Кто ничего не делает, ничего и не любит.
День не задался с самого начала – Уболтов Гаврик проснулся в дурном настроении. Жутко болела голова от очередного похмелья; за окном серые тучи наполнялись свинцом, стуча сильным ветром обрывками недоделанных проводов антенны, что до сих пор не были прикреплены к стенам зданиям (уже лет 5, а может 10; там глядишь, и все 20). Они издавали такой страшный звук: «тук-тук. Тук-тук-тук!», что в душе пробегала загадочная и неприятная дрожь.
Волосатыми засаленными руками мужчина, которому уже было далеко за 40, а может и за все 45, почесал свой огромный пивной живот, зевнул во весь рот жёлтыми, гнилыми, ужасно пахнущими зубами и медленно поднялся с жирного, заляпанного дивана, заблудшего цвета, с продавленными пружинами и порванными подлокотниками. Он долго искал тапочки, посылая миру тысячи проклятий и, наконец-то, нашёл их в дальнем углу комнаты. Шаркая ногами по, там и тут, отслаивающемуся линолеуму, созданного когда-то под дерево, но прожженного бычками от сигарет. По нему, этому старому покрытию, Гаврик медленно поплёлся на кухню, массивно сгорбившись и, ковыряясь в носу, он вытирал сопли об светло-коричневые стены с потрескавшейся штукатуркой. Первым делом мужчина открыл холодильник и изучил содержимое – ничего, всё съедено, хоть шаром покати. На полу валялась груда алюминиевых банок из-под пива; сделав шаг назад, из-за одной из них он поскользнулся и неудачно схватился за край потрёпанного стола. Дешёвое дерево не выдержало резко навалившего на него стокилограммового увальня и под давлением старых трещин, совсем разошлось по швам.
Громким издаваемым шумом Гаврик грохнулся на пол. Тарелки с засохшей грязью подскочили от удара вверх, а затем приземлились прямо на голову тучного мужчины, одновременно с ними рухнули обломки поломавшегося стола. Мало того, что они причинили боль голове, помимо всего прочего, отскочив словно мячики от пустого мозга, они звонко разбились об пол. Осколки с молниеносной скоростью разлетелись по всей кухне. Гаврик долго не мог прийти в себя и, даже поднявшись, он не сразу осознал, что разбились последние тарелки.
Когда мысли всё-таки достигли оставшихся, ещё не пропитых извилин мозга, он вздохнул и заревел на весь дом прокуренным, низким басом: «Ах ты, чёрт поганый!» Не выдержав вид прогнившего изнутри сломанного стола и, схватившись за бывший уже предмет мебели, мужчина нервными движениями стал доламывать несчастный стол до тех пор, пока тот не превратился в щепки. В конце яростной борьбы в ногу впился осколок разбитой тарелки и Гаврик заревел ещё громче от ярости, он схватил ножку стола и бил ей по валявшемуся на полу стеклу до тех пор, пока стекло не превратилось в колючий порошок.
Придя в себя, Гаврик увидел страшную картину разгромленной кухни: осколки стекла, сломанный стол, разбитые тарелки. Зрелище привело его в оцепенение, мужчина услышал странное хлюпанье – с рук на пол капала алая кровь. Он плюхнулся на пол, демонстративно подстелив для мягкости большой и толстый живот, и, взглянув ещё раз на окровавленные руки, заплакал в полный голос. «Ах я бедный, несчастный человек! Да за что же это мне всё! Что я такого сделал? Ну почему со мной?» - и так по кругу, раз пять.
Осознав, что причитай – не причитай, ничего не меняется: осколки всё так же разбросаны по полу, стол всё так же сломан, с рук всё так же капает кровь, Гаврик, кряхтя, поднялся и, с чёрной бранью на устах, поплёлся из кухни в ванную комнату. По пути мужчина пнул валявшуюся на полу сломанную ножку от деревянного стола, но из-за своей нерасторопности промахнулся и ударился большим пальцем ноги по торчащему плинтусу, который Гаврик не мог нормально прибить уже года 3 или 4. Дикая боль пронзила мужчину насквозь, он ещё больше заматерился и запрыгал на одной ноге, а, прорезая воздух ударившимся пальцем, в конце-концов боль отпустила.
