Иллюстрация: В поисках автора пришлось не один день перерывать форум deviantart, но все-таки у меня получилось найти автора, его ник: detty morgan. Шрамы пришлось рисовать самой.
ШРАМЫ - ТРИЛОГИЯ
Часть 2
~ Один день ~
Константин открыл глаза. Звучный крик петуха старательно разносился по комнате. Он протянул руку и выключил будильник. Снова закрыл глаза и некоторое время просто лежал не дыша, стараясь отойти от ночного кошмара. Уже третий раз за неделю ему сниться один и тот же сон. Хотя это скорее не сон, а просто воспоминание. Прошло уже два года после пожара и смерти Светланы, но легче от этого не становиться, а наоборот сложнее. Теперь его стали преследовать кошмары, причем лицо девушки с гримасой ужаса и боли всегда было последним, что он видел перед тем, как вернуться к реальности из царства Морфея. Он пару раз глубоко вздохнул, отгоняя самые тяжелые мысли и сел. Еще пару минут просто смотрел в стену самым пустым взглядом, а потом опустил лицо в ладони.
Ощущения, которые он испытывал прикасаясь покореженными пальцами к такому же изуродованному лицу, всегда были для него новыми, словно бы мозг отказывался их фиксировать в памяти. И каждое утро приходилось напоминать себе кто он теперь. Периодически кто-то спрашивал с интересом каково это - прикасаться сожженными руками к сожженному телу? Он всегда отвечал на подобные вопросы одинаково: "Представьте, как ваши пальцы, что-то сдавило, и от этого они затекли, онемели и вот такими онемевшими пальцами, вы чувствуете продавленную на них кожу, но как бы в пол силы. Таким пальцам кажется, что шрамы на теле и лице, как бы нереальны, почти не ощутимы. А самое смешное, что и сожженное лицо чувствует тоже самое, то есть ощущая пальцы, как касание, дуновение ветра."
Обычно после таких слов любой собеседник делал умное лицо, потом сочувствующее и больше вопросов не задавал, искренне считая, что его забота о Константине полностью исчерпана, а парня явно жалеть не стоит, ведь он не страдает. Слова молодого человека были не совсем правдой, точнее сказать не совсем ложью. Онемевшее тело - это только малая часть всех ощущений, которые преследовали его с того пожала и будут с ним до момента последнего вздоха, в этом Константин не сомневался, но и не афишировал. Вполне резонно, кстати. Его внешность и так отталкивала большинство, зачем еще добавлять от себя и раскрывать все карты? О всех аспектах его чувств и ощущений знали от силы пара человек, но и они не видели полной картины, а только большую ее часть. Такое положение дел полностью устраивало юношу, не смотря на то, что оно приносило за собой некоторое одиночество.
Вот и сейчас Константин медленно, как бы запоминая, проводил пальцами по лбу, вискам, скулам, подбородку и шее, чтобы снова узнать смятую кожу, уже кажется совсем чужого тела. Это был привычный утренний ритуал и уходило на него всегда несколько минут, но несомненно помогало жить, напоминало, что теперь жизнь навсегда разделена на До и После.
Он встал и пошел на кухню. Боль уже давала о себе знать. Нырнул рукой в маленький ящик внутри одного из шкафчиков и не глядя достал три пластиковых пузырька. Высыпал на ладонь разные по цвету и размеру таблетки, достал из того же ящика еще пластинку с капсулами и выдавил две, потом налил воды из-под крана в большой бокал для пива, принялся глотать лекарства. Это всегда давалось ему с трудом, каждый кругляш так и норовил застрять в горле, а те что уже оказались в желудке, рвались наружу. А после приема внутрь всех, горло саднило, так словно бы его что-то поцарапало изнутри. Он поставил бокал на место и направился в ванну.
Душ тоже приносил массу неудобств. Проблема в том, что в пожаре очень сильно пострадали нервные окончания, многие были просто уничтожены бесповоротно, а потому и определение температуры воды всегда хромало. Например: в самом начале ему могло показаться, что вода горячая, через пару минут, что та же вода холодная, а иногда вода могла причинить просто ужасающую боль, потому что какому-то из шрамов показалось, что это не вода вовсе, а какая-нибудь серная кислота. В плюс ко всему Константин не любил смотреть на себя, ни в зеркало, ни как иначе, а в душе скрыть самого себя от своего же взгляда просто невозможно.
Минут через двадцать он уже пил горячий, максимально крепкий кофе, уставившись в маленький телевизор на холодильнике. Юноша не любил телевидение, как впрочем СМИ вообще, но тишину в собственном доме он ненавидел куда больше дешевых рекламных роликов. Тишина в последние два года приносила практически физический дискомфорт. Он всячески старался избежать встречи с собственными мыслями, вот поэтому и отвлекал ум глупыми передачками и нелепыми фильмами.
Соседняя табуретка скрипнула. Он скосил глаза. Серая кошка с выпуклыми зелеными глазами и огромными ушами мягко потянулась, выгнув тонкий хвост и уставилась на него.
- Доброе утро, Клео! Что, не спиться?
Кошка пренебрежительно сощурилась и спрыгнув со своего места ушла в комнату. Клео или Клеопатра, Клепа, как звала ее Света, была старой кошкой редкой породы Сфинксов. Еще два года назад Константин тихо мечтал о том, что эту уродину продует из форточки и она тихо сдохнет, потому что при каждом взгляде на нее, ему честно говоря, хотелось стать живодером. Более пугающего создания он не встречал, но сейчас Клео была спасительной ниточкой для души. После похорон Клео осталась с ним и сейчас он был этому рад.
Константин хмыкнул, позавидовав самомнению животного и снова углубился в слайды, которые мелькали на маленькой плазме. Зазвонил телефон. Дисплей показал, до боли в зубах, знакомый номер, парень отдал бы все, чтобы только не брать трубку, но совесть не позволила.
- Алло, алло? - встревожено прошуршал динамик.
- Да, здравствуйте Перт Александрович, - рука Константина сама потянулась к пачке сигарет, лежавшей рядом с пустой вазочкой для конфет на столе. - Как у вас дела?
- Костик, ты? Алло?
- Да-да, Петр Александрович. Это я. Не кричите так, я вас прекрасно слышу.
- Здравствуй, Костенька. Как твои дела?
- Все хорошо, а у вас как? Ничего не случилось?
- У меня помаленьку. Ты за меня не волнуйся, что со мной, старым, будет-то? Я тут чего звоню, ты помнишь, что скоро у Светы день рождения?
