Из книги «Заветные сказки»
Слово – колокол. Как ударишь, так и зазвучит.
Из сего заключить должно,
каких гнусных пакостей не
наколобродит в российских
древностях такая допущенная
к ним свинья.
М.В.Ломоносов. «1764 августа.
Отзыв о «Русской грамматике»
А.-Л.Шлёцера»
«Всякое заключение – предлог
для окончательной точки».
Валентин Лукьянов. Афоризмы
«Христианство, по моему мнению, принцип очень сильный и губительный, так как оно рушит сознание, ставя ему рамки и убеждая верующих в его законченности».
В.И.Вернадский. «Дневник. Наброски фактов, мысли»
Всё закончилось (история похождений Иисуса с учениками) в полном соответствии с тем, что говорил Иисус. Но конкретно ни от Него, ни от других я, например, так и не услышал: за что же Он был распят?
Предположим все возможные, в соответствии с текстами Евангелий, Его вины.
Первая вина Иисуса. Он называл Себя Царём Иудейским при живом и здравствующем царе Иудейском.
За это можно было казнить. Пилат вполне мог бы принять такое решение и самостоятельно, хотя бы в угоду действующему царю. Но не сделал этого. Не посчитал эту вину достойной казни. Может быть он подумал, что не в себе этот человек, не в полном здравии, заговаривается. Ну представьте, ходит по Красной Площади в Москве (или перед Белым Домом в Вашингтоне, или перед таким же по значению Домом в другой столице другого государства) человек и громко провозглашает: «Я – Президент!» Даже если это будет, например, в Москве, и человек будет провозглашать, что он – Президент Соединённых Штатов. Ему, конечно, подадут специальную президентскую машину люди в белых халатах. Похожая ситуация случилась и с Иисусом.
А то, что народ и Пилат не догадались, какой это Царь – Иисус и вёл Себя так, чтобы они не догадались. Не только вёл, но и старался изо всех Своих сил. Никто не обязан понимать намёки, даже самые продвинутые умом люди.
Вторая вина Иисуса. Исцелял толпы и единицы, кормил ничем и из ничего и делал прочее, чудесное, а также говорил непонятные вещи.
Но об этом при допросе и не говорилось вообще ни слова. Так что в этом Его и не обвиняли, в упрёк не ставили. Хотя, возможно, колдовское лечение тогда и наказывалось. Но не было об этом речи на суде и в обвинениях. А говорил Он замысловато, не понятно, не понятно даже Его бестолковым ученикам. Это я и постарался отразить в соответствующей части в полном соответствии с текстами Евангелий, ничего от себя не придумывая. Для них, учеников, Он и говорил. Специально туманно, чтобы никто другой не понял, о чём речь. Об этом в обвинении – ни слова. И опять же Он изо всех сил стремился к тому, чтобы никто ничего не понял, Сам же и говорил, что это бесполезно и бессмысленно.
Третья вина Иисуса. Обвинение первосвященников, старейшин, книжников и фарисеев.
Он не выступал в этих обвинениях против Закона Божьего, по которому тогда жили. Он обвинял их в другом, в отступлении от этих Законов. Ну что же, со стороны нарушивших Закон Он был нежелателен. И это единственное Его преступление, за которое Его казнили. Обычное, надо сказать, дело. Церковь во все времена только этим и занималась. Как до Христа, так и долго после Него. До Христа, например, это была одна из рядовых казней. Вспомним восстание Спартака. Шесть тысяч (или четыре тысячи) крестов с распятыми рабами расставили вдоль дороги. А Святая инквизиция, а Божий православный суд над отступниками. Да и многое можно перечислить, что творилось от имени Бога в любых религиях, в том числе в христианстве и в православии. Обычное для церкви дело. Вот такое обычное дело и произошло с Христом. Как, впрочем, и Он Сам угрожал и обещал привести в исполнение Свои угрозы в отношении тех, кто пойдёт не по Его пути, кто будет нарушать Его заповеди и прочее. Своё и получил. А доказал ли он этим Свою правду? Да нет, не получилось. Не получилось в то время. Это после: «страна помнит своих героев». Сродни церкви, канонизирующей для себя некоторых святых, приписывая им несотворённые чудеса: император Константин I Великий равноапостольный со своей матерью Еленой равноапостольной, Сергий Радонежский, Серафим Саровский, Дмитрий Угличский, Владимир равноапостольный и бабка его, Ольга, такая же равноапостольная, Борис и Глеб страстотерпцы, Николай Романов мученик с присными мучениками, Даниил Московский, Александр Невский и ещё тысячи. Большинство из них и при жизни ещё творили, оказывается, чудеса. И ничего, жили-поживали себе в неизвестности. Кто бы поверил в эти чудеса из живших рядом с ними? А вот после – пожалуйста. Тут тебе и беседа с Богом за круглым столом, и явления Богородицы с Младенцем (только почему с Младенцем через две тысячи лет?) и без Младенца, и предсказания, которые сбывались (кроме тех, которые не сбывались), и даже попытки чудесного избавления от болезней. Это о людях. А то и о другом, попутно придуманном. Например, как в Великий Новгород по реке Волхов против течения приплыла каменная икона Святителя Николая (уже оскомина набилась от этой иконы, извините, в последний раз приплыла). Она и сейчас в Новгороде Великом, но уже не плавает, нельзя Бога искушать, Бог Сам искусает кого хочешь, умеет это делать.
