Последняя

- Сыноок. Сыноочек. Поомооги свооей маме, - звал чарующий голос матери, разносившийся эхом по глади реки.
- Мама? Мам? Ты где?
Десятилетний мальчуган бегал рядом с обрывом. Словно впитав в себя этот голос, не обращал внимания на некую неестественность в произношении: казалось, ветер запутался в кроне дерева, играя с листвой.
- Сыноок, я вниизу. Упаала сюдаа.
- Я не вижу тебя. Мама!
- Посмоотри луучше. Я заастрялаа в веетвях и коорнях кустоов, таам гдее каамыши.
Луна светила достаточно ярко, и можно было рассмотреть то место, о котором говорилось. Для этого ему пришлось лечь на землю и несильно перегнуться через край обрыва. Он увидел бледные руки матери, пытавшейся выбраться из этой ловушки. Волосы женщины были черны, и местами виднелись водоросли, но ребёнок посчитал, что так видится от того, что сейчас ночь.
- Сыноок, поомоги.
Сомнения были развеяны. Вскочив на ноги, стал метаться из стороны в сторону, пытаясь найти хоть какое-нибудь подобие спуска, которого нигде не было. Найдя увесистый камень, зачем-то взял его в руки и с разбегу прыгнул в реку. Глубина тянула в свою песчаную пасть. Рядом мелькнул хвост, а после он увидел невообразимое. Теряя остатки воздуха, идя ко дну, он разглядел в воде русалку. Её блестящий хвост доходил до плеч, сине-зеленые руки переходили в шею, а та в человекоподобную голову.
Он больше не мог задерживать дыхание, а существо плавало кругами, следя, чтобы он не пытался вынырнуть. Лишь ударившись о песок, понял, что держит камень на животе, не в силах разжать руки.
- Свет? Свет! - кричал мужчина, вышедший из леса.
Услышав бульканье, подошел к краю. Луна, пытаясь помочь светила ярче, отчего были видны пузыри на воде. Оголил старую шашку.
- Да простят Боги.
С этими словами он бросился в реку. Сопротивления не было. Она ничего не успела понять.
Вытащив внука, доплыл с ним до острова. После некоторых манипуляций Светослав пришел в себя, устроился греться рядом с костром. Дед задумчиво ломал маленькие ветки, бросая их в пламя.
- Деда, а что это было? - робко спросил мальчик. - Ведь мама в городе.
- Это была последняя в здешних краях русалка, внучок, - дед тяжело вздохнул, крупные слезы скатились по щекам. - Последняя.

- Вы чего ночью на рыбалку ушли, остолопы? - ругалась по большей части на мужа, чем на внука, бабушка, доставая из печи ухватом небольшие горшки со щами.
- Мы русалку видели, - сидя на скамье, болтая ногами, отвечал Светослав.
- Русалку? Опять дед байки свои травил? Я тебе что говорила?!
- Не злись, Ярославушка. Как ты еще парню объяснишь, что ночью к реке ходить опасно?
- Ох, твоя правда. Столько детей погибло в деревне. Скольких из реки достал?
- За три года... пятнадцать, - как-то виновато ответил дед.
Щи уминали молча. Встав из-за стола, мужчина благодарно поцеловал жену в макушку, потрепал волосы внука и ушел.
Мальчуган догнал его по дороге к лесу.
- Деда, почему бабушка не верит?
- Чур, её знает. Баба.
- Почему ты сказал, что последняя?
- Давай так, пострел. Придем к берегу, рыбы наловим, костер разожжём. Коли будешь слушать, расскажу все, что знаю. Но только увижу, что спишь или не слушаешь, балабан получишь.
Мальчик, наслышанный о дедовских щелбанах, сощурившись, погладил лоб, словно один уже получил, согласно кивнул. Сели в лодку, доплыли до островка. Наловив рыбы и накоптив улов, вдвоём развалились на траве, в импровизированном шалаше.
- Деда, а что с ней сталось?
- Рыбы съели.
- Откуда знаешь?
- Они, когда умирают, либо костенеют от судорог, либо испускают запах, на него рыбы плывут и пожирают труп, как не в себе. Иногда только кости найти и можно.
- Русалочьи?
- Да пойми там. Целого скелета не найдёшь, а так только, кости, то рыбьи, то человечьи. Вот и думай.
- Деда, расскажи, почему она меня топила?
- Ох, внучок. Давно мне нужно было её убить. Многих детей она сгубила. Пятнадцать только в нашей деревне, а по области кто знает.
- Ну а все же?
- Дитё она хотела, Светославушка. Вот у мамки вы есть. Так сказать, Василиса вас нарожала, свою женскую миссию выполнила, а, воспитывая, инстинкт материнский удовлетворяет. Матка, она везде матка, ей заботиться нужно. Коль у бабы детей нет, она либо злая, как зверь, ходит, либо наоборот, ласками скотину да чужих детей одаривает. Так же и эта рыбина. Давно детей нет, погибли все с прогрессом этим.
- А топить-то зачем? - отхлебывая чай из термоса, спросил ребенок.
- Так она, глупая, думала, утонешь, станешь мавкой.
- Мавкой?
- Ну да. Это умершие на русальной неделе дети. Ими много кто становится, это дома расскажу. Они в воде частенько купаются, и спины у них нет, а когда срок приходит, превращаются в кубышки. Вот эта дуреха и топила детей, думала, в русалочью неделю попадет. Только она уже давно здесь одна, забыла все их праздники. И мавка - это дух злой, нечисть, а русалка…
- А русалка?