- Конечно, - не задумываясь соврал Константин, мысленно уже проклиная себя за ужасную память.
- У меня тут ей подарок. Ты говорил, что хочешь на могилку съездить, вот я и подумал, что ты может ко мне заглянешь и передашь от меня подарочек-то?
Юноша прикрыл глаза, ему не хотелось видеть старика, но как отказать в такой мелочи он тоже придумать не смог.
- Хорошо, скоро буду.
- Давай, давай! Я к твоему приезду чайничек спроворю. - и не дожидаясь ответа в трубке пошли короткие гудки.
Кинув телефон на стол Константин пошел одеваться. Петр Александрович был родным дедом Светы по материнской линии, почти восьмидесяти лет отроду. Старик единственный из всей родни девушки, кто еще общался с парнем и не винил его в смерти внучки. Он всегда с большой радостью ждал его в гости и часто звонил, но каждый такой звонок наводил молодого человека на самые грустные мысли. Он совершенно искренне жалел пенсионера и по мере возможности старался помочь всем чем мог. Виделись они раз в два-три месяца. Константин очень ценил, то что дедушка приезжал в больницу, волновался за него, как за своего собственного сына, но не смотря на все это ему было трудно видеть старика.
Константин натянул на себя темно-серые джинсы, водолазку с высоким воротом и пошел в прихожую. Там надел на себя черную бейсболку с длинным козырьком, черную синтетическую куртку с широким воротом на молнии и довершил образ солнцезащитными очками с непрозрачными стеклами. Посмотрел в зеркало и застегнул куртку так, что вся нижняя часть лица оказалась за ней. Потом сдвинул головной убор почти на самые брови, чтобы скрыть и верхнюю часть лица. Очки довершили дело, закрыв собой усталые глаза. Еще раз мельком глянул на себя и шагнул к двери. Уже собираясь уходить вспомнил про таймер. Вернулся в комнату и взял со стола спортивный пульсометр с заведенным таймером о приеме таблеток, надел на руку, потом взял плеер и захватив телефон вышел из квартиры.
Пенсионер жил на другом конце города, поэтому парень еще у самого подъезда включил музыку по громче, опустил голову и приготовился к непростой поездке. Теперь каждый выход в свет, даже в магазин, доставлял массу проблем для психики, но и сделать с этим ничего было нельзя. Приходилось делать вид, что это не приносит вреда. Хорошая маска при плохой игре. Юноша старался не встречаться с людьми глазами, потому что все уродство человеческого невежества и глупости могут понять, только те кто отличаются от норм толпы.
Самое меньшее, что сейчас видел Константин в глазах прохожих - это мелькнувшее недоумение и то как они смущенно отводят взгляд, стараясь всем видом показать, что не видели его. Таких тактичных людей он уважал и был им благодарен, они причиняли меньше всего вреда. А вот бабушки, сердобольные старушки, которые крестились, а иногда и кидались с вопросами или особо умные мужики, которых тоже распирало любопытство и они рвались узнать, что с ним случилось, раздражали больше всего. Хотя не совсем так. Больше всего ранило откровенное отвращение людей, причем встречалось оно настолько часто, что даже у самого отпетого циника появился бы повод для депрессии.
Людям всегда очень легко говорить о правильности и морали, когда это просто красивые слова, не имеющие ничего общего с реальностью. Вот так, сидя на кухне за чашкой чая очень легко рассуждает каждому о том, как нужно относиться к другим, о том что глупо судить, жалеть или ненавидеть, только по каким-то внешним или глупым признакам. Но теперь Константин на своем примере точно знал, как сильно расходиться с делом слова и красивые речи большинства, так называемых интеллигентных людей.
Он и раньше не был оптимистом, скорее прагматиком и логиком, а сейчас и подавно. Люди превратились для него в смешные карикатуры на самих себя. И наверно, если бы с ним не случилось то, что случилось, и он бы не понимал насколько смешно звучит и выглядит поведение людей, когда они стремятся показать, что не судят других, что не решают, как должно быть. За два прошедших года Константин понял одно - люди делятся на два класса.
Первый - это те кто стремиться показать, что они очень умные, одухотворенные, возвышенные и потому они не смотрят на его раны, а видят в нем человека. Такие как привило при общении с ним выдавали фразы на подобии: " Вот не понимаю я некоторых людей. Зачем так на тебя пялится? Разве и так не понятно, что у человека случилась беда, не уже ли нельзя сделать вид, что не заметил? Я вот не такой, я сразу понял, что ты все равно очень хороший человек!" Слыша подобные речи Константин еле сдерживался, чтобы не засмеяться. Люди говорившие подобное всегда делали это с жутко высокомерными лицами, словно бы говорили про себя: "Смотри какой я хороший, я лучше их всех, потому что говорю с тобой, как с человеком!" Ключевое слово здесь именно: "Как". Парень видел, что любому из таких "благородных" людей он представлялся уродом, но они прикрывали это собственным раздутым самомнением, словно бы делали одолжение, за то что соизволяют дать разрешение на общение Константина с ними и хоть немного отдохнуть от всех остальных.
Второй класс - это собственно все остальные, то есть те кому не хватает гордости или эго на то, чтобы сыграть безразличие к его внешнему виду. Это были люди, как правило с очень недалекими мозгами, которые всегда делали круглые глаза при первой встрече, а потом долго выясняли, что собственно случилось, иногда порывались помочь или дать совет, но в большинстве случаев откровенно хамили и унижали. Таких в его жизни сейчас было не много, основная масса отпала, еще когда он был в первой больнице, но и те кто еще оставались жутко раздражали. Например: на работе, сразу после выписки из клиники один из коллег подарил ему венецианскую маску, чтобы он мог спокойно прикрывать лицо. Ко второй группе относились и простые незнакомцы, люди из толпы, соседи. На днях случился интересный случай: он пошел магазин, как всегда помимо всего прочего накупил сигарет, а продавщица "дала ему совет", что не стоит курить, раз он уже за эту вреднющую привычку так пострадал!
И те и другие всегда выносили ему один и тот же вердикт, что он полный урод. Просто одни играли в то, что это их не волнует, а другие откровенно отсеивали. Случалось иногда, конечно, и так что попадались люди, которые старательно делали вид, что его нет вообще, но таких было мало.
