Туманы – визитная карточка погоды Придунайской низменности, на которой расположена Венгрия. Щедро насыщенный влагой воздух, остывая к утру, окутывает землю настолько плотной пеленой, что мысль мультяшного ежика о том, что лошадь может захлебнуться в тумане, не кажется абсурдной.
Да что там лошадь! Сегодня туман шутя поглотил целую мотострелковую роту на боевых машинах пехоты, двигавшуюся на полковое стрельбище для сдачи проверки, и с ней танковый взвод в придачу. И хотя механики-водители знали эту дорогу почти на ощупь – когда фары боевых машин расписались в бессилии в борьбе с туманом, комбат, руководствуясь первой заповедью танкового бога – «Не вижу – не еду!», дал решительную команду:
– Стой!
После того как двигатели были заглушены, колонна из полутора десятков бронированных машин утонула в тумане и лишь изредка обнаруживала себя редким металлическим скрежетом люков да потрескиванием наушников радиостанций, стоявших на дежурном приеме. Практически все солдаты и сержанты с благодарностью воспользовались подарком природы – поспать еще немного в самое удачное для этого занятия время.
* * *
Командир батальона подполковник Остапенко верил, что шестая рота на стрельбе не подведет. Не раз на стрелковых тренировках он лично убеждался, что офицеры, сержанты, наводчики-операторы боевых машин подразделения действовали уверенно и даже почти виртуозно. Снаряды 73-миллиметровой гладкоствольной пушки с нескромным названием «Гром» раз за разом прошивали силуэт «вражеского» «танка»; а пулеметные очереди с завидным постоянством в щепки разносили ростовые и грудные фанерные мишени, которые едва успевала мастерить полигонная команда.
Два месяца комбат не давал спуску подчиненным, выбивал у командира полка дополнительные боеприпасы, заставлял до миллиметров выверять вооружение боевых машин, а после стрельб – до зеркального блеска драить пушки и пулеметы. Тактико-технические характеристики вооружения, условия упражнений учебных стрельб, порядок докладов – все это военнослужащие роты знали назубок. И хотя в душе комбат был удовлетворен ходом подготовки, но на ежедневных совещаниях с командирами рот и взводов с присущей ему дотошностью он вновь и вновь указывал на «отдельные» недостатки и требовал их безусловного устранения.
Примерно через час солнце, поначалу робко проглядывавшее сквозь туман, неожиданно быстро вернуло резкость очертаний окружающих предметов, соединив их в единую картину. Вскоре Остапенко доложил заместителю командира полка о прибытии подразделений второго батальона на войсковое стрельбище. Над центральной вышкой, где находится руководство, взвился флаг, возвещавший о начале стрельбы.
– Первая смена – к бою! – пророкотали динамики.
С грацией цирковых акробатов командир роты и два его заместителя, едва касаясь брони, буквально взлетели на башни БМП и скрылись в люках. Сизый дымок выхлопных газов, взметнувшийся вверх, «ожившие» башни, сканирующие поле боя орудия – все это были верные признаки того, что через мгновение боевые машины рванутся вперед и своей огневой мощью привычно поразят условного противника.
Но время шло, а машины оставались на исходном рубеже. Краем уха Остапенко слышал по громкой связи, которую не отключили на вышке руководства, голос генерала из инспекции. Слова его сливались в гул, но было ясно, что проверяющий чем-то очень недоволен.
Тем временем двигатели на БМП были заглушены, и смена, повинуясь команде, переданной по рации, покинула места наводчиков-операторов.
– Первым стреляют командиры батальонов! Стреляющие – в исходное положение! – разнеслось по стрельбищу.
Для командиров первого и третьего мотострелковых батальонов – выпускников общевойсковых командных училищ, которые были, к тому же, на пятнадцать лет младше Остапенко, эта команда не явилась сюрпризом. Они быстро, но без суеты, вышли на исходный рубеж, всем своим видом демонстрируя готовность к выполнению «упражнения учебных стрельб номер три» из вооружения боевой машины пехоты. Оба были облачены в черные танковые костюмы; на головах – новенькие шлемофоны.