- Что ж. Пойдем, покажу.
Погасив, засыпающий, огонь песком, взяв топор в руку, повел ребенка в середину острова. Они остановились у смешно изогнутого дерева. Лезвием топора откинув листву в сторону, нашел кусок каната, потянув его, открыл крышку. Спустились в землянку, зажгли керосинки.
- Садись на скамью. Да смотри, никому не слова о том, что покажу и расскажу. Братьям и сестрам места не показывай.
- Ты что, деда. Я могила.
Впервые за долгое время Серый улыбнулся. Когда его спрашивали, почему Серый, он в шутку тряс своими волосами и показывал седину. Как бы там ни было, имени его в близлежащих деревеньках никто не знал. Да и привыкли, что он со своею семьей в лесу живет, подальше ото всех. Вреда от него не было, в любом деле подсоблял, на подмогу приходил, дети его любили. А то, что лет его не знают, да глаза странным синим светом блестят, ну и еще волосы с молодости все так же остаются седыми, это не беда. Хоть его и считали сыном ведающей, любили не меньше, и не боялись.
На полках стояли сундучки. Взяв один из них, протянул внуку.
-Так это же янтарь.- поднеся, идеальной круглой формы размером с ладонь, шарик к керосинке, добавил.- С рыбой. Я такие с насекомыми и листьями находил, а в школе нам такой с лягушонком показывали.
- И все были такой формы?
Тут мужчина открыл еще несколько сундучков. Во всех лежали прозрачные шарики с мальками внутри. Дивный янтарный цвет наполнял душу, напоминая о солнце.
- Размеры разные от того, что сроки у них разные.
- Это икра? Чья?
- Её.
Сняв с полки полуметровый предмет, положил бережно на пол. Развернул. Это была обыкновенная рыбина, но мальчик не знал её названия.
- Это русалочья рыба. Когда-то давно людям очень редко удавалось ловить их. До барских столов они не доходили. Крестьяне ели их сами, боясь подавать незнакомую животину поварам. Хотя никто не травился, а мясо было питательным. Даже нарочно отловить такой вид не могли. Рыбы эти были умны, хоть и не умнее человека. Смотри дальше.
С этими словами он достал небольшой сверток. В нем лежала сорокасантиметровая засохшая русалка. Она казалась совсем маленькой, по сравнению с вчерашней. Она была еще недоразвитой. Руки переходили в плавники, а не ладони, волос было очень мало, а глаза были страшно выпучены, и у неё виднелся живот.
- Фу, какая гадость.
- Это только начало развития. Каждая русалка чувствует срок появления малька из икринки и приплывает, что бы помочь и защитить. Если мать погибла, то другие берут на себя эту роль. Батька у всех один. Последние века он спит. Так вот, обычно у кого мамки рыбины, тоже остаются рыбинами, у кого полудевы, выбирают их путь. Хотя бывает и наоборот. Когда люди охотнее купались в реках и не было такого шума, эти существа следили за купающимися и становились верхом похожими на наших баб. Рожами, правда, не выходили. Губ не было, только острые зубы, места носа щелки, а глаза выпучены, ушей тоже не было, но это скрывали волосы. Очень они любили смех подслушивать, а ночами повторять, расчесывая волосы. Завораживало многих такое.
- Но она же говорила.
- Есть такое. Только человеческой речью они нормально не разговаривают. Запоминают слова. Вот вы с Василиской гуляли у берега на днях, рыба голос и запомнила. Гулял бы со мною, так услыхал бы как я тебя зову. У них-то свой язык есть.
Убрав все на место, они выбрались из тайника.
- Пойдем чего покажу.
Вернувшись назад на берег, прибрались на месте, и сев в лодку поплыли к ласточкиному гнездовью. Доплыв, бросили лодку в кустах, прыгнули в воду. Намокнув по колено. Дед повел внука за собою.
- Вот здесь смотри.
- Следы от тех шариков.
- Именно. Когда река была полноводной. На этом месте русалки прятали икру. Под склонами, вырывали в породе горизонтальные ямы. Глиной, облепив выводок, прикрепляли к стенке склона.
- А как это делали рыбины?
- Никак. Они несли икринки во рту, а русалки их укладывали в общую кладку. Когда земля была тиха, до заводов, машин и прочей дребедени, икринки находились в полной безопасности. И через свой немалый срок появлялись на свет.
- И в городах были такие места?
- К несчастью, да. Они были привязаны к людям. Русалки не понимали, что нужно места кладки менять, и каждый раз возвращались обратно. Но город место неспокойное. Земля все время ходит ходуном. От этого икринки лопались или же происходили обвалы, или люди строили набережные, ломая берега. И будущее потомство погибало либо от того, что не имело шансов выбраться, либо матки не могли найти их.
- Откуда ты все это знаешь?
- Мои деды охотились на них. Находя убивали. Некоторые додумывались сохранять трофеи.
- А почему ты не отдал ей шарики?
- Они уже давно не живые. Теперь это просто подобие янтаря. Показал как-то твоей бабке, так она думала малек, в смолу угодил.
- А ты убивал?
- Нет, Светославушка. До вчерашней ночи не убивал, только любовался. Знаешь... я стольких детей вытащил из реки загубленных ею.- дед сел, сжав глаза кулаками.-Все жалел, понимаешь? Жалел, что последняя. А как тебя коснулось… Вот старый дурак.