Поймала себя на мысли, как давно это было, и
как изменился мир. То, о чем я вспоминаю сейчас, для нынешней молодежи - каменный век! А содержимое моего дома музея - хочу предложить киностудии: мало ли, вдруг что пригодится для съемок! Раритет!
Смотрим питерские фотографии родителей. Кто тогда думал, что через какие- то 6-7 лет Ленинград станет городом моей судьбы.
1960 год. Мы в Чарджоу. Когда же закончатся наши путешествия? Отец очень рад оказаться на родине, ближе к своим родителям.
Я в 8 классе, престижной школы. Если раньше я спокойно входила в новый коллектив, знакомилась, хорошо училась, то в этот раз все пошло иначе. В первый день потерпела полное фиаско. На уроке немецкого языка учительница задавала вопросы по - немецки: « Кто я, фамилия, имя, день рождения, откуда приехала?» Я ничего не понимала. В прежней школе у нас ничего подобного не было. Класс откровенно смеялся надо мной. Дальше, ещё хуже. На уроке математики вовсе растерялась и не ответила ни на один вопрос.
Домой пришла убитая. Что делать? Как быть дальше? Ни друзей, ни знакомых. Первая четверть прошла как во сне. Теперь, даже когда я тянула руку и правильно отвечала, больше тройки мне не ставили. Таков был принцип этих педагогов. Сказать, что я им благодарна было бы неверно. Унижения, которые я претерпела, оставили глубокий след в душе. Мой принцип: терпеть и молчать, стараться доказать себе, что я смогу, сумею. Уже к концу восьмого класса, я говорила на немецком ничуть не хуже других, могла отличить тангенс от косинуса, щелкала задачи как орешки, благодаря тому, что записалась в математический кружок к тому же преподавателю, и проявила математические способности, чем его сильно удивила.
1961 год Апрель 12. Гагарин в космосе! Кричали до хрипоты, митинги, гулянья, незнакомые люди обнимались, ликовали. Вот так воспитывается патриотизм!
Денежная реформа 1961 года запомнилась тем, что у кого был старый пятак, мог проехать за 5 копеек. Раньше проезд стоил 50 копеек. Взрослые сетовали, что купюры маленькие и зарплата то была 3,5 тысячи, теперь всего-то 350 рублей, попробуй, проживи на них. Тогда никто и в страшном сне не мог предположить, какие реформы и кризисы упадут на наши плечи!
Летом, на каникулах, весь класс отправили на помощь Чарджоускому грен заводу. Июль, горячая пора для сбора грены. Из коконов выходят бабочки, спариваются, откладывают грену и погибают. Наша задача заключалась в том, чтобы отделять самцов от самок и собирать уснувших самок. Грена сохла на больших листах кальки, потом её собирали в стеклянные пробирки, сортировали. Это был валютный фонд, грена – дороже золота ценилась на мировом рынке. Мне же запомнился ужасный запах от грены и то, что нам заплатили за работу! Это были первые мои заработанные деньги- 4 рубля. Я их принесла маме и очень гордилась этим! Для справки, в то время на эти деньги можно было купить килограмм орехов.
Хрущёвские времена. Десятилетку преобразовывают в одиннадцатилетку. 2 раза в неделю не учимся, а ходим на практику. Я попала в строй группу. 9 и 10 класс работали на действующей стройке, на сквозняках, в грязи, в компании рабочих, употреблявших новые для нас слова. Мат тогда не был общепризнанным языком. Учились штукатурить, красить, таскали раствор, убирали мусор. Получила удостоверение: «Штукатур-маляр 2 разряда». Научилась держать мастерок в руках, бросать раствор на стену, штукатурить и затирать!
