Метис находился под глубоким наркозом. Сквозь пелену и туман, сознание то возвращалось к нему, то он снова проваливался в пустоту и темноту. Как в бреду, он чувствовал прикосновение рук молодого хирурга. Он силился открыть глаза, но не мог. Ему не было больно. Метис так и не понял, был ли это наркоз, или отчаяние дошло до критической отметки, и ему было уже все равно. Старый пёс пытался понять, жив он или уже умер. В его голове звучали слова Золотарева, он слышал их в полубреду. Он понял всё. Теперь он точно знал, что его любят и в нем нуждаются.
Сергей появился в его сознании неожиданно как всегда.
- Я понял, что ты принял свое решение Метис, - сказал Сергей.
- Ты снова назвал меня по имени? Что-то не так, Серёга? Я допустил промах? Скажи где? - Ответил взволнованно Метис.
- Ты все сделал правильно малыш, - сказал Сергей, - и еще ты очень крепкий парень, семнадцать швов наложил тебе этот Федор Сенькин. Я скажу тебе, он все сделал на высшем уровне. У парня талант. Я вижу его будущее, я разговаривал здесь с его отцом, он будет хорошим хирургом. Опять же, с твоей помощью. Золотарев сломал ему сознание, вытащил наружу из него то, что спало в нем с самого рождения. Сегодня, в его жизни знаменательный день, вектор его судьбы изменён. И помог ему в этом ты. Ну а как он срастил разорванную артерию тебе, тут вообще фантастика. Я все видел. С первой секунды операции и до последней. Этот парень тебе в прямом смысле слова спас жизнь.
- Серый, получается, я не увижу тебя? Если останусь жить, значит, мы не будем вместе?
- Вспомни про наш условный знак. Я обязательно буду с тобой. Я уже в другом теле и очень жду встречи с тобой. А ты сделал свой выбор, сделал его сердцем, и я очень горжусь тобой.
- Серый, скажи, а там, где ты сейчас, ты видел её? Снежинку. Мне это очень важно.
- Конечно, видел, Акелла, она передавала тебе привет, ну и еще кое-что.
- Что? Скажи, Серёга, скажи, что? Мне это важно очень, скажи.
- Она сказала, что любит тебя. Всегда любила, с первого взгляда, и сказала, что будет любить и ждать тебя здесь.
- Это правда, Серый? - Спросил Метис. - Ты сейчас говоришь мне правду?
- Тебе не стыдно, бродяга? Я обманывал тебя когда-нибудь?
- Нет никогда, - с грустью сказал Метис – я очень хочу увидеть её, хоть на минутку, я понимаю, что это не возможно, я очень люблю её, Серега. Очень.
- Ну почему невозможно? – Улыбаясь, сказал Сергей. Он повернул голову, и пристально вглядевшись, куда-то вдаль, громко свистнул. Грациозная, белоснежная собака, изящно касаясь земли лапами, тут же подбежала к нему и завиляла хвостом.
- Снежинка! - Радостно воскликнул Метис. Сердце его бешено колотилось.
- Ну, я оставлю вас на пару минут, - сказал Сергей, с улыбкой глядя на влюблённую парочку, - поворкуйте немного, голубки, думаю, вам есть, что сказать друг другу.
Сергей исчез. Метис и Снежинка, остались наедине друг с другом.
- Я очень скучаю по тебе, - сказал Метис. Голос его дрожал, он сдерживал слёзы из последних сил.
Снежинка молча подошла к нему и легла рядом. Она была так близко, что Метис почувствовал её прикосновение. Он вздрогнул и осторожно подвинулся еще ближе. Ему казалось, что всё это происходит на самом деле. От этой мысли на душе старого пса стало спокойно и очень хорошо.
- Я видела сегодня тебя в бою, – сказала Снежинка и посмотрела на Метиса влюблёнными и грустными глазами, - ты был великолепен. Ты дрался как великий воин, как настоящий мужчина. Мой мужчина. Я волновалась.
- Я волк, Снежинка, что мне эти уличные собаки? - Явно получая удовольствие от своих слов, сказал Метис, - Я спасал жизнь детёныша. Любой на моём месте поступил бы также.
- Я люблю тебя Метис, - промолвила Снежинка и коснулась кончиком носа его уха. Метис снова вздрогнул от её прикосновения.
- А я люблю тебя, - ответил Метис, заливаясь слезами. Он больше не мог сдерживать бурю эмоций, которая бушевала в его израненной душе.
- Я кое с кем хочу тебя познакомить, - загадочно сказала Снежинка.
