287

До


      Больше всего я волновалась во время подготовки. Голова была полна мыслей: не забыть подать заявку о регистрации, собрать все необходимые документы, доработать доклад, тысячу раз вычитать его, перепроверить и отрепетировать выступление, старательно проговаривая каждую букву.

      Я пыталась отрабатывать перед зеркалом мимику, как советовал коллега по научной работе. Но так и не поняла - зачем? Все ведь не так страшно, я давным-давно не школьница и уже даже не студентка. Краснеть перед внимающей аудиторией не намерена. Решила делать упор на постановку голоса, ибо мой научный руководитель неоднократно говорил : "Пятьдесят процентов важности в том, что ты говоришь, а еще пятьдесят - в том, как."

      Итак, я тренировала свои ораторские способности, и разве что в этот момент слегка переживала по поводу предстоящей конференции. В остальное время мое душевное состояние можно было назвать иным словом: "озабоченность". Документы - есть. Заявка на регистрацию - есть. Доклад отработан, вычитан, отрепетирован. Номер в гостинице - зарезервирован.И даже платье для конференции куплено. Все в рамках дресс-кода: черное, чуть ниже колен, с достаточно строгим разрезом сзади, с еще более строгим декольте спереди. Видно лишь уголки ключиц.

      Небольшая сумка у порога. На кухне дымится последняя чашка кофе. Билеты в кармане пиджака. Коробка с моими самыми торжественными туфлями. Не только потому, что красивые. По большей части потому, что дольше пары часов в них я не могу находиться.

      Звон ключей.

      Солнце.

***


      Дорога в общем не длинная, но довольно утомительная. Я успела отвыкнуть от поездов, проводников, попутчиков. Мне крупно повезло - на удивление, в купе со мной никого не было. И все же я устала после ночного переезда. Подъезжая к отелю на заднем сиденье такси, решила не посещать общий завтрак-знакомство, а провести оставшиеся до конференции пару часов в своем номере.

      "Успею насмотреться", - думаю я, разглядывая широкие улицы, мелькающие за окном машины.

      Конференция по вопросам инноваций в лечении наиболее распространенных неврологических заболеваний должна будет проходить в течение трех дней, и участвовать в ней обещали более ста подающих надежд специалистов, практикующих докторов и профессоров.

      Я со своим докладом входила в их число. И выступать должна как раз сегодня - в первый день.

      Не люблю начинать. Но что поделаешь? Я уговаривала себя, что так даже лучше: "отстреляться" в первый день и больше не волноваться.

      Стоп.

      Разве я не решила для себя в самом начале, что ничуть не волнуюсь?

      Просто выступить. А дальше слушать.

      Город яркий. По залитым теплым солнцем улицам ходят улыбчивые люди. Буйство красок для глаз, привычных к рабочей больничной белизне и хмурым лицам.


      Хорошо, хоть конференция проходит без белых халатов.

***


      Гостиничный номер оказался вполне уютным. Аккуратная комната средних размеров с небольшой прихожей и, наоборот, большой ванной комнатой. Светлые тона, шелковые вставки в простенках. Широкая кровать, пушистые полотенца. Окна выходят на восток.

      Я достала из сумки платье, повесила на плечики. В очередной раз похвалила себя за правильный выбор.

      Вещей у меня было совсем немного. Самое необходимое. Даже раскладывать нечего.

      Время до начала конференции я заняла ванной, затем - последние штрихи: макияж, укладка, капелька духов.

      Покрутилась напоследок перед зеркалом. Платье было словно создано для меня. Чего, конечно, нельзя сказать о туфлях, но это не было для меня секретом и не останавливало меня.

      Пора.


Контроль


      Зал полон народу, шумно.

      Вокруг много знакомых лиц, но я ни к кому не подхожу, только киваю издалека, проговаривая про себя тысячу раз отрепетированную речь. Не хочу сбиться. Все разговоры - после.

      Мое выступление выпало на середину конференции. После официального открытия мероприятия начались доклады. Презентации, отчеты, теории. Поток информации затянул меня, я даже перестала прокручивать в голове свою речь. Делала заметки, запоминала. Сосредоточенно слушала и даже не заметила, как подошла моя очередь.
Когда моя помощница кивнула мне, я тихонько поднялась со своего места, прошла к сцене, не наступая на каблуки, оправила на ходу платье.

      Подошла к прозрачной стеклянной стойке, положила перед собой план доклада, лазерную указку. Поправила часы на руке, распрямила плечи. В голове мелькнули слова о контроле мимики, голоса, спокойствии. Я улыбнулась.

      Все и так было спокойно. Никаких нервов, я даже слегка расслабилась.

      Я представилась и назвала тему своего доклада. За моей спиной замелькали кадры презентации. Графики.Собственный голос слышала будто со стороны. Звучит довольно уверенно.

      В очередной раз обращаясь к аудитории, я пробежалась взглядом по лицам. Глаза, глаза. Слушают.

      Не может быть.

      Пока мозг воспроизводил заученную фразу, глаза медленно вернулись влево, под самый проектор.

      ОН.

      Разве я не знала, что он может быть здесь?

      Или не хотела знать?

      Пристальный взгляд. Идеально выглаженная бордовая рубашка. Галстук, расстегнутый пиджак. На лице - никаких эмоций.

      Мое расслабленное спокойствие взорвалось, пронеслось ядом по сосудам, скрутило тугой узел в животе, обожгло легкие - и осело тлеющим пеплом обреченности. Он здесь.

      Дыши.

      Говори.

      Контроль мимики. Вот он зачем. Голос. Вспоминай, ты готовилась.

      Только не к этому.

      Прошло не больше двух секунд. Я заставила себя посмотреть на остальных слушателей. Лица не изменились, не появилось на них недоумения или ожидания.

      Опомнись, ты все еще здесь. Ты должна делать свое дело.

      Контроль мимики.

      Я медленно протянула руку и взяла стакан с водой. Поднесла к губам, сделала глоток.

      Теперь будет легче протолкнуть заготовленные фразы сквозь пересохшие губы.

      Дикция четче. Плечи - ровнее. Подбавить уверенности в голос. Теперь меня оценивают в сотни раз строже.

      Он не должен знать, какие эмоции тебя охватывают при виде одних его глаз.

      Говори.

      Я не дала голосу даже дрогнуть. Отвела глаза вправо. Нет, не смотри на него. Повернись к презентации, обрати внимание на динамику уровня отчетного заболевания за последние несколько лет.

      И не вздумай возвращаться к его глазам.

***


      Я вслушивалась в аплодисменты. Каждый хлопок его ладоней выделялся из общего шума. Я слышала, я чувствовала его. Он аплодировал, а я пыталась избавиться от ощущения, что между его хлопающих рук бьется мое сердце. Каждый хлопок ладоней - каждый удар по сердцу. Каждое сокращение сердечной мышцы, несущее кровь, насыщенную кислородом, к моим полуживым органам - в его руках.

      Я медленно умирала, когда он был рядом.

