Наблюдения независимого наблюдателя на международных военных учениях «Baltic Spirit 2018»
Здравствовать вам долго, уважаемая Пелагея Матвевна.
Не обессудьте меня за навязчивое вдохновение написать вам письмо, поскольку это единственная для меня возможность выказать вам мое несомненное чувство в виде безмерного к вам уважения и такой крайне выраженной благорасположенности, о которой издавна писали поэты, так ловко складывая обычные с виду слова, что они принимались звучать ладно для человечьего слуха, преображаясь до неузнаваемости, будто это и не простые слова вовсе, а что-то оченно приятное, на манер государева распоряжения о вольном переходе крепостного люда к наиболее симпатичному их внутреннему восприятию барину.
А пишу я вам, Пелагея Матвевна, вы не поверите, из самого, можно сказать, центра Европы, куда забросило нас с его превосходительством великим князем Дмитрием свет Олеговичем Рогозиным, назначенным нашим великим государем Володимиром Путиным независимым наблюдателем на заграничные учения милитаристского блока НАТО. Как вы знаете, Пелагея Матвевна, после неудавшегося моего сватовства к вашей уважаемой женской личности, я, пребывая в изрядной растерянности и даже, не скрою, некотором смятении личного духа, со всей присущей мне крайней решительностию отрекся от земных удовольствий и решил поступить в услужение к князю Рогозину, поскольку прежний мой барин проиграл меня его светлейшеству в карты.
Задача Дмитрию Олеговичу была поставлена государем очень с виду простая, но в то же время важная. Заключалась она в том, чтобы наблюдать внимательно за действиями иностранных басурманов и фиксировать их со всей тщательностию на казенной бумаге, дабы потом представить ту бумагу Володимиру Путину для всестороннего стратегического анализа и внимательного изучения.
Признаюсь, двинулся я в нашу бывшую губернию (ныне независимую Латвию) не без опаски, будучи зело наслышан об аборигенах, которыя нрав имеют хитрый, скрытный, и промышляют тем, что прикидываются убогими и мнимой ущербностью своей выманивают у простодушного иностранного люда всяческие себе преференции. А раздев простака до нитки, пользуясь безнаказанностью своей (ибо пребывают они под защитой мирового околоточного, коего ублажают всякими постыдными до неприличия способами), начинают открыто над простаком надсмехаться и подвергают его изощренным издевательствам в виде требований признать, что у их народа самая сложная в мире история, и что он более всех остальных народов на всем свете терпел всевозможные неприятствия.
Поэтому до полигона в местечке Адажи, расположенного близ стольного града Риги, мы, не доверяя местным таксистам, решили добираться своим ходом, на телеге под управлением кучера Осипа Степановича, которого вы, уважаемая Пелагея Матвевна, должны хорошо помнить по Санктъ-Петербургу, где он услуживал шофером герцогине, в подчиненном состоянии которой пребывала еще ваша почтенная матушка, и катал сию герцогиню на японской тройке «Subaru». Из-за того что барин мой, его светлейшество князь Дмитрий Олегович, вчистую проигрался в хотеле «Roma» местным депутатам, которые оказались изрядными карточными шулерами (им в счет игры даже были заложены на цыганской улице Лубанас золотыя, с вкраплениями ценной платины запонки, перешедшие ему в наследство от батюшки, покойного Михаила Александровича, работавшего, как вам известно, в МЧС заместителем преподобного министра Шойгу), у нас образовалась категорическая нехватка кормового овса для наших лошадей, из-за чего даже возникло подозрение, что мы не дотянем до Адажи по рижскому бездорожью (потому что дороги те со всей решительной окончательностию разрушены аборигенами из-за неумелого хозяйствования и неотступной склонности к воровству), но Осип Степаныч (надо отдать должное его уму и сообразительности) придумал замечательную штуку: мы незаметно прицепились к бронированной натовской машине, следующей в колонне басурманской техники, и достигли полигона в считанные часы со всем мыслимым благополучием, только его светлейшество князя слегка укачало на соломе по причине похмельной слабости организма.
На полигоне (только, Пелагея Матвевна, должен предупредить вас, что пишу я эти строки под строгим секретом, потому как не подлежат они разглашению ни при каких – даже самых крайних – условиях, и только исключительно из-за чрезвычайной моей к вам расположенности посвящаю я вас в эту тайну), басурманы, надо отдать им должное, развернулись со всей надлежащей милитаристам эффективностью. Едва успел светлейший князь Дмитрий Олегович представиться их главному по имени Андерс Фог Расмуссен и получить соответствующую своему чину аккредитацию, как начались сами учения.
