Будни войны
(из воспоминания солдата )
Скоро опять будем отмечать день Святой Победы. Будет сказано много красивых и добрых слов, тёплых сердечных пожеланий тем ветераном, коим посчастливилось дожить до 70 – летия Победы.
И я, как всегда, буду внимательно читать в районке все очерки, комментарии, воспоминания очевидцев и их родственников. Буду сопереживать и вспоминать родного человека – своего отца.
На моём рабочем столе лежит архивная справка Минобороны из г. Подольска. «… сообщаем, что красноармеец ЕЛИСЕЕВ ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ, 1921 г.р., уроженец Мордовской АССР, Козловского р-на, с. Елхи, РАЗВЕДЧИК 69 стрелкового полка ( 3-й Белорусский фронт ) награждён :
- медалью « За боевые заслуги» - 10.08.44.г., медалью "За отвагу" - 10.11.44 г., орденом Красной Звезды - 10.02.45 г. Награды вручены, орденская книжка № 881280.» Медалью « 20 лет Победы над фашисткой Германией» был награждён 7 мая 1965 года.
Я часто вспоминаю рассказы отца: « … в тыл к немцам за «языком» и для разведки дислокации сил противника мы ходили перед наступлением или перед очередной операцией. Был у меня друг Николай, юркий как уж, под любое ограждение пролезет и ни одна ветка под ним не треснет, ни один кустик не шелохнётся, хоть и прибегали фрицы к разным хитростям. В составе разведгруппы всегда был я, Николай и ещё сибиряк Фёдор, здоровый мужик. А так человек 5-6 ходили, иногда и боле, смотря какое задание, какая обстановка. Выловишь фрица и чтоб не орал и не шумел больно-то, ребром ладони по шее чуть выше косточки по загривку хрястнешь, и вырубается минут на 15-20. Этого достаточно, чтоб его скрутить и скорым шагом к линии фронта.
Так вот я про друга своего хотел сказать. Не то дар имел какой, не то навыки какие, но однажды он надо мной подшутил крепко. Дело было на территории Литвы. Как-то, после тяжёлых боёв наш полк вывели с передовых линий в тыл, чтоб бойцы смогли отдохнуть и принять пополнение. Нам, разведчикам, командир дал краткосрочное увольнение, и мы с другом решили сходить в посёлок. В ходе боёв пострадала только северо-западная часть посёлка, а те улицы, что были на краю широкого озера, были целы. День был солнечный, мирная тишина была вокруг, как будто и не было всех ужасов войны. На пути попался небольшой магазинчик и мы зашли, осмотрелись. Николай бойко подошёл к продавщице, весело поздоровался по-литовски и стал заказывать курева, закуски и того, и другого.
Я его в бок тык:
- Ты чего это разошёлся? Чем платить будем?
Он только отмахнулся, смотрю: достаёт из-за пазухи клочок газеты и подаёт продавщице: - Ну как, в расчёте?
Та довольная, говорит: - Да-да, всё правильно.
Мы уходим, я ничего не понимаю, но молчу. Пошли мы с ним на бережок, около воды расположиться, да и искупаться не помешает. Разделись, Николай говорит:
- Давай наперегонки!
- Ты чего? Озеро, поди, всё в воронках, утопнешь еще ненароком.
Он, молча, « солдатиком», сиганул и поплыл. Плывёт и плывёт, вот уж только одна голова чуть виднеется. Я кричу:
-Эй, ты куда? Давай назад!
И вдруг, по моему плечу шлепок ладони:
-Чего орёшь? Тут я, пошли, перекусим.
Долго мы с ним бок о бок воевали, всяко было, но из всех передряг выходили. Хороший был парень, жаль совсем немного не дожил до конца войны, может каким артистом-гипнотизёром стал бы. Война для Николая закончилась на территории Восточной Пруссии. Во время контратаки немцев наша часть попала в окружение. Танки на нас пошли, не выдержав натиска стали отходить и побежали. Николай бежал рядом. Разрывная пуля попала ему в спину навылет. Он обхватил руками вывернутые кишки и ещё более километра бежал, а потом упал. Я уже ни чем ему помочь не мог.
Нашу часть окружили, мы долго сопротивлялись, кончались боеприпасы, не было продовольствия. Несколько суток без еды и без сна. Пытались варить убитых лошадей, отрежешь кусок и в каске на огне начнёшь варить, а от него только пена одна. Пытались наши сбросить с самолёта мешки с сухарями, но ветер отнёс их на вражескую сторону. Было несколько попыток прорваться, но не удачно.