Когда Гаврик наконец-то добрался до ванной комнаты, оставляя за собой по квартире кровавые следы, он открыл краны с холодной и горячей водой и долго смотрел на своё отражение в зеркале. На него смотрел старик с пустыми чёрными глазами, с заросшей нестриженной коричневой бородой и длинными засаленными волосами, сквозь густую, небрежную, тёмно-русую шевелюру которых, то тут, то там проглядывали седые пряди. Мужчина понимал, что находится в том состоянии, когда женщинам уже начинает становиться неинтересен именно потому, что много пьёт, не ухаживает за собой, что от него несёт, как от бомжа. Но при этом Гаврик придумывал сам себе сказки, что обязательно найдётся красивая, богатая девушка, которая полюбит его богатый, внутренний мир.
«Полюбит что?! - сказал он сам себе, посмотрев на руки. – Ах, да, у меня же кровь льётся, как из ведра» Он открыл шкафчик под раковиной, где у него лежали бинты и другие медицинские препараты. Туда их изначально положила его прошлая женщина, с которой он жил около 5 лет, пока та не устала от пьянства Гаврика и в один прекрасный момент не покинула его дом. С тех пор вся аптечка находилась в одном месте. Как показала жизнь – это очень удобно, хотя изначально Гаврик раскритиковал девушку, сказав, что бинты должны лежать на кухне, а йод в коридоре. Он сам не знал, зачем устроил тогда скандал на пустом месте. Ему, видимо, хотелось самоутвердиться. А может он просто был пьян.
Он вначале долго мыл руки под водой, которая окрашивалась в ярко-алый цвет, а потом вытер о грязное, заляпанное жирными пятнами полотенце, выцветшего настолько, что было непонятно, какое оно, то ли голубое, то ли зелёное. Гаврик достал бинт и, не удержав в дрожащих руках, уронил на пол. Наклонившись, он почувствовал боль в ноге и обратил на это внимание. Перевернув правую ступню, мужчина обнаружил оставшийся в ней кусок стекла. «Да что же это делается-то!» - выругнулся он и стал доставать осколок. С горем напополам дело было сделано, хотя Гаврик долго не мог ухватить инородный предмет своими толстыми неуклюжими руками.
Он долго изучал осколок, после чего хотел было выбросить его, но вспомнил, что может напороться вновь. Мысль об очередной боли заставило мужчину перестать быть свиньёй и он решил положить его на край ванной. Пытаясь выпрямиться, Гаврик не рассчитал амплитуду движения головы и со всего размаха лбом ударился о край раковины.
В глазах помутнело. Он выпустил эмоцию в виде отборной брани, одновременно схватившись рукой за больное место, и присел на край ванны. Кинув в неё осколок, Гаврик долго потирал ушибленное место. Вспомнив, что бинт он так и не поднял с пола, ещё раз аккуратно наклонился, придерживая край раковины рукой, взялся за край бинта и стал его тянуть. Сил поднять повязку у Гаврика уже не было. Сразу же пытаясь забинтовать руку, мужчина впоследствии понял, что ничего путного у него не получается. От чего психанул и, отмотав достаточно материала, разорвал ткань зубами, стал пытаться остановить кровотечение.
Поняв, что у него толком ничего не получается, Гаврик отправился назад в комнату и стал искать телефон. Он нашёл аппарат недалеко от дивана, на котором спал. И стал звонить брату, сделав звонков пять или даже шесть. Тот долго не отвечал. Гаврик уже хотел было отчаяться, потому что кровь просачивалась сквозь едва намотанные бинты и некстати пыталась капнуть на пол, как телефон всё-таки позвонил.
- Арнольд! – радостно закричал в трубку Гаврик.
- Что ты так орёшь? Что случилось? – мужчина на том конце провода был очень суров.
- У меня случилось чп.
- Ты одно сплошное чп. Гаврий, у меня сегодня единственный выходной день за последние три недели. Я очень устал. Твоё чп не может подождать?
- Я упал, разбил стол, тарелки, у меня все руки и ноги в крови. Я не знаю, что мне делать, - взрослый мужчина, как ребёнок, ревел в трубку.
- Ладно. Я понял. Сейчас я закончу все свои дела и приеду, - Арнольд был очень расстроен, что день был так жестоко обломлен.