      Мне просто повезло, что вопросов после выступления было совсем мало. Конечно, я не ушла бы, не ответив, даже если их задали бы сотню. Буду стоять здесь в своих торжественных туфлях, не чувствуя ног, ровно столько, сколько будет нужно. За прозрачной стойкой я чувствовала себя, как под увеличительным стеклом.

      В какой-то момент промелькнула безумная мысль: " Задаст ли вопрос ОН?" И тут же нервно усмехнулась про себя. Да конечно же, нет.

      Он не станет привлекать такое внимание знающих людей. Их совсем немного здесь - среди этих ста с лишним человек всего двое. Но я уверена, что они оба сейчас пристально, болезненно жадно наблюдают за каждым нашим движением.

      Неторопливо и спокойно я сошла со сцены, представляя у себя на шее воротник Шанца. Голову поворачивать не то что нельзя - не получится при всем желании.

      До конца сегодняшней части конференции сидела, не двигаясь, пытаясь вникнуть в суть докладов. Иногда даже ловила нить повествования, запоминала. Не сводила глаз со сцены, чувствуя на коже правой щеки и виска легкое покалывание. Зная, что это острое ощущение вызвано его взглядом.

      Как я раньше не чувствовала, насколько густой здесь воздух?

      Контроль мимики. Мое выступление продолжается, даром что я не на сцене. Своеобразный театр одного актера. Билеты куплены, все спектакли - для единственного зрителя. Никто не выйдет на поклон после финальной сцены, не прозвучат слова благодарности, не напишут рецензию. И тем не менее, я должна отыграть так, что статуэтка "Оскара" сошла бы с пьедестала, чтобы пожать мне руку, если бы я позволила.

      Я не должна поддаваться влиянию эмоций. Эта поездка обязана была увенчаться продуктивными выводами, полезной информацией, достижением определенного уровня признания. Неужели присутствие одного-единственного человека может разрушить к черту все?!

      Только в том случае, если этот человек - он.


Трясина

      После объявления окончания официальной части начального дня конференции первым - и единственным - моим желанием было сорваться с места и , не оглядываясь, убежать в свой номер. Кажется, я могла бы сделать это даже в своих торжественных туфлях. Дело было просто в том, что я не чувствовала ног, как и рук, как и всего остального. Все, что я чувствовала - его взгляд.

      Однако вместо желанного, но предательского побега я спокойно, с полуулыбкой поднялась со своего места и обернулась в сторону уже навостривших уши коллег. Поприветствовав друг друга, мы отошли в сторону от общего скопления людей и стали общаться,а к нам постепенно подтягивались другие знакомые. Все участники конференции разбились на небольшие группы по интересам или знакомствам. Приветствуя очередного коллегу,я пробежала глазами по залу. Бордовая рубашка мелькнула в противоположном конце помещения. Я тут же отвернулась и снова влилась в профессионально-светскую беседу на приглушенных тонах.

      Контроль мимики, помнишь?

      Мило улыбаясь, поддерживая разговор, пытаясь не вздрагивать от каждого проходящего за моей спиной человека, я отчаянно хотела только одного - вернуться к себе в номер.

      Наша небольшая компания то пополнялась новыми людьми, то уменьшалась на пару человек. Участники конференции переходили из одной группы в другую, встречая старых знакомых почти в каждой из них. Я никуда не уходила: слишком велик был риск встретиться с тем, с кем встречаться категорически не хотелось.

      Но я знала, что рано или поздно придется. Те несколько раз,когда я оборачивалась в зал, его затылок мелькал то здесь,то там, и каждый раз - все ближе. Я всей кожей ощущала,как расстояние между нами сокращается.

      И в тот момент, когда стоящий напротив меня коллега отвел глаза в сторону и удивленно-радостно улыбнулся куда-то за мою спину, я уже знала, кто стоит сзади.

      Контроль мимики.

      Дыши.

      Я не стала оборачиваться, а дождалась,когда он обойдет меня и станет по левую руку.

      Улыбнись ему.

      Неторопливым движением головы я отбросила в сторону пряди падающей на глаза мелированной челки.

      Наши глаза встретились.

      Искры.

      Такая знакомая зеленая трясина с искристо-золотыми вкраплениями.

      -Добрый вечер, - сказал наш общий знакомый, - позвольте представить...

      -Спасибо, мы знакомы, - отозвался он, не отрывая от меня глаз.

      -О! В самом деле? - удивился коллега.

      Я кивнула,подтверждая сказанные слова, и повернулась к говорящему:

      -Мы учились в одном университете.

      -Тогда вам будет,что вспомнить, я думаю, - усмехнулся доктор и,словно подавая нам некий знак, стал прислушиваться к общему разговору нашей мини-группы.

      И тут,к моему колоссальному облегчению, у меня в клатче звякнул телефон. Я потянулась за ним, сделала потише звук и сказала, глядя прямо в такие знакомые глаза:

      -С удовольствием пообщалась бы еще, но должна ответить на звонок.

      И, развернувшись на каблуках своих торжественных туфель, я неторопливо вышла из зала, не оборачиваясь.

      Мы оба знали, что сегодня я больше не вернусь в это помещение.
Порог

      В номере стояла такая оглушающая тишина, что, казалось, могут лопнуть барабанные перепонки.

      Едва закрыв за собой дверь, я тут же села на пол и привалилась к ней спиной. Сняла туфли, поставила рядом. Повертела в руках клатч и осторожно положила на пол рядом с туфлями. Сжала голову руками.

      Больше не нужно ничего прятать. Я одна. По телу пробежали мурашки, и я вздрогнула. На глаза навернулись слезы, дыхание оборвалось.

      ОН. Снова он.

      Вспышки воспоминаний. Эти глаза выжигали во мне огромную пустоту. Руки мелко подрагивали, хотелось сбросить с себя всю кожу целиком. Хотелось отказаться от участия в этой конференции еще тогда, как только я о ней узнала.

      Не знаю, сколько времени я просидела вот так, подпирая дверь спиной, не шевелясь, зажав руками голову,готовую взорваться от изобилия мыслей. Еще два дня конференции. Сбежать? Нет, я не стану этого делать. Мне не шестнадцать лет, чтобы я решала свои проблемы таким образом.

      Но откуда взять силы, чтобы провести с ним еще столько времени в одном здании?

      Снова.

      Вот бы сейчас лечь спать и уснуть, и не видеть снов, и завтра утром встать с постели, не думая о том, что мне предстоит. А затем через два дня уехать домой и не вспоминать об этой конференции.

      Но я знала, что даже если и лягу спать сейчас, то ни за что не усну раньше рассвета. А когда/если усну, надуманные образы вперемешку с воспоминаниями заставят меня блуждать по бесконечным лабиринтам воспаленного сознания. Нет, покоя не будет.

      К тому же я была готова дать руку на отсечение в пользу того, что мое одиночество будет потревожено.

      Словно в подтверждение моих мыслей, как по долгожданной команде, которую я невербально подала, в дверь, к которой я прижималась спиной, мягко и коротко постучали.

      Я знала этот стук.