Так за что же распяли Христа? У меня, например, так и не образовался ответ на этот вопрос. Поэтому я ищу ответ на него у других, поумнее. Вот, например, я могу согласиться с мнением А.Мариенгофа («Мой век, мои друзья и подруги»):
«Моя мысль отвлекается к общему, и я сетую:
– Ох, и подозрительная наука!
– Ты это про что, Анатоль?
– Да про историю. Она также треплется, как товарищи актёры.
– История?
– Да, история. «Историческая наука». Наивные легковерные люди так её называют.
– Треплется, говоришь?
– Конечно! Превращает в дикую чепуху всякий жизненный факт.
– К примеру, синьор?
– Ну, хотя бы об Иисусе Христе. Существовал довольно интересный человек. Слегка эпатируя, он гуманно философствовал в неподходящем месте – в Иудее. Среди фанатичных варваров. Если бы то же самое он говорил в Афинах, никто бы и внимания не обратил. А варвары его распяли. Так поступают во всём мире и в наши дни. Только распинают теперь не на деревяшке, а на газетной бумаге. Разница, в сущности, пустяковая. Возражаешь?
– Нет, не возражаю.
– Да уж ты мне, Вася, поверь: болтливая старуха-история мало чем отличается от актёров, только что тебя похоронивших».
Этот разговор шёл между А.Мариенгофом и великим актёром Василием Ивановичем Качаловым, о котором его коллеги, актёры, распустили слух, что он умер.
Всё логично. Существовал человек, Иисус-философ. Его и распяли, а может быть, и как-то по-другому казнили, а может быть он сгинул где-то в Иудейских пустынях, а может быть и не поделил что-то со своими учениками, а один из них, Иуда, сделал своё чёрное дело, и не стало философа. Всё может и могло быть. А потом, через десятки лет, вокруг этого философа накрутили много чего маловероятного, вымышленного, взятого из существовавшего в народе, и создали образ Нового Бога. На его действительной гуманной философии и на сказочных нелепостях, оформленных в виде чудес. И одной из нелепостей сделали совершенно не подходящую к этой истории историю о рождении Младенца с пропуском до философа-Иисуса в целых тридцать лет. Зачем же было устраивать Богу рождение указанного философа, если можно было бы очень просто обойтись без всего этого, не привлекая сюда ни Мать-Богородицу, ни приёмного отца Иосифа от колена Давидова, ни Захарию с Елисаветой, родителей Иоанна Крестителя. Тоже, вот, устроили рождение Крестителя с последующим умолчанием о нём на те же целых тридцать лет.
А вот и ещё одна красивая версия того же А.Мариенгофа («Это вам, потомки!»), которую он хотел изложить особо в «Записках Бога».
«Голгофа. Стража, конечно, и там была, но деньги, вино и поцелуи тоже издревле существовали. Женщины, обожавшие Иисуса, сняли его с креста прежде, чем он умер. На крестах умирали от голода, а не от лёгких ран на ступнях и ладонях. Учеников и в помине поблизости не оказалось – они покинули своего учителя ещё до того, как он поднялся на Голгофу, таща на плечах тяжёлый крест. Покинул Иисуса даже Иоанн, его юный нежный возлюбленный, которого все называли – «маленький». Про таких во «Второзаконии» упомянуто: «Мужчина не должен одеваться в женское платье». А в книге «Левит» сказано: «Не ложись с мужчиною, как с женщиной». Спасённому Иисусу пришлось бежать без оглядки из фанатичной страны, где людей за философию распинали, сбрасывали с крутых обрывов и побивали камнями. Он не простился даже с матерью, перебравшейся после смерти Иосифа в Кану. Не простился с братьями и замужними сёстрами, жившими в Назарете.