Ночью с товарищами сходили в разведку и командир, молодец, всё взвесив и рассчитав силы, принял решение не ждать помощи и прорываться с боем. По флангам выставил по станковому пулемёту, основные силы сгруппировал и дал команду «Огонь!» Дошли до рукопашной, были, конечно, и потери. Я помню, около хутора колосилась полоса переспелой пшеницы, на ходу обрывая колосья руками, двигались всё дальше и дальше к своим частям. Вдруг я увидел поросёнка. Выстрелил - бежит, ещё дал очередь, свалил. Вынул финку, вырезал ещё тёплый кусок сала и стал с жадностью грызть, не думая о том, что со мной будет.
Вот говорят: бессонница- бессонница. Кочет запоёт, аль кобель забрешет и всё - сна нет. А в войну, когда идёт артподготовка, снаряды свистят, земля ходуном ходит, а мы по несколько суток не спавши, как брякнешься и в один момент засыпаешь, ничего не слышишь, до такой степени измотанный и уставший. О смерти не думаешь, что-то внутри другое, идёшь в бой, а всё кругом взрывается и встаёт на дыбы земля, людские крики, стоны и собственные матюги толкают вперёд, не давая думать об опасности и о собственной шкуре. А когда идут танки в атаку, на гусеницах сплошь месиво из человеческих тел, где рука, где нога, застрянет в траке. От всего виденного голову сносит напрочь. После войны мне было все равно, что человека убить, что кошку.
А вот пришлось мне однажды человека с того света вернуть. Наш разведвзвод срочно был вызван к командиру полка. Пока наш лейтенант получал задание, мы, стоя в строю, наблюдали за работой санитаров. Солнце садилось, но было ещё светло, дул холодный ветер. Санитары принимали с машин раненых и сплавляли их по воде на лодках в госпиталь. Для этого был оборудован лоток из брезента, конец которого закреплялся в лодке и по лотку солдатиков спускали. А чуть в стороне на берегу реки похоронная команда сложила штабелем погибших.
Я, как более низкого роста, стоял в строю последним и как раз рядом со штабелем тел, и вдруг я почувствовал, что кто-то теребит меня за руку. Я хоть всякое повидал, но волосы на голове зашевелились, когда я понял, что меня дёргает мертвец. Срочно доложили командиру, штабель тел разобрали и среди них оказался живой человек. Санитары скоренько понесли его к лотку и отправили в госпиталь.»
Вот такие воспоминания солдата остались в моей памяти. До Берлина отец не дошёл. После Восточно-Прусской операции его с такими же опытными бойцами командование перебросило на Холхин-Гол. Демобилизовался он в 1946 году.
Отец был на все руки мастер: и лапти умел сплести, и валенки подшить, и сбрую лошадиную отремонтировать, и посуду залудить, и по плотницкому делу мастер, и потомственный печник-каменщик. Я не упомню, что он ещё не умел. Помню, в каждый двор его приглашали резать поросёнка, а в качестве трофея отец всегда приносил мне поджаренное свинячье ухо. Все игрушки, которые у меня были в детстве, придумывал и делал мне отец.
Он любил пошутить, был душой компании, сельские мужики постоянно приходили к нему поговорить «за жизнь», поделиться и посоветоваться. Интересно было их слушать, жалею, что не догадалась записать эти мужские посиделки. Отец прожил после войны 24 года. После перенесённых переживаний, ужасов войны, преодолений послевоенных житейских невзгод сердце его не выдержало и в 47 лет в 1969 году отца не стало.
Мы, дети послевоенных лет воспитаны на патриотизме. Для нас Великая Отечественная война священна. Прошло немало лет, а душа до сих пор болит за наших отцов. Не вспоминать о них нельзя. Память – одно из самых важных наследий человечества. День Победы для нашей семьи святой.
Мы склоняем головы у могил павших, желаем здоровья ныне живущим, но вспомним и о тех солдатах, которые пропали без вести, как наш дядя Миша. Он пропал во время обороны Севастополя, служил моряком на Чёрном море. До сих пор не можем найти никаких известий.
Об этих солдатах песня Владимира Высоцкого: На братских могилах не ставят крестов, И вдовы на них не рыдают. К ним кто-то приносит букеты цветов, И Вечный огонь зажигают. Здесь раньше вставала земля на дыбы, А нынче - гранитные плиты. Здесь нет ни одной персональной судьбы Все судьбы в единое слиты. 21 февраля 2015 г.