      Каждый удар в дверь отдавался холодом в позвоночнике. Я медленно поднялась на негнущихся ногах, чувствуя, что сердце стучит прямо под языком. Пригладила челку, оправила платье. Выдохнула и открыла дверь номера.

      Трясина. Мое самое глубокое болото в жизни, нырнув однажды в которое, я до сих пор так и не смогла оттуда выбраться.

      Он молча смотрел на меня. Я смотрела на него в ответ, чувствуя, как кровь отхлынула от моих щек, молясь про себя, чтобы это было не слишком заметно под тонким слоем макияжа.

      -Как ты меня нашел? - спросила я, зная, что это бессмысленный вопрос. Чтобы он знал, что мы оба остановились в одной гостинице - и не нашел меня? Бессмыслица.

      -Ты не сменила духи.

      Я усмехнулась краешком губ.

      -Ты искал меня по запаху?

      -Не поверишь - я шел к себе и вдруг почувствовал этот запах. Я знал, что ты за этой дверью.

      -А если бы я сменила духи? - спросила я, не отводя от него глаз.

      -Я бы нашел тебя иначе. Я ведь знаю твою фамилию, ты не забыла?

      -А если бы я сменила фамилию?

      -Но ты ведь не сменила, - это был не вопрос.

      Конечно, не сменила. Но откуда он мог знать об этом?

      Хотя все верно. Я ведь представилась в начале своего выступления, и он не мог не услышать этого.

      Словно в подтверждение моих мыслей, он чуть заметно кивнул.

      -Ты представилась. Но я заметил тебя еще до этого.

      Я молча смотрела на него.

      -Хорошо выглядишь, - мягко сказал он.

      -Спасибо, - я слегка наклонила голову. - Стараюсь.

      Он подошел на шаг ближе к порогу, и мне показалось, что внутри меня что-то с хрустом откололось и рухнуло вниз, потянув за собой все внутренности.

      -Не пригласишь?

      -А есть смысл? - вопросом на вопрос ответила я.

      Сказать, что я не ждала этого - значит, ничего не сказать. С того самого момента, как я нашла глазами его глаза в свете проектора, выступая с докладом, я знала, чем это закончится.

      Он придет. Я открою. Он попросит впустить его. Я не впущу. И тогда он назовет свой номер.

      И я...не стану его запоминать?..

      -Решать тебе, - он протянул руку, пригладил прядь моих волос. Мне стоило огромного труда не сжаться от его прикосновения.

      Я решительно вскинула глаза:

      -Я не впущу тебя к себе.

      -Не то чтобы для меня это было сюрпризом, - немного грустно протянул он, - но все же я надеялся на другое решение.

      Я молчала. Будь у меня на спине иголки, они стояли бы дыбом.

      -И все же. Я остановился в номере 287.

      -Ты шутишь, - недоверчиво сказала я.

      -Нет, нисколько, - он улыбнулся одними губами. - Мы снова соседи.

      Какая ирония, боже. Некоторым вещам, происходящим со мной в жизни, я перестала удивляться. Но это уже слишком.

      Напряжение, тугим узлом скрутившее желудок, резко отпустило, и я горько усмехнулась. Все заново. Как раньше.

      Он все стоял напротив, в опасной близости к порогу моего номера, а значит - и ко мне тоже. Я не хотела, не могла больше стоять вот так, на вздрагивающих ногах, неровными рывками хватая воздух, чувствуя, как внутри разрастается огромная пустота, готовая прорваться наружу и заполонить собой весь мир, стоит ему только еще раз прикоснуться ко мне.

      Или не прикоснуться.

      "Будь ты проклят, и я вместе с тобой", - подумала я, а вслух сказала:

      -Спасибо за визит. Рада была тебя видеть.

      Он понимающе усмехнулся, отступил на полшага назад.

      -Борешься? Я тоже долго боролся, прежде чем постучать.

      Я никак не отреагировала на его фразу. Стояла, не меняя положения. Молясь всем богам, чтобы он скорее ушел. Чтобы его не было здесь. Чтобы я не могла протянуть руку к его груди и забыть обо всем.

      Я не могу позволить себе этого. Я должна найти другой выход. Я обещала, что все будет иначе, что жизнь возможна и без этого человека, и обещала не себе...

      "Уйди, пожалуйста, уйди", - просила я глазами, а губы сжимала все крепче и крепче. Он заглянул в комнату поверх моего плеча. Я мысленно проследовала за его взглядом.Моих вещей в комнате практически нет, дорожную сумку не видно за тумбочкой. Кровать с бежевым покрывалом без единой складки. Я знала, что он заметит это. Уже подготовила ответ с отсылкой к креслу, стоящему у стены, но тут он перевел взгляд к моим ногам, где стояли туфли, а рядом с ними лежал клатч. Он знает, насколько щепетильно я отношусь к вещам и порядку. Знает, что я не стала бы разбрасывать вещи, и у меня не было никаких сомнений относительно того, что он понял все правильно.

      "Да, я сидела на полу у двери в номере гостиницы, в которой мы оба живем, после встречи с тобой. Это ты бы хотел услышать?"

      Но, конечно же, молчание.

      Больше всего на свете я сейчас боялась поднять глаза к этой зеленой трясине и увидеть в ней жалость. Это затопило бы меня с головой; едва подумав об этом, я содрогнулась. Все, что я пыталась доказать себе все эти годы, - что меня нельзя жалеть. Что угодно, только не жалость. Я могу справиться с ненавистью, завистью, осуждением, презрением, непониманием. Лишь бы не жалость. И особенно - с его стороны.

      Иначе... Иначе все рухнет, вся та крепость, которую я выстраивала все это время. Я не прощу себе этого. Я не...

      Я была готова сдаться и подойти к нему, уткнуться носом в шею, нарушить все данные когда-либо слова, а он вздохнул и сказал:

      -Не буду больше тебя задерживать.

      Чувствуя нарастающую где-то под ребрами панику, я часто закивала, сглатывая подступающие слезы. Он уходит. Разве это не то, чего ты хотела?

      Он отступил еще на шаг назад. Еще, еще. Я стояла у порога и держала дверь рукой.

      -287, - повторил он напоследок и ушел.

      Как будто единственным способом забыть номер, в котором он остановился, не было изъятие мозга из моей черепной коробки. Эти цифры намертво выжглись в моем сознании.

***


      Стоило мне закрыть за ним дверь , как сразу же показалось, будто из комнаты разом выкачали весь воздух. Я словно оказалась в вакууме, сущностью которого был он. Он - эфир, жизненная материя, амброзия.

      "Остановись", - приказала я себе. Сцепила руки, добрела до кровати. Остановилась у ее края и бессмысленно уставилась в стену. Встряхнувшись, не без труда стала расстегивать молнию на спине. Но воспоминания не отпускали, услужливо подсовывая подходящие эпизоды прошлого. В памяти вспыхнула другая комната, другое платье, похожая молния - и руки, расстегивающие ее. Руки, касающиеся моих плеч.

