Едва приоткрыв глаза, не успев разделить реальность на сон и бодрствование, я ощущаю прикосновение огромной когтистой лапы на левой руке. Мохнатая, шерстяная на ощупь, она пугала меня только вначале, когда в один не прекрасный день в детской, под моей кроватью поселилось Оно – занявшее сначала, место под кроватью, потом в моем разуме и уже затем ставшее частью меня самой. Позже, с течением времени, я перестала разделять наше существование, которое не напоминало уже сюжет из фильма ужасов, а стало моим признанием, призванием и истиной моего бытия.
Все началось в тот момент, когда я сбежала от шумной компании дворовых друзей и уличной суеты и вошла под арку, объединявшую мой дом с соседским. Недружелюбная старуха, злобно покосившаяся на мой розовый бант, едва державшийся на кончике хвостика, злобно проскрипела: «Бант потеряешь…» и вытянула сморщенную костлявую руку со скрюченными пальцами из-под согревавшего ее манто. Шерстяное старомодное одеяние неуклюже соскользнуло, и край его задел мое лицо, поскольку я находилась от нее очень близко. Голос старухи, скрипнув вначале, дрогнул, а затем она зашлась жутким, несмолкающим кашлем. Ее руки судорожно сжались и стали медленно подкрадываться ко мне. Костяшки пальцев зловеще выступали, в то время как обезображенная рука приближалась ко мне с неумолимой скоростью. Я не могла оторвать взгляд от ее манто ужасного коричневого цвета. Оно же может накрыть меня с головой! И там, под ним, скрытая от людских глаз я буду извиваться от ужаса и боли, когда она начнет наматывать на руку мои волосы. Вместе с бантом. И весь пришитый к нему бисер окажется разбросанным по асфальту, чтобы позже исчезнуть в пыли и грязи.
Мое воображение рисовало картины, в которых оптимизма не было совсем, равно как и надежды на спасение. Я и так была в отчаянии и тут, о Господи, вдобавок ко всему, желая отступить хоть на шаг, спотыкаюсь, не заметив брошенный кем-то бутылочный осколок. Неуклюже падаю прямо у ног старухи. Ощущение такое, что глаза вращаются на 360 градусов, хотя понимаю, что тело застыло, остановив всякие движение на неопределенный промежуток времени. Слева от меня ужасающая старуха, позади - осколок бутылки. Я, инстинктивно надеясь на чью-то поддержку, лихорадочно рыщу правой рукой по земле, ощущая каждую составную частичку городской пыли. Безуспешно пытаюсь ухватиться за что-то, что хотя бы каким-то образом извлекло бы меня из ощущения безнадежности.
Что это было? До сих пор кошмары со мной не случались ни во сне, ни наяву. Моя, нетронутая родительскими скандалами и бедами душа, была девственно чиста от ужасов и полетов воспаленной фантазии. Но сегодня… Сегодня я попала в ловушку ведьмы. Пережив минутный ужас (хотя для меня это была вечность), я тогда еще не знала, что он поселится в моей душе навсегда. Старуха незаметно исчезла, растворилась в вечернем тумане, а окружавший ее ореол страха парализовал на какое-то время мое сознание. С этого момента моя дальнейшая детская жизнь потекла совсем по-иному.
По возвращению домой я старалась даже не думать о случившемся, а образ страшной старухи начал казаться мне призрачным и надуманным. Я даже попыталась убедить себя, что это произошло не со мной. Убеждение – это всегда хорошо, самовнушение тоже помогает неплохо. Но как извлечь из памяти шерстяную лапу старухи с невероятными когтями, как избавиться от затхлого запаха ее манто, перемешанного с ароматом странных и до боли знакомых духов?!
Я вспомнила, где впервые почуяла этот запах. Это было на чердаке бабушкиного дома, куда мы частенько и без разрешения лазили с двоюродным братом. Среди всяких ненужных и старомодных вещей, там стояло древнейшее кресло. А на нем, точно курган, возвышалась гора тряпья: пальто, куртки, плащи. Все это богатство было накрыто старым клетчатым пледом. Нашим же любимым занятием было изучение содержимого кресла, включая примерки и дефиле. Детские забавы были нам по душе, вот только запах – затхлый, разящий, какой-то странный и непонятный, отдающий дешевыми духами, он запечатлелся в потайных уголках памяти. Сегодня я столкнулась с ним во второй раз.
