Море 21-22 главы

Ангелина Никулина
Глава 21
Солнца не было уже третий день. Пасмурно и почти полный штиль. В лодке, над серой спокойной водой, ёжась от холода, сидела я, а у меня на коленях засыпал Ромка.
- А море глубокое, да? Как два меня, да? – спрашивал Рома.
- Нет, глубже…
- как три меня?
- Нет…ещё глубже.
- Каааак? Аж четыре меня?
Я улыбнулась, а сонный мальчишка хватал мою руку и подолгу рассматривал не выпуская.
- Знаешь, Дина, а я знал, что я с тобой познакомлюсь.
- Правда?
- Да. Я тебя увидел около месяца назад, ты пришла ко мне и сказала: «ну что, Ромка, пойдёшь со мной смотреть на белые-белые паруса?». Я сказал, что пойду и ты взяла меня за руку и  повела.
- Куда повела?
- Не знаю, я проснулся. Наверняка, смотреть на лошадок.
- Скажи, Ром, а твоя мама гадалка?
- Нет. Я – да. Она – нет.
- Да что ты говоришь? – я расхохоталась.
Рома надулся, дёрнулся, подскочил с моих колен и загадочно и обиженно произнёс:
- Не веришь?  А у кого собаку звали Корсаром, у кого папа в море утонул, у кого с капитаном любовь!
- Тссс… - я приставила палец к губам и испуганно посмотрела на мальчишку.  -  Кто тебе рассказал?
- Никто мне не сказал. Просто знаю я, и всё тут.
 -Ты неправду говоришь, Ромка, тебе кто-то проболтался. Ты с Тюльпаном дружишь, он тебе и рассказал всё.
Ромка опустил глаза. Действительно, Тюльпан и Рома подружились. Много времени они проводили вместе. Пока Эрнст по своему обыкновению спал после обеда до самого вечера, маленький Ромка торчал в каюте у Тюльпана. Если была очередь Тюльпана драить палубу, Ромка вместе с ним начищает бортик и лестницу. Мальчишка выдал себя. Тюльпан ему действительно проболтался. Наверняка снова начал рассказывать какую-нибудь историю про морских разбойников, и так увлёкся, что даже выдал про свои чувства.
- Но, всё же, я многое знаю. Как знаю, отчего-то например, что твои камушки, из которых ты подарила мне два зелёных, имеют цену!
- Ну, конечно имеют! – изумилась я.
- Нет, они другую цену имеют. Пока не могу понять какую.   Ещё я знаю, что у нас нет точного курса и направления.
- Неправда, Тюльпан знает, куда вести корабль.
 -Тюльпан не знает! – возразил мальчуган и возразил так, что пришлось ему поверить. - Ещё, только никому не говори...
Я приблизилась к Ромке, чтобы тот  рассказал  мне тайну.
- Ещё Иван – Итальянец преступник.
Я рассмеялась.
- Ты только что из Тамани, облазил весь порт и видел его фотографии.
Ромка вздохнул, надул щёки и обиженно цокнул.
- Я думал, ты мне поверишь.  А что за послания?
Я вздрогнула. Порылась в кармане комбинезона и достала смятые послания из бутылок.
- Так…
Ромка начал их рассматривать, повернёт сначала одну бумажку, потом другую. Ветер хотел их подхватить и унести, но Ромка озабоченно их охранял. Долго он их разглядывал, но даже не читал.
- Я не умею. Прочти, пожалуйста…
 - «Таблетки, от которых можно умереть», «Смерть мамы и папы», «смерть Корсара»… - выпалила я, не заглядывая в послания.
- И всё про тебя?
- Да, по крайней мере, всё совпадает.
- Их выпускал ребёнок.
- Ребёнок? – я удивилась.
- Да, может, такой же, как я… или старше. Да, старше…
- Зачем?
- Я не знаю. Больше ничего не знаю.
Ромка прищурил глаз, посмотрел на меня, и сквозь непроглядную серую пелену засветило и пригрело солнце.
Черноглазый, весёлый мальчишка оказался достойным учеником своей мамы.
- Ромка! – послышался голос Лили. - Рома, ты где? Я обещала тебе показать рисунки!
Лиля заглянула в лодку и улыбнулась. Давно я не видела её такой сияющей.
- Привет, Дина, можно я заберу Ромку? Он хотел посмотреть рисунки.
- Конечно!
Рома перелез на палубу, и они о чём-то разговаривая, поспешили в каюту. Я осталась одна. Солнце продолжало бороться с тучами и вскоре залило солнцем всю морскую гладь и наш корабль. Значит, думала я, Тюльпан всю жизнь провёл на воде, около восемнадцати  лет он не появлялся у нас на острове. Где он был?
