После вкушения тонких вин и изысканной пищи неплохо бы полежать и поразмышлять о судьбах мира. Но нельзя задерживаться подолгу на одном месте. Как бы не вычислили...
Тело мгновенно расформировалось. То, что несколько секунд назад было единым организмом, распалось на микрочастицы.
«Прах к праху», – подумал я, становясь волной, соединяя части своей души. – «Пора улететь прочь отсюда».
Я покинул каньон, где еще недавно был город, созданный моим сознанием и волей. Материя, призванная обретать формы по велению духа, снова превратилась в пыль. Всё может быть создано из праха земного – человеческое ли тело, виноградное ли вино или бетонные стены. Ведь это всё микрочастицы, мельчайшие элементы бытия. В них и кроется секрет творения мира, на них и построено всё бытие.
Люди давно мечтали расстаться с телом и стать виртуальными личностями. Погрузиться ли в Интернет, оцифровать ли себя, в общем, стать не теми, кто они сейчас. Реализация замысла требовала и изменения существующего мира. Когда сознание – это поток частиц, когда электрические разряды – это твоя мысль, когда совокупность микрочастиц и связей между ними составляет душу, тогда и настает время овладения материей.
Превращенные в волны, наподобие радиоволн, люди стали эфирными телами, а материальные тела стали появляться по их желанию. Так, я, например, за секунды создал из ничего город, всего лишь собрав своей волей материю, и точно так же разрушил его до праха, разорвав сотворенные связи.
«В этом и есть бессмертие», – думал я, поток частиц, не заметный материальному глазу, переносящийся со скоростью звука или света – не знаю, но очень быстро – в пространстве Земли. – «Нам не нужен воздух, нам не нужна пища... Мы, то есть я, – это набор частиц, связанных между собой электрическими разрядами. Я – мысль, вышедшая из тела, я – душа, живущая сама по себе. Я могу вернуться в виртуальность, но реальность уже стала ею...».
Я сформировал себя на одной из гор Гималаев, приняв призрачный облик, отдаленно напоминающий древнего человека. Сегодня незачем создавать человеческое тело, подобное тому, которое было ранее. Мне не нужен нос или рот, руки и ноги. Разве что для воспоминаний или для возвращения к былым ощущениям – за тем я и создавал город.
Смешно, но на Земле осталось не так уж и много людей. Все разлетелись кто куда. Да и впрямь – разве на других планетах, звездах и галактиках нельзя создавать то же, что и здесь? Впрочем, там можно заскучать: поговорить не с кем, создать что-то новое невозможно – ты всегда тот же и такой же, со своими мыслями и памятью. Если б можно было видеть, что создают другие... И разрушить? Или скопировать?
Хорошо было тогда, когда люди видели результаты работы друг друга. Когда заимствовались идеи, углублялись и развивались гипотезы, когда один на практике доказывал теорию другого. Когда ты не мог замкнуться в своих мыслях, но мог всегда обратиться к чужим, узнать, что думают и делают другие.
Сейчас же все рассыпают то, что не создавали. Или создают копии, не в силах продвинуться вперед в своих идеях. Знаю, есть сообщества, где люди живут в мире друг с другом. Но знаю и сообщества, которые объединяются для разрушений.
Раньше так просто было убить человека. Сегодня требуются немалые усилия, чтобы разорвать связи в человеческой душе. Кто-то сходит с ума, потому что что-то пошло не так в нем. Кто-то теряет память. Кто-то рассыпается мириадами микрочастиц, и его уже нельзя собрать заново.
Ведь как еще можно сохранить в материи человека? Как еще вложить в частицы материи душу? Как сделать человеческую личность неубиваемой, если материя, составляющая существо человека, уничтожима?
Мы заключили человека в волну, в свет, в поток частиц. Мы сделали человеческую личность не зависящей от стареющего и болеющего тела. Мы вынули из человека душу и дали ей самостоятельное существование. Но ее все равно оказалось возможным убить!
Да, микрочастицы неуничтожимы, потому что они и есть кирпичики мира, они не могут разрушиться, потому что меньше их нет ничего!.. Но разрушаются связи между ними. Нельзя заключить человека в частицу (или пока что мы не нашли такого способа!), а значит он всегда будет состоять как минимум из двух частиц и связи между ними. На эту-то связь и направлены усилия убийц человека!