Можно 1000 раз повторить себе - никакой старухи сегодня не было, а если и была, то мне ничего не угрожало. Можно даже попытаться убедить себя, что я вообще не была сегодня под аркой. Но кто тогда пытался меня душить? И где мой розовый бант? Каждый вновь всплывающий факт, настойчиво твердит – старуха была! А каждый сотый вопрос звучит не иначе, как – а была ли она старухой?
Незаметно подкрадывается ночь, одно за другим гаснут окна в доме напротив. Я склоняюсь к мысли, что мой игрушечный медвежонок по имени Пашка, который спит со мной со дня моего рождения, развеет все грустные мысли. В объятиях с плюшевым счастьем я легко смогу распрощаться с отрезком времени под зашифрованным названием «старуха». Сон незаметно прикрывает мои ресницы, плюшевый Пашка безмолвно уверяет, что все будет хорошо. Скрипнула половица у соседей, на лестнице громко стукнула дверь, а я, не в силах совладеть с Морфеем, констатирую состояние безмятежности в своей уютной комнате и пытаюсь закрыть глаза. Уже лежа в постели, выключаю лампу на прикроватной тумбочке и нечаянно роняю на пол коробку с кубиками. Ничего, будет утро, и я уберу - все равно я ночью никогда не просыпаюсь, а значит, наткнуться в темноте на кубик у меня не будет шанса.
Я ужасно боюсь щекотки, и даже во сне, если к моему лицу или шее случайно прикоснется уголок одеяла или плюшевое ухо, когда я делаю тысячу попыток выбрать удобную для сна позу, я ощущаю, насколько же мне щекотно. Сегодня все иначе. Я не кручусь в постели, и мне абсолютно все равно, удобно ли я улеглась. Наблюдаю, как рука старухи в манто вылезает из-под кровати, за ней вторая и вот они уже обе во всей своей красе. Я была права – не человечьи они вовсе. Ну не могу я ошибиться! Она поднимается ко мне и начинает медленно скользить своей тыльной поверхностью по моему обнаженному плечу. От нее исходит все тот же запах, который не спутаешь ни с чем.
В сонной агонии я понимаю, что нужно отыскать и незаметно сдернуть бант, чтобы у старухи не было повода ко мне придираться. Но что же делать? У меня свободна только одна рука, второй я даже не смею пошевелить, иначе старуха вцепится в меня своими когтями. Шерстяное прикосновение выдержать я еще смогу, но когтей – никогда! Потихоньку высовываю руку из-под подушки, одновременно пытаясь привстать, но какая-то неведомая сила влечет мою голову назад к подушке, и я успеваю только судорожно схватить медвежонка. Он мой друг, он надежный и знает волшебные слова и, самое главное, он еще никогда не оставлял меня одну. Каким-то чудом мне удается прижать его к себе одной рукой, в то время как другая пытается потихоньку избавиться от леденящего душу прикосновения старухи. Но самое главное, что старуха- то не старуха вовсе. Это существо я для ясности называю – «Оно». Странно, каким образом оно взялось у меня под кроватью. Может быть, хочет поиграть с рассыпанными кубиками? Не похоже на правду.
Я упустила момент, когда оно вероломно проникло в мою очаровательную детскую… Суть даже не в том, что оно есть, и я его боюсь. Настоящая проблема заключается в другом. Я просто не понимаю, за что и каким образом оно вторглось в мою безмятежную жизнь, почему меня никто не спросил, готова ли я к такому вторжению и что мне делать дальше. Странно, но мысли о том, что это лишь видение, которое может скоро исчезнуть, даже не возникает. Напряженно перебираю в уме ситуации, в которых требовалось принимать быстрые решения. Нет, таких сложных вопросов у меня, к сожалению, не было, а, следовательно, никаких намеков на опыт поведения в подобных случаях. Это пугает еще больше.