Басурманы ходили по лесу строевым шагом с ружьями наперевес, со всей важностию выкрикивали грозные лозунги и даже произвели забрасывание ручными бонбами окопов условного противника, коим назначили нанятых тут же, на рельефе местности, лиц без определенного проживательного местопребывания. Все это, надо сказать, произвело на светлейшего Дмитрия Олеговича такое великое впечатление, что он заперся в палатке, поставил меня возле входа часовым, дабы обеспечить полную неприступность его пребывания, и всю ночь при свечах писал доклад великому государю Володимиру Путину, в чем ему с прилежным усердием немало помогала некая Сармита Лапиня, местная писарица, каковую князь заприметил и нанял специально для писчих работ, еще пребывая в городе, на улице Чака, возле писчебумажного магазина Яниса Розе.
И, надо с прискорбием признать, Пелагея Матвевна, если принять во внимание мои усердные попытки всемерной обстоятельности в выставлении своей собственной надлежащей оценки учениям, имеется на данный исторический момент оченная наша отсталость от иностранных басурманов во всевозможных важных отношениях: и в технических, можно сказать, аспектах, и во многия, многия других, включая даже личное пользование такими новшествами мирового прогресса, как ихние биде и прочие несомненные сантехнические преимущества и даже удобства. В этом я имел возможность приглядеться, когда басурманы развернули в лесу экономящие природу, крайне удобныя пользователю экологическия толчки, которые они называют биоклозетами и которые оказались очень пригодными для тщательного справления всевозможных человечьих надобностей (извините, Пелагея Матвевна, что осмеливаюсь немало стыдным образом посвящать вас в столь интимные подробности), о чем я просто не могу не заметить, ибо после окончания учений еще долго размышлял о причинах нашей отсталости в государственном и ином прочем масштабе. (Однако нижайше прошу вас, Пелагея Матвевна, не распространять эту крайне прискорбную для нашей государственной горделивости информацию далее, потому как в этом случае ждут меня большие неприятности от нашей тайной охранки. Даже вашей, Пелагея Матвевна, хозяйке ничего такого нельзя говорить под строгим запретом, потому как является она, по моему глубочайшему убеждению, (уж простите мою грубоватую прямоту, неожиданно проявившуюся в моем характере на опасной военной службе) обыкновенной вертихвосткой, которая может растрезвонить о приведенных мною секретных сведениях на балах городского собрания или, того хуже, даже в постели самого чукотского губернатора, пресветлейшего князя Абрамовича, о чем вы, несомненно, осведомлены куда больше моего).
Такой, например, факт, который я скрупулезно заметил путем выслеживания из тайной засады, что басурмане приноровились носить модный в последнее время камуфляж, имеет на поле боя оченное преимущество перед нашими мундирами с аксельбантами, которыми особливо в лесных условиях можно зацепиться за сук и иное препятствие с дальнейшей неожиданной потерей равновесия. Есть и еще введенные ими всякие мудреные новшества, которые я также скрупулезно заметил и о которых доложил светлейшему князю, но не о том сейчас речь и потому не стану я вас утомлять, уважаемая Пелагея Матвевна, перечислением технических подробностей, потому что иначе отвлекусь от своего первоначального замысла. А замысел мой, Пелагея Матвевна, в том, чтобы развеселить вас для придания вам приятного настроения, и по случаю преддверия скорого наступления православного Рождества.
Итак, слушайте. Когда благополучно закончились важные учения, наступила веселая развлекательная программа. Заключалась она в том, что аборигены стали изо всех сил изощряться, чтобы пустить в задорное веселье самого Генерального секретаря блока НАТО, господина Расмуссена, с целью, чтобы последний доброжелательно отметил их преданность и служебное рвение как в содержательной словесной форме, так и путем выделения их национальным милитаристским ведомствам наглядного денежного довольствия от блока НАТО для дальнейшего его, этого фонда, разграбления, при условии возврата Расмуссену оговоренного процента, который они по-военному именуют откатом. Особливо же отличился в этом непростом развлекательном деле военный министр Латвии господин Бабрикс, с лихостью обскакавший своих коллег из Эстонии и Литвы. Сей господин проявил себя таким мастеровитым на все руки затейником, что временами ввергал бывалого господина Расмуссена в немалую моральную растерянность. Так, к примеру, сначала ублажив слух господина Расмусена всевозможно витиеватыми словесными приятностями, впоследствии он решительно перешел к телесной форме выражения своей преданности. С этой целью он проявил немалую ловкость в изображении всевозможных лиц животного происхождения, в виде известных птиц и зверей (особливо правдоподобно ему давалась кукушка, голосом коей он куковал всю ночь, насчитывая господину Расмуссену долгия годы правления военным блоком), а потом даже заменил своей личностию виночерпия, с надлежащей ловкостию разливая господам пенистого состояния шампанское.