Убийц было немало. Заметить человека, проносящегося мимо тебя, невозможно. Мы все – это чистые мысли, души, связанные искрами. Возможно ли, чтобы в полете мы столкнулись друг с другом, чтобы перемешались наши атомы, чтобы сбились мысли и стянулись в узлы связи между микрочастицами? Я не слышал о таком.
Но я знаю, я видел, как убивают. Убить можно только тогда, когда человек обретает видимую форму, когда зримы связи, и когда понятно, куда направить удар. Говорят – я слышал от нескольких человек, – будто изобрели луч, который может сразить человека в полете. Будто некая машина посылает импульс, разрывающий связи и взрывающий душу изнутри... Если так, то кто может поручиться за безопасность людей? Не ожидает ли смерть в таком случае нас каждую секунду? И как не сойти с ума при мысли об этом?!
Я видел два убийства. Одно случилось в церкви, древней, имеющей постоянную форму. Там молилось около десятка людей, и на них напали. Почти все тут же разлетелись, но кому-то не повезло. В его сформированное тело попал разряд, и человек распался. Со стороны могло показаться, что он расформировался и улетел, однако я точно знал, что его больше нет. Он перестал существовать. Была мысль – и угасла.
В конечном счете всё сводится к мысли. Я мыслю, значит я существую – и это правда. Кто-то древний пытался усмехнуться, сказав, что человек в коме не мыслит, однако же существует. Но мы уже понимаем, что акцент в той фразе должен быть сделан на «Я». Если Я осознаю себя, значит Я есть. А если не осознаю, то пусть хоть и тело есть, но Меня нет.
Сегодня всё гораздо проще: нет комы, нет болезней тела, нет калек и физических недостатков. Любой человек может быть красивым так, как он хочет – достаточно сформировать тело и придать ему внешний вид. Это можно сделать с собой, а можно и с чем угодно.
Так я и увидел смерть второго человека. Он забылся. Забыл, что он может быть не один в этом мире, забыл, что красота песочной женщины – призрачна. Увлекшись этой эфемерностью, он отчего-то решил, что создал настоящую красоту. Я не могу сказать, что он влюбился в нее – не знаю. Я лишь видел, как он, весь поглощенный ею, сформировал свое тело и трепетал от вожделения, наслаждаясь минутами с объектом страсти. Но откуда-то появился луч, и не стало ни человека, ни его женщины.
Потому что творение не живет без творца. Это касается Бога, это касается нас. Убери Бога (ах, кто-то верит, что Он реально существует!) – и что может быть, если всё поддерживается Им? Может ли быть небытие, если есть Бог? Так и мы – созданные нами существа разве могут быть без нас? Если наша мысль угасает, то уже ничто не поддерживает их бытие – и они распадаются.
Искры моих мыслей собрали вокруг меня вихрь пыли. Непроизвольно я начал формировать город, но потом бросил. Взметнувшись вверх, созданные куски рассыпались и, подхваченные ветром, разлетелись во все стороны.
Мы – боги, это очевидно. Мы стали богами, то есть бессмертными творцами бытия. Ибо что есть бог? Создатель, творец? Тогда и древний человек был богом. Другое качество бога – бессмертие. Богом может стать и созданное существо, рожденный творец, получивший вечную жизнь. Мы стали богами, но остались смертными. Мы вкусили вечности, но яд тленности отравил сладость бесконечного существования. Мы творим мир и формы в нем, мы сровняли с поверхностью планеты города, леса, оставив горы и моря, оставив природу, но уничтожив культуру.
Что значит скульптура или живопись пред вечностью? Что может сказать великий художник бессмертному творцу всего? Разве его картина вечна? Разве его мрамор просуществует дольше моей мысли? Я могу то же, что и они. Я могу повторить до мельчайших деталей всё когда-либо созданное в мире. И я верю, что могу создать новое...