Шестидесятые годы – время великих комсомольских строек. Одна из них БАМ - Байкало-Амурская Магистраль. Мои одноклассницы и соседки по улице Галя, Вера и Тамара решили после школы ехать по комсомольским путёвкам в Братск. Уговорили меня и Люду Шестакову. В общем, мы, в тайне от родителей, написали в Москву на радио о своём желании ехать на стройку. И вскоре по радио, в передаче «Пионерская зорька» объявили, что вот такие смелые девочки из Чарджоу хотят ехать в Братск на стройку, перечислили наши имена и фамилии, и что нам высылают путёвки. Эта новость дошла до директора школы, вызвали родителей, узнать, что да как. Мы с Людой сразу же отпали. Тамару воспитывала тётка, ей было все равно, а Веру - бабушка, которая ничего не поняла, Галина мама хоть и была против, но Галя девочка с крепким характером, кремень, - всё равно решила ехать. Нас обозвали предателями, а решительная тройка поехала в Братск. Через год они, насмотревшись романтики, благополучно вернулись домой, и в этот же год поступили в вузы. Так что всё хорошо, что хорошо кончается. Но это было после 11 класса, а пока:
Конец сентября. Ночи стали холодными, по утрам шли в школу в тёплых кофтах, днём по-прежнему было жарко, раздевались и всю верхнюю одежду тащили на себе. Не помню кому, пришла в голову идея пойти в поход за город. Конечно с педагогами, не одни. Класс взбудоражился, стали готовиться, ведь мы ни разу никуда не ходили вместе. Мне предстоял трудный разговор с мамой. Шанса пойти со всеми у меня практически не было. Мама даже слышать не хотела ни о каком походе.
-- Без конца болеешь! Сиди дома и всё!
В конце концов, по моей просьбе маме позвонила «географичка», что мы, дескать, идём познавать азиатскую флору и за это, потом будут ставить оценки. Короче, в воскресенье утром мы выдвинулись в поход. На автобусе доехали до конечной, а дальше - пешком. На нашем пути была речушка, мелкая, но шириной метров семь. Вода чистая, прозрачная, искрилась на солнце. Все разулись и с криком стали переходить вброд, ребята старались топать сильнее, чтобы брызгами облить нас, девчонок. Все смеялись, радовались. Когда я попыталась вступить в воду, какой - то ужас охватил меня. Вода была ледяная, для меня изнеженной, хилой это был шок. Я не помню, как очутилась на другом берегу, и меня так колотило, что всё оставшееся время я сидела, сжавшись в комок. Где-то смеялись ребята, играли, прыгали. Всё это отодвинулось от меня, превратилось в монотонный неразборчивый, назойливый гул. Не помню, как вернулись домой, опять переходили речку. Помню, мама встретила со словами:
-- Ну что, напоходилась?
Ночью, меня отвезли в Ж.Д. больницу с острой фолликулярной ангиной. Я задыхалась. Врачи боролись за мою жизнь. До меня, в этой больнице скончалась девочка от гнойной ангины, организм не справился с интоксикацией. Три месяца в больнице в Чарджоу. Мама приходила ко мне каждый день. Она была в положении, в декабре ждали пополнение. Мама стеснялась своего состояния, ведь мы были уже взрослые, но я и брат радовались предстоящему прибавлению. Болела я тяжело, высокая температура не падала. Ангина дала осложнение на суставы, распухли ноги. В начале декабря, врачи отправили меня в Ашхабад в клинику на консультацию. Ноги с трудом передвигаю, острая боль, ощущение, что хожу по лезвию ножа. Ходить запрещают, чтобы сохранить сердце. Проводят исследования. Под ключицей поставили медицинскую банку и из потемневшего пятна взяли кровь. Сейчас такие анализы делают по - другому. Предстояло длительное лечение.
