Роман обходил завод, иногда останавливаясь в местах, где роботы заделывали мелкие пробоины. Повреждений было немного, да и те, скорее, декоративного характера, поэтому завод не останавливал работу. С вершины одной из вышек можно было видеть, как два грузовика сновали от шахты к цеху и обратно, подвозя руду. Производство шло медленно, надо было расширяться. Но дареному коню в зубы не смотрят!
Закончив обход, Стрельни вернулся на внутреннюю площадь, где его воины уже собрали трофеи. Здесь же оказались и трое пленников – выживших бойцов из отряда Салил. Двое из них без сознания валялись на земле, третий скорчившись сидел рядом – изредка покачивался из стороны в сторону, что-то неразборчиво мычал, невидящим взглядом уставившись в землю. Страшные раны на теле помаленьку затягивались. К Стрельни подошел один из воинов. Он доложил предводителю о проделанной работе, обильно приправив свою речь междометиями и подкрепив жестами.
– Ром!
Агент обернулся, досадливо дернув щекой. Кара нетвердыми шагами направлялась к нему через площадь, осторожно обходя лужи крови, еще не успевшей впитаться в сухую твердую почву. Было видно, что девушке нехорошо. И как только Кара увидела руку Стрельни, висящую на побуревшей перевязи, на ее бледном лице медленно проступила гримаса ужаса.
– Боже, Ром! – воскликнула девушка со слезами в голосе и бросилась к Стрельни. – Что с тобой?.. – она аккуратно коснулась раненой руки Романа.
– Чшшш, милашка, – агент обнял девушку здоровой рукой. – Скоро заживет, все в порядке. Знаешь ведь, всех сотрудников УДК снабжают отличным медкомплектом. Пойдем, – он повел ее прочь от ужасов минувшей бойни. – Секаста!
Иша Секаста Хуман-Бидар выглядела потрясающей красавицей на самый изощренный людской вкус: тонкие черты лица, безупречная фигура, черные длинные волосы... Стрельни частенько задумывался об этом, глядя на нее. Но эбрайлской «женщине» кое-чего сильно не хватало. Возможно, своеобразия, стиля. Выражение ее лица непрестанно менялось, как в калейдоскопе, жестикуляция же отличалась удивительной непредсказуемостью – не жесты, а какой-то хаос телодвижений. А уж о грациозности и женственности хуманских иша нечего было и говорить.
Крепко поцеловав Кару, Стрельни передал ее в надежные руки своей помощницы.
– Попробуйте поговорить с пленными, – попросил он. – Скоро они оклемаются. Может, захотят войти в мой кулак, – кивнув Каре, агент быстрыми шагами направился в сторону склада.
– Кара, я уже и раньше видела, как ты и Стрельни соприкасаетесь ртами, – сказала Секаста, передавая Каре кружку горячего компота. – И другие Хуманы так делали. Что означает этот обряд?
– Это вовсе не обряд, – усмехнулась девушка. – Хотя, нет, можно, пожалуй, и так сказать. Видишь ли... – тут она запнулась. Как объяснить подруге, что такое любовь? – Роман – это мой любимый мужчина... Мне нравится прикасаться к нему, нравится, когда он меня обнимает, так крепко-крепко... И целует, так нежно-нежно... Поцелуи – это наш способ выражать свои чувства, понимаешь?
– Выражать чувства, – задумчиво повторила Секаста. – Юу-у-у... Ты хочешь, чтобы этот ватхар узнал о твоих чувствах? Зачем?
– Я его люблю и хочу, чтобы он меня тоже любил.
– Любил. Зачем?
– Чтобы он женился на мне. Чтобы жить вместе, родить детей... – объясняла Кара, но тут подруга перебила ее, резко, с громким звуком выдохнув воздух.
Кара ждала продолжения, вопросительно глядя на Секасту, но та, очевидно, внезапно потеряла всякий интерес к теме. Сейчас она с самым равнодушным видом принялась застилать постель и наводить порядок в комнате. Кара подошла к ней и легко прикоснулась к ее плечу.
– Слушай, а ты сама-то когда-нибудь думала о том, чтобы обзавестись семьей? Тебе нравится кто-нибудь в плане... эээ... как же это слово?..
Девушка сразу раскаялась, что сказала это: на иша было жалко смотреть. По ее лицу пошла какая-то рябь, будто одновременно, но вразнобой, вибрировали все мимические мышцы. Рот приоткрылся, на лбу образовалась горизонтальная складка, а нижняя губа слегка оттопырилась, выражая, как казалось, неподдельную совсем детскую обиду.
– Мы не говорим на такую тему, – медленно произнесла Секаста. – Я не знаю... Никто не говорит, если иша и ватхар нравятся друг другу. Такого слова нет. Никто не знает, как это.
– Но ведь дети же как-то появляются на свет? – с недоумением сказала Кара. – Почему ты не можешь говорить об этом? Тебе неудобно? Но ведь я тоже иша, женщина.
– Я не знаю слова. И никто не знает.
– Секаста, это уже становится интересно, – заметила Кара. Она почти силой усадила подругу на кровать и присела рядом. – У тебя же есть мать, отец? Как, по-твоему, ты появилась на свет?