В это время их старший коллега находился в полуобморочном состоянии. Нельзя сказать, что стрельба из вооружения БМП была делом, требующим каких-то уникальных способностей. При определенном прилежании приобретение и закрепление навыков стрельбы в процессе практических занятий происходило весьма быстро. Но комбат на стрелковых тренировках исповедовал не принцип «делай, как я», а «делай, как я сказал». А причиной тому была не лень (наоборот, упорство и трудоспособность Остапенко поражали окружающих), а боязнь показать подчиненным, что что-то он делает хуже них! Зная эту особенность комбата, полковые начальники давно оставили попытки загнать его грузную фигуру в довольно-таки узкий люк бронемашины.
Но тут громкоговорители голосом московского генерала остановили череду душевных терзаний в душе подполковника и отсекли все пути к отступлению. Походкой обреченного Остапенко побрел на исходное положение. Надо сказать, что ни у кого из всех свидетелей этой драматической сцены не было и толики злорадства. Напротив, все сочувствовали своему командиру и искренне желали ему с достоинством выйти из этой непростой ситуации.
– Товарищ подполковник, наденьте шлем! – шепотом прокричал командир пятой роты. Дело в том, что при боевых действиях на бронетехнике весь экипаж (командир, наводчик-оператор и механик-водитель) обязан был находиться в танковых шлемах, которые не только предохраняли голову от ударов о металлические части танка или БМП, но и посредством встроенных наушников и ларингофонов (некоего подобия микрофона) позволяли переговариваться с членами экипажа своей машины и выходить в эфир.
Остапенко окинул взглядом окружающих и определил, что танковый шлем был только у молодого механика-водителя учебной машины Кондратюка. Доли секунды комбат рассматривал оказавшийся у него в руках видавший виды, пропитанный машинным маслом, соляркой и солдатским п;том шлем. Преодолев гамлетовское замешательство, он в сердцах смачно плюнул внутрь «говорящей шапки» и с садомазохистским остервенением надел ее на свою голову…
Наконец Остапенко занял место рядом с другими комбатами. В отличие от них, он был облачен в шинель, перехваченную портупеей. И тот и другой предмет военного обмундирования, уместные во времена кавалерийских баталий, мягко говоря, мало способствовали успешному ведению боевых действий на бронетехнике.
Здесь можно немного порассуждать о том, что представляет и от чего зависит военная форма в тот или иной период развития вооруженных сил государства. Военная форма всегда была результирующей трех векторов: утилитарности, эстетики и экономики. В первую очередь, военная форма должна обеспечивать удобство выполнения боевых задач и несения службы. Во-вторых, форма военнослужащих должна вызывать у созерцающих ее мощный прилив уверенности в том, что наша армия самая сильная, обеспеченная, и что временные трудности с продуктами питания, одеждой и другими мелочами можно потерпеть… В-третьих, армию одевали все-таки в соответствии с материальными ресурсами государства. Конечно же, военная мода не могла быть такой мобильной (ветреной), как ее гражданская сестра: ведь ей нужно было переодеть не группку щеголей, косолапивших по подиуму, а сотни тысяч защитников Отечества…
В силу этого на подполковнике была шинель, так подходящая казацкому есаулу или пехотинцу Первой мировой, но никак не наводчику орудия бронированной боевой машины второй половины двадцатого века.
– К бою! – прохрипели громкоговорители, и белый флаг, разрешающий стрельбу, взметнулся над центральной вышкой.
Почти не уступая в прыти своим молодым коллегам, Остапенко оказался на башне БМП. Благодаря большой целеустремленности и силе земного тяготения его грузная фигура, хоть и не без некоторых трудностей, довольно быстро скрылась в люке. Боевые машины, на мгновение грациозно присев «на задние лапы», подобно хищнику перед прыжком, рванулись вперед. Орудия на машинах первого и третьего направлений ожили в готовности поразить появляющиеся на поле боя цели. И лишь на втором направлении угол возвышения орудия оставался неизменным, да и сама башня оставалась неподвижной…
Появились мишени, имитирующие пехоту противника. Машины сделали короткие остановки. Раздался сухой треск пулеметов, и мишени на первом и третьем направлениях дружно, как по команде, легли. Движущиеся «танки» противника на двух крайних направлениях были незамедлительно пронзены огненными рапирами кумулятивных снарядов. Машины дошли до конечной точки движения и приступили к развороту для возвращения в исходное положение.