      По телу пробежала дрожь, и я яростно стащила с себя платье. Бросила его на кровать, села рядом. Комната была слишком большой, слишком пустой, она давила на меня. Я сжалась в комок, прикрыв руками голову, сдавливая виски, словно пытаясь выжать из себя эти мысли и воспоминания.

      Но даже если бы меня пропустили через мясорубку и отжали полученную массу, все равно во мне остался бы он. Жизни не осталось бы. Он - остался.

      Плотина, которую я выстраивала вокруг воспоминаний и мыслей об этом человеке, с треском рухнула, и я снова беспомощно барахталась в слепой потребности быть с ним, касаться его, дышать им.

      Нельзя, нельзя....

      Я решительно направилась в душ, искренне надеясь, что вода смоет с моей кожи его взгляд.

      Душ. Тугие горячие струи воды, горячие руки, горячие губы. Горячие волны желания. Капельки воды, осевшие на волосках, растущих на его крепкой груди и животе.

      Нельзя, нельзя...

      Думай о другом! Вспоминай плохое! Вспоминай, почему все так, как есть!!!


      Мои испуганные глаза. Слезы на щеках и обжигающий холод, сковавший легкие. Слова, которые мой мозг отказывается воспринимать. Твои смятенные, виноватые, но серьезные глаза напротив. Близко-близко.

      Ты шепчешь низким, проникновенным голосом, который рвет мне душу: " Только не сейчас. Сейчас нельзя. Ты ведь умная, рассудительная. Ты сама понимаешь, что сейчас мы не можем этого себе позволить. Только не сейчас, сейчас нельзя..."

      И моя решимость идти до конца, от которой сердце покрылось ледяной коркой.

      "Я справлюсь сама."

      И - плотина. Та самая, которую я старательно, миллиметр за миллиметром ежедневно выстраивала. Та самая, обломки которой так беспомощно лежат сейчас у моих ног.

      Как в одном сердце может вмещаться столько злости и обиды - а в противовес любви и зависимости, и все это - к одному и тому же человеку?

      Я закрыла кран, уперлась лбом и ладонями в матовое стекло душевой кабинки. С мокрых волос мелко капала вода. Я обещала себе не сдаться при виде его.

***

      Дрожь в руках периодически сменялась оцепенением, и тогда я замирала, окунаясь в воспоминания с головой.

      "Борешься?"

      Ты себе даже не представляешь, как.

      Я долго стояла в душе, пока не почувствовала, что замерзла окончательно. Тогда я вышла из ванной, насухо вытерлась мягким белым полотенцем. Накинула халат - и снова замерла, не чувствуя тепла.

      Снова всплыли воспоминания.

      "Я так замерзла!"
      "Иди, согрею."

      Теплые руки прижимают меня к себе, я вжимаюсь носом в ямку под ключицей и, мелко дрожа, улыбаюсь. Ты растираешь мне спину, и я чувствую расходящиеся по коже волны тепла, а под кожей - самые настоящие цунами нежности.

      Машинально высушила волосы феном. Остановилась, глядя в зеркало на свое отражение.

      Ты сильная. Сколько лет ты себе это говоришь? Неужели до сих пор не убедила себя в этом?

      Нельзя, нельзя...

      Подошла к сумке, достала пижамные штаны в синюю полоску.

      "-Матрос, - зеленые глаза тепло улыбаются.
      -Матросы носят тельняшки, - весело не соглашаюсь я.
      -Какая разница, - отмахивается он и тут же шепчет: - Иди ко мне..."

      Вся моя жизнь, точнее, та ее часть, которую я прожила после знакомства с тобой, наполнена воспоминаниями о тебе, твоими привычками. Частью тебя.

      Нельзя.

      Без него нельзя.

      Мои ошибки ничему меня не учат.


Копия

      Звук моих шагов тонул в мягкой пастельно-кремовой ковровой дорожке. Долго идти не пришлось.

      "Мы снова соседи."

      Где-то внутри меня кипело судорожное беспокойство, но я ничем не выдавала его.

      Контроль мимики.

      Я просто поговорю с ним.


      Хотя кого я обманываю? Уже занося руку для того, чтобы постучать в дверь его номера, я знала: разговор - это просто повод.

      Он открыл дверь, стоило мне прикоснуться к деревянной обивке костяшками пальцев. Как будто стоял под дверью и ждал.

      Я стояла, не двигаясь, ничего не говоря. Да и что сказать? Он и сам все знает. Я здесь. Я сдалась.

      Пять лет упорной борьбы, попыток доказать себе, что я наступила на горло этим чувствам и себе самой вместе с этим. Пять лет жизни без него. Пять лет болезненного счастья.

      И вот я здесь.

      Я переступила порог его номера, прошла пару шагов мимо него, осмотрелась в номере. Он закрыл дверь.

      -Только не думай, что раз уж я пришла... - он потянул меня за руку обратно к себе, прижал к двери. Секунду смотрел на меня, а затем коротко прикоснулся губами к моим губам и снова заглянул в глаза.

      Это было словно вспышка молнии, отбросившая меня назад в прошлое,туда, где по венам бежало счастье. Кажется, у меня все же начали расти иголки, разрывая кожу, освобождая тонны залежавшейся внутри тоски. Мысли спутались, дыхание сбилось. Он нежно тронул губами мою щеку. Почти целомудренный поцелуй, вызвавший сладкую истому где-то в пояснице.

      Эти глаза, самые родные во всем мире, как же я вас ненавижу. Как же ты мог? Почему сейчас ты прикасаешься ко мне, как раньше? Как ты мог оставить все и позволить мне уйти, если я действительно тебе нужна?

      Он погладил костяшками пальцев мой подбородок, прижал ладонь к щеке. Я невольно закрыла глаза, по затылку неровным строем пронеслись сотни мурашек. Глубоко внутри жарко пульсировало отчаянное желание снова принадлежать ему. Словно почувствовав -а хотя почему "словно"? Этот человек знал меня лучше , чем кто-либо в этом мире! - мою страсть, он медленно потянулся навстречу моим губам, осторожно скользнул по нижней горячим влажным языком.

      Меня оглушила звенящая тишина. Я распахнула глаза и тут же встретилась взглядом с этой зеленой топью, которая затягивала меня с каждой секундой глубже и глубже. Да, я помню эту его привычку - никогда не закрывать глаза. Даже в самые откровенные моменты его глаза оставались открытыми, ловили мой взгляд, не отпускали.

      Мне казалось, что я одновременно нахожусь сразу в двух параллельных измерениях - в призрачном прошлом, где все так знакомо и близко, и в еще более призрачном настоящем, где его губы, эти родные губы так горячо и жадно целуют меня, а руки прижимают ближе и теснее к себе.Теряясь в нереальности происходящего, я судорожно пыталась втянуть хоть немного воздуха в перерывах между поцелуями. Казалось, сердце внезапно разрослось до размеров всего моего тела, сжало легкие, и теперь я пульсировала всем телом, и целовал он тоже мое сердце.