А уж тех кто не замечал бы его тела не было вовсе. Ему каждый день напоминали, что теперь он сначала изуродован, а потом человек, но никак не наоборот. И не то чтобы все это наносило ему такой уж сильный вред, просто очень раздражало, а иногда и откровенно пугало. В смысле, после некоторого времени он стал задумываться: "А есть ли вообще хоть какая-то разница между первобытными временами, когда из племени изгоняли больного собрата и XXI веком? А есть ли эволюция, о которой так много говорят?"
Вот и сейчас, пока он несколько минут добирался до метро пару бабушек, идущих ему навстречу, чуть не хватил удар. Они картинно хватались за сердце, охали и ахали. Еще разок от него шарахнулась в сторону девушка, так словно он на нее напал. Какой-то мужчина, лет сорока, сочувствующе прицокнул языком, когда попросил у него прикурить.
Константин с невероятным облегчением выдохнул, когда все-таки спустился в подземку. Ему удалось найти место в уголке и была большая вероятность, что на него, как на спящего не обратят внимания.
Качка вагона плавно и незаметно убаюкивала, молодой человек уже почти задремал, когда на одной из станций на соседнее место присела маленькая девочка. Боковым зрением ему удалось рассмотреть, что ребенку не больше восьми лет. Длинные русые волосы собраны в два хвостика, джинсы с ярким цветочным орнаментом и футболка с какой-то мультяшкой. Девочка шумно разговаривала с мамой и держала в руках куклу, иногда, даже сквозь музыку до него долетали некоторые слова. Несколько минут девочка сидела относительно спокойно, а потом стала играть со своей игрушкой. Она размахивала своей Барби, делая вид, что та летает. Константин уже углубился в свои мысли, когда вагон затормозил и ребенок крайне неудачно задел куклой его очки и кепку. Очки соскочили с носа, он чудом успел их поймать, а козырек съехал на ухо. Девочка подняла на него глаза. Долгую секунду он ждал ее реакции и тут девочка с ужасом на лице отпрянула в сторону. В мгновение ока из голубых глаз ливанули потоки слез. Мама наклонилась к ребенку, стала что-то говорить и тут сама заметила его. Ее лицо исказилось сначала удивлением, а потом и откровенным отвращением. Уголки губ ушли вниз, а ямочка над верхней губой задрожала, как бывает если увидеть что-то очень отталкивающее. Константин вытащил один наушник и встал с места.
- Простите пожалуйста, это я ее напугал.
- Да! - с укором выпалила женщина лет тридцати, но потом вспомнила, что мы живем в цивилизованном обществе и добавила снисходительно - Ничего страшного...
- Садитесь, - наверно она хотела, еще что-то сказать, но он ее перебил и вышел из вагона.
Примерно через полтора часа парень был около двери Петра Александровича. Перед тем как позвонить в звонок убрал в карман плеер и очки. По старой квартире разнесся металлический вой звонка и послышались шаркающие шаги.
- Здравствуй, Костенька! - поприветствовал старик, обнимая его.
- Здравствуйте, здравствуйте Петр Александрович!
Они прошли в комнату и молодой челок сел в старое кресло с деревянными, лакированными подлокотниками. На столе уже стояли: большой чайник и чашки разрисованные под гжель, хрустальные вазочки для конфет, в которых лежали вафли, лимон и сыр, а еще традиционный для их встреч штоф с водкой и пара граненых рюмок. По квартире лета запах мяса на плите.
Константин оглядел все это, вздохнул и понял, что старик хочет о чем-то поговорить. Обычно он ставил рюмку только для себя, понимая, что молодому парню сейчас алкоголь хуже яда. В сочетании с лекарствами он легко мог остановить работу печени и сердца, но сегодня на столе стояло именно две рюмки и водки было не меньше литра, буквально все красноречиво говорило о том, что Петру Александровичу тяжело.
- А ты закусывай, я тебе говорю! - примерно через час после начала разговора, увещевал пенсионер Константина. - Ты ж вон почти ничего и не съел. А я для кого мясо запекал, а? Ну хоть грибочки укуси.
- Петр Александрович, в меня уже не лезет! - совершенно искренне возмущался юноша, откидываясь в кресле после очередного тоста. - Честное слово, все очень вкусно, но больше не могу есть.
- А пить?
- Я уже с вами три раза выпил, - напомнил Константин.
- И что? Больше, значит, не будешь?
- Честно? Не хотелось бы.
Они помолчали. Потом Петр Александрович налил себе рюмку, глянул на Константина, налил и ему, но от себя ее не отодвинул. И глядя в сторону тихо начал:
- Скоро у Светочки нашей день рождения.
- Я знаю. - так же тихо сказал парень, доставая уже пятую сигарету из пачки и фиксируя, как быстро небольшое количество алкоголя выветривается из крови, только от одно упоминания о прошлом.
- Я тут, понимаешь, такое дело, нашел ей подарочек, а пойти к ней не могу. Может ты, а?
- Может, а почему не вы?
- Ноги не идут, Костик. Вот что хочешь со мной делай, а ноги не идут туда и все тут! Не могу я, живая она для меня, понимаешь? Не хочу я ее на граните видеть. Сам уже скоро там буду, а все равно не могу.
- Все там будем, - спокойно заметил Константин. - Но вас я тоже хорошо понимаю. Я, конечно, отвезу ваш подарок не волнуйтесь.
- Вот и спасибо тебе! - старик как-то печально улыбнулся и взял в руку рюмку, однако пить не спешил. - И еще я кое что сказать хотел.
- Ну, не томите Петр Александрович! Говорите смело все что хотели.
- Понимаешь, я тебя предупредить хотел, чтобы ты к ней поехал до дня рождения или после. Маманя ейная, уже приготовилась туда чуть ли не месяц мотаться. Не хорошо будет если встретитесь.
- Да-а... - задумчиво протянул Константин, прикуривая. - Подождите, а почему вы ей не отдадите подарок, пусть она передаст, я-то вам зачем?
- Костик, не хорошо сор из избы выносить, но у дочери моей с головой проблемы стали. Она, как Светочку схоронили, вся не в себе. Сложно это мне тебе объяснить, но не хочу я ее видеть, хоть она мне и дочь.
Они помолчали. Потом Константин хлопнул себя по коленям и встал.
- Давайте подарок, Петр Александрович, я сегодня к ней поеду.
- Зачем сегодня-то? Я не в этом смысле, Костик, я тебя не гоню, ты не подумай ничего такого! - запричитал пенсионер.