Четыре белых, как первый снег, щенка выскочили ниоткуда и начали резвиться вокруг странной пары.
- Это твои дети, Метис, они прекрасны, не правда ли?
Чувство безграничной любви ощутил Метис при виде этих малышей. В этот миг он был безгранично счастлив, это были его дети, и он это осознавал.
- Я был пятым, - с грустью сказал Метис, вдруг вспомнив, что это всего лишь видение.
- Их тоже было пять, эти на меня похожи, а последний, вылитый ты, даже характер такой же. Сказано волк. Его я не взяла с собой, он остался там, на земле.
- Его вынес доктор, в своём портфеле, тогда, из питомника, когда всё закончилось, - послышался голос Сергея, и Метис увидел своего хозяина. Сергей сидел на траве, прямо напротив него.
- Почему ты мне сразу не сказал? Я пошел бы его искать, - закричал Метис, и с укором посмотрел на Сергея.
- Тогда мы изменили бы вектор судьбы, и твоя жизнь пошла бы в другом направлении, - ответил Сергей, - ты никогда бы не встретил этих людей. Майора, его жену, и самое главное, Юрку. Ты понимаешь меня, Акелла?
- Я все равно найду его, Серый. Ты же знаешь меня, - с грустью сказал Метис.
- Конечно, знаю, - засмеялся Сергей, - ты же в меня весь, поэтому сразу и не сказал, чтобы ты дров не наломал.
- Нам пора, брат, мы все, очень тебя любим, - сказал Сергей, - да и ждут тебя уже. Сейчас мы исчезнем, а ты откроешь глаза. И с этой минуты у тебя начнется новая жизнь. Иди Метис. Иди и не оглядывайся. Ты нужен им, а они нужны тебе. Ступай, брат.
С этими словами Сергей и Снежинка со своими щенками исчезли. Жуткая боль пронзила шею Метиса, но ни один его мускул не дрогнул.
«Артерию начал», - подумал Метис, и снова провалился в полную темноту.
Старший следователь по особо важным делам Дзейкун Станислав Алексеевич, одетый в строгий гражданский костюм, не совсем складно сидевший на нем, зашел на территорию городской больницы. В руках он держал чёрную папку, которая определённо придавала ему более строгий вид. Внимательно оглядевшись по сторонам и увидев бойцов спецназа занявших свои позиции, он достал служебное удостоверение, и, показав его одному из бойцов, представился. Спецназовец окинул незваного гостя презрительным взглядом, равнодушно и вдумчиво, изучил красную книжку и угрюмо спросил:
- Чего надо?
- Мне хотелось бы узнать, кто здесь главный? И чем быстрее, тем лучше, - натянутым голосом сказал Дзейкун, пытаясь испепелить бойца колючим взглядом.
Спецназовец достал рацию и, нажав на кнопку, сказал:
- Второй, это Горец! У нас гости. Как слышишь меня? Прием.
- Слышу хорошо, всё понял, - ответили из рации, - сейчас буду.
Капитан Пантелеев подбежал к человеку в костюме, представился и очень медленно и с расстановкой, явно выигрывая время, прочитал предъявленное удостоверение.
- Меня интересует, где находится майор Золотарев, Владимир Владимирович, – по казенному сухо, обращаясь к Пантелееву, сказал следователь.
- Гвардии-майор Золотарёв! - Поправил его капитан и добавил. - Шел бы ты отсюда товарищ Дзейкун, учения у нас тут, приближенные к боевым условиям. Не ровен час, зашибут тебя ребята нечаянно или костюмчик твой помнут. Ты что? Не видишь, что происходит?
Пантелеев вытянул шею и, прищурившись, посмотрел в сторону, где находилась чёрная «Волга», в которой сидели Наташа, Юрка и, собственно, сам генерал. Дзейкун перехватил взгляд капитана и посмотрел в ту же сторону.
- Ну, так что? - явно теряя терпение, спросил следователь капитана.
Генерал внимательно посмотрел на Пантелеева и одобрительно кивнул головой, после чего, открыл газету и с безучастным видом, принялся её листать.
- Ты чего? Дзейкун? Не видишь? Отрабатываем захват больницы. У нас предписание и все документы за подписью генерала Говорова имеются. Что касается гвардии-майора Золотарева, так он, согласно условиям учения, находится внутри здания, выполняя очень опасное задание. А учитывая прямое подчинение командиру дивизии, я вообще тебе ничего не должен говорить и тем более выполнять твои приказы. Так что, ступай мил человек, а то сейчас взрывать начнем, зацепить может, ненароком.