Как известно, Галилею пересекала старинная проезжая дорога – по ней он и зашагал с посохом в руке. Его привлекала Греция, привлекали Афины – город философов. Там Иисус и поселился, смешавшись с говорливой толпой стоиков, эпикурейцев и киников. Красивые юноши были его друзьями. Прошли годы. Уже слегка засеребрились волосы Иисуса. И вот в афинском ареопаге неожиданно появился тщедушный рыжий человек с красными веками. Это был апостол Павел. Он привлёк внимание горожан красноречием и горячностью, чрезмерной даже для греков. Иисус, опершись на посох, остановился послушать оратора. «Что такое!» Он услышал рассказ о себе. Рассказ фантастический, наивный, приукрашенный какими-то глупыми чудесами, вызывавшими смех у афинян.
Вернувшись домой, Иисус сказал себе: Пожалуй, стоит написать «Записки Бога». И написал. То есть должен был написать я за него».
Вот это как раз более вероятно, что вполне оправдывает появление свидетельств о, хотя бы, чудесах, которые, более или менее объединяются в «Записках Бога», изложенных Марком, Матфеем, Лукой и Иоанном, а также оправдывает и тот совершеннейший разнобой в из записках в отношении появления Сына Человеческого и его миссии в стране заблудших овец, слава Богу – Израилевых.
Немного хочется сказать и о том, что ни один из евангелистов не указал, а сколько же времени ходил Иисус по землям обетованным после первого Своего появления на людях в виде Учителя? Это же так просто! Посмотрите, как это просто решили американские и немецкие учёные. Они же установили, что распяли Иисуса именно 3 апреля 33 г. Не могли же об этом так просто запямятовать Матфей и Иоанн. Уж кто-кто, а они-то знали об этом. А Он мог минимально ходить-бродить с 8 января по новому стилю до праздника Пасхи в том же году, то есть приблизительно четыре месяца. Если судить по Матфею, то, скорее всего, так и было, потому что Иисус практически перед казнью выговаривался всеми «Своими» притчами, на скорую руку. Если бы Иисус ходил больше, хотя бы год, например, то эти притчи позвучали бы раньше, с расстановкой, без поспешности. И уж нечего тогда говорить о двух или трёх годах путешествий. А может быть и больше ходил. Судя по тому, как всё происходило – так и могло всё быть.
И ещё одно, на мой взгляд – тоже важное. Я хочу поговорить совсем немного о страстях Господних, имеется в виду – о страстях Иисуса. Больше говорится о физических страстях, о физических действиях, об истязаниях, которым Он подвергался. Конечно, вряд ли это восприятие можно считать таким уж пустяковым. Да ещё и сама казнь, смерть на кресте. Мало хорошего, что и говорить. Но здесь усматриваются две большие разницы. Во-первых, Иисус от прочих замученных до Него отличался тем, что после всего совершившегося Он прямиком отправлялся к Себе домой, к родному Отцу, словом – к Себе. Да и последующее Им воспринималось лишь на небольшое время, поскольку Он знал, что тут же и воскреснет. Во-вторых, страсти Господни надо воспринимать через призму других, не менее, а то и более, изощрённых, надо сказать, издевательств над людьми. Я уж не буду копать других событий того времени, но давайте возвратимся к самому началу, к Великому Потопу. Не будем о животных, у них другой взгляд на такие дела. Но можно представить себе картину потопа, когда матери стремились спасти своих детей, когда на их глазах погибали их дети, когда все люди, кроме одной весёлой компании в ковчеге, захлёбывались в бурлящей воде. Можно представить себе и те изощрённые пытки, которыми прославился Бог (а Иисус – Тот Самый Бог и есть) во время совершения Им десяти египетских казней ни в чём не повинных людей, стариков, женщин, детей, да и вообще людей, которые и отношения никакого не имели к действиям фараона. Можно представить себе и последствия казни Богом пятидесяти тысяч людей, которые по детской наивности заглянули в ковчег. Вряд ли дети туда заглядывали, но погибли-то их родители, а они, дети, остались сиротами в этом мире. В один момент – пятьдесят тысяч гробов, которые провожали уж во всяком случае не меньше двухсот тысяч родственников. И всё из-за чего? Да в ковчег какой-то они заглянули. Что же тут такого страшного, что требовало такой казни. И надо было дождаться пятидесятитысячного, чтобы потом всех их скопом и уничтожить. Можно представить себе и многое подобное, о чём сладострастно говорится в Ветхом Завете и о чём постоянно напоминается в Новом Завете. Так что страсти Христовы – это вполне рядовое событие, каких происходило несчётное число до казни Иисуса, да и после всего этого.
