Есть такой бродячий сюжет – мясо птицы, плавающие в соусе. На просторах нашей необъятной люди знают лишь грузинское сациви. Ни о каких «велюте де волей» речи идти не может; а про фондю все слышали, но мало кто его ел. Китайский же вариант оного и вовсе дикость.
Когда время близилось к одиннадцати ночи; когда не сделано то, что должно было сделано, а то, что начато – не закончено, я проголодался. Это было уже запланировано. В магазин заранее хожено, продуктов накуплено.
И вот думаю я: Как же эдак приготовить курицу? А, ведь, не абы что – две грудки! Да, видно, что последние. Больше не будет. Староваты, разделаны кое-как, кровь не сцежена как следует. Видно, что впопыхах делали: бегом! бегом! режь ее! режь! Они уже ворота закрывают! А потом – все! Умрем мы с голодухи! как же мы без них?!
Поджарил. Самым вкусным и жлобским способом: сковородку разогревают по максимум, без капли масла. На нее кидают плоский кусок филе. И резко поднимают, как бы ошпаривают. И опять кладут, и опять – чтоб не пригорел. А как корочка появится, так оставляют. Закрывают крышкой. Как мясо побелеет сверху – перевернуть и повторить. И так каждый кусок. Зато результат: сочное, водянистое белое мясо. Сверху – корочка как на шашлыках, с тем самым запахом. Самое вкусное получается после второго-третьего, когда на сковородке уже есть немного гари. Она будет карамелью оставаться на курице.
Мясо есть. Но, ведь, это не дело?! Курица да вот так! без гарнира! без соуса! Ешь ананасы и рябчиков жуй…
Надо потушить картошку. Жарить – не люблю, слишком масляное, а вот потушить в центнере лука – дайте два! Так и сделано. Тушить, как по мне, это – долго и нудно.
Надо занять себя чем-то, но не выйти из этого кухонного транса, когда ты чувствуешь высокие миры, а они платят тебе за внимание, ангельские уста шепчут: смешай муку с маслом; к ажгону пойдет кориандр; не десять, а двадцать минут…
Соус! Но из чего?! Мой взгляд пал на персиковый сок: налить в сотейник, довести до кипения, две столовых ложки муки… Кинолента несется, все придумывается. Специи: руки начинают бегать по библиотечному каталогу из пакетиков. Пальцы вспоминают вкусы. Перец черный, петрушка, укроп, зубок чеснока, всего по чуть-чуть. А вот этого побольше, не жалеть: мята, эстрагон… Хватит.
Щедрая душа. Картофеля – так сразу всю утятницу, соуса – так на целую банку. А жалко, стухнет. И всегда так: арбуз самый большой, съесть все – заплачено ведь; просторы шире, городов больше, перемены – так революция. А после спрашивается: «Кто виноват и что делать?». И сетуют все, что никто не знает. Так, ведь, есть ответ. Вот он, под носом, уж два с половиной века: «Кто виноват? – Дураки. Что делать? – Дороги.»
Налил я соуса в тарелку, его же много. И курицы туда, он ведь жидковат, в него кусочки не хотят макаться. А вот так – хорошо. Весело они плавают в нем, пропитываются. И как супчик похлебывай себе, картошечкой заедай.
А китайцы народ работящий, смекалистый: говядина режется прозрачными, тонкими лепестками. ( У них в каждом доме машина такая, страшная. Режет все, что хочешь в миллиметровый пергамент.) Опускается в фондюшницу с бульоном. Мясо сваривается в секунду и давай его в бесчисленные восточные специи да пряности. И все-таки, за ними будущее.