- Я все понимаю. Вы совершенно правы, но если Тамара Петровна и правда собирается к ней ездить каждый день, то у меня больше просто времени не будет, а сегодня у меня выходной на работе. Самое удачное время для встречи.
Дедушка посмотрел на него внимательно, потом махнул рукой и пошел в другую комнату. Встречаться с бывшей потенциальной свекровью было действительно чревато, она могла полезть с кулаками или что-то в этом роде. Честно говоря Константин не помнил про день рождение Светы и если бы дед не позвони, то наверняка и не вспомнил бы вообще.
Все что теперь касалось его жизни и жизни Светы до пожара представлялось ему смутной картинкой, почти сном. Вот день ее смерти и последние слова по телефону он помнил хорошо, а дату рождения не помнил. От этого становилась даже смешно, ведь если подумать дата рождения человека должна быть важнее, но помнят почему-то дату именно смерти, словно бы это самое важное достижение и только ради этого стоило родиться, чтобы умереть.
На самом деле Константину не было стыдно перед Светой за то что он забывает такие вещи, и он сам не мог себе объяснить почему, но было что-то странное, неуловимое в последнее время, в его жизни появилась какое-то спокойствие, даже уверенность, в чем именно он и сам еще толком не понимал, но это привнесло в его голову некоторое умиротворение.
Перт Александрович вернулся с небольшим пакетом в руках. Внутри была картонная коробка, а в ней декоративная статуэтка куклы "а-ля XVII-XVIII век" такие продавали в магазинах с подарками или сувенирами. Светлана любила собирать такие статуэтки с фарфоровыми лицами, ручками, с мягкими тряпичными ножками и телом. Она сама над собой смеялась и говорила, что она выросла, а детство в попе не прошло, мол все еще кукол любит.
Конкретно это кукла была примерно в двадцать пять сантиметров в высоту. Кудрявые светлые волосы доходили почти до пояса. В голубом платье с большим количество всяких кружевов и бисера, в голубой шляпке и с тряпичным зонтиком привязанным к керамической ручке.
Долгую минуту Константин разглядывал подарок дедушки. В его голове носились самые разные мысли. Например: он прекрасно понимал, что такая кукла не может стоит дешево и старик истратил на нее едва ли не половину пенсии; Петру Александровичу очень плохо и больно от всего, что случилось раз старик, который уже давно никуда не выбиравшийся дальше поликлиники поехал искать такой подарок; Ему самому сейчас по сути, конечно, лучше чем человеку похоронившему родную плоть и кровь, но от понимания этого легче не становилось, даже хуже; Что же такого должен был сделать этот несчастный старичок, чтобы сначала похоронить жену, потом старшего сына, потом внучку, затем наблюдать, как младшая дочь тихо сходит с ума от горя, а в довесок ко всему единственный человек к которому он может обратиться за помощью это парень убивший его внучку в самом расцвете молодости? Конечно, сам пенсионер никогда не скажет, а может и действительно не подумает, что Константин виноват в смерти Светы, но сам парень винил только себя и никого другого. Из некоторого ступора его вывел писк спортивного пульсометра на руке с заведенным таймером.
Он посмотрел на время и шагнул в прихожую. В кармане куртки всегда были распиханные по маленьким пакетикам порции лекарств, а потому в паспорт были вложены еще и ксерокопии с назначениями врачей. Уже не раз случалось, что его принимали за наркомана и приходилось по несколько часов в отделении доказывать обратное. Выпив "очередную дозу колес", как говорила его сестра, Константин вернулся в комнату, упаковал подарок, долго прощался с Петром Александровичем. Старик почти расплакался, что-то говорил о Свете.
- Спасибо тебе, Костик! И от меня, и от Светочки спасибо большое, что не забываешь старика, она, небось, все видит и тоже благодарна, что не отказываешь.
- Петр Александрович, прекратите говорить мне "спасибо"! -разгорячился молодой человек. - Ну, сколько можно одно и тоже?! Я вам еще раз повторяю: мне не за что говорить "Спасибо" тем более столько раз! Я к вам, еще заскочу через недельку продуктов привезу.
- А зачем мне продукты? - удивился дедушка.
- А вы думаете я Свете таких кукол не покупал и не знаю сколько они стоят?
- А вот, енто не тваво ума дело, Костя! Я что сам себе не могу хлеба купить? Ты за кого меня держишь?
- Хлеба? Можете, кто спорит. Честное слово хлеба привозить не буду.
- Иди давай, шутник тоже мне нашелся!
Уже когда Константин вышел из квартиры пенсионер остановил его, положив руку на плечо.
- Скажи мне только честно, тебе как самому-то?
- На букву "Хэ", Перт Александрович.
- Больно? - в глазах, изрезанных глубокими морщинами читалось столько страха за парня, что тот не выдержал.
- Она мне сниться почти каждую ночь, дедушка... - Константин говорил шепотом, но и промолчать или соврать родному деду Светы у него не поднялась бы рука.
- Так она с тобой говорит!? - обрадовался дед.
- Нет. Мне пожар сниться. - юноша старался говорить спокойно, но голос все равно начал выдавать слезы.
- Господи, Боже мой! - с ужасом, только и сумел сказать старик.
Константин постарался ободряюще улыбнуться мысленно похвалив себя за то, что уже надел очки и старик не может увидеть в его глазах слезы.
До кладбища добираться было не слишком долго. Перт Александрович жил на окраине и от его дома Константин ехал едва ли больше получаса пока за окном автобуса не показались купала церквушки при кладбище. Он вышел из автобуса и сразу направился в магазин через дорогу от тропинки к церкви. Там продавалось все что могло понадобиться скорбящим, начиная от цветов и заканчивая красками по металлу для оград. Парень купил одну белую лилию в подарок Свете, ее любимый цветок, большую банку черной краски, широкую кисть и бутылку питьевой воды без газа.
На покраску невысокой, простой оградки вокруг могилы Константин истратил часа два. Это был еще один подарок Свете. Она любила черный цвет, но ее мать заказала коричневую ограду, видимо для того, чтобы среди черных заборчиков ее было хорошо видно. Константин не понимал почему нельзя сделать черную ограду, а сегодня, возможно под влиянием алкоголя, решил все-таки покрасить этот чертов забор.