Обычное дело.
Я бы мог принять страсти Иисуса морального плана. Как Он страдал не физически, а душевно о том, что Его не принимают и не понимают. Что Он страдал за слепоту людей, за уготованное им за это прекрасное будущее в местах не столь отдалённых. Но это не так. Он всё сделал для того, чтобы Его не понимали и не принимали. А о таких страстях даже Иоанн не написал, да и драматургу Луке вполне можно было бы этим заняться. Но нет, у всех только о страстях (страданиях) физических.
Говорится, что Бог совершил великую жертву, отправив Своего сына на казнь во имя спасения людей. Никакой жертвы я, например, здесь не усматриваю. Послал Он Его из жизни вечной, в которой Он находился с Отцом, на короткую земную жизнь, вполне представляя, чем всё это закончится, потому что на запланированную и ожидаемую казнь и послал, так везде и говорится. И вернул в жизнь вечную на Небеса Им обжитые. Это чистый сценарий для постановки спектакля, в котором были задействованы многие актёры, каждый сыгравший свою уготованную ему Автором роль. Каждый из задействованных в этом спектакле сыграл свою роль:
– Иисус, как главный герой;
– Иуда – роль предателя;
– Пётр, отрекшийся несколько раз от Иисуса;
– Фома, как один из неверующих в их группе;
– Иоанн Креститель, возвестивший о явлении Спасителя, главного героя и многие другие, о которых тоже можно чего сказать, о том же Пилате, например.
Поэтому и относиться ко всему этому мы должны с двух сторон: к роли актёра и к самому актёру. Опять же две больших разницы. Не относимся же мы нелицеприятно лично к Олегу Ивановичу Янковскому, сыгравшему отрицательную роль в фильме «Собака Баскервилей» по Конану Дойлю: «Ах, какой плохой человек!» Но Янковский сыграл много ролей и положительных героев. Но мы снова не говорим о нём: «Ах, какой хороший человек!» Плохой или хороший, как личность, – это совсем другой вопрос, и не нам с вами это определять, пуд соли мы с ним не ели. Это всё равно, что, встретив, например, на улице актёра, сыгравшего в каком-нибудь фильме убийцу, схватить его за рукав и закричать: «Полиция!» Хороши же мы будем! Так же, как и с Понтием Пилатом. Положительный или отрицательный он в этом спектакле? Вообще говоря, на этот вопрос даже и трудно ответить. Может быть и положительный, потому что он не хотел казни Иисуса. А может быть и отрицательный, потому что не воспрепятствовал этой казни. А каков он был в жизни – об этом хорошо известно из истории. Об этом могли бы рассказать те, кто от него напрасно пострадал. Личность-то он историческая, известная. Иуда Искариот, как актёр, классически сыграл свою роль, а мы его осуждаем как человека-предателя. Зачем же совмещать эти две совершенно различные личности?
Но спектакль сыгран, бурные аплодисменты всем игравшим в нём, не персонажам, а актёрам, которые в личной своей жизни могут заслуживать или не заслуживать этих аплодисментов.
На этом обычном деле и заканчивается этот рассказ с небольшим продолжением.
* * *
Я хочу привести мысли, записанные в повести В.А.Каверина «Силуэт на стекле» в отношении мифологии.
«Многие считают, что форма мифа отшлифована веками и улучшать её невозможно. Следовательно, нельзя менять миф по своему усмотрению.
Это – распространённое убеждение. Из истории мифологии ясно, что никогда и нигде не было н е п о д в и ж н о г о, застывшего в своей форме мифа. Существует я д р о и множество ответвлений.
Современные этнографы доказывают, что миф всегда существует лишь в форме
с и ю м и н у т н о с т и, сообразуясь с потребностями народа.
