Предисловие.
Прошу учесть время, когда происходят описываемые события. Тогда, на маленьких станциях еще могли продать билет на поезд без указания места. А кроссворды придумывали преимущественно с помощью мозгов, справочников и энциклопедических словарей, а не компьютерных программ.
Март 2015 года, город Омск, Российская Федерация.
Отрывок.
Поздней осенью, возвращался я в Москву из Сибирской командировки. На небольшой станции, куда забросила меня, журналистская судьба, заскочил я в буквально, только притормозивший скорый поезд. Проводник вагона, куда достался мне билет, без указания места, назвала номер купе, в котором предложила располагаться. Дала мне постель, упакованный в пластиковый пакет, и я отправился устраиваться.
Семья из трёх человек, супруги, средних лет мужчина и женщина, вместе с дочкой лет двенадцати, встретила меня приветливо.
– Устраивайтесь, устраивайтесь, – сказал мне мужчина, представляясь и пожимая мне руку, – я уже устал один, в женском царстве.
Познакомился я и с женской половиной купе. Девчушка сразу же предложила мне и своему отцу, матч из двадцати партий, женщины против мужчин, в подкидного дурака. Мы дали согласие на такое соревнование, но я попросил несколько часов для отдыха, сославшись на сильную усталость. Так как семья ехала, как и я до Москвы, женщины милостиво согласились подождать, времени вполне хватало.
Я успел переодеться, застелить постель и попить чая, когда в купе вошли проводник вагона, вместе с женщиной в форме железнодорожника. Она представилась как начальник поезда и сказала мне:
– Я приношу тысячу извинений, но попрошу вас перейти в другое купе, соседнего вагона. Мы вам поможем перенести вещи и постель.
На мой вопрос, с чем связано такое переселение, мне пояснили:
– Мы опасаемся, что этот вагон придётся вскоре менять, и чтобы ускорить переселение пассажиров, если это случится, принято решение новых пассажиров в вагон не подсаживать.
Спорить в таких случаях, как я знал, не имело смысла, и я поплёлся вслед за железнодорожниками в соседний вагон.
Теперь, я оказался в купе с двумя симпатичными молодыми людьми, парнем и девушкой. Такими они мне показались на первый взгляд. Приключения последних дней так измотали меня, что я сразу же завалился на вторую полку и проспал остатки дня и ночь. Только и успев заметить их молодость и красоту. Особенно девушки, конечно. Ещё я автоматически отметил по их поведению, что едут они, скорее всего, отдельно, а в купе оказались вместе, волею случая.
Так оно и оказалось на утро. Поели они каждый из своей сумки, и в разное время, причём девушка как мне показалось, не давала парню возможности сблизиться с нею. Так она вежливо отказалась от его предложения позавтракать вместе, а дождалась когда позавтракает он, и только потом достала свой скарб. Игнорировала она и мелкие знаки внимания попутчика и впоследствии. Я дождался, когда они оба позавтракают, и только тогда спустился вниз. Пожелал им доброго утра, и после необходимых утренних процедур пошёл в вагон ресторан, так как не какой еды у меня с собой не было.
Когда я вернулся в купе, молодые люди играли в карты. Я пристроился рядом с парнем и, достав блокнот, стал записывать свежие впечатления последних дней, между делом присматриваясь к своим попутчикам.
Девушка выглядела лет на двадцать не больше. Правильные черты лица, длинные каштановые волосы, зелёные глаза которые она беспрерывно щурила. Так бывает с людьми, постоянно носящими очки, и вдруг потерявшие их. Девушка же вероятнее всего, как и многие молодые люди, просто не хотела их показывать. Изящная фигура, высокая грудь, плюс не маленький рост, она вполне могла бы участвовать на конкурсе красавиц, например России, и думаю, в первой тройке ей место было бы обеспечено. Но, похоже, она была студентка. Причём отличница, очень уж рано прорезал её лобик на переносице след от ночных зубрёжек, а под глазами угадывались тени. Про студентку и отличницу я домыслил сам, опыт общения с людьми подсказал мне это, и как оказалось в дальнейшем, я не ошибся. Такие девушки с амбициозными планами становятся хорошими адвокатами, журналистками, ведут своё дело в бизнесе, а ещё наверно замечательными жёнами, и подругами в жизни настоящих мужчин, таких как…..