- Где Ромка? – в лодку заглянул Эрнст.
- С Лилей.
Эрнст удивился и больше ничего не сказав, отправился к сыну и сестре.
- Эрнст! – позвала я.
Он снова наклонился к лодке.
- Ты был тогда на корабле, когда на борт ступила моя мама.
- Конечно!
- А в эти последние восемнадцать лет ты встречался с Тюльпаном?
- Пару раз.
- А откуда вы с Лилей?
- Вообще родились, и долгое время жили  в Алупке, и там же я познакомился с Тюльпаном. Ещё совсем мальчишкой. Но потом мама и Лиля переехали к вам, а я со своей новой женой живу там же… 
- Где был Тюльпан? – спросила я.
Эрнст порылся в карманах брюк, достал сигарету и закурил.
- Знаешь, Дин, Тюльпан не такой каким кажется. Этот человек может быть одновременно и плохим и хорошим и совершать необдуманные поступки и…
- Я понимаю, я знаю. Вообще-то, так все люди делают, Эрнст. - Улыбнулась я. Но где он был все эти годы? Почему вы перестали плавать  после того, как команду покинули мои родители? Боцман пил, живя неподалёку со мной, Лиля выросла и с мамой переехала к нам, ты в Алупке строил пятую семью, Смотритель пил с моим отцом, а где был Тюльпан?
Эрнст хмурый вытряхивал пепел в консервную банку и смотрел на горизонт, напряжённо молчал и ждал, когда я сама прерву разговор, так ничего и не узнав.
- Я не понимаю, что происходит. Дина. Я, как и ты ничего не знаю. Там, куда мы плывём, я был всего лишь раз, и в тот самый раз мы забирали твою маму. Она ещё долго стояла у борта, пока берег совсем не исчезнет и почему-то сказала, что больше сюда не вернётся.  Долгое весёлое плавание, дартс, рыбалка, шумные посиделки по вечерам на палубе, а потом твои отец и мать сошли, стали жить с твоей вредной бабкой. Слушай, я не удивляюсь, что ты хотела её травануть.
- Эрнст! – воскликнула я.
- Ну ладно, да, прости. – Он улыбнулся, - все ответы у Тюльпана. Он заново собрал команду, и  выбрал своё самое роковое направление – это я могу сказать тебе точно.
Эрнст потушил сигарету и пропал из виду. Я осталась сидеть в лодке. После таких разговоров я ощущаю себя по-разному. Обычно, мысли не дают мне покоя, а сейчас, напротив, всё в норме: и мысли, и эмоции.
Я вспомнила про сон, про папу, который предлагал мне наяву влезть в карман Тюльпана. Но сейчас я даже к этому потеряла интерес. Что там может быть? Очередное послание? Не удивлюсь. Ничему не удивлюсь, даже тому, что вдруг Тюльпан окажется моим папой. От этой мысли стало даже немного смешно, но и страшно.
- Где Ромка? – надо мной склонился Тюльпан. Встретил мой взгляд и засиял. - Можно? – он ткнул пальцем в свободное место в лодке.
- Прервёшь мой покой? – спросила я у него, и заметила, что он в кожаной куртке из сна, сразу осеклась и интерес к карману возобновился. –Залезай!
Тюльпан оказался рядом, и от его сильного прыжка лодка загудела, и натянулись канаты.
- Как ты?
- Да вот, сижу здесь и веду разговоры с мимо проходящими людьми, и им всем без исключения нужен Ромка.
- Славный он.
- Да, необязательно было говорить ему про нас.
- Дина, да он сам догадался. Провокатор маленький! Увидел раз, достал меня, ходит  и весь день спрашивает, что это у нас там с тобой получается.
Я покраснела. Посмотрела на карманы его куртки и поняла, что в тайне не смогу влезть. 
- Можно сунуть руки тебе в карман? – спросила я.
Тюльпан, кажется, немного побледнел, изменился в лице, потом моментально пришёл в себя и сказал:
- Да, пожалуйста…
Я осторожно опустила ладони в карманы кожаной куртки, но там было пусто.
- Пусто? – удивилась я и недоумённо на него посмотрела.
Он кивнул.
- Но там лежало вот это… - он держал маленькую фотокарточку.