Так было и с библейскими мифами – до тех пор, пока за них не взялась единая и официальная религия. Кто не знает библейской легенды о жене Лота, превратившейся в соляной столп? За что её постигла такая суровая кара? За то, что покидая родной город, она обернулась. Так вот я считаю, что она не заслужила этого несправедливого наказания. Соляные столпы древности сияют в нашей памяти. Но разве они мертвы? Оборачиваясь в прошлое, мы оживляем нежный образ жены Лота».
Изменять мифы можно разными способами. Один из этих способов – частичное изменение содержания вокруг, как говорилось у В.Каверина, «ядра» сообразно возникшим в какое-то время фантазиям или возникшей необходимости. Второй – игнорирование и умолчание о каких-то неудобных моментах действующей мифологии сообразно текущему времени, уровню грамотности и уровню информативности народа. Давайте вместе проанализируем, не на этих страницах, а вообще, на досуге, что осталось сейчас в христианстве, в том числе и православии, от мифов Ветхого Завета? Разве что те семь дней, которые потрясли мир, да десять заповедей, повторенных в Новом Завете, какие-то куцые фрагменты из книг пророчеств. Может быть – что-то и ещё. Да и в Новом Завете имеются несуразности, о которых стараются упоминать всё меньше и меньше. Хотя бы о первоначальном его применении в отношении только небольшой горстки людей, для которых и написаны были евангелия, так, практически, и не прижившиеся среди них. В представлении христианства они, эти люди, так и остались заблудшими овцами дома Израилева.
Почему так сейчас происходит? Да потому, что в наш век уже нельзя записать в Священные Книги что-то другое, как это делалось раньше. Нельзя даже убрать из этих книг изобретение Богом радуги. Нельзя убрать сотворённую незыблемой небесную твердь с прикреплёнными на ней светилами. Нельзя убрать задействованное Им вращение Солнца и Луны вокруг Земли. Нельзя убрать установленный Богом закон об отношении хозяина к своему рабу. Правда, иногда слышится подмена понятия «раб» на понятие «раб Божий». Но это не одно и то же. А в жизни такое положение приводило к следующему: как Бог расправлялся со Своими рабами, так и хозяин расправлялся со своим рабом. Нельзя убрать и многое другое, о чём говорилось на предыдущих страницах, и многое другое, о чём не говорилось. Так к тому подвела нас жизнь и информация, неопровержимые доказательства науки. Вот почему наиболее приемлемым для изменения мифологии христианства остаётся режим умолчания и игнорирования абсурдных событий, явлений, действий даже без оправдания их Его провидением.
Да и не только в древней мифологии, которая записана на страницах Ветхого и Нового Заветов. Режим умолчания очень удобный и для дальнейших событий.
Можно в день святой равноапостольной Ольги, да и вообще, в её житиях, говорить верующим, что она, в своё время, «усмирила древлян», умалчивая при этом, как это было сделано, какое грандиозное троекратное кровавое побоище она устроила. И оправдать её действия тем, что она в то время была язычницей, умолчав о том, что и язычниками, по определению, управляет Бог, наш Бог, который в народе называется Иисусом Христом. Или здесь учитывается фраза «Вы к язычникам не ходите, а идите…», сказанная Иисусом своим ученикам?
Можно в дни святых Иосифа Волоцкого и Геннадия Новгородского, да и вообще, в их житиях, говорить верующим, что они, в их время, «усмирили еретиков», умалчивая при этом, как это было сделано, какую средневековую расправу они устроили на глазах у верующих. Без всяких оправданий в адрес этих палачей, не называя их язычниками. И, очевидно, их действиями управлял Бог, наш Бог, которого в народе называют Иисусом Христом.
Можно найти и других таких же поборников за правое дело в христианстве, в том числе и православии, которых воспевают, умалчивая о подробностях их святых подвигов. Вот так, в режиме умолчания, намалевав неизвестный образ с золотой каёмочкой известных своими подвигами людей, призывают поклоняться им, чествовать их, обращаться к ним с просьбами. Только о чём можно просить этих святых, руки которых обагрены кровью их жертв? Вот и здесь умолчание приводит к подмене одной истории другой.
***
В предисловии к книге А.А.Зиновьева «Гомо советикус» написано:
«Наличие убеждений у человека есть признак интеллектуальной недоразвитости. Убеждение суть лишь компенсация за неспособность быстро и точно понять данное явление в его конкретности. Это – априорные установки на то, как поступать в конкретной ситуации без понимания её конкретности. Человек с убеждениями негибок, догматичен, зануден и, как правило, глуп. Но чаще убеждения не влияют на поведение людей. Они лишь украшают тщеславие, оправдывают нечистую совесть и маскируют глупость».