После работы сел на маленькую лавочку с металлическими, вкопанными в землю ножками и отпил из бутылки несколько глотков. Сегодня на кладбище было как-то особенно тихо. За все время пока он работал кистью мимо него прошел только сторож, который видимо обходил территорию, чтобы прогнать подростков, если те задумали выпить на могилах. Парень достал из пакета куклу и поставил, прислонив о гранитную плиту. Потом налил немного воды из бутылки в маленькую глиняную вазочку, которую вкопали у самой плиты для того чтобы можно было облокотить на нее стебель, вставил туда уже чуть подведшею лилию и снова сел.
Прикурил сигарету. Сизые полосочки дымка потянулись к верхушкам деревьев. Только теперь он смог посмотреть на фото. С холодного гранита или мрамора, точно он никогда не мог их различить, на него смотрело улыбающиеся лицо его невесты. Он хорошо помнил где и когда они снимали фото, которое ее мать взяла для того чтобы перенести на камень. Они были у него дома, много смеялись, смотрели фильмы, кажется даже танцевали, а потом он случайно щелкнул ее, выстраивая настройки в аппарате. Вот так случайно, совершенно не нужно, получилось лучшее фото. Круглолицая девушка, с большими, чуть раскосыми глазами и пухлыми губами смотрела со снимка так, как могла бы смотреть Мона Лиза если бы дожила до наших дней. Ее глаза буквально лучились добротой и счастьем, таким невинным восторгом, какой бывает в дни босоного детства и то не у всех. В тот день они оба были счастливы и она специально распечатала именно этот снимок, чтобы всегда помнить о том что "Ты, Константин, не всегда такая свинья, какой хочешь казаться всем вокруг, за то я тебя и люблю!". В голове тут же всплыли не только слова, но и выражение лица и жесты с которыми она всегда говорила. От воспоминаний заболели вески. Парень облокотился на собственные колени и прикрыл глаза. Становилось тяжело дышать. Он растянул куртку. Снял очки и кепку. Духота, которой еще пару минут назад не было стала обжигать легкие и гортань. Его затрясло. Пальцы забила мелка, еле заметная дрожь. Он попытался успокоиться, но ничего не вышло.
- Вам плохо?
Константин открыл глаза и огляделся, но никого вокруг не увидел. Снова закрыл глаза.
- Послушайте, может быть вызвать врача?
Он резко обернулся. Через три ряда могильных участков от него из-за большого дерева вышла стройная брюнетка. Даже сквозь некоторое плохое самочувствие Константин оценил красоту девушки. На вид ей было не больше тридцати. Стройная, с длинными ногами, фигуркой "песочные часы", но очень аккуратные, без лишних округлостей и частой худобы в таких случаях. Длинные, густые черные волосы, завивались в крупную волну и лежали на плечах так словно их укладывали несколько часов. Глаза большие, но какого цвета непонятно, зато даже с большого расстояния ясно, у девушки длинные ресницы, потому что контур глаз хорошо виден. Одета в "маленькое черное платье" Коко Шанель или по другому платье футляр без рукавов на широких бретельках. На шее странные бусы. Но Константина поразило то что девушка была слишком легко одета.
На улице, конечно, не слишком холодно, все-таки ранняя осень, но не до такой степени, чтобы носить короткое платье, которое едва доходит до линии колен. Девушка быстро подошла к нему и заглянула в глаза. Парень не сразу обратил внимание, что она не шарахнулась от него, как делали все при первой встрече. Теперь он заметил то, что на ногах у нее обычные черные туфли с на маленьком каблучке. В руках розочка. А на шее не просто странные бусы. А много ниток бус сразу. Все плечи и грудь буквально закрывали собой несколько ниток, точно он так и не смог посчитать сколько, бус. На каждой висели разные по цвету, размеру и форме бусины. Все это выглядело крайне нелепо. Константин помнил, как Света предлагала расписаться вот в таком черном классическом платье и всегда хотела себе именно такое, но не могла найти все варианты покроя от Шанель ей почему-то не нравились, поэтому он и обратил внимание на платье девушки, но такие платья не носят с таким количеством крайне дешевой бижутерии. На девушки не было ни грамма косметики, по крайней мере Константин ее не увидел. Она смотрела на него с искренним беспокойством.
- Что с вами, молодой человек? Я могу вам помочь?
- А? Что? Нет, ничего... со мной ничего. - запинаясь начал парень только сейчас поняв, что приступ паники прошел. А еще Константин понял про себя и то что слишком много помнит о подготовке свадьбы, раз может сказать, что девушка, которая подошла к нему не правильно одета. Когда они только готовили свадьбу Света часами чесала ему мозги на тему платья, костюма, аксессуаров и прочего, тогда он не обращал на это внимание и даже злился, но сейчас почему-то вспомнил и у себя в голове уже назвал новую собеседницу "простушкой", а такое могла сказать, только Света. Значит на самом деле он думает и скучает намного больше, чем сам считает.
- Точно все хорошо? - она чуть наклонилась и положила руку ему на спину. От этого парень буквально подлетел. Не от боли, а от удивления. За последние два года к нему так прикасалась только сестра, даже мама боялась трогать его спину, а уж про незнакомых девушек и говорить нечего.
- Да, да! Со мной все нормально, не волнуйтесь.
- Точно? Вы уверены? У вас бледное лицо, может все-таки скорую?
- Девушка, вы что издеваетесь?! - повысил голос Константин. - Как у меня может быть бледное лицо? У меня и лица то толком нет, не то что его бледности! У вас очень глупые шутки.
- Нет, что вы! Я не хотела вас обидеть, просто даже на ожогах видна реакция пигмента на понижение давления. У вас явно давление упало. Может у вас проблемы с сердцем или диабет? Вот я и забеспокоилась.
- Нет у меня ни диабета, ни проблем с сердцем. - чуть успокоившись буркнул Константин. - А вы, что врач?
- Ну - у... в некотором роде. Знаю анатомию людей, которым плохо. - уклончиво произнесла девушка.
- Тогда простите, что я голос на вас повысил, не красиво получилось.
- Ничего страшного, вам можно. Все понимаю. - девушка снова многозначительно улыбнулась и жестом попросила разрешение открыть калиточку и зайти на участок могилы. Константин кивнул и снова пристроился на лавку. Девушка смущенно теребила листок на стебле розы.
- Что значит "Вам можно"? - спросил Константин, делая глоток воды.
- Вы, наверное, устали. Вот и грубите немного. - она глянула в сторону пустой банки с краской и кисть, валявшиеся рядом с калиткой.