Любая душа жаждет прорыва. Свежей мысли, новаторской идеи. Удивительного решения безотносительно к ранее бывшему. Это и называется гением – когда ты ломаешь стереотипы, когда ты, не копируя, с нуля создаешь новое, не основанное на старом, не привязанное к историческому. В этом новом и заключается божественность, в бессмертии нового и есть вечность.
Мы стали богами, но не бессмертными. Мы стали богами, но не превратились в настоящих творцов. Мы копиисты и повторители, мы не знаем, что еще можно сделать в нашем состоянии. В этом загвоздка и проблема вечности.
Вечность должна быть неисчерпаема. Она должна бурлить новыми идеями, она должна идти всегда вперед, вверх... Хотя она и кажется застывшим временем, стационарным состоянием, но она всегда свежа и нова. Вечность – это движение к новой цели, всегда и вечно. Потому что, остановившись, ты возвращаешься назад, остановившись, ты вертишься в круговороте бывших вещей, остановившись, ты не создаешь новое впереди себя.
Знаю, идеалисты – коих немало и сегодня – говорят, будто Бог (настоящий, всамделишный) есть само совершенство, которое не нуждается в улучшении. Действительно, вечность тогда – это совершенство безо всякого стремления и желания. Оно бесстрастно в смысле отсутствия какого бы то ни было страдания, чувства. Оно беспредельно и потому не испытывает нужды в новизне. Оно само и есть новизна, оно включает в себя всё, оно – Абсолют, в котором всё и к которому всё. Стало быть, есть такая точка, в которую всё упирается, есть предел, и есть окончание пути. Достигнув его, я не захочу больше ничего... И нет ничего впереди, потому что его нет, и нет прошлого, и нет настоящего. Всё здесь, сейчас, вокруг и внутри…
Может быть, так и будет. Может быть, я просто не понимаю того, что такое вечность. Может быть, я не понимаю и что такое зло и добро, что такое свобода.
Ведь говорят, что свобода заключается в равной возможности выбора разных путей. В таком случае и убийство, и неубийство – это тоже свобода выбора. Когда я вижу сформированного человека и у меня есть оружие, способное его уничтожить, в том ли будет заключаться свобода, что я могу равно выбрать и смерть для него, и жизнь? Точно так же я могу равно избрать путь зла и путь добра. В том ли свобода, чтобы выбирать между падением и взлетом? Между гибелью и жизнью?
Кто я тогда, если я могу выбирать равные пути в разные стороны? Где же тогда цельность меня? Не в том ли заключается свобода, чтобы идти одним путем, не сворачивая и даже не ставя перед собой выбор? Не в том ли цельность и целостность человека, чтобы не выбирать, а избрать? Чтобы не метаться в разные стороны, а неуклонно следовать своему пути? Свобода отвергать неприемлемое, свобода отказываться, потому что ты знаешь цель и задачу, потому что ты целен, целостен, тебя не сбить с пути. И в отказе от зла – свобода добра. И это великая свобода – быть не в состоянии даже и посмотреть в сторону зла, не то чтобы совершить, но даже помыслить злое…
Кажется, будто здесь нет свободы, но она есть! Есть свобода от иных путей, есть свобода от разложения, от смерти, от падения, и есть свобода для жизни, для взлета.
Не всегда мы выбираем между злом и добром. Есть выбор и между добром и добром. Он не важен. А вот если есть выбор между злом и злом – это опасный путь, это знак гибельности твоей судьбы.
Я не хочу убивать никого. Я хочу жить сам по себе, избрав путь своей жизни в одиночестве и уединении. Я бог и творец, и с меня достаточно. Я не хочу расформировывать людей, двигать вперед общую науку или деятельность. Я хочу быть с самим собой и со своими идеями... Я избираю жизнь для себя и во имя себя.
Куда стремится человечество? Чего еще оно хочет достичь и что приобрести? Что еще? – вот вопрос на века. Куда дальше? – вопрос номер два. И мало кто задает вопрос: к чему мы придем, что в конце пути? Ответ не предсказать точно. А я и не хочу знать...
Я снялся с места и полетел дальше. В поисках новых форм и идей, в поисках самого себя. Вечное скитание до тех пор, пока совершенство не будет достигнуто. А может быть, пока Совершенство не придет Само и не явит Себя нам.