В этот момент из рации Пантелеева позвучал голос.
- Всем внимание! Это Белый, батя выходит наружу. Прием, батя выходит наружу.
Пантелеев схватил рацию и командирским голосом сказал:
- Всем, это - второй, готовность номер один, батя с пассажиром, работаем ребята.
- Развели тут детский сад, - проворчал Дзейкун, - в войнушку не наигрались ещё.
На пороге показался Золотарев. На руках он бережно нес перебинтованную большую собаку. Он долго пробыл при слабом освещении, и поэтому щурился от солнечных лучей. Майор нащупывал каждую ступеньку и медленно выходил из здания больницы.
- А вот и он, майор Золотарев, выносит заминированную собаку из заминированной больницы, - наигранно торжественным голосом сказал Пантелеев следователю.
- Ах, да! Чуть не забыл. Вот возьми, почитаешь, на досуге.
Пантелеев вынул из за пазухи сложенный вчетверо листок с гербовой печатью Министерства Обороны и протянул его Дзейкуну. Следователь несколько раз перечитал документ, недоуменно пожал плечами, и вернул его Пантелееву. После чего, Дзейкун извинился, и быстро удалился. Он, так ничего и не понял, и часто потом, задавал себе вопрос, на который не находил ответа. Что же это происходит на самом деле у этих непонятных его сознанию военных, которые никогда не сдают своих.
Золотарев шел медленным шагом к своему автомобилю, возле которого его уже ждали Наташа и Юрка. Метис без сознания лежал на его сильных руках. Так бережно, майор носил своих детей Юрку и Катю, когда забирал Наташу из роддома. Сейчас он шел очень осторожно. Спецназовцы, увидев Золотарева, выстроились в одну шеренгу и по команде отдали честь, приветствуя своего командира, неподвижно застыв в строю.
Золотарев шел мимо своих ребят и думал. Вот ради чего стоит жить, ради таких ребят. Ради Наташки, Юрки, Кати. Ради памяти тех, кого уже нет с ним рядом. На душе у него становилось тепло и радостно. На мгновение он оглянулся и увидел на пороге больницы сгорбленную старуху с толстой потрепанной книгой в руках. Цыганка покачала укоризненно головой, захлопнула книгу и, загадочно улыбнувшись Золотареву, исчезла. Майор улыбнулся и облегчённо вздохнул. Теперь ему все стало понятно. Он посмотрел на Метиса. Ангел Хранитель лежал на его руках, и стук его сердца, Золотарёв чувствовал так, как будто это было его сердце.
Метис. Эпилог.
Метис медленно отходил от наркоза. Его сознание потихоньку, но верно возвращалось к нему. Еще звучали в ушах последние слова Сергея, когда Метис открыл глаза.
- Папа, он проснулся, - радостно закричал Юрка, – смотри.
Голова Метиса лежала у Юрки на коленях. Он увидел майора Золотарева, который вел машину и с радостным лицом обсуждал с женой их будущую поездку на море. Увидел Наташу, которая влюблено смотрела на своего мужа, и счастьем светились ее глаза. Они ехали домой. Метис в это мгновение осознал всей своей собачьей душой, как эти люди счастливы. И он, старый боевой пес, был одной маленькой частичкой их счастья. Он посмотрел в окно. Все так же, как в далеком детстве, когда он сидел у егеря Михалыча за пазухой, пролетали мимо деревья, светофоры, многоэтажные дома. Суетливо бежали люди по тротуарам. Жизнь продолжалась, и ему вдруг очень захотелось жить. Очень захотелось. Он был нужен, и это было самое главное для него, полусобаки-полуволка, для животного, с такой трагической, и вместе с тем, такой счастливой судьбой.
Метис поднял глаза на Юрку, и что-то, еле уловимое, до боли знакомое увидел он в его глазах. Юрка гладил осторожно его по голове и шептал какие-то слова. Метис не слышал, что он говорил. Но сердцем он чувствовал, сердце не обманет. Старый пес зажмурился от удовольствия и вдруг почувствовал, что кто-то дружески щелкнул его по носу.
- Привет, бродяга, - сказал Юрка, улыбаясь, - я очень рад тебе, дружище.
Метису стало всё ясно и понятно. Он понял главное. Если любить и верить, если ждать и надеяться, чудо обязательно произойдет. Он был счастлив и посмотрел влюбленными, полными слез радости глазами на своего друга, лизнул своим шершавым и тёплым языком Юркину руку и вильнул хвостом.