- А-а-а, вы в этом смысле. Нет, я не устал. Просто похоже у меня был приступ паники. У меня такое бывает, а тут вы, вот я не подумав и сорвался. Не правильно с моей стороны так хамить незнакомому человеку.
- А знакомому было бы лучше?
- Нет. Я в том смысле, что я вообще не особо хамло.
Она посмотрела на могильную плиту, потом перевела взгляд на свою розу и вопросительно глянула на Константина.
- Можно я ей тоже подарок сделаю?
- Ну, наверно можно. А откуда вы знаете, что я ей принес подарок?
- Так сюда только подарки и приносят, - даже удивилась девушка. - Было бы странно если бы покойники нам с вами, что-то дарили, правда?
- Да, это точно было бы странно. - улыбнулся парень. - А вы сюда так же как я - с подарками?
- У меня здесь много знакомых, - девушка чуть улыбнулась и поставив цветок в вазочку рядом с лилией облокотилась на заборчик рядом с лавочкой, так чтобы видеть фото на могиле.
Константин подумал, что возможно у девушки умерли все родственники или муж с детьми и не стал уточнять детали ее ответа.
- Вы по ней скучаете?
- Если честно не знаю. С одной стороны я люблю ее, в этом нет сомнений, а с другой боюсь подумать о ней, даже в мыслях вспоминать боюсь. Наверно, я плохой человек.
- Почему же? Это нормально. Любой на вашем месте не хотел бы вспоминать то, что чуть не отправило на тот свет.
- Да, возможно,- согласился Константин, а потом удивился. - А откуда вы знаете, что мы вдвоем были?
- Молодой человек, "это элементарно", как говаривал Холмс. Вы и она молоды. Вы на нее не похожи, она на вас, значит не брат и сестра. Кольца на вас нет - значит она вам не жена,. Вы весь в шрамах от ожогов - значит был пожар. В котором вы выжали, а она нет. Я вам соболезную.
- Да. Все и правда просто. Она там, а я здесь... - опустив голову проговорил Константин. - Я вам тоже соболезную.
Она только улыбнулась, а потом прямо спросила:
- А вы рассказать не хотите?
- О чем? - не понял парень.
- Обо всем. Хотите о ней, хотите о себе, хотите о всех скотах, что вас донимают...
- А откуда вы знаете, что меня донимают?
- Мы с вами в одной стране живем, в одном времени. Было бы странно если бы не донимали.
- Да, вы правы и правда донимают, - признал он, но юношу все равно не оставляло чувство, что в этом разговоре есть что-то странное, все вроде понятно и девушка все объясняет верно, даже не прокопаешься, но это самое что-то мешала ей поверить. Поверить в то, что вот так просто на кладбище, среди могил можно встретить настолько прозорливую женщину. Но больше всего его удивляло то, что он совершенно не хотел ей врать, не хотел ничего скрывать. Она словно уже была его близким другом не смотря на то, что и ее имени не знает.
- Ну вот и расскажите.
- Зачем вам это?
Она помолчала, потом ехидно сощурилась и пристально посмотрела на него. Константин поймал себя на мысли, что даже когда между ними меньше трех метров он не может понять какого цвета у нее глаза.
- Вам оно нужнее, чем мне. - резюмировала девушка, чарующие улыбаясь. - Что-то мне подсказывает, что вы уже давно ни с кем по душам не говорили, не иначе как уверены, что этой самой души просто нет. Потому и говорить о том, что вас беспокоит не стоит.
- Если честно, не могу сказать, что меня что-то беспокоит, - задумался Константин.
- Беспокоит, -убежденно парировала брюнетка. - Это видно. Поговорить вам не с кем. Скорее всего потому что вы сами всех от себя отталкиваете, или просто потому что все люди в вашей жизни трусливые скоты, но и в том и в другом случаи я что-то вроде случайного попутчика, будем считать, что через пол часика моя остановка и я сойду, так почему бы не поговорить?
- Вы не поговорить хотите, а чтобы говорил, только я.
- Пусть так, а вы против?
- Не то чтобы, просто как-то странно. Вы что психолог? Поняли, что у меня серьезные проблемы с эмоциями и решили провести сеанс прямо на могиле моей невесты?
- Так она ваша невеста? - девушка вроде бы удивилась, но что-то неприятно кольнуло парня. Интуиция говорила, что она врет. Через секунду это ощущение пропало и парень, резонно решил, что уже страдает паранойей.
- Да она была моей невестой до пожара.
- Понятно. А вы в чем-то правы.
- В смысле? В чем же?
- Я что-то вроде психолога? Мне можно все рассказать. Не хотите, я не стану настаивать.
Константин подумал, а потом как-то сам, совершенно незаметно для себя принялся рассказывать все что накипело. Девушка определенно умела слушать, только через пол часа рассказа парень не мог назвать ее девушкой, она была для него очень умной женщиной.
- Я только одного не понимаю, - нахмурила брови брюнетка, когда он примолк, чтобы прикурить и выпить воды. - С чего вы взяли, что в ее смерти виноваты именно вы? Почему не пожарные, которые долго копались? Почему не соседи, которые точно знали, что вы не один приехали, но не сказали пожарным про девушку в доме. Почему именно вы?
- Тут несколько причин, - разгоряченно начал молодой человек. - Первая - это то, что я задержался в магазине. Если бы не хотел потешить свое эго и не заехал бы за бутылкой, по пути домой, то успел бы к ней еще до пожара, а значит она была бы жива. Вторая - это то, что это я ее вообще туда привез! Не притащил бы ее в эту халупу, то дом просто бы сгорел и все и не меня, ни ее там бы не было. Ну и наконец третья, самая главная причина - это я виноват, что она ногу сломала.
- Как это? Сами что ли молотком по кости били? - не поняла девушка.
Константин прикрыл глаза, шумно выдохнул дым и почувствовал, что рассказать ей все-таки стоит.