Гаврик лёг на диван и лежал так до приезда брата, просто и пусто глядя в потолок. О чём он думал? Ни о чём? Вернее он думал, почему он такой несчастный и что в этом виновато правительство. Когда в дверь позвонили, он нехотя встал и поплёлся к двери, всё так же сгорбившись.
- Да, дела! – только и смог выдать Арнольд, когда зашёл в квартиру. – Что же ты такой непутёвый-то, скажи-а?
- Почему непутёвый? – Гаврик опять лёг на диван и принял позу многовекового страдальца.
- Ужас какой! Гаврий! Нельзя так жить! – Арнольд привык к выходках брата, но всё равно не переставал удивляться тому, что тот мог выкинуть.
- Я не виноват, что обо мне никто не заботится!
- Как тебе не стыдно так говорить! Ты должен сам о себе заботиться! – возмущению Арнольда не было предела.
Гаврий многозначительно замолчал. Его брат понял, что спорить бесполезно и вызвал одну домработницу, убиравшей у него по понедельникам и у которой так же были навыки оказания медицинской помощи. Женщина около 40 лет, невысокого роста, плотного телосложения, с собранными назад крашенными в дикий цвет волосами и в одежде серого цвета, приехала примерно через час.
За это время Арнольд успел сходить в магазин и купил Гаврику продукты, так как увидел, что есть брату совершенно нечего есть. Они выросли сиротами и Арнольд привык, что никто о них никогда не заботился. Случай помог вырваться из нищеты и устроиться на хорошую высокооплачиваемую работу. Арнольд не любил лениться и считал, что всего в жизни надо добиваться самому. Гаврика ему было просто жаль. Гаврик был младше Арнольда лет на десять. И когда убили их родителей, Арнольду было 15 лет, а Гаврику 5. Это случилось на их глазах. То, что смог пережить подросток в силу своей эмоциональной состоявшейся психики, младший пережить не смог и навсегда остался моральным инвалидом (как он сам себя называл).
Когда Арнольд вернулся из магазина, домработница уже успела обработать раны Гаврика и уже почти убралась на кухне. Она делала всё очень быстро и без лишних слов. Это качество Арнольд ценил очень высоко в ней.
- Я купил тебе еду, - сказал Арнольд, зайдя в комнату.
Гаврик всё так же лежал на диване, углублённо и задумчиво глядя в потолок.
- Ты есть хочешь? – Арнольд пытался привлечь внимание. Гаврик молчал.
- Пиво будешь?
- А что?! Есть?! – Гаврик явно оживился.
- Только если поешь что-нибудь, то найду и пиво.
- Буду пиво. И есть хочу, - Гаврик поднял своё туловище и сел, свесив ноги на пол.
- Ладно, сейчас я быстро погрею ужин и поедим вместе, - Арнольд скрылся за дверью комнаты, уйдя на кухню. Там он предложил еду домработнице больше из вежливости. Он знал, что та всегда ест у себя дома. Так и случилось на этот раз, женщина поблагодарила, но отказалась.
Арнольд выудил из пакета замороженные котлеты, различные смеси, пельмени и отправил их в морозилку. Вытащив из упаковки две банки пива, он поставил их на столешницу кухонной стенки. Достав плов, упакованного в пластмассовую тару, он отправил его в микроволновку греться. Найдя две чистые вилки и убрав пакет с оставшимися в нём продуктами в холодильник, Арнольд подождал две минуты и, взяв прогревшуюся еду, отнёс её вместе с пивом Гаврику в комнату.
Младший брат сидел в том же положении, в каком его оставил старший брат. Единственное, он достал из-под дивана пульт и включил телевизор. По ящику спорили двое взрослых мужчин о том, надо ли делать женщинам аборты. Между ними стоял ведущий ток-шоу и только больше разжигал накал страстей. Один доказывал, что аборты помогают избавить общество от умственно отсталых людей и что мужчина не должен нести ответственность за детей от женщины, на которой он не женат. Другой доказывал обратное – аборты нужно запретить в любом виде, а мужчины обязаны нести ответственность за всё. Оба заняли радикальные позиции и не слышали друг друга вообще.
- Ты что думаешь по поводу этой темы? – спросил Арнольд, присаживаясь на диван рядом с братом. Ему было абсолютно плевать на аборты, так как дома у него была любимая жена и трое замечательных детей, которых Бог послал, как дар. Просто хотелось поддержать беседу.
