из Гоголя «Нет уз святее товарищества!» Теперь не было сомнений, что она действительно вспомнила Владимира Ивановича.
«А я вот к мужу, на могилку собралась», - Марья Ивановна предъявила букетик относительно свежих цветов. Состоял он преимущественно, почему-то, из осенних сортов: чернобривцы, астры, ноготки. В голове у Владимира Ивановича плясал сумбур и беспорядок: он точно знал, что его учительница русского языка и литературы, она же - их классный руководитель, давно умерла. В прошлом ещё году они, всеми остатками класса, к ней на могилку ходили. А рядом – могилка мужа. Воцарилась неловкая пауза.
«А ты всё такой же»,- сделала ему комплимент учительница.
«Хм! Совсем «такой же»!»,- подумал Владимир Иванович, провёл рукой по лысине и пригладил усы.
«И, конечно же, опять эти длинные волосы запускаешь. Что мне с вами, мальчишками делать? А вот то, что ты в школьной форме – это хорошо. В такой день, это - символично»
Тут он понял. Он понял всё! Марья Ивановна видела его таким, каким он был в школьные годы.
«Стараемся…»,- сказал Владимир Иванович, лишь только чтобы хоть что-то сказать.
«Ну, а что у нас нового?», - Марья Ивановна посмотрела на него таким добрым взглядом, что на глазах у него выступили слёзы. Словно и не было этих пяти десятков лет.
«В классе? Или вообще?»
« В классе, и на свете»,- улыбнулась Марья Ивановна.
«Сказала бы ещё, что на «этом свете»!»,- подумал Владимир Иванович, а вслух произнёс:
« Вообще – 9 мая отменили. А в классе – я с вашей любимицей Любкой Стаценко поругался »
« То есть, как отменили?», - перестала улыбаться учительница,- « И почему поссорились? Вы же на прошлой неделе в Доме пионеров на конкурсе бальных танцев выступали»
«Марь Ванна, давайте на дорогу выйдем», - ухватил Владимир Иванович учительницу под руку, потому что продвигаться по дорожке вдвоём было тесновато.
Если она умерла около 10 лет назад, то ей должно быть известны события, последовавшие за развалом СССР?
«Поссорились из-за различия взглядов на историю»,- начал он.
«Евгений Иванович был прекрасным учителем истории. И у Валечки, и у тебя в четверти пятёрки»
« У нас политические лозунги разные. Я – за одно, она – за другое»
«Но Люба – секретарь комитета комсомола, отсюда следует…», - Марья Ивановна замолчала.
«Отсюда следует, что неправ я», - закончил Владимир Иванович её фразу.
«Неправ ты! Когда мы проходили Есенина, ты что мне в классе читал? «Исповедь хулигана»? Теперь вот лозунги какие-то выдвигаешь!»
«Не, Марь Ванна, я ничего не выдвигаю. Вот вы – коммунистка?»
«А как же! Никто не отменял!»
« Отменили! Теперь говорят, что «Коммуняку – на гиляку!», «Кто не скачет – тот москаль!» Бандера и Шухевич – герои! «Героям – слава!» Ну, и тому подобное. Вот, я смотрю, ленточка на вас, георгиевская!»
«Так, праздник! 70 лет Победы! 70 лет!», - Марья Ивановна остановилась, отошла на полшага и измерила Владимира Ивановича взглядом,- «Ты, никак, поправился?»
«Да, поправился. Ну, а ленточку вам лучше снять. Хотя, всё равно – медали…»
«Что медали?»,- спросила Марья Ивановна.
«Понимаете, если на вас ленточка, значит…»,- ему не хотелось обижать старенькую учительницу,- «Значит мы с вами – колорады»
«Колорады? Такого слова в русском языке нет! Ты хотел сказать «колорадский жук»?»
« Нет, Марья Ивановна, именно – колорады и ватники. Это мы с вами!»,- Владимир Иванович опять подхватил её под руку, и они продолжили путь.
«А Любочка?»
« А Любочка – титулованная нация! Она считает, что нас с вами, то есть, меня нужно повесить. На гиляку, как коммуниста!»
Марьи Ивановне повешенье не грозило, ведь реально её не было. Впереди показалась толпа, размахивающая желто-голубыми флагами у ворот кладбища. Наверное, там происходили разборки между нациками и сепарами. Владимир Иванович достал из ведра свёрнутую в трубку дождевую куртку, расправил и накинул на плечи старушки, чтобы, хоть как-то, прикрыть её награды и ленточку.
«У тебя жар!», -прошептала учительница,- «Тебе нужно воды выпить. Как можно над пожилым человеком смеяться? А как же русский язык? Литература?»
«С этим проще, решение у них такое: «Чемодан – вокзал – Россия!»
« И моя Любочка? С ними?»
Владимиру Ивановичу очень не хотелось разочаровывать бедную старую женщину в отношении её любимицы.
«Да что вы! Конечно же, нет! У неё три внука, или внучки. Тут не до политики»
Странно, но Марья Ивановна пропустила внуков мимо ушей.
"Что я несу?",- подумал Владимир Иванович.
Они свернули с дороги и подошли к приземистому частному домику. Калитка оказалась лишь прикрытой. Владимир Иванович усадил учительницу на лавку, рядом поставил ведро.
«Вы тут передохните, а я сейчас водички принесу»
«Как же с вами, мальчишками, нелегко! Вечно вы что-нибудь выдумываете. Любочка! Девочка моя хорошая! Чемодан – вокзал – Россия! Да она у меня пятёрку за «Песнь о буревестнике» получила!»,- ворчала Марья Ивановна. Руки её нервно теребили и без того несчастный букетик,- «Меня – на вокзал! Чемодан!»
Владимир Иванович прошёл по тропинке, ведущей от калитки к дому, и кликнул хозяйку. Пока они поздравляли друг друга с Днём победы, пока она вынесла воду, в алюминиевой кружке, пока он вернулся … Марьи Ивановны не было ни на скамейке, ни возле. Владимир Иванович, задыхаясь, выбежал на улицу. Кроме толпы у кладбища – никого. Собственно, нечто подобное было просто обязано произойти. На какое-то мгновение Владимиру Ивановичу показалось, что он сходит с ума. Вернувшись назад, он скрутил дождевик и аккуратно уложил его в ведро. Туда же определил и букетик осенних цветов. Ноготки, чернобривцы, астры… Нужно вернуть учительнице, на могилку. Обязательно. Сегодня, 9 мая.