- За три недели до пожара и за две до нашего с ней приезда в этот чертов дом мы катались на роликах. Я не умел ездить, а вот она умела и учила меня. А я никак не мог, не мое это. Она со мной билась, кстати, уже не первый месяц, но все равно говорила, что я обязательно смогу кататься, так же как она. Мы с ней в парке были. Я в тот день много падал. Стоит ей меня отпустить и я на задницу тут же хрясь. Она меня тянет за руки вперед, так я носом с асфальтом целоваться, понимаете? Ну вот. Она меня тянет за собой, смеется и тут. То ли я так "удачно" упал, то ли она споткнулась, только мы с ней вдвоем на бордюр упали. Я встал, а она даже пошевелить ногой не смогла. Кричала много, плакала. Я отвез ее в больницу. Пока снимок, гипс, все дела я позвонил на работу, там взял не отгулянный отпуск. Захожу в кабинет, а она на кушетке лежит нога выше колена вся в гипсе. Моська бледная, глаза ввалились, а сама смеется, мол теперь научиться прыгать на одной ноге и писать в пакет. Мне тогда так страшно за нее стало, так стыдно. От больницы она на отрез отказалась, хотя и я, и врач, и медсестра ее уговаривали. Неделю ездил к ней, а потом она с матерью поругалась из-за меня. Понимаете, я ее маме никогда не нравился, а Светик меня всегда с пеной у рта защищала. Я приехал и забрал ее к себе. Моя тетя предложила пожить на даче. Тогда нам всем показалась эта мысль очень хорошей. Она поживет, подышит свежим воздухом, книжки почитает, просто отдохнет на природе, пока я буду на работе. Она, если честно, за мной на край света готова была идти. И когда я ей сказал про дачу она обрадовалась. Поехали туда. Я ей помогал чем мог, только она и без меня прекрасно обходилась, почти все сама делала, на боль или неудобство не жаловалась. Я вышел на работу, каждый вечер к ней, а утром опять сюда на работу, так и ездил. А в тот день задержался из-за того что хотел в рыцаря поиграть, романтику создать, если бы не это приехал бы как всегда и все было хорошо. У нас в доме у большой комнаты был, как бы порожек не большой, но так как дверной проем узкий она всегда там чутка застревала и долго возилась на коляске. Видимо когда начался пожар она сначала попыталась его потушить, потом поняла, что не может. Попыталась уйти, а коляска застряла и перевернулась. Она встать хотела, а как самой встать если все в дыму и ногу не согнуть? Только если подтянутся на руках, на что-нибудь опереться. В комнате только этот комод-буфет и был таким высоким, чтобы можно было опереться руками и встать, но он не выдержал и рухнул на нее. - Константин замолчал, чувствуя, что сейчас заплачет и поднял голову так, чтобы слезы чуть отступили.
- И-и?
- Буфет упал так, что вывернул ей ногу, которая была в гипсе, раздробил кости, а они перебили все вены, сосуды, артерию. Она долго и мучительно умирала от потери крови и удушья. Когда я ее нашел было уже поздно. Она была... А я не знал, пытался поднять этот буфет, не смог и тут случился взрыв. Меня к стене отшвырнуло. А самое удивительное, что упал я между стеной и этим проклятым комодом, когда рухнул потолок это меня и спасло, как мне потом говорили, получилось что-то вроде домика. Вытащили меня быстро, потому что один пожарный видел, что я рванул в окно к Свете, только я этого уже не помню. Очнулся в больнице через шесть дней. Свету, уже похоронили. Я же три недели провалялся в реанимации, потом меня оперировали, потом в другую больницу перевели оттуда еще в одну, откачали в общем. Говорили, что я в рубашки родился. Лицо так вообще заново собирали.
Он замолчал. Девушка внимательно на него смотрела, но ничего не говорила.
- А самое мерзкое, что ни с легкими, ни с сердцем у меня проблем нет. Все лицо, как кусок мяса на гриле, а губы остались целыми. Я сам остался, а она...
- Вам стыдно?
- Да! Почему я выжил, если лицо, шея, руки, спина и даже ноги кое где оплавились, как свечка? Не понимаю, люди гибнут просто от того что обожгли горло, а у меня по идее это горло как раз и горело, вместе со всем остальным. Так почему я жив? Это не правильно по всем законам логики, по законам жизни в конце концов. Я жив хотя люди и от меньшего мрут, как мухи. Я жив, хотя я виноват. А Света ни в чем не виновата, только в том что связалась со мной и она за это так поплатилась!
Константин закрыл лицо руками. Его трясло.
- Вам кажется это несправедливым? - девушка подошла и снова положила руку ему на спину.
- А вам как кажется?
- Я думаю, что в жизни есть справедливость. Есть законы и по этим законам вы должны жить, а ее путь должен был закончиться.
- Вы про Бога?
- Почему обязательно про Бога? - брюнетка снова улыбнулась и отвернулась, глядя на фото Светы. - Она вас любила, как вам кажется?
- Думаю, да. - парень заметил, что от руки девушки стал ему становиться спокойно, так как бывает если тебе очень страшно, а рядом кто-то большой и сильный чтобы тебя защитить, только таких чувств он не испытывал лет с десяти, а потому сейчас они казались совсем странными.
- Тогда давайте рассмотрим проблему с другой стороны, если она вас любила, то хотела бы видеть вас в таком состоянии? Хотела бы чтобы вы мучали себя чувством вины?
- А какая разница? Ее уже нет и вся патетика на тему: чего бы она хотела не имеет смысла, потому что никто не знает, чего бы она хотела, кроме нее самой, а ее уже нет.
- Не лишено логики, - кивнула девушка. - Только по этой же логике мир для живых, а живете сейчас вы, так какой смысл мучить себя? Разве это что-то изменит?
- Нет, но по другому я не могу. Не знаю, как перестать об этом думать, ведь это я виноват.
- Тогда по вашей логике виноваты не только вы, но и ваши работодатели, которые не продлили отпуск, ее мать, которая поругала с ней, пожарные, соседи, виноваты все, только не она?
- А в чем она виновата?
- А вам не приходило в голову, что и она может быть виновата в чем-то?
- Нет.
- Хорошо, а то что это просто случайность?
- Про то, что это роковая случайность мне говорят все мои родные и друзья.
- А вы сами так не думаете?
- Не знаю. Возможно, это и случайность, только я не верю в такие случайности.
- Тогда, как по вашему, чему вас должна научить эта случайность?
- Не знаю! Чему вообще может научить смерть любимого и самого дорогого человека?! - Константин вскочил на ноги, из глаз котились крупные слезы.
- А вы подумайте? - слова девушки были самыми обычными. У него уже были подобные разговоры, но сам голос пробирал до костей, он проникал в глубь, словно бы просачивался в самые недра существа.
Константин задумался и внезапно его осенило:
- Тому что нет ничего дороже самых любимых людей! Тому что жизнь слишком хрупкая вещь, чтобы не замечать, как ее тебе вручают! Нет ничего важнее любимых, потому что о них никто не позаботиться кроме тебя! Вообще от тебя может зависеть не только твоя жизнь, но и того, кто в твоей жизни!