Согласно требованиям техники безопасности орудия боевых машин должны быть всегда направлены в сторону противника, что неукоснительно выполнили комбаты номер один и номер три. И лишь машина на втором направлении возвращалась назад с пушкой, нацеленной точно на центральную вышку. А если учесть, что из орудия и пулемета не было сделано ни выстрела и, следовательно, боекомплект был не израсходован – то можно понять, почему, громко и витиевато выражаясь, руководство стрельб спешно, по-десантному, не тратя драгоценное время на спуск по узкой винтовой лестнице, покидало свой командный пункт. Вопреки закону классического театра, «ружье» в этой драме так и не выстрелило. Боевые машины вернулись в исходное положение и замерли, обратив грозное вооружение в поле.
Люки крайних машин открылись, и через мгновение два офицера, с усилием удерживающие на лицах онегинское равнодушие, направляются к центральной вышке для доклада об успешном выполнении упражнения. Но всеобщее внимание сейчас обращено совсем не на них: люк башни БМП №602 по-прежнему закрыт…
По мере того, как идет время, нарастает напряжение. Стремительно, едва не потеряв повязку дежурного по стрельбищу, я оказываюсь на башне боевой машины. Призывы откликнуться и постукивания по броне тщетны: под задраенной крышкой люка – тишина. Самые нехорошие предчувствия начинают посещать головы очевидцев происходящего.
Люк снаружи можно открыть только специальным ключом – и вот он уже в моей руке. Вставляю ключ в прорезь, делаю пол-оборота против часовой стрелки.
Люк открывается, и меня охватывает ужас: на кресле наводчика-оператора никого нет!!! Опять мистика!?
К реальности меня возвращает сдавленный, идущий неведомо откуда, но все-таки узнаваемый голос комбата, вопрошающий:
– Как убрать эту штуку?..
Опускаю голову в люк и – о, чудо! – вижу грузную фигуру комбата, прижатую к потолку башни какой-то неведомой силой! Его красное, растерянное лицо неловко пытается изобразить улыбку, и это моментально гонит прочь совсем уж невеселые предчувствия, на мгновение парализовавшие мою волю.
* * *
Что же случилось, спросите вы? А вот что случилось. Если раньше в танках и других бронированных машинах орудие вручную заряжал один из членов экипажа (его должность так и называлась – «заряжающий»), то современная БМП-1 была оборудована механизмом заряжания. Стоило только оператору-наводчику нажать кнопку на пульте, как мощная стальная лапа хватала из конвейера снаряд и заряжала орудие боевой машины. В относительно небольшой башне боевой машины свободного места было, прямо скажем, немного, и оператор-наводчик, прежде чем включить механизм заряжания, должен был поднять и зафиксировать справа от себя оградительный щиток, дабы какая-либо часть тела или амуниции не оказалась на линии работы механизма подачи выстрелов.
Знал ли об этом Остапенко? Конечно, да! Сделал ли он это перед стрельбой? Конечно, нет! Сколько раз я убеждался, что теоретические знания, если они не переплавились в процессе многочисленных тренировок в твердые навыки, в напряженной ситуации улетучиваются без следа!
Данный случай стал этому правилу одной из ярких иллюстраций. Металлическая лапа, поднимаясь на линию заряжания, поймала нашего комбата за портупею и припечатала к стальной крыше башни БМП. Мне потребовалось некоторое время для того, чтобы найти и нажать фиксатор механизма заряжания. С лязгом механизм, выигравший дуэль с человеком за явным своим преимуществом, ослабил железную хватку, и комбат совершил довольно жесткую посадку обратно в кресло оператора-наводчика.
Я спрыгиваю с БМП и нарочито громко кричу старшему руководителю стрельбы:
– Все нормально! Механизм заряжания заклинило!
Вздох облегчения волной прокатывается по стрельбищу.
– Черт знает что! Готовить технику к стрельбам лучше надо, – как-то совсем не зло произносит московский генерал и, отвернувшись, украдкой глотает таблетку валидола.
После непродолжительной паузы, в ходе которой специалисты ремонтного подразделения устраняют «неисправность» механизма заряжания на БМП №602, стрельба продолжается по плану. Особенно старается рота, представляющая второй батальон. Результаты радуют и проверяющего, и командование полка. Все системы и механизмы работают нормально!
Связаться с автором Вы можете по e-mail: avladnsk@yandex.ru