Не сомневаюсь, что большинству авторов прозы.ру известны фильмы Петербургского режиссера Юрия Мамина. Помните фильм «Фонтан»? А «Бакенбарды»? ПризнАюсь, я снималась в «Бакенбардах»; правда, в массовке – и всего один раз, но это событие запомнилось мне на всю жизнь.
Моя сестра Лера училась тогда в питерском театральном институте (ЛГИТМИК). Я ездила к ней каждое лето: в большую комнату в коммунальной квартире. До чего же нам было хорошо! Мы едва ли не каждый день ходили в театр, в кино, на выставки, в кафе, в гости – и так далее, всего не перечислишь. И хотя Лера была старше меня почти на 11 лет, мы обе всей душой жаждали новых, свежих впечатлений, на которые обычно скупая жизнь бывает очень щедра по отношению к молодежи.
Однажды две девушки, студентки института (теперь он университет), подарили моей сестре два приглашения: участвовать в съемках нового фильма Юрия Мамина «Бакенбарды». Эти приглашения вручил им на улице какой-то человек. Он признался, что режиссеру необходима массовка – именно сегодня вечером. Девушки, отдавшие нам билеты-приглашения были повиднее нас; они сразу привлекали взгляд своим ростом, стройностью, пышными формами. Мы немного перед ними в этом проигрывали, хотя, возможно, превосходили наших знакомых более тонкими чертами лица и грацией; но в данном случае это было никому не нужно. У наших знакомых были другие планы на сегодняшний вечер, и они великодушно отдали билеты нам. В каждом билете, помню, просили указать номер паспорта и обещали по 7 рублей на каждого статиста. Это было замечательно, просто здорово! Уже началась инфляция, цены понемногу росли. В общем, деньги были нам нужны, да и способ заработка понравился. Участвовать в фильме известного режиссера, пусть даже статистами, – какое это было счастье для нас!
Около пяти часов вечера мы уже сидели в битком набитом зале Дома Культуры Пищевиков, возле которого должны были происходить съемки.
Мы ждали Ю. Мамина. Чтобы мы не скучали и не расходились раньше времени, для нас даром крутили фильмы, и мы их охотно смотрели. Но когда прошло уже шесть часов, а режиссер всё еще не появился, статисты начали роптать. Работники ДК успокаивали зал, как могли. Несколько человек всё-таки ушло, но всё равно народу осталось более, чем много. Мы с сестрой решили «ждать до конца»!
Наконец наш долгожданный режиссер прибыл – и конечно, с актерами, игравшими в фильме значительные роли. Лера знала имя почти каждого из них. Тогда еще я не была ознакомлена с сюжетом фильма, но сестра разъяснила мне: некие поклонники Пушкина во фраках (по сценарию) будут разгонять нас своими тросточками. Это было не совсем понятно, но тем более интересно!
С приездом Ю.Мамина и актеров массовку попросили покинуть ДК Пищевиков. Все очень охотно бросились на свежий воздух. Вышли и мы – и замерли, ослепленные софитами, особенно ярко горевшими в вечерней августовской темноте, фонарями съемочных камер и парящим в какой-то непонятной штуке над толпой Юрием Маминым. Этот предмет напоминал строительную «люльку»; профессионалы, конечно, знают, как она называется «по-настоящему». Если кто-нибудь мне подскажет название, буду чрезвычайно благодарна. Рядом с режиссером стоял оператор (один или два, не помню), внизу расположились другие операторы.
Воздух был тепел, влажен и ароматен от омытых дождем, уже начавших увядать трав и цветов, находящихся близ ДК. А как великолепно блестел асфальт, омытый дождем, как уютно светились окна домов, стоявших поблизости!
Взяв микрофон, Юрий Мамин объяснил нам нашу задачу: когда «поклонники Пушкина» начнут бить нас тросточками, мы должны в ужасе разбегаться. А «пушкинистов» было много, в черных костюмах с цилиндрами, с бакенбардами – все вылитые Пушкины! К сожалению, я забыла фамилии этих людей, названные мне Лерой.