Я посмотрел на себя в зеркало напротив, часть меня отражалась и в зеркале закрытой двери. И кого же я увидел? Сорока летнего потёртого жизнью мужчину. Лысина на макушке, остатки волос седых и редких, перебитый нос, следы хулиганской боксёрской юности, и шрамы на лице – следы недавних моих разоблачительных публикаций. Про нос можно ещё добавить, что был он как большая картошка, такой почему-то доставался всем мужчинам в нашем роду. Что ещё? Морщины под глазами и на лбу. Нет не таким мужчинам, достаются такие девушки.
А вот парень, сидящий напротив и раздающий постоянно карты, я подозреваю, что он поддавался своей партнёрше, вполне подошёл бы ей в качестве, друга жизни. Лет двадцати пяти от роду. Высокого роста, где-нибудь под метр девяносто, широкие плечи. Спортивная стрижка, открытое доброжелательное лицо. Наверное, спортсмен, волейбол, баскетбол, или ещё что-нибудь из легкой атлетики. Одет он был в спортивный костюм с надписью «ЦСКА», на спине, и цифрой три. Скорее всего, под этим номером он и выступал в родном клубе. Отличная была бы пара, с некоторой завистью решил я, и почему девушка не понимает этого, не принимая ухаживаний попутчика.
– Присоединяйтесь к нам, – после очередной победы обратилась ко мне девушка, – а то мне надоело уже выигрывать.
Я с удовольствием выполнил просьбу. В процессе игры познакомились. Девушку как, оказалось, звали Наташа, а парня Димой. Меня как просто Миша не приняли, а дружно выпытали отчество, чем ещё раз подчеркнули разницу в возрасте. Для своих соседей по купе я стал Михаилом Андреевичем. Вели счёт, кто сколько раз, оставался в дураках, ставя кресты на листочке который я вырвал из своего блокнотика, против первой буквы имени проигравшего. Ближе к обеду Наташа заявила, обращаясь ко мне:
– С вами играть, неинтересно, ну что это? – она показала листок со счётом, там, напротив имён моих попутчиков, стояло примерно одинаковое количество крестов, штук по десять. Напротив моего имени не было ни одного. Я только развёл руками, им бы мою практику.
Пообедали. Как и утром, попутчики мои ели по отдельности, а я в ресторане. Затем каждый занялся своим делом. Я забрался на полку и опять стал листать свой блокнот, записывая некоторые моменты из недавнего прошлого, которые просто нельзя было забывать, и которые как я знал опять же из своего опыта, через несколько дней просто исчезнут из памяти. Парень тоже прилёг на своём месте и углубился в толстую книжку с блестящей обложкой, видимо боевик. Девушка занялась кроссвордом, время, от времени зачитывая трудные по её мнению вопросы вслух
– Ионизированный газ, – спрашивала она – в котором концентрации положительных и отрицательных зарядов равны. Шесть букв. – Парень молчал в ответ, а девушка через некоторое время задавала новый вопрос:
– Парнокопытное животное, семейства полорогих, пять букв.– Бедный Дима и тут оплошал.
Не знал он также реку в Якутии, из шести букв, нефтегазоносный бассейн в Венесуэле и многое другое. К его чести на вопрос девушки:
– Чемпион Олимпийских игр 1964 года по прыжкам в высоту, семь букв, – он торопливо, боясь видимо что его, опередят, сказал:
– Брумель, – но это был единственный вопрос, на который он смог ответить.
Я вышел в тамбур покурить, а когда по возвращению хотел вновь забраться на свою полку, Наташа спросила меня:
– Михаил Андреевич, а в интеллекте вы так же сильны, как и в картах?