Я выхватила её. Совсем молодые. Эрнст запрыгнул на плечи ещё не поседевшему подтянутому Боцману, рядом Тюльпан, немного грустный, сидит на земле и что-то сжимает в кулаках, а мои родители стоят рядышком. Мама в длинном воздушном платье закрывается от солнца и держится за плечо отца. У мамы пышные длинные волосы, на руке много тоненьких браслетов из камней, она высокая, стройная и очень красивая. Застыла в полуулыбке. А папа счастлив, не смотрит в кадр, смотрит на неё, а на шее у него висит связка из вырезанных деревянных ракушек. Позади море… подступает волна.
- Нам потом всем омыло ноги, буквально через секунду после щелчка.
Я отвлеклась от фотокарточки.
- Видишь, как ты на неё похожа.
- Нет, я не такая красивая.
- Ты – точная её копия, только что… - Тюльпан взял меня за подбородок, но тут же цокнул, - неа… и нос её. Ничего от отца.
- Ты сильно любил её?
Тюльпан вздохнул, грустно улыбнулся и снова стал загадочным. «Тюльпан не такой, какой кажется…» - вспомнила я слова Эрнста, но кажется, мне было уже всё равно. На борт лодки приземлилась чайка. А Тюльпан, всмотревшись в воду, нахмурился и напрягся.
- Давно, бутылки не ловили, да?

 
Глава 22
Мокрый Тюльпан сидел в своей каюте, которую он теперь как капитан занимал полностью и пил горячий чай. Нырнув за бутылкой, он, конечно, мог предположить, что море холодное, всё-таки не Азовское. Но сам он говорит, что, видите ли, рядом со мной совершенно забыл про то, какие воды бороздим.  Я собрала волосы в неаккуратный пышный хвост, взяла бутылку и  долго её  рассматривала. Тюльпан не торопил. Он уже осознал всю серьёзность посланий.
 -Ромка сказал, что их выпускает ребёнок.
- Ребёнок? Не знаю, мне кажется, что это кто-то из нас. Кто-то шутит.
Я со всей силы грохнула бутылку об пол. Стёкла разлетелись по всей каюте и Тюльпан недовольно пробурчал:
- Ну, молодец!
Я виновато улыбнулась и присела на колени перед разбитым стеклом.
- Что? – только и сказала я, прочтя очередное послание.
- Ну, чего там? «Увела парня у подружки» или «любовь с почти стариком»? – Тюльпану очевидно стало весело. Вода его взбодрила.
- Ну, перестань! Тут просто не про меня.
- А про кого? Про нашего Боцмана? -  Он снова расхохотался.
- Тут, про тебя.
Он выхватил бумажку.
 - Ссора с отцом!? – прочёл Тюльпан, - с чего ты взяла, что это про меня?
- Ну, ты поругался со Смотрителем.
Тюльпан хотел было что-то сказать, но только смял бумажку и отбросил.
- Бред!
Но задумался. Он посмотрел на кусочек света в маленькое иллюминационное окошечко. По вискам с волос текли капли морской воды, он о чём-то размышлял.
 - просто я раньше об этом не думал, но уже дня три он снится мне, и я переживаю.
В каюту постучались.
 -Тюльпан! – пробасил Боцман, - можно войти?
Но, не дождавшись разрешения, Боцман, запыхавшись, влетел в каюту, и сразу запахло сигаретным дымом и чабрецом.  В глазах его было беспокойство. Он отдышался, сел на краешек спальной полки и сказал:
 -Прости, Тюльпан, что должен говорить… я только что связался с нашими ребятами. Эдгар - твой отец, он умер. Прости, сынок! Утопился, как Лукас.
 
Говорят, люди, которые всю свою жизнь прожили у моря, превращаются в рыбу. Я помню, как папа мне рассказывал про это загадочное превращение. Мы сидели у старой прохудившийся лодки на берегу. Я жевала по обыкновению волосы, папа резал ракушки. Он поранился, и его большой палец всегда кровоточил, но он, кажется, не замечал. Мой папа был сильным, очень красивым, а ещё он много знал. Это я по своей глупости порой считала его не очень умным. Я тогда обняла его крепко и по-взрослому сказала:
- Я люблю тебя, папочка… - добавила, - и я всё тебе прощу, всё, всё! Правда! А ты? Ты простишь мне маму?
Бедный папа решил, что я все почти восемнадцать лет корю себя за её смерть. Ведь не случилось бы с ней смертельного счастья, если бы не я.  Он отбросил свою работу и так сильно к себе прижал, что я начала задыхаться. А ещё хотелось плакать. Он немного ослабил объятия, но не выпускал.
- Лодка пиратов тонет… - тихо запел папа, -
некому им помочь!
Всё окружает море,
В ту голубую ночь.