- Я считаю, что аборты необходимы, они действительно помогают избавляться от уродов, - Гаврик первым делом схватил пиво и на ходу, открывая его, немедленно выпил почти полбанки разом.
- Ты действительно так считаешь? – старший брат внимательно изучал помещение, в котором жил брат. Он столько раз у него был и всегда спешил, ощущая смущение и неловкость от своего безразличия к судьбе младшего брата, но почему-то именно сегодня ему захотелось рассмотреть детали.
Комната была небольшая, скорее даже квадратная: четыре на четыре метра. Кроме большого дивана, стоящего прямиком посередине комнаты, у окна находился старенький телевизор, стоящий на пластмассовой тумбочке. По другой стороне стоял огромный, грубый, дубовый шкаф, в который Гаврик небрежно засовывал одежду, не обременяя себя раскладыванием трусов к трусам, а носки к носкам. Весь процесс одевания, когда в жизни происходил редкий случай – мужчина выбирался на улицу, сводился к тому, что вещи вываливались на пол, выбиралось более менее чистое, остальное отправлялось обратно.
- Жизнь дерьмо. Поверь, это я тебе, как эксперт, говорю, - парировал Гаврик, поедая в одиночку плов и запивая его пивом, одновременно чавкая, рыгая и вытирая запачкавшийся рот ладонью.
- Женись. Тогда жизнь покажется тебе не таким дерьмом, - Арнольд не слишком любил обсуждать философские темы с братом. Тот всегда говорил обо всём пессимистично. Старший такого не любил. Он предпочитал смотреть на всё положительно, дабы притягивать к себе хорошие моменты.
- Я уже пожил гражданским браком. И чем всё это закончилось? – Гаврик непроизвольно рыгнул Арнольду прямо в рот. – Она бросила меня, шлюха и проститутка. Променяла меня, доброго, честного, умного и порядочного мужчину на какого-то прохвоста.
- Он не прохвост, - возразил Арнольд, - у него свой бизнес и он планировал завести семью. Не то, что ты – бездельник.
- Я не бездельник. Я философ. Я, между прочим, лучший эксперт о жизни, о том, как надо жить.
«Диванный эксперт ты, вот кто!» - подумал Арнольд, но промолчал.
- Ну и как же надо жить? – спросил старший брат.
- Как. Как? Ты что?! Не знаешь, как?! – Гаврик доел плов и поставил пустую упаковку на пол. – Это же элементарно. Живёшь себе, смотришь телевизор и говоришь о том, что во всём виновато правительство.
- И в чём же оно виновато? – Арнольд спокойно пил свою банку пива. Это слегка его расслабило и он уже не заострял своё внимание на тех глупостях, что говорил его брат.
- Оно виновато, что у меня нет работы. Оно виновато, что у меня ужасные жилищные условия. Оно виновато, что у меня нет денег, нет жены, что я не могу путешествовать по миру и смотреть различные страны, - Гаврик слегка запьянел.
- Ну уж прямо оно во всём виновато? А что ты сделал, чтобы хоть что-то из этого осуществилось?
- Я?! Я??!! С какой стати я должен что-то делать? – хмель ударил в голову младшего брата. Он подскочил на месте.
- Ох-ох! Успокойся! Сядь. Я просто спрашиваю, - Арнольд слегка взял его за руку и потянул вниз.
- Они меня бросили, когда мне исполнилось 18 лет.
- Они дали тебе квартиру, как сироте. Этого мало?
- Они не дали мне работу, - Гаврик скривился от злости.
- Они дали тебе образование, - Арнольд понимал, что спорить бесполезно, но он надеялся, что когда-нибудь сможет достучаться до брата.
- Я жалкий, несчастный человек! Я живу ужасно! Я никому не нужен! – настроение Гаврика резко изменилось. Он снова заплакал.
- Ну-ну, успокойся, - Арнольд не знал, что ему делать.
- Ты посмотри на всех этих уродов, что воюют и высасывают деньги из простых людей! – Гаврик гневно растирал слёзы по лицу. – Я знаю, что им надо! Им надо, чтобы мы все сдохли. ВСЕ! СДОХЛИ! – заорал он.
- Тихо-тихо, всё нормально.
