Душа просится остаться...
Как мы с женой любим уходить вдоль моря в степь, где в будни никого, кроме чаек нет! Остро пахнет йодом от горячих водорослей у кромки воды. Полный штиль - море жемчужное, парное, маслянистое, оно еле-еле дышит.
Жена ложится на горячий, перемолотый в песок, ракушечник, подстелив махровое полотенце. Тихо на море, только хищная птица вскрикивает в знойном небе. Донки заброшены и потихоньку подёргиваются...
В полном ощущении покоя - жаримся с женой на солнцепёке и смотрим на голубую от мятной полыни степь, дико заросшую сухими колючниками. Высоко над степью, на сколько хватает глаз, - раскинулась в жарком мареве станица с белыми хатами, красными кирпичными домами, в зелени садов и виноградников, с золотыми стенами кукурузы, пирамидальными тополями и мачтами антенн на крышах...
Вблизи же моря - побелевшая от соли земля, редко поросла ковриками красноватых солончаков и блестящими листьями дикой "капусты".
По степи бегают хохлатые жаворонки, что-то ища в раскалённых колючниках. Перебежками перемещаются вдоль моря хохлатые удоды, прячась от визжащих высоко в небесах беркутов...
Голодные чайки совсем рядом с нами полощут красными лапками в песке у кромки воды - склёвывая мелких рачков. Некоторые голодные птицы поднимаются высоко в небо и бросают оттуда зажатую в клюве мидию вниз, на чёрную кромку раскрытых ракушек. И так упорно повторяют, пока ракушка не повредится. Тогда удачливая чайка жадно, с оглядкой, разбивает добычу клювом, и съедает её внутренность!
Наконец жена встаёт и, пошатываясь, заходит по пояс в тёплую воду. Рядом и я плюхаюсь. И вдруг чувствую под ногами жидкое дно - нам повезло, мы случайно нашли целебную синюю грязь! Достаю её горстями и мажу спину жене - а она мне . И вскоре мы оба стоим на берегу перемазанные с головы до ног грязью. Так и ходим сизыми по берегу, пугая чаек. Через тридцать минут окунаемся в ласковое море, смыть грязь...
Рыбаки притопили свои длинные байды - скоро путина и лодки должны разбухнуть, чтоб быть непроницаемыми в море. Хозяйка сказала, что осенью рыбакам перед выходом в туманное море полагается выпить водки!
Голодные, мы набрасываемся на варёные яички, ароматные помидоры, хлеб, яблоки и дыньку. Чайки сразу оживают и рассаживаются за нашими спинами, громко гогоча, как голодные утки. Люся бросает им хлеб и печенье. А я, чтоб и рыбам досталось, бросаю чайкам хлеб в воду.
Спешим домой...Там быстро солю таранку. Она не успеет до нашего отъезда завялиться - и я штук двести недовяленой рыбы оставляю хозяйке.
Мария Владимировна два дня подряд готовит еду на сходе. Это когда всем миром, добровольно приглашались в выходные родственники и соседи для постройки саманного дома. Хозяева только покупали мясо, ставили самогон и приглашали добрую повариху, чтоб на всех готовила еду.
Владимировна принесла пельменей, котлет, шашлыков, борща... А ещё нашу славную повариху одарили отрезом на платье и подкинули деньжат.
И сразу началась жуткая объедаловка - благодаря нашей милой хозяйке! Овчарка Султан в конуре вскоре заикала! А бедный котик Рома, с круглым животом, то и дело кабанчиком стал бегать к горке ракушечника и без конца закапывать там новые ямки! Кот вдруг совершенно забыл про нас с женой и про свою любимую жареную таранку!
Сегодня, в последний день перед отъездом, мы с женой с грустью присели на лавочку у края станицы над морем. После тёплого сентябрьского дождичка выглянуло жаркое солнце. Прощаемся с морем, мятным духом степи, плескающимися в протоках гусями и утками...
От жары снимаем плащи. Цепенеем, глядя в морскую вдаль...
Подошёл казак, слегка весёлый, но с вежливым разговором. Ласточки, радостно крича, вылетают в степь из норок под высоким обрывом на окраине станицы... И тут старенький станичник рассказал нам о послевоенных годах:
- Мы сюда в войну приезжали целыми семьями. Голодно страсть как было! Ловили тюльку, тарань, камбалу - и вялили, аж по всем берегам! У моря мы отъелись - ухой, да рыбой! Домой везли и вяленую, и солёную. - Тут он задумался и потом вдруг горячо сказал: - Официальное было разрешение правительства! Представляете?! Никто нас не гнал. Постное масло, крупу, соль, спички - всё меняли на рыбу! В рыбацких артелях сараи под крышу были забиты вяленой рыбой - некуда было девать! Так голод и пережили, особенно те, у кого разбомбили жилища, чьи семьи без погибших воинов остались...
Мы снова уезжаем. И впервые нам хочется остаться! Зачем? И сами не знаем? Только вот сердце наше всё просится остаться!...