      Где-то в глубине меня ворочались сладкие судороги, и если бы он не прижимал меня к двери всем своим телом, я бы медленно сползла на пол. Но он гладил мои щеки, целовал губы,скулы, глаза - и снова и снова возвращался к губам. Как я по ним скучала,как жизненно необходим был мне этот вкус его нежной страсти...

      Скорее подсознательно, чем осознанно, я скользнула ладонью вдоль шеи к его затылку, зарылась в короткие светлые волосы,притянула еще ближе к себе. Его глаза вспыхнули, и я почувствовала,что он с трудом заставляет себя хоть немного сдерживаться.

      Контроль. Нет больше контроля. Нет в мире ничего,кроме него.

      Но он всегда знал, чем можно вразумить меня. А я знала, что рано или поздно он спросит об этом. Когда его губы разомкнулись для слов, а не для поцелуев, я уже видела этот вопрос в его глазах.

      -Сосед сказал,малая - копия я?

      Копия.

      Дочка, мое маленькое золотоволосое счастье с двумя неизменными хвостиками,твоими глазами и моим характером. Вот она,моя религия, за которую я, не раздумывая,отдам свою жизнь. Отдам свою - и твою тоже отдала бы,если бы потребовалось. Потому что она - это лучше, чем ты и я. Потому что она - это и есть ты плюс я.

      Она - моя личная часть тебя.

      От которой ты отказался.

      "Нельзя. Только не сейчас."

      "Я справлюсь сама."

      Я действительно готова была справиться сама со всем,что жизнь подготовила для меня. Но в тот момент я не осознавала,что я уже была не одна. И справиться мы должны были вместе. А дочка помогла мне больше,чем я думала.

      Должна сказать, если бы даже я старалась всеми силами , все равно у меня не получилось бы справиться лучше, чем мне удалось.

      Разве что если бы ты остался с нами.

      Но ты не остался.

      И каждый день, глядя в эти маленькие любимые глазенки, я обещала дочке, что все будет хорошо. Что жизнь возможна без тебя.

      И все это время она была возможна.

      Была.

      До сегодняшнего дня.

      Я создала для нас маленький уютный мир, в котором не было связей с предательским прошлым, кроме моих сновидений. И память - но она была надежно укреплена плотиной.

      И сегодня она прорвала. В мысли снова плеснулись воспоминания. Если бы память была органом, сегодня она отказала бы у меня от перенапряжения.

***


      Я иду за руку с моим маленьким смыслом жизни, в чьих волосенках золотыми бликами отражается моя любовь.

      Пятница, и это наш обычный маршрут: вдоль по теплому чистому тротуару, мимо песочницы в лучах заходящего большого солнца. А у меня всегда есть еще одно - крохотное персональное зеленоглазое солнце, свет которого для меня во много раз ярче, чем свет солнца большого.

      Мы говорим о том, откуда берутся зубные феи,когда я поднимаю глаза и вижу идущего нам навстречу человека.

      Эти широкие плечи, открытая добродушная улыбка.Его сосед.

      Он улыбается, рассматривая меня, а потом опускает глаза вниз. Я с замиранием сердца жду его реакции, как приговора. Вот он с интересом рассматривает мою дочь. Вот он на мгновение хмурится, слегка недоверчиво и подозрительно. И - вот оно. Его глаза ненадолго расширились, и в них плеснулось через края зрачков понимание. Он видит, чьи это волосы, чьи глаза.Шесть лет он ежедневно смотрел на такие же.

      Мы не виделись после того, как я закончила университет и съехала с его соседом из общежития на квартиру. Наша квартира-студия, куда мы почти никого не звали, не впуская посторонних в наше царство счастья. Он не был там, хоть они и дружили. А после того, как я собрала вещи однажды ночью и уехала, мы никак не связывались. Я позаботилась об этом - переехала в другой город, сменила номера телефонов, удалила аккаунты в социальных сетях. Никаких следов.

      И вот эта встреча.

      Я сжала губы.Почувствовала, как взгляд потяжелел, словно пропитываясь сталью. "Не смей ничего спрашивать. Ни слова." Мы подходили все ближе друг к другу, он - большой, добрый, но не имеющий права задавать вопросов, и я со своей золотинкой.

      Когда расстояние между нами сократилось до пары метров, он широко распахнул объятия. У меня словно свалилась непомерная тяжесть с плеч. Молодец, все понял. Вопросов не будет. Умный.

      Не зря ведь был столько лет лучшим другом и соседом по комнате в общежитию тому, чья профессия - копаться в головах, в прямом смысле этого слова. Тому, чья маленькая копия топала крохотными ножками рядом со мной.

      Я подошла к нему, улыбаясь, и он обнял меня одной рукой.

      -Как ты? - спросил он.

      -Лучше, чем могла себе представить, - честно ответила я.

      Он отступил на шаг назад, присел на корточки перед моей дочкой.

      -Привет, кроха, - добродушно сказал он и протянул ей большую ладошку.

      Характер у золотинки действительно мой. Я, напрягшись, почувствовала, как дочка немного нерешительно прижалась ко мне бочком,но руку все же протянула в ответ.

      Он вскинул на меня глаза,поднялся.

      -Красивая, - шепнул.

      Я подобралась, как тигрица, готовая защищать свою территорию. Улыбка постепенно угасла на его лице, и он снова правильно угадал мое настроение.

      -Торопитесь? - спросил он,таким образом предоставив мне выбор: остаться и перекинуться парой фраз или оставить мой мир только моим.

      После секундного колебания я ответила:

      -Немного.

      -Тогда не задерживаю, - он понимающе наклонил голову, посторонился, снова коротко приобнял меня.

      Я поблагодарила его одними глазами. Он махнул рукой дочке, отвернулся и,не оборачиваясь, ушел вперед. Я сжимала маленькую дочкину ладошку и пыталась сглотнуть подкативший к горлу ком. Как мне хотелось бы остаться с тем,чья широкая спина удалялась от меня сейчас,чтобы расспросить о том, чей образ не покидал меня ни на один день. Сколько воспоминаний можно было бы переворошить, и как тогда все было безоблачно и легко...

      Я стояла так несколько минут,отчаянно придушивая щемящую боль в груди, пока маленькие ручонки не обняли меня. Я опустила глаза: золотая дочкина макушка доверчиво прижалась к моим коленкам. Смахнув слезы, я подхватила золотинку на руки и закружилась вместе с ней.

      А вечером того же дня целовала в темноте эти маленькие реснички, поглаживая ямочки на щеках до полуночи.

***


      Ждет ответа. Я заглянула ему в глаза:что там? Есть ли жажда узнать о нашей девочке все, от начала до конца, есть ли раскаяние, что оставил нас одних, есть ли желание все исправить?

      Но в зеленой топи кипела только страсть. А сети уже были раскинуты.

      Окунаясь с головой в этот водоворот его запаха, я успела подумать, что буду об этом жалеть.

      Но это будет потом.


Настоящее


      Нет прошлого, нет будущего. Есть настоящее.

      Есть ты.

