Сколько тебе лет? По бумажке возраст один, но ты его совсем не чувствуешь, ты даже не можешь примерно прикинуть свои ощущения в привязан к такой странной величине - возраст. Ты просто есть, вне прошлого и будущего. Да, ты несомненно помнишь, что было год назад, пять лет, десять, школу, детство, но не в твоих силах соотнести тебя здесь и сейчас с той, что была тобой пять лет назад, год назад. Как будто это просто история, которую знаешь, не о тебе, не твоя, а просто.
Ты совсем не чувствуешь время. Оно ускользает от тебя, недостижимое, не постижимое, не понятое. Где то на окраине большого шумного города ты вдруг открываешь глаза, как будто просыпаешься, вглядываешься в окружающую тебя тишину и темноту. Вдох, удар сердца и привычный мир прорывается чем-то неясным, как будто забытым сном, вторгнувшимся вдруг в реальность. Проваливаешься. Кажется, что можно растворится в этой осенней вечерней темноте. притаиться под ногами спешащих и не спешных прохожих и бесконечно разглядывать их чужие лица в свете одиноких желтых фонарей. Стать этой самой неуютной темнотой, которая накрывает своим пологом город каждый вечер, впитывает в себя серость дней, темня Луну облаками. Ты почти чувствуешь, как прохладная ночь вползает в твою душу, шебурша съежившимися желтыми листами. В не успевшем нагреться за день воздухе, тянет тонким шлейфом запах увядания прерывистой осенней дремы, готовой уснуть белым зимнем сном. Ты на мгновение сливаешься со всем окружающим, становишься сама слепой темнотой, а она тобой. Бесчувственной, спокойной хозяйкой ночи. Люди проходят сквозь тебя, спешат или неспешно плетутся, шаркая ногами по промерзшему,горбатому, но еще сухому асфальту. Себя не существуешь, ты это цокот чьих то каблуков, ты это громкий далекий смех ребенка, ты это яркий, уютный свет на кухне, пахнущей жареной картошкой, ты это удушливый кашель старика. Ты это вместилище всех их мыслей, горьких, ярких, мрачных, теплых, усталых. Ты это их скомканное, погрязшее в суете дня, ощущение этого струящегося темного вечера. Становясь всем миром, пропитываясь чужими чувствами и ощущениями, ты принимаешь их, понимаешь, но чувство чужеродности, чуждости крепко держит тебя, охлаждая пыл радости и грусти, порывом ворвавшихся в тебя.
Ты притаилась, отсвечивая вертикальными стрелками зрачков, и слушаешь. Слушаешь их приглушенные разговоры и силишься узнать, вычленить из гула что то болезненно знакомое, что то родное. Почувствовать по запаху руки, шкурой вспомнить тепло прикосновений, возродить надежду, что чьи то шаги придут именно к тебе. Именно за тобой, нашарят сильными пальцами в тягучей темноте твой загривок и вытянут, положат укромно за пазуху, где будет тепло и сонно. И ты наконец поймешь, что ты Дома и вечерняя звенящая темнота больше не посмеет заслонять твою душу собой.