В один момент этот Бабрикс приноровился было, выказывая ловкость свою и виртуозное владение всеми членами своего личного телосложения, ходить на официальной опушке между военными палатками гимнастическим колесом, на манер циркового артиста, но не рассчитал равновесия и уронил всю свою длинную телесную поверхность наземь. Так что тогда, значится, этот стервец придумал; вы, Пелагея Матвевна, не поверите! Сделал вид, будто устроил такой падательный манер специально, для каковых целей со всею присущей ему ловкостию перекатился на спину, задрал ноги и задрыгал ими в воздухе наподобие кузнечика, потешая Расмуссена до такой веселой степени, что смеялся господин иностранный генсек просто до крайности, буквально ухахатывался до слез, по-мужицки утирая сии мокрые выделения обшлагом камуфляжной формы, что не может вызвать особливого удивления, если принять во внимание, что шампанского до этого представления он принял на грудь немалую дозу.
А Бабрикс, видя такую благоприятную для своей персоны реакцию, стал проявлять еще большее усердие: и вскакивал, и падал, задирая срамное место, не принятое для лицезрения в приличном обществе, и складывал по-хомячьи лапки, и улыбался располагающей улыбкою своею, и хихикал, и все снизу вверх заглядывал господину Расмуссену в глаза, отчего тот окончательно проникся крайней угодливостию министра и его усердием служить, и пообещал при случае представить сего усердного господина к какой-нибудь незначительной награде.
И вот, однако, Пелагея Матвевна, мой рассказ плавно перешел к тому самому месту, ради которого я начал свое письмо, не считая, конечно, самой главной своей цели, с которою я начал сие незамысловатое повествование, а именно: вызвать ваше расположение ко мне своим интересным информационным рассказом, чем, возможно, склонить вашу личную персону к категорическому пересмотру временного нежелания сочетаться со мною законным замужеством.
Выйдя на предобеденную прогулку с целью активного вдыхания полезного организму кислорода, иностранные военные забрели в самые лесные дебри и обратили внимание на некое снежное возвышение с загадочным округлым отверстием, уходящим в самую его глубину. Были высказанные многия разнообразные предположения по поводу неожиданной находки, в том числе и такия, что это военная фортификация неизвестного противника в виде деревоземляной огневой точки, а отверстие служит для вывода наружу специального уничтожительного орудия навроде пулемета или пушки. Были высказаны даже предложения вызвать из лагеря бронетранспортер, чтобы он проехал гусеницами по подозрительному, явно рукотворному сооружению, дабы не оставлять в своем тылу могущие создать опасность для военного блока объекты... Тут основную группу нагнал слегка приотставший министр Бабрикс, за которым уже укоренилась репутация непревзойденного остряка в жанре армейского юмора. Дабы развеселить высоких гостей и выказать свое бесстрашие, признанный мастер шуток выискал и подобрал долгий и прямой сухой сук, коим и принялся тыкать в обледеневшее отверстие. При этом он улыбался и постоянно оборачивался на господина Расмуссена, дабы убедиться, что тот воспринимает его упражнения все с той же давно установившейся на учениях благожелательностию. Господин Расмуссен действительно наблюдал за действиями министра латышской обороны не без определенного интереса и даже поощрения, хотя и поглядывал периодически на часы, намереваясь отдать своему эскорту команду оборачиваться восвояси, поскольку наступило время обеда и по лесу давно разносился аппетитный запах, источаемый полевой кухней.
Внезапно в скрытной огневой точке неизвестного противника послышался глухой урчащий звук, как если бы внутри проснулась большой породы и внушительного веса собака, в результате чего довольный такой реакцией господин Бабрикс усилил нажим, принявшись со всей мочи орудовать суком, шевеля его вправо-влево и в других всевозможных направлениях. «Это глупый енот! – крикнул он генсеку НАТО, заметив проступившую на его лице озабоченность, и тотчас отдал приказ своим: поднесите заготовленную вражескую ушанку!»
И тут его сподручные, генералы латвийской армии, высокоуважаемые господа Шмудрис и Клингерис быстро поднесли заранее припасенную бутафорскую шапку-ушанку с красной звездой на лбу, кою ловко пристроили на вытянутых руках, встав аккурат по обе стороны возле выходного отверстия. Замысел министра обороны заключался в следующей превеселой шутке юмора: когда разбуженный енот попытается вырваться из гнезда, он воткнется головой в шапку и помчится по лесу, лишенный зрения, со всех лап, натыкаясь на деревья и прочие ландшафтные препятствия, чем вызовет очередной взрыв веселья генсека и его товарищей по оружию. Однако, после очередного, особенно глубокого проникновения лесной палки, все снежное сооружение внезапно с треском встало на дыбы, раздался громкий свирепый рев, и из-под земли выскочило косматое чудовище, ничуть, надо сказать, не походящее на енота, которым в тех местах неоткуда взяться. Разбуженный зверь, коим оказался мирно дремлющий в своей берлоге медведь, воткнулся в шапку представителя Советской Армии, от неожиданности присел на четырех лапах, затем, напротив, распрямился во весь рост и оглядел собравшихся маленькими злобными глазами, которые при виде натовских офицеров мгновенно наполнились кровью.