Ах, ночь голубая ночь,
Сколько на небе звёзд,
Сколько в начале мая
Люди пролили слёз.
Я немного заплакала, а дальше продолжила с папой петь его старую, единственную знакомую мне песню.
- Море забрало сына,
Море забрало дочь,
Сколько же ты их забрало,
В ту голубую ночь?
Ах, ночь, голубая ночь!
Сколько на небе звёзд,
Сколько в начале мая
Люди пролили слёз.
Море вернуло сына,
Но не вернуло дочь.
Дочка русалкой стала
В ту голубую ночь…
Мы её спели около десятка раз, пока нам не начали вторить чайки, пока не загудел порт, встречающий пассажирский пароход.  Папин котелок с ракушками наполнялся.
- Потому что… - вдруг начал он,  - людям, прожившим у моря, интересно, что на дне… - он улыбнулся, - и мы превращаемся в рыбу, чтобы узнать.
  - А когда ты умрёшь, ты тоже будешь рыбой?
К нам ковылял Смотритель, нёс банку с морской водой, и кричал:
- Завтра шторм будет! – крикнул он.
Папа ему кивнул, и снова принялся за ракушки. Он был  медлительный, тихий, и мало говорил. Уже третий день не снимал зелёную рубашку с оторванными пуговицами и совсем не пил. Я смотрела на него и радовалась, что он у меня есть – мой папа, мой лучший в мире папа. Он всё время глядел на меня исподлобья, убирал прядки волос изо рта и грозил пальцем, но я всё равно не могла избавиться от привычки. Он снова запел, почти не слышно, иногда его голос глотало море и уносило в свою нескончаемую даль. Папа был, кажется, счастлив, кажется. А на следующий день он вошёл в море, чтобы узнать, что там…на дне.

Боцман сидел за столом на притихшей, совершенно бесшумной палубе. Молчаливые паруса бесшумно кренились, загибались, плавно поддавались ветру. Солнце пряталось за спокойную синюю гладь, сизые густые сумерки из-за серой небесной пелены покрывали всё вокруг.
 Иван вынес огромную супницу и бесшумно раскладывал ложки. Маленький Ромка, балансируя на неустойчивом стуле, резал хлеб и испуганными глазами стрелял в проём, чтобы встретить Тюльпана. А Тюльпан не выходил. Появился Эрнст, за ним Лиля, а его не было. Ромка смёл хлебные крошки в ладошку, отправил их в рот и поспешил вниз.
- Стой, стой… - Эрнст перехватил его и поднял на руки,- сейчас он придёт.
Я сидела рядом с Боцманом. Человек осунулся, много охал и даже смахивал слезы. Его посеревшая тельняшка промокла, потому что он её подолом вытирал глаза и пот со лба. Осунувшись, смотря глазами в деревянный пол палубы, Боцман причитал, сосредоточенно  думал, но при этом растерянно разводил руками. К нему подошла Лиля и попыталась обнять за плечи, но Боцман почему-то вздрогнул и она не рискнула. Я покачала головой, и тревожно взглянула на подругу.
Лиля неловко переступила с ноги на ногу, поправила тонкими пальцами выбившуюся из причёски рыжую прядку и поспешила на помощь к Ивану. Стемнело быстро и не заметно. Вдруг послышались странные далёкие хлопки, где-то далеко, словно что-то взрывается или громко стреляют. Боцман поднял голову и побежал на ют.
- Сюда! – закричал он.
Мы все ринулись к носовой части корабля и прилипли к борту.
- Не может быть! До земли ещё так долго! – изумился Эрнст.
А маленький Рома хохотал и хлопал в ладоши.
- Тюльпан! – звал он, - Тюльпан, смотри!
Мы онемевшие смотрели на разноцветный радостный фейерверк. Красные, синие, жёлтые астры взрывались на потемневшем морском небе, распадались и сыпались в море.
- Ура! – кричал Ромка, которые не понимал, что на том расстоянии, на котором мы находимся от земли видеть салют невозможно. 
Я схватилась за руку Боцмана, а он тёр глаза и не мог поверить себе. Стал нащупывать на широкой груди, еле держащийся бинокль, представил и вздохнул. Протянул мне, я удивилась ещё больше. Словно фейерверк кто-то выпускал из самого моря, с самой глубины.
- Это возможно, Боцман? – спросила я, - но тот лишь покачал головой.
- Клянусь богом, впервые такое вижу.
На палубу примчался Тюльпан, толи сонный, толи заплаканный и взъерошенный.
- Что ты на это скажешь, сынок? – спросил у него дрожащим голосом Боцман, и похлопал ошарашенного Тюльпана по спине.