- Они! Твари! Все! Сдохли! – он затараторил, как ненормальный. – Тебе сказать, кто виноват? Виноваты жадные, алчные мрази, не способные проявить ни кусочка жалости к простым людям. Что я им сделал, что меня все бросили? Что я умею? Что я знаю? Кому я нужен? – агония сменилась апатией.
- Хочешь на работу устроиться? – Арнольду пришла гениальная мысль, как хотя бы немного занять брата, а заодно знать, что с ним всё в порядке.
- Я никуда ходить не буду! – жёстко ответил Гаврик.
- Не надо никуда ходить. У меня один знакомый решил замутить новое реалити-шоу и ему нужен занятный персонаж, которого будет снимать веб-камера, а его будет смотреть интернет.
- А платить будут? – в глазах Гаврика первый раз в жизни появился радостный блеск.
- Конечно будут. Тебе надо будет рассуждать о различных сферах жизни, о судьбах мира, о людях. Поставим камеру так, чтобы тебя хорошо было видно лежащего на диване.
- Я стану звездой! – Гаврик подскочил с дивана и побежал в ванную комнату умываться.
Пока младший брат приводил себя в порядок, Арнольд позвал домработницу, рассчитался с ней и договорился, что та каждый вторник будет приходить к Гаврику, покупать ему продукты, деньги на которые будет давать он сам, и конечно же убираться в квартире. В голове сообразительного мужчины созрел план, как не только создать иллюзию работы «Диванного эксперта», иметь возможность приглядывать за ним даже на расстоянии, но даже если повезёт, сделать Гаврика звездой. Уж слишком жалко ему было младшего брата и, понимая, что по-другому он ему не поможет, хотел сделать всё, что мог.
- Я готов! – выскочил из ванны Гаврик. – Ой, вы уже уходите? – спросил он домработницу.
- Да, я приду к вам во вторник.
- О! Классно! – Гаврик расплылся в улыбке. – Спасибо! Спасибо! Давайте я подам Вам пальто.
- До свидания. Спасибо за всё, - Арнольд проводил женщину, а потом, вернувшись, увидел в комнате такую картину. Гаврик достал из шкафа какой-то странный плед, более менее в приличном состоянии, и застелил им диван.
- Меня будут снимать, а у меня тут такое, - объяснил он.
- Ух ты, вот это да, что с людьми работа делает, - улыбнулся Арнольд. – Если потом влюбишься, я тебя вообще, наверное, не узнаю.
- Конечно. Стану звездой! Все девки моими будут! – Гаврик выпятил вперёд от гордости грудь.
- Отлично. Тогда давай, приводи квартиру в порядок. Я свяжусь с этим чуваком и завтра мы придём устанавливать видеокамеры. С каждой будет определённый доход тебе. Плата еженедельно. Будешь получать с помощью домработницы, которая должна приходить по вторникам. Она будет не только передавать деньги, а также помогать убираться и покупать продукты.
- Я стану звездой! Я самый лучший эксперт в мире! Я столько всем расскажу! Поверь, лучше меня философа не найти! – Гаврик ожил на глазах. Арнольд с радостью отмечал перемены в сознании брата.
- Ладно, я очень устал. В холодильнике есть ещё пиво и еда. Сильно не напивайся, чтобы быть относительно свежим перед камерами. А я вызываю себе такси и поеду домой. Уже поздно, да и жена волнуется.
- Ты самый лучший в мире брат! – Гаврик обнял Арнольда и крепко-крепко зажал в своих объятиях. Последний раз они обнимались, когда прятались от убийц их родителей в подвале. Арнольд внезапно вспомнил самый страшный эпизод своей жизни и понял, что всё сделал правильно. Если по-другому он не может изменить Гаврика, то он должен принять его таким, какой тот есть.
Гаврик долго провожал брата, до самого лифта. Его глаза излучали радость. Ему хотелось жить. Жить так, как он мечтал, приносить пользу людям, применяя единственные таланты, имеющиеся в наличии. Но хотя бы так, чем никак.
Арнольд сел в такси, помахав обоими руками Гаврику, стоявшего у окна и радостно махавшему в ответ, и когда автомобиль тронулся в путь, почувствовал внутри невероятное ощущение счастья. На глазах у мужчины выступили слёзы и он понял, что наконец-то сделал что-то очень важное и великое для одного из самых близких людей в его жизни, для его родного, младшего и, абсолютно беззащитного, брата, по имени Гаврик.