– Даже сильнее, – без ложной скромности ответил я, и присел теперь рядом с нею, от неё дохнуло свежестью молодости и лёгкими хорошими духами, – записывай. Что там у нас? Ага, газ. Плазма. Животное-серна. Река в Якутии Оленёк. Нефтегазоносный бассейн в Латинской Америке – Маракайбо. – Я назвал по памяти ответы на те вопросы, что мне запомнились.
Наташа старательно вписала те слова, что я назвал и начала задавать новые вопросы. Я отвечал на них, но вскоре мне это занятие наскучило. Вспомнилось время, когда я без малого год, по причине серьёзной травмы, возглавлял в своей газете отдел досуга и развлечений. Через мои руки за то время прошли тысячи кроссвордов. Газета наша уважала себя, и поэтому приходилось проверять, не подгоняет ли автор, укорачивая или удлиняя слово под количество свободных клеточек. Делалось это довольно часто, особенно с двойными гласными буквами, или убиралась одна из слова, где должно было быть две, или напротив добавлялась вторая в слово, где должна была быть только одна. Выборочно, а после нагоняя шефа, за пропущенный мною и замеченный бдительными читателями грубый ляп, подряд, приходилось сверять в справочниках и энциклопедиях правильность заданных вопросов, и предлагаемых ответов, в сомнительных случаях конечно. В конце концов, я выздоровел и вернулся на корреспондентскую работу, но кроссворды с тех пор терпеть не могу просто патологически. В этот раз я мирился с ними довольно долго только лишь из-за возможности пообщаться с юной и обаятельной девушкой, но даже ради этого воля моя не выдержала. Поэтому я просто взял из рук милой попутчицы газету и заполнил все свободные клеточки. Наташа недолго проверяла то, что я написал, а затем заявила:
– Ну, правда, с вами совсем неинтересно, всё то знаете, всё то можете.– При этом она во все глаза смотрела на меня, и я чувствовал как раз обратное, неподдельный интерес её к моей особе. Обратил я внимание и на обиженное лицо Димы-спортсмена, сидящего напротив, но как бы ушедшего в тень.
– Эх, друг ситный, – захотелось мне сказать в ту минуту, – кроме спорта очень много интересных вещей в этом мире! – Но я промолчал, чаще всего бицепсов вполне хватает, что бы расположить к себе красивую девчонку.
Но сегодня был видимо не его день, а мой бенефис продолжался.
– А кто вы по профессии? – спросила меня Наташа, я уже было, собрался откровенно ответить, но в дверь постучали и бравого вида парень, скорее всего подрабатывающий студент со словами:
– Свежая пресса, – внес в купе целый ворох газет и журналов. Часть их он разложил на свободном месте сиденья, остальное понес дальше, давая нам время покопаться в оставленной периодике.
Я с удовлетворением заметил среди этого многообразия свою родную газету, и уже хотел, было взяться за неё, но, увидев, что ею заинтересовалась Наташа, воздержался. Выбрал газету НЛО. Дима взял глянцевый журнал с красочной фотографией обнажённого по пояс мужчины на обложке. Мускулатура у него была не естественно огромных размеров, и Дима как мне показалось, с восхищением посмотрев на него, быстро пролистал весь журнал и, убедившись, что на каждой странице помещены фотографии таких же мощных мужчин, положил журнал на столик. При этом я успел заметить, что девушка наша сморщила носик, не одобряя выбор парня, это, каюсь, порадовало меня. Правда и мой выбор Наташа не одобрила. Когда я отложил газету про таинственные, чаще всего выдуманные нашим братом, явления, как выбранную, она с недоумением стрельнула по мне глазками. Но я не стал переигрывать, тема необъяснимых с точки зрения наших представлений о мире, событий и случаев действительно очень занимала меня последние дни. А перед Наташей я надеялся реабилитировать себя, на чём ни будь другом, тем более как я успел уже узнать у проводницы, ехать нам втроём предстояло до самой Москвы.