У меня нет оснований не доверять А.Зиновьеву. Не только потому, что он известный писатель и философ, логик, социолог и эстет, пусть менее известный, но художник и график, и снова – более известный доктор философских наук и профессор, создатель школы многозначной логики и своеобразной социологической теории, которая по-новому объясняет фундаментальные закономерности любой социальной организации (так говорится в предисловии к упомянутой книге), но потому, что… Хотя, зачем искать другие причины? Их можно не искать, а просто почитать что-то из написанного им. Хотя бы про логическое осмысление понятия убеждение, о раскрытии понятия убеждение, как одной из форм отношений между человеком и обществом, а также и с самим собой.
Очень всё сложно и просто. Вот я, например, убеждён (по Зиновьеву – имею такую в себе глупость, а в некотором смысле – и нечистую совесть), что религия религии рознь, даже одного направления и в разные времена. Если сделать временнЫе срезы, в каждом из них проанализировать состояние христианства, например, православного направления, то явно увидим, что в каком-то срезе ничего путного и не окажется. Был Бог, был Христос, появилось христианство, а вот православия довольно долго не было. Всё время было какое-то левославие или даже кривославие. Но и ежу понятно, что любая религия считает себя именно таковой, правой (правильной), иначе этой религии и не существовало бы. А что, католицизм, с теми же Ветхим и Новым Заветами, кривая религия, что-ли? Спросите их. Да нет, они скажут, что у них-то как раз православие, в смысле – самая правильная религия из всех религий в мире, вместе взятых. Да и бесполезно и бессмысленно об этом спрашивать, иначе разве можно было бы существовать одной из них, если бы были на этот счёт какие-то сомнения. Только так!
Если снова сделать пробежку по сделанным временнЫм срезам, то можно увидеть, как из косой религии постепенно формируется правая (или прямая, если косое исправить). А поскольку диалектика касается не только всего материального, но и обязательно духовного, то и в наше время похоже ещё косенькое православие продолжит развиваться в лучшую (или худшую – это никак нельзя определить, поскольку на каждое время найдётся свой Никон) сторону. И вполне возможно, что наступит такое время, когда Патриарх Московский и Всея Руси, наместник на кусочке Земли Самого Иисуса Христа, Сына Божьего, молебном снарядит в путь на спортивную Олимпиаду российских спортсменов. Что? Что вы говорите, уже снарядил? Ну вот, а я о чём! Да не я, а Зиновьев Александр Александрович. У Патриарха свои убеждения (по Зиновьеву – он имеет в себе такие качества, которые и позволяют иметь устойчивые убеждения) на все случаи жизни. Он убеждён, что прав, испрашивая у своего Бога победу на соревнованиях всем нашим российским спортсменам, среди которых есть неверующие, мусульмане, католики, православные и прочие другие, в том числе и язычники. Он убеждён, что прав, испрашивая у своего Бога поражения на соревнованиях всем не российским спортсменам, среди которых имеются неверующие, мусульмане, католики, православные и прочие другие, в том числе и язычники. Он убеждён, что он прав! И возразить трудно, потому что это – его личное. Но, на мой взгляд, не совсем оно у него твёрдое, это убеждение. Иначе, не задумываясь лукаво, он отправил бы на мирную спортивную битву своих современных монахов Ослябю и Пересвета. Чтобы уж наверняка!
Укоренились убеждения, например, что всё надо освящать. Да нет, и раньше это было. Но сейчас речь идёт практически обо всём. Единственное условие – оплата. Недавно я оказался по делам у церкви Всех Святых на Кулишках, что в Москве, рядом с метро «Китай-город», случайно наблюдал освящение автомобиля. Некоторая комедия получается, судя по моим убеждениям. Раскрыты все двери, капот, багажник, священник кадилом запускает ладанный дым в салон и во все открытые места, второй одновременно окропляет водой все эти места. И дело сделано! А хозяин с другом (свидетелем этого, к слову сказать, таинства) стоят чуть в стороне, о чём-то весело переговариваются в ожидании наступления чуда. А ведь это, действительно, чудо! Машина теперь полностью застрахована от угона, для быстрого разгона, от поломок, от инспекторов ГАИ, да и при аварии останется целой и невредимой. А если уж с машиной (неодушевлённой) что-то случится после того, то вполне возможно, что не во все её щели удалось впахнуть ладанный дым, не все нужные слова были сказаны, а то и вода святая оказалась на тот момент просроченной. А то вот недавно прошло освящение какой-то ракетной установки. С возможными притопами и прихлопами. Даже можно дальше и не распространяться на этот счёт. Абсурд, какой-то.