Он отчеканил эти слова, так словно вырубал каждое слово внутри себя.
- Очень может быть, - скромно улыбнулась незнакомка и встала с лавочки, оказывается она сидела рядом с нем. - Я наверное пойду, мне уже давно пора. Всего вам самого хорошего в этой жизни, Константин.
Парень ни слова ей не сказал, так и остался стоять около могилы. Он проводил ее совершенно пустым взглядом.
Теперь ему стало понятно, как жить дальше. Внутри распустилась совершенно непоколебимая уверенность в себе, в своих силах и в том, что теперь все зависит, только от него и не от кого больше.
Сколько времени он пробыл на кладбище Константин сказать не мог, только возвращался домой уже в темноте. Залитые золотым светом фонарей асфальтовые дорожки смотрелись серебряными. Воздух пах свежестью и прохладой приближающихся морозов. На деревьях еще было много листвы, хотя она же под ногами говорила о том, что скоро все уснет до весны. Настроение было самое поэтическое. Он чувствовал себя совершенно по новому, а если точнее по хорошо забытому старому. До пожара он примерно так себя и ощущал. Захотелось пройтись и проветрить голову. Он свернул с широкой дороги пошел через дворы, чтобы немного продлить себе путь, а напоследок заглянуть в магазин и прикупить кошке корм. До его дома оставалось совсем немного, нужно было пройти еще пару дворов. Он выключил музыку и шел слушая собственные шаги и гул редких машин. Обошел один из домов и пошел мимо детской площадки, когда услышал шуршание, какую-то возню и мужской мат. Остановился и прислушался.
В нескольких метрах от него находились заросли старой сирени, а в ней маленький трансформаторный домик раскрашенный в белый цвет с рисунками. Сирени было так много, что рисунки в темноте было не рассмотреть. Хотя света от фонарей на улице было достаточно. Из-за домика или кустов доносились странные звуки, слов было не разобрать, но говорили явно двое мужчин. Один голос был более хриплый чем другой. Раздались странные звуки, как-будто что-то мягкое ударило о дерево, мат и треск сучьев. Честно говоря, Константин хотел пройти мимо, но потом подумал, что возможно мужики дерутся или кого-то грабят.
Он сошел с асфальтированной дорожки и пошел по траве. Обошел кусты и домик слева и ахнул. За домиком стоял старый, большой, деревянный стол и две лавки. Вся земля вокруг него была заплевала семечками, видимо пенсионеры играли здесь в карты или шахматы, потому что бутылок не было.
Два здоровых мужика удерживали на столе девушку. Она пыталась брыкаться и пихаться, но один успешно заламывал ей руки назад и удерживал кисти под столешнице, с такой силой, что она даже не пыталась шевелись руками. А второй успешно стягивал с девушки джинсы. Майка была вся разорвана и даже в слабом свете была видна небольшая грудь. Девушка плакала и пыталась хрипеть, но кляп у нее во рту был слишком большой и стон выходил почти неслышным, видимо затолкали в самое горло. Лица парень так и не смог рассмотреть.
- А ну завали еб...! - шипел один, тот кто явно был постарше.
- Шас тебе будет классно! - выдал второй, расстегивая себе ремень. Константин услышал, как дзынькнула пряжка ремня.
- Эй! - окликнул Константин.
Оба мужика выпрямились и уставились на него.
- Вали на х..., му...! - выдал тот кто с расстегнутой ширинкой.
Константин не стал ждать, а в два шага преодолел расстояние между ними и с разворота врезал тому кто был ближе всего. Мужик охнул, не удержал равновесие и рухнул. Второй успел увернуться и отскочить в сторону. Юноша старался зацепить его, но противник явно умел драться, завязалась драка. Долгую минуту они поочередно гвоздили друг друга по почкам, но в конце концов Константину удалось провести удачный апперкот. Противник сделал несколько неуклюжих шагов назад и тут мир взорвался розовым. Первый, которого Константин, как он думал, уложил с одного удара, поднялся и ударил сзади по голове. Пошел гул в ушах, резкая боль быстро прошла уступив место какой-то странной прострации и полному безразличию. Оба мужика несколько раз ударили парня ногами. Тот что по старше, был по животу, а то по моложе по спине.
Константин уже приготовился потерять сознание, как... Один из мужиков застонал и осел. Константин несколько раз моргнул и увидел уже знакомую ему черноволосую девушку, она стояла сзади того, кто бил его по животу и потирала ушибленную ногу. Юноша быстро понял, что она ударила обидчика в причинное место. Второй взвыл дурным голосом:
- Ах ты, тварь! Я ж тебя урою!
- А ты поймай! - улыбнулась девушка и резко развернувшись бросилась наутек.
Второй легко перескочил лежавшего Константина и кинулся в погоню.
Первый похоже потерял сознание. Он лежал в метре от Константина и не двигался. Парень попытался встать, но не смог, голова кружилась страшно. Он перевернулся с боку на спину и попытался собраться. Образы, которые услужливо рисовали ему, что второй маньяк может сделать с его недавней знакомой, совершенно не радовали. Страх за девушку заставил встать и оглядеться. Никого не было. Кроме них троих: Константина, первого маньяка и девушки сидящей на столе, во дворе никого не было.
Он шагнул к девушке, та похоже была в шоке. Уроды разбили ей лицо, все щеки и подбородок были в кровавых разводах. Юноша осторожно вытащил кляп. Девушка хрипло закашлялась, наклонилась вперед, уперевшись лбом в грудь Константина и судорожно стала растирать горло.
- Спасибо большое! - шепотом выдала она.
- Не за что! С вами все хорошо? - Он достал телефон из кармана и протянул ей. - Вызовите полицию и скорую. Мне надо его догнать.
- Не уходите! - слова давались ей с трудом.
- Он может убить...
- Не бросайте меня! - прохрипела рыжая девушка, хватаясь за его футболку.
Внезапно Константин понял, что просто падает, ноги сами подкашиваются, а горло буквально разрывает. На серую землю упали темные сгустки его собственной крови. Он удивленно вытер губы и его вырвало кровью еще раз. Уже тускнеющим взором он сумел рассмотреть встревоженное лицо рыжей девушки, которая кажется, что-то ему кричала.
А последней была мысль о том, что он не сможет помочь девушке, которая спасла ему жизнь...