Вернулся студент почтальон, и мы расплатились за выбранные издания. От моего внимания опять не ускользнуло, как вытянулось лицо у Димы, когда он узнал цену своего журнала, даже в Москве он стоит недёшево, а тут цена увеличивалась, чуть ли не вдвое. Дима все-таки расплатился и тут же стал рассматривать фотографии, текста в таких журналах практически не бывает, главное демонстрация мощи тела. Наташа купила газету, в штате которой я работал уже несколько лет, но отложила её, и вернулась к своему вопросу, на который я не успел ответить.
– Михаил Андреевич, – сказала она, – мы с Димой просто заинтригованы, где можно научиться и в карты хорошо играть, и так классно кроссворды разгадывать? Скажите-ка нам быстренько чем, Вы занимаетесь в этой жизни?
При этих словах наш попутчик полностью закрыл своё лицо, только что купленным журналом, вероятно показывая этим что, персона моя, его совершенно не интересует. Впрочем, его личность меня тоже не особенно занимала, хотя и разбудила чисто профессиональный интерес. Я уже спроектировал по привычке предполагаемую биографию Димы, и теперь мне хотелось сравнить её с реальной. Пока было мало фактов и времени для сопоставлений, но до Москвы я, конечно, сделаю это. Впрочем, ради того чтобы остаться в купе вдвоём с Наташей, я готов был оставаться в неведении, относительно личности молодого человека, и его жизненного пути.
– Просто, я работаю волшебником, моя милая девочка! – сказал я, не обращая внимания на душевные терзания любителя красивого мужского тела. Мне было невероятно приятно сказать последние слова. Они были сказаны, как бы дурачась, а ведь эти слова будет шептать ей кто-то на ушко, задыхаясь от нежности, или уже шепчет? Последнее предположение несколько омрачило моё настроение, но по тому, как дрогнул голос девушки при её восклицании:
– Как это? – я понял, что сказанное мною не осталось не замеченным, и очень похоже, что слова такие, она слушает не часто. Работа моя научила замечать малейшие нюансы поведения собеседника. Ведь часто за несколько минут общения с человеком, необходимо было верно угадать его суть и описать так, чтобы люди поверили мне, а знакомые того человека сказали: «Да, это он!».
Мои тонкие психологические наблюдения и переживания грубо прервал третий лишний, своим бестактным вопросом:
– Шарлатаном, что ли?
– Вовсе нет, – спокойно возразил я, – я практикующий ясновидец.
– Как, как, – переспросил Дима, – практикующий проходимец?
– Дима, – опередила меня Наташа, – по-моему, вы хамите без повода.
Вне всякого сомнения, до этого момента, Наташа обращалась к нашему соседу на ты, а тут от волнения, а может, чтобы показать изменение своего отношения к нему перешла на Вы. И хоть я не считал, что происходящее, требует какого- то резкого разговора, заступничество Наташи, порадовало меня. Тем не менее, Дима выдавил из себя:
– Извините!
Наташа, как ни в чём не бывало, продолжала задавать мне вопросы:
– И что же Вы так ясно видите?
– Вы можете, что ни будь продемонстрировать нам, такое, что бы ясно стало сразу же, «это чудеса», – задал вопрос и Дима, ему не терпелось развенчать меня.
Я сделал вид, что глубоко задумался, и затем проговорил, как будто всё ещё находясь в сомнении:
– Молодой человек, Вы неправильно меня поняли. Практикующий ясновидец это вовсе не цирковой артист. Мне совершенно безразлично верите Вы мне или нет. – Я глубокомысленно помолчал и продолжил, – Только лишь в знак глубокого моего расположения к этой молодой особе, – я церемонно поклонился Наташе слушающей меня, приоткрыв ротик и почти не моргая, как маленькая наивная девочка захватывающую сказку перед сном. В ответ она улыбнулась мне и чуть нахмурила лобик, как будто требуя продолжения истории, про фей и прекрасного принца. Только для неё распинался я и старался, разочарованный, как ещё вчера мне казалось, во всём и во всех, усталый и циничный человек, – только для неё я покажу, что ни будь из своих скромных возможностей. Только для Вас Наташа. – Я вновь обратился к своей соседке, только что бы лишний раз взглянуть в её глаза. Она не отводила их, и я погружался всё глубже и глубже в зелёную пучину, и казалось уже не выплыву. Но к счастью или, напротив, несчастью рядом находился спасатель, он деликатно кашлянул и я вынырнул, оказавшись в том же купе скорого поезда до Москвы сидящим рядом с девушкой и глядящей в её глаза. Моё погружение что-то значило и для Наташи, она смущённо улыбнулась, и я понял, что вот эта улыбка будет в моей памяти как веха. Забудется эта поездка, эти разговоры, а улыбка нет. Она будет светлым пятном, в мешанине событий, впечатлений, воспоминаний. Таких вех не много в моей памяти и я буду вызывать её в трудную минуту жизни, чтобы справиться с неверием, страхом, отчаянием.