На всякий гоп свой притоп. Если мне скажут, что я считаю веру человека в Бога убеждением с прочими зиновьевскими атрибутами к нему, то с таким же успехом и атеизм можно считать аналогичным убеждением с теми же атрибутами. Можно и не только атеизм. И спорить об этом без успеха для обеих сторон можно бесконечно. Только вот разница-то в том, что догматик-верующий (убеждённый) защищён в своих действиях Всемогущим и, соответственно, он бесстрашен в борьбе, словесной или физической. А вот атеист беззащитен, нет у него своего атеистического бога, хотя бы и языческого, который управлял бы его действиями. Поэтому и нельзя атеиста считать хотя бы догматиком. Пусть у него совесть нечистая, пусть он глуп, пусть он не в состоянии быстро и точно понять искомое явление в его конкретности. Пусть, но он не догматик. Он верит не в свою дорогую вечность, в которой по тем или иным причинам, зависящим и от человека, можно оказаться в двух весовых категориях (третьей не дано), не в вечность своего любимого Я, не ставит его пупом совершенно не относящейся к нему Вселенной. Атеист принимает закон случайности, который позволил ему это понимать. Можно и Фауста отнести к атеистам, что вполне определяется из содержания его беседы с Маргаритой.
М а р г а р и т а
…Ты в бога веришь ли?
Ф а у с т
Мой друг, кому дано
По совести сказать: я верю в бога?
Священников ты спросишь, мудрецов –
У них тебе ответ всегда готов;
Но весь ответ их, как рассудишь строго,
Окажется насмешкой над тобой.
М а р г а р и т а
Не веришь ты?
Ф а у с т
Пойми же, ангел мой;
Назвать его кто смеет откровенно:
Я верую в него?
Он вседержитель
И всехранитель,
Не обнимает и весь мир –
Тебя, меня, себя?
Не высится ль над всеми свод небесный?
Не твёрдая ль под нами здесь земля?
Не всходят ли, приветливо мерцая,
Над нами звёзды вечные? А мы
Не смотрим ли друг другу в очи,
И не теснится ль это всё
Тебе и в ум и в сердце
И не царит ли, в вечной тайне,
И зримо и незримо вкруг тебя?
Наполни же всё сердце этим чувством
И, если в нём ты счастье ощутишь,
Зови его как хочешь:
Любовь, блаженство, сердце, бог!
Нет имени ему! Всё в чувстве!
А имя – только дым и звук,
Туман, который застилает небосвод.
М а р г а р и т а
Как это хорошо, мой друг!
Священник так же это объясняет,
Немножко лишь в других словах.
И.В.Гёте. «Фауст». Сцена 16: Сад Марты
Так что убеждения убеждениям рознь. Как и то же самое, но «немножко лишь в других словах».
Можно считать, что историю творит Бог. Смотря какую историю. Скорее всего, под историей понимается не жизнь Вселенной, а жизнь человека и человечества во Вселенной. Да и то – слишком, – жизнь человека на Земле. Всё, мол, по Его велению и хотению. Очень удобная позиция одних из убеждённых: человек в стороне от событий, которые творятся. У других убеждённых история творится человечеством. Да так оно и получается, иначе происходит очень много странных событий по желанию и хотению странного Вечного. А все эти объяснения со стороны одних убеждённых, с учётом характеристики Зиновьева, вертятся вокруг и около того, что это Его промысел (промысел не в смысле – добыча, хотя не исключено и это). Неприкасаемо, потому что необъяснимо. Другие убеждённые хотя бы причину ищут тому, почему засуха в Саратовской области и наводнение совсем в другом месте. Или вот, почему землетрясение было в Китае весной 2010 года, да вот и в следующем году, в октябре, – в Турции? В Японии катастрофа с атомной станцией. И в начале 2012 года в нескольких местах. Наводнения в 2013 году на Дальнем Востоке. Спросите тех, других. Точно вам скажут, точно должно прозвучать, судя по всему, что в Китае, Турции и Японии очень и очень мало сильно верующих христиан, даже, можно сказать, и нет их. За то и получили. Около двух с половиной тысяч человек (погибших), из самых неверующих, скопившихся по Божьему указанию в одном и том же месте во время насланного Им же бедствия.