      Ты наконец-то и правда есть. После стольких нереально-реальных ночей без сна, когда путаешь мысли с мечтами, ты наконец-то снова прикасаешься ко мне. Твои руки настойчиво скользят вверх по моим бедрам, вызывая дрожь под коленками, твои губы выжигают отметины на моей груди. Каждый поцелуй - словно клеймо. На каждом сантиметре моего тела есть знак того, что я твоя - и только твоя.

      Я впитываю твои негромкие короткие стоны, дрожь в напряженных руках, поглаживающих мою спину, неровные жадные вдохи. Иголки на моей коже искрят электричеством, а ты бесстрашно приглаживаешь их голыми руками, и они покорно ложатся под твоими горячими ладонями.

      Ты...

      Ты в каждом биении сердца, в каждом нетерпеливом поцелуе, в каждой незабываемой ласке. Ты дышишь мной, а я - твоими мурашками. Осознанием того, что все это - по-настоящему, что мы снова единое целое, а ближе и важнее этого нет ничего на свете.

      Мое сердцебиение подстраивается под твое, наши движения синхронизированы, дыхание - в такт, и даже самый накал происходит одновременно, как бы утверждая, что мы - одно.

      Счастье бьется торопливым пульсом сонной артерии под моими губами.

***


      Слушаю свое сердце. Оно стучит вдвое чаще твоего. Ты сопишь, уткнувшись носом куда-то мне за ухо. Каждый твой вздох отдается сладкой щекоткой в позвоночнике.

      Вдруг сквозь ровное дыхание пробивается сонный шепот:

      -Почему не спишь?

      -Уже выспалась, - лгу я, а в ответ слышу:

      -Как будто я не знаю, когда ты врешь. Спала вообще?

      Вместо ответа я поворачиваюсь к нему и упираюсь носом в его подбородок. Поднимаю взгляд - и вижу в его глазах то, чего ждала. Улыбка. Спокойствие.

      Но его горячие руки говорят, что покой нам только снится.

***


      В определенном смысле конференция принесла свои результаты. Слегка подкорректированные обстоятельствами, то есть как минимум два нейрохирурга думали вовсе не о нейрохирургии.

      Мы сидели по-прежнему в разных концах конференц-зала. Я не отрывала глаз от сцены, а когда пришла очередь его презентации, и вовсе сделала скучающий вид.

      Впитывая каждое его движение, каждую интонацию, оттенки голоса, взгляды. Пытаясь запомнить все и понять, что это - по-настоящему.

      Вслушиваюсь в его слова.

      "... при наблюдении данного заболевания в динамике..."

      Динамика. Твердые руки скользят по моему животу, плечам, нетерпеливо ныряют под майку...

      Как же сильно я скучала по твоим рукам.

      ... невольно откидываю голову назад, когда горячие пальцы прикасаются к месту, где влажная кожа нежнее всего...

      " .. наблюдается положительный эффект..."

      О да, наблюдается.

      ... ты проводишь языком по моей шее от ключицы до самого подбородка, и вдох замирает где-то на полпути.

      "...вышеизложенная методика действий позволяет достичь максимального..."

      Максимального.

      Сильнее и ярче,чем можно было себе представить.

      Под умеренные аплодисменты он замолкает, и , ответив на немногочисленные вопросы, спускается со сцены, чуть склонив голову. Я исподлобья наблюдаю за ним, и вот, перед самой последней ступенькой, он бросает на меня этот взгляд. Мои слюнные железы моментально отказываются работать, во рту пересыхает, и я медленно и как можно более незаметно поднимаюсь и выхожу из зала, не оборачиваясь.

      287.

      Через пятнадцать минут он будет там же.

***


       Нежность.

      Она все так же сквозит в каждом его движении.

      Страсть. В мире нет ничего горячее его губ, ничего притягательнее его рук.

      Сама жизнь дышит воздухом вокруг нас, и весь мир сжимается до маленького вакуума, в котором мы сливаемся воедино - телами, мыслями, душами. Это почти так же свято, как прикасаться к новорожденному. Чувство, которое невозможно заменить ничем другим - быть нужной ему.

      Маленькие запонки на рукавах его рубашки летят на пол, куда-то под кровать, вместе с моим строгим платьем. Его язык скользит по животу, рисует маленькие радуги вокруг пупка.

      Я никогда...

      Пальцы нетерпеливо стягивают кружевное белье, и я выгибаюсь дугой, хватаю его за волосы.

      ...не прекращала...

      Все, до каждой мельчайшей детальки, доводит до исступления. Этот сначала нежный, чувственный ритм, сменяющийся постепенно уверенной, настойчивой лаской, переходящей во все более ускоряющиеся движения, до пика, до взрыва....

      ...любить тебя.

      И я шепчу тебе это, не слыша себя и надеясь какой-то частью помраченного сознания, что и ты не слышишь этого тоже.


После


      А после было молчание.

      Я боялась пошевелиться, лежа в его объятиях, боялась дышать громче, чем он - хотя громче вряд ли вышло бы. Казалось, он намеренно сильно выдыхает воздух, словно это может помочь ему жить проще. Словно каждый цикл вдоха-выдоха дает ему силы смотреть правде в глаза.

      Прошло много времени с той минуты, когда мы предательски сбежали с конференции, даже не дождавшись ее окончания, чтобы окунуться в этот тягучий горько-сладкий омут. На столе стоят чашки с недопитым кофе, наша одежда по-прежнему скомкана на полу. Я очень и очень не хочу нарушать это нереальное ощущение счастья, которым пропиталась вся моя кожа, каждая приглаженная иголочка на ней.

      Свои мысли нельзя скрыть от самой себя. Я признавала, что искала успокоение в работе, в научной деятельности, в дочке. Но ничто не могло сделать меня такой счастливой, как делал он, ничего ровным счетом для этого не делая.

      Очень, очень редко бывает ощущение того, что все находится на своих местах. Ощущение баланса, когда инь и янь уравновешены настолько, что еще немного - и мир взорвется от такой симметрии. Нет ничего, что волновало бы тебя, не давало покоя, грызло маленьким червячком мысли. Нет ничего - есть только он и я - его.

      Но большое солнце давно опустилось за горизонт, и пришло время поговорить о маленьком.

       Я немного отстранилась от его обнаженной груди, приподнялась на локте. Посмотрела в любимую зеленую трясину, разглядывая даже в темноте ее восхитительный оттенок. Почувствовала, как он напрягся - что ж, ты не мог не знать, что рано или поздно мы придем к этому.

      Я смотрела на него и смотрела, и все думала - а может, он первый что-то скажет? Но это же он. Можно было и не предполагать этого.

      -Что дальше? - без предисловий спросила я.

      -А что ты хочешь? - так же напрямую ответил он вопросом на вопрос.

      -Чтобы все получилось не так, как в прошлый раз.

      -Все уже не так.

      Он перевернулся набок, прикоснулся ладонью к моей щеке. Я с трудом поборола желание закрыть глаза и прильнуть к нему всем телом.

      -Я ведь с тобой, разве нет?