– Так что вы нам можете предложить? – не унимался спортсмен.
Я вновь несколько минут изображал глубокие размышления, блуждая при этом взглядом по купе и, наконец, остановился на газете, лежащей перед Наташей, взял её в руки и изучал некоторое время, обложку. Показал своим попутчикам поочерёдно сегодняшнее число под названием, а затем маленькие буковки на последней странице: «Газета передана по фототелеграфу и отпечатана с матриц в типографии газеты Пермские Вести».
– Вы можете согласиться со мной, что эту газету я не мог видеть? – Спросил я своих попутчиков.
Наташа почти сразу кивнула головой, соглашаясь, а вот Дима долго прокручивал в голове варианты. Он наверно вспомнил, когда я появился в их купе на глухой сибирской станции, посмотрел ещё раз дату выхода газеты под её заголовком, а также сегодняшнее число, на своих часах. Возможно, вариант с самолётом из столицы до Сибири, тоже рассматривался, уж очень долго он искал в моём вопросе скрытый смысл. Наконец, ему тоже, пришлось согласиться с тем, что газету, которая была в моих руках, раньше я не как не мог видеть.
– И что дальше? – спросил он.
– Дальше открываем газету наугад, – начал я комментировать свои действия – и выбираем любую статью методом тыка.
Я с закрытыми глазами ткнул пальцем вниз газетного листа, а затем спросил:
– Читайте название!
– Эпическая поэма ….
– Наташа прочтите, пожалуйста, вы. Я чувствую недоброжелательный настрой, молодого человека и это мешает мне сосредоточиться. – Это было правдой, но, кроме того, я просто хотел слышать голосок этой девушки.
Молодой человек замолк, а Наташа звонким, голосом объявила:
– Эпическая поэма народного трибуна, Евстафия Сыромяжного, «Дума про депутата Кандыбина». С прологом, эпилогом и возможно судебными разбирательствами.
– Спасибо, Наталия. Достаточно. Теперь я зачитываю эту самую поэму, естественно не заглядывая в газету, а вы меня контролируете. Сразу хочу попросить, в процессе чтения воздержаться от комментариев, это может прервать мой контакт с мировым разумом. Кроме того, предупреждаю о возможных незначительных ошибках. Они возникают от трансформации субтильных сигналов при прохождении материковых разломов.
Мои молодые попутчики восприняли ту нелепицу, что я только что произнёс, как должное, впрочем, для людей далёких от науки она звучала довольно внушительно. Но я все-таки терял форму, не чего кроме материковых разломов не пришло мне в голову. В былые времена в подобной ситуации я бы выдал, что ни будь более наукообразное. Между тем приходилось довольствоваться уже сказанным, я поднялся, повернулся спиной к публике и начал читать поэму. За спиной стояла абсолютная тишина. Всё так же стучали, конечно, колёса, но людей слышно не было. Они затаили дыхание, опасаясь вероятно прервать мой контакт с мировым разумом.
