Глава 8
В салоне автомобиля была приятная прохлада и размеренный шум мотора приятно усыплял. Сестра Инга поглубже вжалась в мягкие подушки сидения и сейчас украдкой разглядывала доктора Юргена Бертольда. Она давно обратила внимания на симпатичного старшего врача. У него был выразительный профиль лица, энергичный, чуть выдвинутый вперёд подбородок и, конечно, руки: эти длинные, уверенные руки хирурга, которые так же уверенно держали руль, как и скальпель за операционным столом.
« А я, ведь, давно люблю его, - призналась себе Инга, - но только это отчаяная, безнадёжная любовь и пусть она будет сокрыта глубоко в моём сердце, ведь, он видит во мне лишь надёжную операционную сестру, тихую и незаметную, но готовую по первому зову прийти на помощь, когда это не обходимо».
«Я бы сейчас с удовольствием выпил бокальчик вина,- сказал вдруг Юрген, прервав её мысли, - здесь неподалёку есть неплохой кабачок. - Вы не составите мне компанию, сестра Инга? Просто не хочется сейчас быть одному — или Вы боитесь стать предметом пересудов, если вддруг кто -то увидит нас вдвоём»?
От этого неожиданного приглашения всё существо Инги вдруг захлестнула горячая волна радости.
Я не этого боюсь — неуверенно сказала она.
Чего же тогда?
Господину профессору это может не понравиться!
Возможно! Только я, ведь, всё равно уже профукал его благосклонность.
Инга подавлено замолчала. « Так что же, Вы согласны»? - спросил он через некоторое время, почувствовав, что молчание затянулось. Она кивнула, но тут ей пришло в голову, что в машине было темно, поэтому Юрген не мог этого видеть.
«Да» - сказала Инга и была в этот момент по — настоящему счастлива, ведь сегодня она будет рядом с ним, поможет ему чуточку отвлечься от грустных мыслей, и этим, хотя бы немного помочь ему — разве этого не достаточно для счастья? На ближайшем перекрёстке машина свернула за угол, и вскоре они уже сидели в уютном ресторанчике. На кожаных пуфиках. Столик, покрытый белой скатертью, располагался в небольшой нише, стены которой были выложены плиткой. На столике стояла старомодная латунная лампа с пёстрым абажуром, и её свет придавал ощущение домашнего уюта. В бокалах искрилось вино, откуда-то издали доносилась негромкая музыка. Поначалу сестра Инга чувствовала себя немного скованной, её вдруг снова стало мучить чувство вины. Однако, доктор Юрген Бертольд очень быстро избавил её от этого.
-Прошу Вас, сестра Инга, не делайте такое ужасно кислое лицо,- сазал он с улыбкой, - иначе вино прокиснет. У Вач такой вид, как будто, сидя со мной за бокалом этого прекрасного вина, Вы приносите какую -то жертву.
Я чувствую себя виноватой — тихо произнесла она
В чём? Уж не в нашей ли размолвке с Беатой? Знаете, это всё ерунда. Вы здесь совсем не виноваты, Инга.
Но доктор Бертольд...
Не нужно никаких «но», я знаю, что Вы хотите сказать, но это не так: Вы были поводом, но не причиной нашей ссоры. Причина — в самой Беате ! И только в ней!
Сейчас он говорил с Ингой, как с доброй приятельницей, которую знал уже давно и в душе сам удивлялся этому.
«Причина — в нетерпеливости Беаты, в её непонимании сущности профессии медика, - неторопливо продолжал он, - я часто спрашивал себя, будет ли Беата когда — нибудь способна сочувствовать другому человеку, как это делаете Вы, Инга? Увы, мне пришлось отрицательно ответить на этот вопро.
Как я? - удивилась Инга.
Да! как Вы! Скажите, что, если ни сострадание, испытывли Вы к новой пациентке, когда подумали о том, что я возможно, смогу прооперировать её бесплатно. Инга, это — мысль мужественного человека!
Не знаю, - пршептала Инга,- мне кажется, что в тот момент я не была особенно мужественной. Я как -то не думала об этом.