      -Мне не нужно, чтобы ты был со мной. Мне нужно, чтобы ты был с нами. Заканчивая то, что хотела сказать еще сутки назад - только не думай, что раз уж я пришла, ты можешь сполна насладиться воспоминаниями, а потом уехать обратно к себе в вечно молодой город, даже не зная, как зовут твою дочь.

      -И как же зовут мою дочь? - серьезно спросил он.

      -Почему ты интересуешься этим сейчас? Потому, что я тебе об этом напомнила, верно? А до этого тебя это не интересовало?

      -А до этого ты собрала чемодан и уехала, даже не сказав, куда, сменив номера, аккаунты, место работы. Как я мог тебя найти?

      -Не меня найти, не меня, а нас! Нас двое, понимаешь ты это или нет? Теперь нет меня, есть только мы - я и моя дочь.

      И тут у меня в животе похолодело. Я ведь даже не спросила, есть ли у него семья. Почему я решила, что он, подобно мне, предпочтет жить в одиночестве, чем с кем-то другим?

      С другой.

      Другой.

      У меня в мыслях моментально обрисовался расплывчатый стройный силуэт женщины, которая могла любить его так же, как я, которая могла сейчас ждать его в их общей постели.

      Но постойте. Мозг лихорадочно анализировал события последних суток. В течение того времени, которое мы проводили вместе, не было никаких звонков, которые он бы прятал от меня. Да он вообще практически не прикасался к телефону.

      Холод в животе немного отступил, но я не могла знать наверняка.

      -У тебя есть семья? - напрямую спросила я и замерла.

      Он чуть помедлил, прикрыл глаза на мгновение, а потом улыбнулся той короткой улыбкой, которая свалила тонны страха с моих плеч.

      -Нет.

      Я сглотнула.

      -А почему ты не спросила об этом раньше? -с хитринкой ухмыльнулся он.

      Меня - моими же словами.

      Достойно.

      Я решила не поддаваться на провокации.

      -Ты... как мы теперь?...

      Он перевернулся обратно на спину, вздохнул.

      -Конечно, сразу все не решится, я понимаю. - Мне хотелось не частить, не сыпать словами, рвущимися с самого дна моего лихорадочно тонущего в мыслях сознания. Я старалась контролировать слова.

      Ну ведь контроль мимики, так?

      -И все-таки я хочу знать...

      Он одним резким движением повернул голову ко мне и изгиб в изгиб сошелся своими губами с моими.

      И все.

      Все внутри снова вспыхнуло адским, всепоглощающим огнем. Я почувствовала на себе вес его тела, почувствовала, как вжимаюсь в него, и все остальное снова показалось не таким горьким, как было на самом деле.

      -Я ведь здесь, с тобой сейчас, - сбивчиво прошептал он сквозь поцелуй.

      -Да, - задыхаясь, ответила я.

      -Ты мне веришь?

      Господи, да как я могу тебе не верить.

      -Да. Да, да, Боже мой, да.

      Нежность.


Прошлое

      Сколько мучительных раз я убеждалась: все, что ни делается, - к лучшему. Сколько раз я сквозь зубы утешала себя этой мыслью, в очередной раз борясь с обстоятельствами. До тех самых пор, пока все не стало так, как есть сейчас.

      Время, конечно же, лечит любые раны. Время и новые события.

      И все же я до сих пор не могу вспомнить то утро без содрогания.

***


      Я почувствовала еще раньше, чем проснулась: его нет.


      Тишина в номере стояла оглушающая, такая, что в ушах пронзительно звенело. Я боялась открыть глаза. Постель, как и я сама, до самого основания пропахла им, но мне не нужно было осматриваться по сторонам, чтобы понять - его самого здесь нет.

      На удивление, в голове не было ни единой мысли. Пусто, словно череп набит сладкой ватой. Сладкой - потому что тронь ее, она сомнется под прикосновением и оставит после себя бесформенную липкую карамельную массу, а голова останется по-прежнему гулко пустой.

      Нельзя вечно бежать от реальности. В конце концов я открыла глаза и, приподнявшись на кровати, окинула комнату бессмысленным взглядом.

      Его вещей не было. Номер был как-то по-особенному пуст. Казалось, даже мебель сжалась, изменившись в размерах, оставив посреди всего мира только огромную холодную постель, в которой сидело обнаженное каменное изваяние. Солнце едва-едва пробивалось сквозь задернутые шторы, бросало косые лучи холодного света на кремовый пол.

      Шкаф-купе был слегка приоткрыт, оттуда зловеще проглядывала чернота. Полки, на которых еще вечером были раскиданы его вещи, были пусты.

      На стуле рядом с постелью аккуратно сложены мои вещи.

      На прикроватной тумбочке лежал ключ с номерком.

      287.

      Я прижала простынь плотнее к заледеневшей груди.

      Он ушел.

      Он ушел.

      Он убежал, сбежал, ушел, уехал - я была уверена, что он больше не в этом городе. Хоть и теплилась слабая надежда внутри моей разом остывшей души на то, что я ошибаюсь, что есть обстоятельства, которые вынудили его так поступить.

      Он сбежал.

      Он не вернется.

***


      Последний день конференции подходил к концу. Его место было пустым. Не было трясины, которая затягивала меня в водоворот эмоций. И эмоций, собственно, тоже не было. Я снова практиковала контроль мимики, с той только разницей, что еще два дня назад я должна была скрывать то, что происходило внутри, под маской внешнего спокойствия. Сейчас же я механически улыбалась, кивала, делала заинтересованный вид, - а сама даже не пыталась согреть тот крошащийся мрамор, в который обратились мои внутренности.

      Голова наконец начала заполняться мыслями.

      "Ушел."

      Снова.

      Я снова осталась одна. Он не может так поступить, только не сейчас, когда мы снова счастливы вместе. Когда на свете нет ничего важнее нас. Нет ведь?...

      Мозг отказывался верить до конца в очевидное. Да уймись ты уже, сядь, опусти руки, взгляни на них - у тебя не прибавилось ничего к тому, с чем ты приехала на эту злосчастную конференцию.Разве что немного опыта. Хотела счастья? А разве ты не знала, падая к нему в объятия, что ничего из этого не выйдет? Разве не ты должна была бы убежать в первый же день после своего выступления, едва завидев на горизонте эти - такие невыносимо любимые!... - глаза? Разве ты думала, что, бросив вас однажды, он не сможет бросить вас второй раз?!

      Думала, черт бы меня побрал. Именно так я и думала.

      Я снова отдала ему свою душу, снова предала ради этого человека свои принципы, а он взял все это, подержал в руках - и аккуратно, без слов вернул на место, будто так и было.

      Но было уже совсем не так.

      То, что я уехала тогда, чтобы родить и воспитать ребенка, на которого он был не согласен, было предательством одного вида. Но отказаться от нас сейчас, когда я здесь, беззащитно прижимаюсь к его плечу во сне, когда он знает о нашей золотинке....

      И самым страшным преступлением с его стороны для меня было то, что он уехал, так и не узнав имя своей дочки.

***


      После официального окончания конференции все как-то разом зашумели, задвигали стульями, кое-где даже послышались окрики.

