В том далёком уже году меня послали старшим за 150 километров от дома с группой студентов – оболтусов на посильную помощь сельским жителям по сбору плодово-овощных культур на нашей многострадальной землице.
Я выехал из райцентра позже, поскольку обсуждал с местным начальством вопросы по размещению и питанию прибывших со мной "отроковиц и отроков". Мне было тогда лет 25 и мне хотелось дышать полной грудью и жить с полной силой.
Была уже глубокая ночь, когда грузовик довез меня до деревни нашего временного ссылочного пристанища. Холодный осенний мелкий моросящий дождичек с ветром не прекращался ни на минуту, безоговорочно превращая грунтовую сельскую дорогу в непроходимое грязевое месиво. Водитель, чертыхаясь, не вылезая из подтрёпанной временем кабины, указал мне через мутное стекло дальнейший путь следования, через речку с хлипким деревянными мостком.
«Иди, милок, так оно вернее будет, быстрее до места дойдешь, нежели мы здесь увязнем, то проторчим до утра...»
Он вторично указал мне путь туда-то вдаль, за унылую речушку, вдоль темного овражка с нависшими над ним старыми ветлами, своей нескладной мужицкой мозолистой рукой, выругался напослед, развернул грузовик, и словно растворился в плотной темной дождевой унылости.
Постояв некоторое время, и дав глазам привыкнуть к темноте, я, чувствуя безысходность своего положения, двинулся к качающемуся мостику, который почувствовав на себе тяжелые сапоги чужака, начал недовольно поскрипывать. Сразу за мостом я увидел темный ряд покосившихся от времени изб и невольно подумал, о том, не ошибся ли водитель, привезя меня сюда.
В одном из старых бревенчатых домов тускло мерцало небольшое оконце, а из трубы шел дымок. Окончательно промокнув и отчаявшись выйти к месту ночлега моего отряда, решил я зайти на огонек.
Ветхая калитка беззвучно распахнулась, я вошёл в маленький палисадник и пошёл по еле заметной тропинке к крыльцу. Единственным звуком, окружавшим меня, был шелест мокрой травы под ногами.
Я просительно подёргал кольцо, ввинченное в дверь. Мне открыла приятная моложавая женщина, расчесанная на прямой пробор, с русой косой, уложенной короной вокруг изящной головы.
На ней было длинное темное платье и белый льняной передник.
Женщина ласково взглянула на меня и пригласила войти в дом.
В горнице пахло парным молоком и свежим хлебом. Электричества не было, мерцало пламя свечи, отбрасывая на выбеленные стены причудливые тени. Досчатые полы, покрытые домоткаными половиками, приятно обволакивали домашним уютом.
«Проходи, соколик, испей молочка. Негоже в такую ночь ходить одному», - приятным грудным голосом сказала женщина.
Она взяла меня за руку, от чего моё сердце невольно забилось, и повела к массивному столу с резными ножками, оканчивавшимися лапами хищного зверя, вцепившимся в деревянные доски пола. Окна были прикрыты вышитыми занавесками, в углу стоял кованный сундук с замысловатыми узорами. На нём восседал черный кот, неодобрительно глядя на меня своими немигающими желтовато-зелеными глазами.
Высоко за окном светила луна, дождь уже закончился. Чувствовалось, что воздух за окнами был чист, прозрачен и свеж, наполнен ароматами поздних осенних трав, мокрой желтеющей листвы и распаханных картофельных полей.
Покуда я вкушал мягкого деревенского хлеба, запивая неснятым молоком, женщина пристально смотрела на меня, как бы что-то желая спросить или предложить, но не решилась. Затем тихо вздохнув, отвела меня в маленькую горенку на ночлег. Мне было постелено на простой деревянной кровати. Я разделся и лёг. Хотя за день я намаялся, уснуть не мог. Было тревожно. До утра я был в каком-то трепетном состоянии ожидания.
Мистические образы блуждали в голове. Поднялся я рано и ушёл не прощаясь. Да, и не мог проститься – женщина не вышла меня проводить…
Некоторое время спустя я снова попал в эти заповедные места. Меня тянуло увидеть эту необыкновенную колдовскую женщину. Подходя к уже знакомому домику, я удивился, не узнавая его. Калитка была перекошена, висела на одном гвозде, заросли высокой крапивы прятали едва заметную тропинку, ведущую к ветхому крылечку, стекла на окнах кое-где были выбиты и их остатки мутно поблескивали в свете заходящего солнца.
Я с чувством безвозвратной потери постоял у калитки, повернулся и не оглядываясь пошёл прочь. Но, ощущая спиной пристальный взгляд, резко обернулся и увидел лишь черную тень и сверкнувшие зеленью глаза кота...
2014
(В соавторстве с В.Ю. Курановым)