Вете было за семьдесят. Несмотря на возраст, не переставала удивлять окружающих неиссякаемой бодростью и изумительно живой внешностью. Юные девушки, не так давно пребывающие в её окружении, по сравнению с ней казались уже умершими и увядающими цветами. Вета же во все года выглядела распускающимся, благоухающим бутоном. Своей неудержимой энергией и добротой залечивала израненные и тоскующие души.
Постепенно все, кто не побоялся её света и не принадлежал к числу завистников, наполнялись животворящей силой, тягой к жизни. Кто-то встречал свою наречённую любовь; кто-то находил работу по духу; кто-то осмеливался путешествовать, а кто-то открывал в себе сокрытые, под гнетом забот и лет, таланты. В любом случае жизнь этих людей менялась в лучшую сторону, они становились сильнее, увереннее, проницательнее, обретали себя. Никто не жалел, напротив, все были рады изменениям, последовавшим после знакомства с этой женщиной. Казалось, она легким взмахом ладошки снимает с уставших глаз густую, тягучую пелену. Каждое ее движение было лёгким и грациозным, голос нежным, тихим, с четко проговариваемыми словами; касания, полные тепла, согревали замершее сердце. Она была, безусловно, прекрасна.
За долгие годы дружбы никто не видел её в окружении семьи, не знал, есть ли у неё дети, муж. Никто ничего не ведал о личной жизни женщины, словно таковой не имелось.
Лишь один юноша, из числа очень близких, изредка замечал грустные, неестественные искорки в глазах. В такие моменты Вета несколько раз подряд тяжело вздыхала, смотря куда-то в сторону, крепко сжимая ладони в замок. Позже заметил, что, где бы она ни находилась, взгляд ее всегда был устремлён в одном верном направлении... к океану. Искорки в глазах играли подобно молниям во время бушующего шторма, а с приоткрытых губ срывалась едва слышимая мелодия пенящихся под натиском ветра волн. Всё это длилось секунды, и виделось, будто время замирает на краткий миг, так что юноша был словно огражден от чар, наблюдая за происходящим.
А на лице местной богини с каждым днем стало появляться все больше глубоких морщин. Движения становились неловкими, то и дело что-нибудь вываливалось из рук, а ноги хуже передвигались; она начала носить очки.
Друзья были обеспокоены такими резкими изменениями. Происходящее можно было списать на старость...
Однажды утром она не явилась на работу. Всегда пунктуальная, ответственно относящаяся к своему делу, привыкшая приезжать раньше всех... просто не явилась в положенное время.
Вета тяжело ковыляла к океану, каждый шаг отзывался слезинкой, словно в стопы вбивали гвозди; руки покрылись старческими пятнами; волосы побелели, становясь легкими, как паутинка; кожа дряхлела, обвисая. Дойдя до валуна, наполовину погруженного в солёную воду, Вета пыталась забраться на него, но не получалось. Время уходило. Солнце поднималось выше.
- Вета, что происходит?
- Алекс. Мне не объяснить.
Парень отпрянул, его удивил её скрипучий, дрожащий голос. Её начало потряхивать, а щеки изрезали дорожки слёз. Он не выдержал, комок подступал к горлу.
- Ты учила, что в жизни возможно всё. Говорила, мне не хватает веры. Позволь помочь?
Старушка согласно кивнула. Взяв на руки почти невесомое тело, забрался на глыбу, сел, держа аккуратно её на коленях. Начинался прилив. Юноша заботливо смотрел на такую непривычно хрупкую богиню, нежно сжимая слабую ладонь. Он ей поможет… за всех друзей, за все добро и понимание, за всю любовь, которую дарила неустанно, ничего не прося взамен.
Волны захватывали их холодными объятиями, постепенно поднимаясь выше. Он не двигался. Вскоре их захлестнуло с головою. Солнце, такое яркое, всепроникающее, просвечивало сквозь толщу воды. Сколько времени прошло, он не знал. Воздуха не хватало, и, задыхаясь, вскочил на ноги. В руках никого не было. Лишь ветер донёс издалека нежно сказанное:
- Верь.