      Я поискала глазами того самого нашего общего знакомого, который собирался познакомить нас в первый вечер. Он оказался совсем рядом, зацепился за меня взглядом. Я нацепила на лицо самую доброжелательную улыбку, на которую была способна, и подозвала его рукой. Он охотно стал пробираться ко мне сквозь ряды мягких стульев, не прерывая зрительного контакта.

      Я терпеливо ожидала его около своего места. Он подошел, мягко пожал мне руку.

      -Хотел попрощаться, - немного смущенно сказал он, опуская глаза, - когда еще предстоит встретиться.

      Я, не прекращая улыбаться, ответила:

      -Со всеми удалось попрощаться?

      -Кстати, нет, - заметил он. - Наш с вами общий знакомый уехал сегодня, так, к сожалению, и не дождавшись окончания мероприятия. Жаль, конечно. Много интересного пропустил, но ведь обстоятельства, сами понимаете.

      Я сглотнула сердце обратно в грудную клетку и спросила чуть равнодушно:

      -Обстоятельства?

      Коллега сверкнул темными глазами:

      -Я думал, вы знаете. У жены преждевременные роды.

      Удар под дых.

      Дыши. Улыбайся. Приятное удивление. Приподними брови, уголки губ.

      Сердце, бейся.


       Он не изменился в лице, а значит, и я тоже. Только хрустнуло в затылке, шум конференц-зала потонул в гуле собственного сердцебиения в ушах.

      -А кого ждут? - внезапно охрипшим голосом спрашиваю я.Мой собеседник, не расслышав, подался ко мне всем телом, наклонил поближе голову. Прочистив горло, прибавляю в голос больше доброжелательности и повторяю вопрос.

      -Девочку, - вскинув на меня глаза, отвечает он. Слишком близко. И добавляет зачем-то:-Дочку.

      Беги отсюда.

      -Желаю им счастья, - в пустоту сказала я и помахала рукой коллеге. - У меня поезд через час.

      Он растерянно смотрел, как я ухожу, что-то негромко говоря мне вслед. Но я уже не слышала ничего, кроме слов, которые звенели эхом в ушах, сказанные почему-то его голосом: "Девочку. Дочку."


Будущее

      Прошлое есть прошлое, с какой стороны на него ни посмотри. Как ни старайся, что ни делай - оно останется таким, как было, и ничего не изменится, даже если ты три тысячи раз подряд повторишь вслух, что нужно было поступить не так. Хотя порой простое повторение одной и той же фразы дает довольно эффективные результаты.

      Увы, не в этом случае.

      Жизнь каждого человека поделена на белые и черные полосы, на хорошее и плохое. Зачастую нельзя сказать заранее, к чему приведет тот или иной поступок. Но здесь я должна была проследить и предугадать иронию, которая зачастила в сюжетной линии моей жизни. И, однако же, я почему-то не поняла, чего мне ждать от человека, которого я знала, как саму себя.

      Как я думала.

      На деле я даже не могла сказать точно, знала ли я его все эти годы или обманывала себя, нарисовав себе образ идеального человека, или это он меня обманывал, поддерживая эту иллюзию. Или мы оба обманывали себя. Или оба - друг друга.

      Так или иначе, тем отъездом из гостиницы - и всем тем, что в ней было, - он показал мне свою абсолютно новую, не самую приятную, сторону. Уезжая из яркого города, я, сама того не понимая, запоминала все до мельчайших деталей. Хотя в тот момент мне казалось, что я ничего вокруг не замечаю, не слышу, не чувствую.

      Я ошибалась.

      Вот уже три года прошло, а я до сих пор помню запах сливочного кофе, который продавался в кафе у вокзала. Помню номера такси, на котором я ехала из гостиницы. Помню, как звали горничную, которая вышла из его номера как раз в тот момент, когда я выходила из своего.

       Помню, как искала его лицо в толпе на перроне. Возраст близится к круглой цифре, а я до сих пор верю в сказки, где принц в последний момент хватает за руку возлюбленную, когда та становится на подножку вагона.

      Только принц не схватил возлюбленную за руку. Вообще никто не схватил, а только проводник с хмурым и скучающим лицом назвал мое место, заглянув в билет. Место, которое я, конечно же, помню. Как и имя проводника.

      А принц в это время, пожалуй, уже держал на руках свою принцессу.

      А я ехала к своей. К нашей, если быть честной, но - к своей.

      Я ехала к золотинке и жила только благодаря этому, тому, что какой-то десяток часов - невыносимо долгих, мучительных, страшных часов - и я буду с ней, прикоснусь к ней, как к иконе, обниму, прижму маленькое личико к своему - и неизвестно, кто кому придаст больше сил, я ей или она мне.

      Хотя почему же неизвестно. Я знала, что буду жить только во имя этой девочки. Этой золотоволосой зеленоглазой улыбчивой девочки с ямочками на щечках. Моя религия, мой свет, сама моя жизнь. Я буду делать все, как делала раньше, выстрою новую плотину. Буду исполнять ее мечты, ведь она сама - моя самая главная мечта.

      А со всем остальным я справлюсь сама. Снова сама.

      Ирония.

      Заметь ее.

      Не замечала.

      Кляла его и клялась себе, что никогда не прощу его. Проводила ночи без сна, смотрела в потолок, глотала горькие слезы, гнала из головы воспоминания. Но как их можно было прогнать, если они такие свежие, такие живые, яркие?...

      "Такое нельзя простить. Нельзя. Никогда."

***


      Заметила, что слово "никогда" - самое страшное. Оно словно отрезает путь к отступлению, не дает вдохнуть, не оставляет надежды. И очень часто оно не сбывается.

      "Такое нельзя простить. Нельзя. Никогда".

      Вот оно, никогда.

      Я простила его.

      Конечно, я пришла к этому не за один день. Не за одну ночь. А когда на тридцать третий день с момента окончания конференции мне позвонил номер, который я все еще знала наизусть, я снова сменила все номера и электронные адреса.

      Но все утряслось. Так оно обычно и бывает.

      И сейчас у меня есть все, что мне нужно для счастья: золотинка и мой самый любимый мужчина. У них одни глаза, волосы одного оттенка. Ямочки на щеках точь-в-точь.

      И это и есть моя жизнь.

      Мое прошлое, настоящее и будущее. Два человека, дороже которых для меня не будет даже весь мир, собранный вместе и помноженный на два.

***


      Я наблюдаю за ними в окно, откинувшись на спинку кресла. Нажав кнопку отсылки, я оправила последний отчет по работе и захлопнула крышку ноутбука.

      Вот они идут, держась за руки, и улица озаряется светом двух моих солнц. Я улыбаюсь им, а они улыбаются мне в ответ, и тепло этих улыбок греет меня даже сквозь оконное стекло.

      Она - стройная, тоненькая, улыбчивая. И он -уже высокий для своего возраста, пока еще немного неуклюжий, но быстрый и сообразительный.

      Две разные личности, два человека с одним набором генов. Оба - мои, и оба не знают своего отца.

      И каждому так только лучше.

      И мне.