Конечно, Вы не лумали! Вы просто предположили, что я испытываю к новой пациентке такое же чувство сострадания, какое испытываете Вы. И Вы обратились ко мне, не раздумывая. Для Вас это был сам собой разумеющийся факт. Так же я пытался поступать и с Беатой. Я нисколько не сомневался в том, что она станет чувствовать то же самое, что чувствую я или, например, Вы. В этом я, вероятно, ошибся. Или просто не хотел ничего замечать. Ведь, когда любишь человека, то, вольно или невольно, начинаешь его идеализировать, не замечая его слабостей и ошибок.
Инга,- вдруг продолжил он без всякого перехода, - давайте лучше поговорим о Вас.
Обо мне, - заупрямилась Инга, и лицо её залилось пунцовой краскской, - да мне и рассказать -то нечего!
Он впервые открыто посмотрел на неё и изящная красота Инги полностью пленила Юргена.
«У неё глаза, как янтарь, - подумал он, - янтарь с золотой искоркой внутри. Особенно эта искорка заметна тогда, когда она улыбается, как теперь». У Инги была шёлковая, розовая кожа, и у Юргена взникла дерзое желание — протянуть руку и осторожно прикоснуться к ней. В неярком свете настольной лампы под цветным абажуром блестели её пышные мягкие волосы. На Юргеа внезапно нахлынул приступ нежности
«Она, ведь, красавица, - подумал он, - и, тем не менее, она тихо и незаметно работает в клинике, доббросовестно исполняя свои обязаности. Не лезет вперёд и не выставляет свою красоту на показ. А ещё — она первоклассная операционная сестра»
Скажите, Инга, как давно мы уже работаем вместе?
Почти четыре года.
Четыре года!
Это прозвучало задумчиво. И таким же задумчивым был его взгляд, которым Юрген смотрел сейчас на неё.
Долго! Нечег сказать! И всё это время я не знал, что...
Он прервался на полуслове, но, справившись с охватифшим его волнением, продолжил: « Вы знаете, что Вы просто — красавица, что Вы просто — обворжительна! Извиниете, Инга, я знаю, что я смутил Вас! Я не должен был этого говорить»!
Нет! Почему же? - смущённо ответила Инга, у которой в этот момент в голое всё перевернулось, а сердце билось непростительно счастливо.
- Как это, всё -таки, странно, - продолжал улыбаться доктор Бертольд, - люди годами работают бок о бок и ничего не знают друг о друге. Ведь, я практически ничего не знал о Вас. Во всяком случае, до сегодняшнего дня.
Это, вероятно, потому, что в клинике Вы постоянно видите меня только в чепчике и наморднике.- засмеялась Инга тихим весёлым смехом.
Юрген попытался представить себе, какой бы была его жизнь в клинике без близости и постоянного присутствия сестры Инги и не смог этого сделать: она просто была составной частью его жизни. Зато он очень хорошо представлял свою жизнь без своевольной и капризной Беаты. Когда Юрген осознал глубину этих мыслей, он почти испуганно поднёс свой бокал ко рту и торопливо выпил. Потребовалось какое -то время, чтобы доктор Бертольд смог справиться с волнением от осознания всего происходящего.
-Скажите, Инга, - неожиданно спросил он, - в Вашей жизни уже есть мужчина?
-Нет,- покачала головой Инга и улыбнулась, - ткого, который бы любил меня ещё нет
А Вы сама любите кого — нибудь? - продолжал настаивать Юрген. - Может быть, есть мужчина, которому принадлежит Ваше сердце? Мужчины порой так слепы, когдюа речь идёт о любви к женщине, что могут пройти мимо своеп счастья.