В следующий миг он заревел с такой свирепой силой, что, Пелагея Матвевна, не стыжусь вам в этом признаться, у меня едва не подкосились ноги, в результате чего мне вдруг подумалось, что свадьба наша может не состояться по причине категорического отсутствия жениха не только на радостном процессе бракосочетания, но и на самой матушке земле. Все не сговариваясь побегли вспять, к лагерю, причем длинноногий господин Расмуссен поспевал пуще всех, а негодный медведь с нахлобученной на башку шапкой азартно помчался вслед огромными скачками.
Надо сказать, что, слегка опомнившись, мы с Дмитрием Олеговичем проявили твердость духа, выразившуюся в том, что, перегоняя и перебивая друг друга, предприняли на ходу словесную попытку усовестить разбушевавшегося медведя такими неоспоримыми доводами, что мы не являемся представителями воинственного иностранного блока, именуемого НАТО, а поскольку на медведе имеется шапка с кокардой нашей армии, то негоже ему воевать со своими. Однако лохматый подлец, которому басурманы в грубой и даже издевательской форме категорически помешали сладко спать, этим убедительным аргументам внимать категорически отказался. Поэтому пришлось нам с его светлейшеством князем Дмитрием Олеговичем со всех ног поспешать за иностранными военными и даже в какой-то момент обогнать их, хотя, надо сказать, офицерам иноземного лагеря удалось развить приличную скорость, показав тем самым отличную физическую подготовку. Для сноровистого передвижения по лесу им даже не потребовался электронный навигатор, что мы с Дмитрием Олеговичем тайно взяли на заметку, поскольку ранее ошибочно считали, что без этого хитрого электронного прибора натовские басурманы не способны найти (не при дамах будет сказано) даже ватерклозет в собственной квартире.
Тем временем медведь, перевернув на бегу два не успевших улизнуть бронетранспортера, добежал до основного лагеря, где заинтересовался военно-полевой кухней, готовившейся выдать натовским солдатам положенный обед. Отогнав замешкавшегося повара, медведь сноровисто забрался на защитного цвета котел, распахнул крышку и опустил нос в дымящиеся макароны с мясом. Макароны его заинтересовали мало, однако мясо было выловлено им с необычайной сноровкой и тут же с урчанием съедено подчистую. Учитывая, что котел предназначался целой роте солдат, нужно сказать, медведь управился с горячим пайком на редкость быстро, утоляя вызванный долгой зимовкой голод.
Насытившись, он двинулся на поиски десерта, в грубой форме врываясь в военные палатки, откуда с криком убегали рискнувшие переждать там нападение на лагерь военнослужащие различных родов войск. Особый ужас наводила на них расхристанная ушанка с красной звездой на лбу и болтающимися ушами с завязками. Отыскав в складской палатке двадцатилитровую флягу с медом, медведь наконец угомонился. Он разлегся на подвернувшемся матраце и принялся лакать мед, как распоследний, Пелагея Матвевна, забулдыга с Васильевского острова, коих по сию пору трется возле винно-водочных магазинов изрядное количество, несмотря на объявленный великим государем нашим Володимирым Путиным курс на здоровый образ жизни.
Не стану утомлять вас, уважаемая Пелагея Матвевна, дальнейшим описанием, как окружали опомнившиеся натовцы размякшего в теплой палатке медведя, как, решив не даваться нерусским басурманам живьем, прорывался он сквозь вражеский заслон, скажу только, что вел он себя несомненно героически, и навязанный ему образ красноармейца решительно не посрамил.
За сим я, Пелагея Матвевна, прекращаю свое писание и с сожалением откланиваюсь, потому что светлейший князь Дмитрий Олегович Рогозин, получивший от господина Расмуссена некую (огромная просьба не сообщать об этом своей хозяйке, чтобы та, в свою очередь, случайно не проговорилась жене светлейшего князя) денежную сумму, дабы князь не распространял по миру порочащие блок НАТО ложные сведения о будто бы имевшем место конфузе на учениях, и каковую сумму тот со свойственной ему решительностию заимел намерение поставить на кон в центральном рижском казино с целью отыграться, и сейчас я должен снарядить его в смокинг и сопровождать до самого игорного стола, что и намереваюсь с надлежащим усердием сделать.
Всегда ваш, с самыми серьезными намерениями и надеждами на ваше благосклонное ко мне расположение, фельдфебель российской армии, Федор Сергеевич Поспелов, дважды поощренный вышестоящим начальством всевозможными премиями за всевозможные заслуги в виде виртуозного владения всевозможным военным делом и крепкого умения держать язык за зубами.
12 декабря 2018 года, стольный град Рига.