Мы должны были гневно скандировать одну и ту же фразу: «Долой Кириллова!» Никакой Кириллов позже не фигурировал в фильме, мы просто должны были что-то кричать. Нам полагалось яростно выражать свой протест: ведь мы были, так сказать, обыватели-бунтовщики! И мы с Лерой и со всей остальной толпой добросовестно, во всё горло кричали: долой Кириллова! – и размахивали руками в воздухе, а «пушкинисты» должны были нас разгонять.
Бедный Юрий Мамин! Как он возился с нами, очередной массовкой! Он с терпением Иова всякий раз объяснял нам заново нашу задачу, и его теплый мягкий голос звучал так искренне, что мы готовы были сделать ВСЁ! И даже не за деньги, а только ради Юрия Мамина! Но это удавалось нам не без труда.
Дело в том, что почему-то часто актеры (и в театре, и в кино) обладают очень неудобным для постановщика свойством: многие из них начинают хохотать на репетиции. На творческий народ нападает какая-то неуместная веселость (не знаю, ПОЧЕМУ это, но так очень часто бывает). Только суровость режиссера может в подобном случае усмирить актеров. Если бы на месте Мамина был, скажем, Станислав Говорухин, думаю, многие очень быстро опомнились бы.
Мы с Лерой ни в чем не были повинны; мы не поддались общей веселости, мы искренне старались - и не ржали, как статисты вокруг нас. Напрасно добрейший Юрий Мамин призывал людей к порядку, напрасно актеры со свирепым видом размахивали тросточками: площадь всё равно больше хохотала, чем кричала «долой Кириллова!»
Ю.Мамин, очень возможно, пришел в отчаяние. И не мудрено: шел ужен дубль 20-й, а статисты продолжали веселиться вместо того, чтобы изображать страх и ужас. И тогда, видимо, посоветовавшись с кем-то, Мамин отдал приказ: бить людей не слишком сильно, но ПО-НАСТОЯЩЕМУ, то есть больно. Так и должно было быть! Режиссер, который хочет сделать действительно хороший фильм или спектакль, должен порой быть крайне жёстким, иначе он ничего не поставит. Это закон любого начальства, от царя до псаря. Не можешь добиться результата пряниками, добивайся кнутом! И я не могу не согласиться с такой тактикой. Следует проявлять суровость, чтобы люди тебя слушались, - царь ты, или режиссер, неважно. Ты должен ПОДЧИНИТЬ СЕБЕ ТОЛПУ, и только тогда она будет исполнять твои повеления.
Мы смиренно выслушали новый приказ. Поорав «долой Кириллова», мы должны были все разбегаться, а «пушкинисты» ловили и били неосторожных. Думаю, усталость и «тупость» массовки стали для актеров очень сильным стимулятором, чтобы лупить статистов от души.
Очень скоро люди поняли, что шутки кончились. Улыбки с лиц исчезли, и Юрий Мамин снял, наконец, нужную ему сцену, ибо массовка всерьез испугалась «пушкинистов». Помню: мы с Лерой спрятались в ближайшем подъезде жилого дома от какого-то слишком разъяренного актера. И в течение нескольких минут мы боялись вернуться к ДК.
Наконец режиссер объявил, что съемка удалась, закончилась, и все мы закричали «ура»! А потом встали в очередь за деньгами. Мы их получили довольно быстро, но Лера вдруг сказала:
- Знаешь, мне немного стыдно перед Юрием Маминым. Ведь он такой добрый, и по-настоящему работал сегодня только он, а массовка, если правду сказать, только дурака валяла…
Я выразила свое абсолютное согласие с мнением Леры уже потому, что очень устала и хотела спать (шел 12-й час ночи).
Но теперь, когда я заново пересматриваю «Бакенбарды», в одном единственном кадре, который длится чуть больше секунды, я узнаЮ себя и свою сестру! И, честно говоря, мне это очень приятно.