Но 20 декабря сообщили по телефону, что у меня появилась сестрёнка! Как хочется домой! Стала отпрашиваться у врачей, плакать, отказываться от еды, дозвонилась до отца, умоляла забрать меня. 26 выписали, знакомые отца оформили билет, посадили в вагон. Я умудрилась с утра сходить на своих больных ногах на Русский базар, (он так назывался), присмотреть детскую кроватку с боковыми сетками и притащить её на вокзал. Постеснялась сесть в троллейбус. Вспомните бидон с керосином! Вот чем велика сила мотивации! Ночь в поезде, утром на вокзале встретил отец, ругал меня на чём свет стоит, пока мы шли домой и он нёс эту кроватку. Слава Богу, я дома! Холодно, кругом беспорядок, в казане сгоревшие макароны. Затопила печь, поставила варить курицу, которую тоже прихватила на Русском базаре. Собрала кроватку. Раздался телефонный звонок. Мама на проводе:
-- Доченька, как! Ты приехала?
-- Да, а тебе папа не сказал? –
-- Нет. Сейчас придёт отец, ты передай вещи, там всё приготовлено, нас выписывают! Увидимся скоро!
Вот мы и встретились, сестрёнка! Мама положила тебя на большую кровать, ты тёпленькая, пахнешь цыплятками, спишь. Мы не можем наговориться с мамой, нам так хорошо вместе! Пришёл брат Тахир со школы, очень обрадовался мне и сестрёнке. Но больше всего маме, потому что ему надоело кушать горелые макароны.
Я продолжала болеть, меня опять положили в больницу. Состояние ухудшилось. Лечение не давало результата.
За первую четверть мне кое- как выставили оценки, а вторая четверть осталась не аттестованной. Стоял вопрос о том, чтобы оставить меня на следующий год по состоянию здоровья. Вот так из претендентов на медаль, я могла стать второгодницей! Ко мне в палату заглядывали учителя, давали уроки, я старалась, как могла, но понимала, что всё это не то.
Мама приходила ко мне каждый день. Оставляла сестрёнку дома одну. Я страдала от боли и от того, что всех мучаю. Но мне так хотелось выздороветь и помочь маме, что постепенно болезнь стала отступать, в начале февраля я вернулась в класс и постаралась догнать своих. Это мне удалось. Хорошая память, способности, сильное желание победить болезнь и закончить школу. Третья и четвёртая четверть у меня были без единой четвёрки, все - пять! И хотя я и все экзамены сдала на пятёрки, в медали мне отказали, из-за того, что не была аттестована вторая четверть.
Что же это было со мной? Страх, бесконечный страх наказания за непослушание? Ведь мама была авторитарным человеком, всё, что было не по неё, каралось. Да что теперь разбирать, человека нет давно на свете, и я доживаю свой век. Я, во взрослой жизни, когда у меня появились дети, сама столкнулась с этой проблемой. Если я не хотела, чтобы дети куда – ни будь пошли, а потом всё -таки разрешала, пользы от этого не было. Это заметили и дети. Младший сын мне так и сказал: «Мама, раз ты сразу не разрешила, можно и не ходить, всё равно толку не будет!» Я старалась не мешать им становиться взрослыми. Но это не всегда получалось.
Так что же это за такая странная болезнь, которая периодически обострялась, не давала мне жить полной жизнью? Эти ненавистные больницы, уколы, дикие боли, которые приходилось терпеть, что временами просто не хотелось жить? Со временем я заметила, что обострение начиналось после перенесенных нервных потрясений, которые сейчас называют стрессом. Начиналось потихоньку, со случайных болей в суставах, потом боли усиливались и вот уже, как проснувшийся дракон внутри тебя, начинал пожирать тебя всю, выкручивая ноги и руки. Это продолжалось не менее трех месяцев, потом постепенно все затихало. Я возвращалась к более менее нормальной жизни. Ее так и не поняли наши медики. Каждое обострение называли по - разному, отменяли один диагноз, ставили другой, по разному лечили. Столько экспериментов на мне провели, поднабрались опыта! Но мне от этого не становилось легче. Так с этим и прожила свою жизнь.
Может это проклятие предков, которое мне суждено было вынести? Не знаю.