Газета моя, из шестнадцати страниц, выходит с периодичностью раз в десять дней. Две недели назад, когда я был ещё в Москве, основные материалы для этого номера уже были утверждены. Те, что носили капитальный характер. Оставалось, конечно, место, и очень много для горячих новостей, статей и комментариев по последним событиям, но повторюсь, статьи, постоянных рубрик уже были известны. Только события мирового масштаба, в оставшиеся до выхода газеты дни могли убрать их из номера. Такие, например как события 11 сентября 2001 года в США. Или захват театрального центра, в октябре 2002 года в Москве. Тогда практически весь номер целиком посвящался этому событию, и оно, рассматривалось со всех сторон. За те дни пока я мотался по Сибирской тайге, таких событий насколько мне было известно, не происходило, и я справедливо полагал, что в газете всё осталось, так как я видел перед отъездом. Поэму же я выбрал только лишь потому, что знал её наизусть, правда, только наполовину. С нею автор её, мой хороший приятель носился ещё с весны. Тогда депутат, которому посвящалась эта полная сарказма, и иронии ода проявлял в Думе не обыкновенную активность. Его высказывания в адрес «антинародного режима», заставляли одних восхищаться его смелостью и бескомпромиссностью,
материться и плеваться других. К тому времени, когда наш главный редактор дал добро на публикацию поэмы, активность депутата резко поубавилась. На политическом Олимпе на первый план вышли другие герои, и поэму заменили, тот же автор, сотворил новую за одну ночь. Но в последние недели на депутата вновь нашло вдохновение. Причём говорил он то же самое только другими словами, поэтому главный редактор вновь вспомнил об отвёргнутой поэме. Я же её запомнил наполовину, потому что дослушать её и когда автор читал её мне лично, и на оперативках до конца мне так и не довелось. То меня отвлекали, то автора прерывали, но уж в половинном варианте я слышал её несколько раз, естественно запомнил, сам того не желая. Я уже говорил о своём бенефисе в тот день. Именно на строчке, которую я помнил последней, в дверь постучали, и заглянувшая проводница спросила, нет ли у нас, её стаканов. У нас не было. Но это дало мне возможность прерваться, а когда дверь закрылась, сесть, как ни в чём не бывало, опять рядом с девушкой. Дима при этом свернул газету и спрятал её под столик.
– Здорово! – сказала бесхитростная Наташа, а Дима оставался, непоколебим, он всё ещё надеялся разоблачить меня.
– А дальше, что там было дальше?
Мысленно извинившись перед своим приятелем, и газетой я сказал:
– Надоела мне эта сатира, я усложняю задачу. Предупреждаю, что силы мои на исходе, поэтому читаю последний раз.
Я снова поднялся, отвернулся, и сказал:
– Страница двенадцатая, М.А. Дотошный. «Кому на Руси жить хорошо».
Слышал бы меня не дальновидный руководитель театрального кружка в нашем институте. Он бы рыдал, от досады вспомнив свои слова, сказанные мне, когда я попросил у него какую-нибудь роль.
– Это не твоё, Миша, – услышал я, закончив читать отрывок из Гамлета, самонадеянно подготовленный специально для демонстрации своих талантов, – у тебя совершенно нет искры божьей, а в нашем деле без неё, никак.
Сейчас я читал как артист профессионал, где надо выдерживал паузу, где надо говорил целые фразы на едином дыхании. Голос мой то дрожал от негодования, то наполнялся сарказмом. Я произносил несколько строк шёпотом, а затем чуть ли не срывался на крик. Ещё бы, мало того, что я выступал перед девушкой, которой симпатизировал, я ещё и читал собственную статью, каждую строчку которой, буквально выстрадал.
Статья занимала целую страницу, но меня не прервали. Не знаю причину. Возможно, их просто захватили те факты, что я приводил о людях известных всёй стране. Плюс всемирный разум, ведь то, что я демонстрировал, действительно походило на чудо, для несведущих людей.
До конца, я, почувствовав нелёгкую долю актёра когда, закончив, и повернувшись к своим слушателям, увидел восхищение в глазах у одной половины, и классическое, «не верю!», в глазах другой. Почувствовал невероятную опустошённость, когда вернулся на грешную землю, но и получил вознаграждение от благодарных поклонников, точнее поклонницы. Моя милая девушка, девочка, фея захлопала в ладоши, приблизилась и…, неожиданно, чмокнула меня в щёку. Успех был полный.
