Все началось, когда мне было 6 лет. Я рос в чудесной семье. Отец — успешный адвокат, строгий на работе и добрый дома, а любимая мама, ласковая и нежная домохозяйка. Почти каждый вечер мы с отцом играли на задней площадке дома в баскетбол. В это время мама готовила мои любимые кексы с глазурью. Высовываясь в щелку приоткрытой двери, она с улыбкой звала своих мужчин к ужину. Ужин был моей любимой частью всего дня. Отец не любил говорить о работе, поэтому мы часто слушали анекдоты, прочитанные им из утренней газеты. Я, как и прежде, был рад этому ужину. Все было степенно и привычно. Вот мама, вот папа, а вот я. Но в этот вечер, что-то оборвалось во мне. Мама сказала, что у меня будет скоро сестра. Лица родителей светились от счастья, я тоже улыбался, глядя на них, но радости в моей душе не было.
Спустя несколько месяцев у меня родилась сестра. Родители назвали её Ровеной. Я поймал себя на мысли: смогу ли полюбить это маленькое существо, которое часто плачет по ночам и отбирает у меня родителей?
Я часто наблюдал за ними из-за угла, — вот мама держит её на руках, улыбается и что-то говорит, рядом — отец, обнимая её, разговаривает с сестрой. Они счастливы. Радовался, что они улыбаются. «У нас все та же чудесная семья», - крутилось у меня в голове, но внутри себя я твердо знал, что это не так.
Прошел год с рождения Ровены, она заметно подросла и очень походила внешне на маму: такие же вьющиеся русые волосы, ямочки на щеках и ярко-зеленые глаза. Мы стали лучше общаться, я часто заходил к ней в комнату, где мы втроем играли в разные игрушки. Все было не так уж и плохо, понимал я и мечтал, что, когда сестренка подрастет, я покажу ей корабль, который мы сделали с отцом, свои книжки с красивыми картинками про космос и ещё кучу всего того, что хранится в моем старом шкафу.
Была середина осени. Ровена простудилась, и мама попросила меня после школы сразу возвращаться домой, что я и сделал. В этот день я пришел раньше, швырнул портфель на пол и крикнул маме. Как оказалось, дома были не только мама и Ровена, но и отец с каким-то мужчиной. Наверху слышались разговоры, всхлипы и ещё много непонятных звуков. Я поднялся на этаж и зашел в комнату Ровены, откуда доносились звуки. Все посмотрели на меня в недоумении. Мама сидела рядом с кроваткой с опухшим, заплаканным лицом, отец стоял рядом с задумчивым черным взглядом. Третьим оказался доктор. Он сочувственно окинул взглядом маму, отца и меня.
По моему телу пробежала мелкая дрожь, как на сквозняке. Я громко сглотнул и подошел к кроватке Ровены. Её маленькое, обмякшее тело без движения лежало, укрытое розовой пеленочкой. Я закрыл глаза и быстро выскочил из комнат, затем из дома и побежал, просто побежал подальше от дома, от этого бездыханного тела сестры. Мне все это всего лишь снится, сейчас я проснусь, а мама с Ровеной будут в другой комнате весело хохотать. Но этого не случилось, я не проснулся, потому что это не было сном. Заметно стемнело, и я медленно брел домой. Отец подобрал меня в нескольких километрах от дома. Его лицо было мрачным, мы несколько минут молча сидели в машине, после он повернулся и серьезно сказал: «Твоей маме сейчас очень тяжело, а мы с тобой должны быть сильными и поддерживать её». Я кивнул, соглашаясь, и мы поехали домой. Как рассказал мне по дороге отец, Ровена заболела чем-то серьезней простуды, — я не понял, чем именно, — но тот факт, что её организм не выдержал прогрессирующей болезни, был налицо.
Прошло несколько недель со смерти моей младшей сестры. Её комнату мама не убирала, многие игрушки валялись все так же на полу, а вещи были сложены аккуратно на стульчике. Отец стал поздно возвращаться домой, видимо много загрузили работой, поэтому ужинали мы с мамой вдвоем. Сейчас ужин стал для меня мукой. Над нами нависла тишина. Я спросил маму, зачем она поставила столько предметов на столе, ведь отец должен был прийти не скоро и просил не ждать его к ужину. Со спокойным и невозмутимым лицом мама ответила, что эти приборы предназначены не отцу, а Ровене. Комок застрял у меня в горле при упоминании вслух имени младшей сестры, но мама по-прежнему спокойно ела ужин, глядя в тарелку.
Все последующие дни прошли обыденно. Отец возвращался поздно домой и не попадал на ужин, а на столе все так же стояла тарелка для Ровены.
На следующий день я проснулся от маминого голоса. Она сидела на краю кровати и улыбалась. Я чуть не заплакал от счастья, это было так похоже на прежние, хорошие дни. На дни, когда не было Ровены. Мама с восторгом объявила, что я не иду в школу и весь сегодняшний день мы проведем вдвоем. Моей радости не было предела.
Мы позавтракали, немного посмотрели мультиков, и мама предложила мне поиграть. Раньше мы часто с ней играли, то в прятки, то в настольные игры, то в шахматы. Я согласился, она все так же улыбаясь, схватила меня за руку и повела наверх. Мы зашли в комнату, которая уже некоторое время была закрыта. Это комната Ровены.
Я в недоумении посмотрел на маму и спросил, зачем мы пришли сюда, а не в мою комнату. Она резко повернулась и ответила, что смысл игры будет состоять в том, что я побуду некоторое время Ровеной. Я дернулся и сказал, что я далеко не Ровена и не собираюсь ею быть. На мамины глаза стали наворачиваться слезы. Уж чего, а слез я не должен допустить, я обещал отцу быть сильным и я согласился побыть недолго Ровеной. Мама снова улыбнулась и увела меня вглубь комнаты, открыла большой розовый шкаф, в котором оказались парики, платья разных цветов и прочие девчачьи вещи. Нарядив меня как куклу, мама подвела меня к большому зеркалу и спросила, нравится ли мне мой наряд. Она называла меня Ровеной. И это было ужасно. С моей мамой что-то не так, подумал я, смотря в зеркало на мальчика семи лет с париком на голове и в розовом платье. Мама с восторгом доставала разные наряды из шкафа и примеряла их на меня.
Это длилось долго. Уже смеркалось, но мама этого не замечала. Хлопнула входная дверь, и послышался голос отца, но мама и его не слышала. Она продолжала рыться в шкафу. В коридоре появился отец. Его удивленный взгляд упал на меня в платье, после на маму. Он отправил меня в комнату переодеться. Я вышел, и он закрыл дверь в комнату. Пока я переодевался, услышал жуткие вопли мамы и выбежал из комнаты. Отец держал маму в объятиях, а она тянула ко мне руки, плакала, кричала и называла Ровеной.
Чуть позже вечером маму забрали. Её отвезли в психиатрическую лечебницу на неопределенный срок.
С того дня прошло 7 лет. Каждую неделю мы навещаем маму. Не знаю, узнает ли она меня, узнает ли во мне сына, но имя Ровена навсегда останется в моей памяти, имя моей маленькой сестры, имя, уничтожившее мою чудесную семью…