Само слово «империя» происходит от латинского imperium –власть. Такая вот немудрящая этимология. Между тем у большинства людей это понятие ассоциируется с могущественной державой, могущественной прежде всего в международном плане. Уже у древних римлян, которым мы обязаны самим этим термином, императором первоначально, еще в республиканский период, назывался победоносный полководец, одержавший победу над внешними врагами. Этот титул был почетным, просто престижным, и присваивали его полководцу, одержавшему важные победы, его собственные воины.
Соединение этих двух смыслов- власть (внутри страны) и победа (над внешними врагами) происходит в следующий период римской истории, который собственно и называется «императорский». Единоличная власть полководца-победителя внутри страны усиливается, усиливается и внешняя экспансия. Так образуется империя – могущественная держава, объединяющая множество народов в единое государство, диктующая волю другим странам, и в то же время высоко возносящаяся над своими гражданами (теперь их можно назвать подданными). В 3-му веке н.э. власть императора уже становится абсолютной внутри страны (период домината), а вот на внешнем фронте , несмотря на предельную милитаризацию, сил для завоеваний (войны все более становятся оборонительными) сил уже не хватает. В 5 в. Римская империя гибнет. Не случайно точкой отсчета этой гибели становится поражение у Адрианополя в 378г. н.э. …
Как же удается империи достигать такой невиданной власти и внутри страны и на международной арене? Как возможно давить своих подданных ив то же время побеждать внешних врагов? В том и заключается секрет имперского Perpetuum Mobile –победа над зарубежным врагом усиливает власть в собственной стране. Происходит это во многом благодаря тому, что угнетаемые жители империи получают компенсацию ,причем компенсацию в первую очередь именно моральную, материальной выгоды от великих побед империи среднестатистический подданный может и не иметь, даже наоборот, войны могут ухудшать его материальное положение. Ну, и конечно, ореол победоносной мощи , зримая сила империи не допускает и мысли о восстании против него. «Пускай я раб, но раб царя вселенной» (кажется, Лермонтов). Но центральным фактором здесь является отождествление подданного со всей мощью империи. Его незавидное личное положение не принимается им во внимание, если он считает себя причастным к успехам империи. Суверенитет человека подменяется суверенитетом империи. Субъект считает себя независимым, если независима империя. Разрешение презирать других делает невидимым собственное презренное положение. Таков источник силы империи, но в этом и ее слабость. Серия поражений (или даже одно поражение) от внешних врагов обрушивает всю имперскую конструкцию. Человек-подданный лишается обволакивающего его имперского ореола, остается без поддержки Большого Другого. А империя после этого лишается своей основы и гибнет. В ее силе заключена огромная хрупкость. Если о государствах часто говорят, что они гибнут в силу внутренних причин, то с империей все не так просто. Внешние и внутренние причины тут соединены очень тесно, и, во всяком случае крах империи начинается с причин внешних. Такая судьба ждала все классические империи, соединяющих в себе гегемонию (или претензию на таковую) на международной арене (или хотя бы в своем регионе), с деспотической властью над своими рабами. Так было в прошлом, так будет и в будущем.