Сейчас снова наступила молчиливая пауза, но Юрген быстро прервал ее. Он больше не говорил о любви, зато начал непринуждённо болтать об обыденных вещах- о своих знакомых, о коллегах по работе, о пациентах, и это вызвало улыбку на лице Инги. Смущение, которое было вновь охватило её, вмиг исчезло. Оба и не заметили, как прошло время. Они были счастливы от того, что в этот вечер смогли стать ближе друг к другу, смотреть друг другу в глаза и улыбаться. Оба чувствовали, что произошло какое -то чудестное превращение. Было уже очень поздно, когда они покинули уютный кабачок.Людей на улицах не было, и только кое -где, за шторами чьих -то чужих окон, горел неяркий свет. Подобно чёрному бархату, над ними раскрылось небо, на котором, точно алмазы, блестели звёзды. Юргену очень хотелось пройтись пешком рядом с Ингой, но он не отважился преложить ей это. Юрген молча посадил Ингу в машину и довёз до пригорода, где она жила вместе с овдовевшей матерью в небольшом домике с белёными стенами и крашеными зелёными ставнями. Юрген открыл калитку, потом вместе с Ингой прошёл по выложенной плиткой тропинке вдоль дома. Поднявшись по каменным ступенькам, они добрались до двери. Здесь Инга и Юрген остановились. Она повернула к нему своё лицо, на котором играла робкая улыбка. При бледном свете луны Инга казалась сказочным персонажем, волшебным и нереальным. Юрген вытаращил глаза, как будто видел её впервые, потом, почти с почтением поднёс её руку к своим губам и нежно поцеловал.
Спокойной ночи, косулёнок, спасибо Вам за этот чудесный вечер. Он стал подарком для меня!
Косулёнок? - переспросила окончательно сбитая с толку Инга.
Да, косулёнок, - подтвердил Юрген с нежной улыбкой, - изящный, легконогий, с каштановыми волосами,ужасно робкий и без всякой злобы в сердце.
Возможно, Вы ошибаетесь во мне, доктор Бертольд, - сдержанно засмеялась Инга, - быть может быть за бизобидной внешностью скрывается сердце, полное злобы и корысти, а Вы просто не замечаете этого. Это всё — от вина, ведь оно по — своему преображает людей и окружающие вещи. К тому же, ночь сегодня такая тёплая! И звёздное небо, и свет полной луны, и запах цветущих цветов цветов вокруг нас — Вы спите с открытыми глазами, господин старший врач! Завтра Вы проснётесь, и всё будет выглядеть по — другому.
Если это так, тогда это чудесный сон, от которого я не хотел бы очнуться. Я был бы очень счастлив, если бы такие вечера в будущем повторялись чаще.
А как же это увязать с Вашим пониманием профессионального долга, господин старший врач? - снова замеялась Инга, - ведь,в операционной Вам нужны хорошо отдохнувшие сёстры и врачи, а не те, которые гуляют по ночам, даже если они делают это в Вашей компании.
Иногда можно делать исключения, - ответил он, принимая её шутливый тон, но в голосе сквозили серьёзные нотки, - врач — тоже человек, точно такой же, как и медсестра. Разве мы не имеем права на капельку счастья?Прежде, чем Инга успела что -то ответить, он обеими руками коснулся её лица, слегка привлёк к себе, а потом робко и нежно поцеловал в губы. Для Инги это было полной неожиданностью. Она хотула сопротиляться, её тело стало упругим, каждый мускул напрягся, готовый к отпору. Но это длилось не недолго, и вскоре Инга полностью отдалась колдовскому очарованию этого вечера. Уже слишком долго и слишком громко билось её сердце и очень давно летело навстречу Юргену Бертольду! Слишком давно для того, чтобы она сейчас могла противиться его ласке!Как давно мечтала она об этом мгновении тихого уединения и была счастлива, что сейчас могла насладиться им сполна. Юрген обнял её за шею, крепко прижал к себе и, счатливый, почувствовал, как тело Инги, повинуясь его рукам, обмякло, стало более поддатливым и гибким, и как она осторожно оветила на его поцелуй
«Боже мой, - думал Юрген, - она, ведь, любит меня! Я — тот, кому уже, бог знает, с каких пор принадлежит её сердце! А я, как дурак, каждый день ходил мимо своего счастья, совсем не замечая этого»!