То ли сон плавно переходит в явь, то ли сновидения под названием «ужас» становятся реальностью, но я уже сижу на кровати, прижимая к выскакивающему из груди сердцу своего плюшевого друга, и безуспешно пытаюсь освободиться от пленившего меня кошмара. В положении сидя не так страшно и я понимаю, что в случае чего, я хотя бы не сплю и смогу себя защитить. Почти спокойный взгляд устремляется на противоположную стенку, где висит картина отца в стиле модерн. Любуюсь. Улыбаюсь. Взгляд медленно перевожу на межкомнатную дверь, где накануне родители повесили плакат с надписью «Улыбнись». Улыбаюсь. Невольно взгляд упирается в пол. Сначала рассматриваю в полутьме разбросанные по полу кубики, затем взгляд смещается к участку пола прямо около кровати. И в это мгновенье я понимаю, что Оно существует. Его мохнатые лапы со здоровенными когтями торчат из-под кровати, в комнате витает тот самый аромат. Парализующее действие страха не заставляет себя долго ждать. Взор застывает на когтистых лапах, и в очередной раз за эти сутки я замираю от ужаса. Они безобразны. Они так близки. Так же, как моя неминуемая погибель.
Стремительно, одна за другой сменяются картинки в моей голове, шаг за шагом представляю результаты нашей неравной борьбы и в какое-то предпоследнее мгновенье отчаяния понимаю, что там, под кроватью, может быть все, что угодно. И Оно может существенно отличаться от моих представлений о Нем. Я не только трусиха. Еще я ужасно несправедлива. Как же я могу думать о самом худшем? Ведь за любыми лапами может скрываться все, что угодно!
Секунда, вторая, третья… Я должна познакомиться с моим гостем поближе и уже готова увидеть его любое лицо. Если я наклонюсь с кровати вниз, то могу неуклюже соскользнуть ему прямо в лапы. Если попытаюсь поставить на пол ноги, то могу опять споткнуться – об лапы или кубики. Ни один из выборов меня не утешает, и я решаюсь тихонько его позвать. Но как? Как обратиться к тому, кто даже не спросил разрешения поселиться у меня под кроватью?!
Голос пробуждается раньше эмоций и шепчет незатейливо: «Ты где?». Как будто не понятно – здесь, совсем близко. И это вместо того, чтобы спросить: «Ты кто?». Кровать зловеще скрипит. Вздох. Шуршание. Ощущение суеты. Придвигаюсь ближе к краю кровати, чтобы увидеть, что же из-под нее выползет. Или выбежит? Или выкатится? Сердце стучит с неимоверной скоростью, руки липкие от пота и тело, ослабевшее до полуобморочного состояния. Наконец-то решаюсь вздохнуть глубоко и, набравшись смелости, вполголоса произношу: «Как тебя зовут?».
В голове прокручивается с сумасшедшей скоростью сюжет: старуха – когти - манто – лапы – Оно. В комнате царит мертвая тишина. Со мной не хотят общаться. Меня не признает не только Пашка из 2-го Б, но и мохнатое Оно. Я изгнана не только из мира любви, но и из мира невероятных сущностей. Я повергнута, уничтожена, так и не пережив всей ипостаси ужаса. Я не хочу останавливаться и готова идти до конца, чего бы мне это не стоило, но судьба распорядилась иначе. Оно прячется под кроватью. Прячется все – вместе с туловищем и лапами. Теперь даже не дотянешься, чтобы почувствовать их на ощупь.
А Пашка из 2-го Б так и не пришел под арку… Туда, где мы втайне от дворовой тусовки договорились встретиться и посвятить друг друга в самые страшные тайны, обещая рассказывать самые сокровенные секреты. Теперь самый большой секрет живет у меня под кроватью. И не просто живет! Он стал частью меня самой, частью детской неразделенной любви (о которой я врала подружкам, будто ее нет вовсе). Мой самый большой секрет полон запрета и ужаса, тайной страсти и желания прикоснуться к шерстяным лапам. Я проживу с ним долгие годы, отводя приличную часть времени размышлениям о нас. Я не хочу давать ему имя, и всегда буду называть его Оно. Так проще!
Детский ужас, возникший при мысли, что Пашка может не прийти, каким-то образом трансформировался в связанный со старухой кошмар. Я до сих пор не могу разделить, что же было для меня ужасней. Сущность, поселившаяся у меня под кроватью или ужас, что он не придет. Причем, никогда не придет. Живущее у меня дома Оно, могло бы привести в шок любого, едва успевшего представить его человека, но только не меня. Пожалуй, это был лучший выход. Закономерный. Правильный.
Я вырасту. Я обязательно стану взрослой. И однажды, прижав к груди по привычке мое плюшевое счастье, я оглянусь на прожитые годы и, очень хочется в это верить, отмечу, что мой детский кошмар, смог прожить со мной душа в душу в одной комнате столько лет. А Пашка так и не смог прийти в тот роковой полдень под арку, где в своих детских грезах я жду его до сих пор.