Секаста дотронулась до подбородка Кары и медленно провела ладонью по ее шее и по всему телу до пояса. Казалось, она раздумывает, говорить ли? Наконец, словно собравшись с силами, она произнесла:
– В кланах разное говорят про это. Я много спрашивала разных эбрайлов – и ватхаров, и иша. Старейшин спрашивала, даже Исатар. – Она поджала одну ногу и уселась поудобнее. – Бывает так, что я хочу съесть кусок какого-нибудь плода, например, фиттил. Хочу очень сильно. Тогда, если я его съем, то получу большое удовольствие. Приблизительно такое удовольствие получают иша и ватхар, когда наслаждаются друг другом. Только больше – так мне говорили. Но мы редко хотим насладиться друг другом. Это нерационально, много сил уходит. Ведь можно получать удовольствие от других вещей.
– Например, от каких?
– Когда прыгнешь с высокого дерева, распустишь летательные перепонки и некоторое время планируешь в воздухе, а потом падаешь прямо в реку и плывешь под водой. Телу приятно! Или когда долго бежишь за дикой гомусэрой, наконец, догоняешь и вонзаешь ей в шею свой нож. Или, когда холодно, отращиваешь теплую шерсть, и становится так мягко и тепло.
– Но это все индивидуальные удовольствия!
– У нас, Хуман-Бидар, есть обычай: мы по вечерам садимся вокруг костра тесно друг к другу, так чтобы касаться телами, и поем общую песню.
– Какую, про что?
– Ни про что. Не словами, а голосом и телом. Нет мыслей, есть удовольствие.
– Это здорово, но как же дети, любовь?
– Я не знаю любовь. И никто не знает. Мало кто видел, как дети появляются. Кто видел – умер. Нельзя видеть. – Вдруг Секаста мягко обхватила двумя руками голову подруги и приложила лоб к ее плечу. Раньше у Кары вызывали тревогу эти неожиданные прикосновения подруги, но постепенно она к ним привыкла. Такие разные эти эбрайлы!
* * *
Расплатившись с наемниками, Стрельни заперся в своей по-спартански обставленной комнатушке.
Салил устранена, теперь важно идти дальше, не останавливаясь на достигнутом.
Есть еще этот бродяга Ланжерон, бывший траппер. Информацию о нем агент легко раздобыл во всеобщей сети Оверал. Надо полагать, сукин сын доставил немало хлопот Рачковскому, когда однажды взял и сбежал в пустыню, никому не сказавшись. А теперь еще фабрики строит, в межклановые распри Хабко и Проилей встревает. Не иначе, как сам метит в вожди. Что ж, давай поиграем, мистер Авантюрист!
Сейчас Стрельни интересовало местонахождение радиомаячка, который он незаметно повесил на Ланжерона в алсовской забегаловке.
Агент раскрыл портативную радиостанцию. Связь со спутником Корабля установилась сразу, без проблем. Поиск «жучка» занял больше времени. Десять минут Стрельни сидел перед маленьким экраном станции и терпеливо ожидал. Наконец, на дисплее высветилось сообщение об успешном окончании поиска и сразу снизу вверх поползли колонки цифр – координаты обнаруженного объекта, обновляемые каждые пять секунд. Стрельни довольно хмыкнул. Судя по данным, «жучок» по-прежнему незамеченный «висит» на хозяине – в складке одежды. А хозяин не спеша прогуливается пешком в двух днях пути отсюда. Значит, можно начинать действовать. Стрельни включил рацию:
– Гвай? Завтра утром выступаем, проследи, чтоб все воины были к этому готовы.
На следующий день, оставив в новом селе двух бойцов, отряд Стрельни отправился в первое поселение. Кара ехала в одной машине с Романом.
– Ром, сколько ты еще будешь воевать? – спросила она, жалобно заглядывая ему в лицо.
– Много. Что поделать, милашка, я ведь воин, таково уж мое предназначение! – попытался отшутиться Стрельни.
Кара некоторое время крепилась, молча глядя на дорогу через лобовое стекло. Но скоро заговорила снова.
– Ты же недооцениваешь этот мир! Ты представить себе не можешь, насколько они от нас отличаются. Да и никто не может представить, даже я. Хотя уже четыре года только тем и занимаюсь, что изучаю эбрайлов. Может быть, сейчас тебе повезло, но кто знает, как обернется в следующий раз?..
– Кара, я ж тебя предупреждал, какой жизнью живу, – подавив раздражение, сказал Стрельни. Голос получился бесцветным.
– Милый, я ведь просто боюсь потерять тебя, – девушка попыталась улыбнуться, но голос предательски задрожал. Она обернулась к нему. – Пожалуйста, будь осторожней!
Стрельни был боевой спецагент. Он потратил двадцать лет жизни, чтобы стать лучшим в своем деле. Его учили выживать, учили драться и прятаться, и заметать след, и хитростью выманивать информацию, и скрывать свои чувства, и убивать. Но никто не учил его утешать беззащитное влюбленное существо, которое боится за его жизнь! Ему всякое довелось пережить, даже приходилось однажды оказывать психотерапевтическую помощь. Но больше всего он ненавидел вот такие ситуации. Когда не знаешь, как быть, когда только ложь спасает и то ненадолго.
– Успокойся, милашка, – произнес Стрельни, искусно имитируя участие. – Вот увидишь – я вернусь и будем мы с тобой жить долго и счастливо!
Понравилось?
Подпишитесь на рассылку и получайте новые рассказы первым: http://trappers.ru