Спортсмен Дима, поднялся, и не слова не говоря, вышел из купе. Мы остались вдвоём с девушкой.
Я несколько смущённый не знал как себя вести, но Наташа взяла всё на себя.
– Я восхищена, поражена, озадачена! – сказала она – Но позвольте и мне уважаемый Михаил Андреевич, продемонстрировать свои способности.
– Да, да, пожалуйста, Наташенька, – пробормотал я.
– Я в отличие от вас не связана с всемирным разумом, но зато субтильные сигналы не трансформируются, проходя земные разломы. Тем не мене некоторые расхождения в своих предположениях и реальностью я допускаю, но очень незначительные, очень. Так что, начнём?
Лукавость в глазах девушки несколько насторожила меня, но что мне оставалось делать? Я полностью был под магией своей соседки. Поэтому я только покорно кивнул головой.
– Давайте руку, – скомандовала она, и я послушно повиновался. Она положила мою ладонь тыльной стороной на свою маленькую ладошку, другой рукой раскрыла её и провела, как бы разглаживая. Потом поводила пальчиком и сказала:
– Вижу, вижу по линиям судьбы, обманули вы доверчивую девушку. – Она помолчала, пытливо рассматривая меня, и видя мой ошарашенный вид, тем не менее, строго спросила. – Что скажете в своё оправдание?
– О чём вы, Наташа? – совсем растерялся я.
– Признавайтесь, как на духу обманули, или нет?
– Да нет же, Наташа, да никогда в жизни.
– Ладно, сейчас посмотрим, – как будто поверила мне девушка, – приступаем к главному. Вижу, что живёте вы, в столичном городе. Работаете в газетке, и называется она…– Наташа помолчала и назвала мою газету, – правильно?
– Правильно! – всё ещё не понимая, куда клонит Наташа, подтвердил я, и, не смотря на свою полную, растерянность поправил девушку, – только не в газетке, а в газете.
– Простите, ведь вы конечно патриот её. Можно понять вас, за пять лет ко всему привыкаешь. Хотя она, – Наташа подняла со столика свёрнутую газету и помахала передо мной, – считается, в приличном обществе, одной из самых жёлтых в стране. Разве не так? – Я был не согласен с такой оценкой моей газеты, но решил не ввязываться в дискуссию, поэтому Наташа, не дождавшись моих возражений, продолжала. – Фамилия ваша, а, скорее всего псевдоним М.А.Дотошный. Правильно? И Вы читали собственную статью, пользуясь наивностью молодой девушки?
Только после этого вопроса, до меня дошло что происходит. Девушка раскусила меня и теперь забавлялась. Но её нежные ручки и ласковые поглаживания, много для меня говорили. Ведь не делала, она так если бы не хотела. Мне казалось, что и ей всё это нравилось. Хотя я все же опасался, что опять это плод моих, фантазий. Часто, ох часто выдумывал я, бог знает что, про женщин, которые мне были симпатичны, за свою не короткую уже жизнь, и чем ярче были мои фантазии, тем большее разочарование ожидало меня. Там где я видел открытость и раскованность, впоследствии обнаруживалась развязность, где скромность юности пленила меня, оказывалось хорошо отрепетированное притворство. А вульгарная на первый взгляд проститутка, поражала меня порой при более близком знакомстве своей наивностью и не защищённостью. Так что я ожидал всего. Но от глаз девушки сидящей, напротив, от прикосновений её нежных рук, кружилась голова, и я готов был обманываться в очередной раз. Только именно с этой девочкой.
– Вы правы, очаровательная Наташенька, – сказал я, банальные слова, но их вновь и вновь, повторяют люди, не нашёл других и я, – но согласитесь что забавно получилось. Вон и Дима не знает, как всё объяснить. Переживает, наверное.
– Не оправдывайтесь, не оправдывайтесь! – сказала Наташа, – я уже вас простила.
Она освободила свою руку, и сказала:
– Пусть остаётся все, как есть, Диме мы не чего не скажем.
2000-2002 годы, город Рудный Республика Казахстан
город Москва Российская Федерация.