Вот и говорят другие убеждённые, что историю всего сделали люди, что все пятьдесят евангелий тоже люди написали, а до этого другие люди расстарались и написали истории давнего времени с невообразимыми фантазиями. А другие, первые убеждённые, отобрали из написанных историй для себя какую-то маленькую часть и назвали её Священной Книгой, отобрали из пятидесяти евангелий только четыре и назвали их Священными Книгами. И на этом они остановились, и на этом остановилось для них всякое движение, кроме одного, в то самое место, в место, «иде же несть ни болезни, ни воздыхания, ни печали», где будет находиться их Я. А другие убеждённые, – действительно, ничего хорошего об их уме не скажешь, – всё продолжают думать о том, например, может ли быть скорость больше, чем скорость света, следует ли ожидать засуху в будущем году, если следует, то почему, можно ли попасть в другой мир, в другое измерение, что для первых убеждённых давно ясно и понятно: можно и исполнится.
Остаётся только пожелать тем и другим исполнения их желаний.
***
Я играю в куклу. Посажу её на стул, одену, раздену, уложу спать, поговорю с ней, покормлю. С ней можно делать всё. Она – бессловесная и бесчувственная. Она слушает, не слыша, смотрит, не видя, сидит, не сидя, лежит, не лёжа. Эта кукла – Бог. И я в неё играю.
***
Утомил я Вас, читатель. Но осталось совсем немного. Но вполне может оказаться, что я и не утомлял никого, если обратиться к словам Бориса Стругацкого:
«Нужно быть оптимистом. Как бы плохо вы ни написали вашу повесть, у вас обязательно найдутся читатели, тысячи читателей, которые сочтут её шедевром.
Нужно быть скептиком. Как бы хорошо вы ни написали вашу повесть, обязательно найдутся читатели, и это будут тысячи читателей, которые сочтут её сущим барахлом.
Нужно просто трезво относиться к своей работе. Как бы хорошо и как бы плохо вы ни написали свою повесть, всегда найдутся миллионы людей, которые останутся к ней совершенно равнодушны».
Мне не хотелось бы, чтобы эту писанину читали равнодушные, к ней, конечно, равнодушные. Понятно, что другая писанина им покажется шедевром, а то и барахлом. Мне больше по душе, чтобы здесь просияли две Луны. Пусть эти Луны будут на разных полюсах, это даже и лучше, потому что от того и другого полюса до третьего полюса, полюса полного равнодушия, будут обязательно промежуточные люди, которые воспримут это не совсем категорично.
***
Среди пыли звёзд на небе две Луны. Вы можете принюхиваться, смотреть на меня с определённым подозрением на что-то. Пожалуйста, это ваше дело. Но я-то точно вижу, что их две, никаких сомнений на этот счёт у меня нет, потому что на одной из них неведомой рукой начертано: КАБАБЛА СЕЯК УМУ. И вот я дал толкование этим словам:
– КАБАБЛА – это значит, что разделится царство на два неравных, и последнее станет первым, а первое – последним, и пойдёт войной большее царство на третье, чему будет виной одна из причин, указанных в «Путешествиях Гулливера» Джонатана Свифта, у Аркадия Бартова, а может быть и по другой причине, поданной непосредственно Свыше;
– СЕЯК – это значит, что завоюет большее царство четвёртую часть третьего, потому что бог этого царства окажется сильнее бога завоёванного царства либо одним и тем же богом будет оно наказано за отступления от законов, а победитель будет облагодетельствован за исполнение этих законов;
– УМУ – это значит, что так и свершится, потому что от нас с вами ничего не зависит: как предначертано, так и свершается, а мы этого никак не можем знать.
Я, конечно, не пророк, давший эти толкования. Просто это придумал и написал я, определённо зная, что я написал. И нет пророка, подобного Даниилу, который мог бы прочитать и истолковать эту запись, как в своё время он сделал с надписью МЕНЕ МЕНЕ ТЕКЕЛ УПАРСИН. А если и найдётся, чего я искренне желаю, то, узнав, о чём я сказал, он удивится и поймёт всю бесполезность своих стараний.