Те, кто отвлекаются от социалистического движения и рассматривают его «роковой ошибкой истории», допускают грубую ошибку, прежде всего потому, что эти представления их вводят в глубокое заблуждение, заблуждение, которое именно само по самой своей сущности является роковым. И здесь люди со своими амбициями просто собственные ошибки приписывают истории. Как поразителен фурий частного интереса! Ибо социалистическое движение разложило капитал (капиталистическое производство) и тем предопределило все последующее развитие общества, которое обусловлено именно этим состоянием. В результате полного разложения капитала в постсоветском пространстве, в конце концов, вся власть «перешла» к деньгам, а, следовательно, владельцам денег. Тем самым социализм убил дух созидания, свойственного капитализму, ту производительность труда, которая до этого была характерна капиталу и стремлению человека к его собственному благу. Здесь впервые обнаружилась тенденция развития человека, которое происходит против общества и стремится его разложить — превратное развитие человека.
Не трудно понять, что здесь мы имеем дело с чисто психологическим взглядом на жизнь, взглядом, идущим от людей, в котором точка зрения общества угасла вместе с капиталом. Если земля или фабрика или завод попали в руки людей, значит им уже конец. Они не нужны людям. А индивидууму много ли не нужно, если его сознание исторически привязано к деньгам. А людях и тем более об обществе он никогда не будет думать со своим стремлением к своему собственному благу.
Экономическому развитию общества соответствовало экономическое осуществление человека. А здесь общество каждого человека превратило в потребителя, отстранив его от функции производства и предоставив его полностью деньгам. Тем самым она превратило его в разрушителя. А это есть нечто иное, как люди, их суждения и представления, отделившиеся от общества и ждущие свою судьбу, тем не менее, от государства, этого же общества. «Капиталист», «рабочий» были экономическими категориями, т. е. созидательными классами, а, следовательно, социальными фигурами, и представления у них были классовыми. Здесь все определялось товарными отношениями, а деньги были всего лишь их всеобщим эквивалентом. Теперь все коренным образом переменилось. А это значит, что стоимость была заменена потребительной стоимостью. Этот процесс с самого начало был пущен на самотек. И люди, вдруг ставшие «капиталистами», творили произвол, став владельцами денег. Каждый стал выживать или "обогащаться", как умеет.
В капиталистическом обществе деньги еще полностью не отделились от стоимости (производства), а человек от капитала, и если это отделение происходит сегодня, то в рамках социализации самого капитала, который в силу того и распадается — индивидуализируясь, то есть становясь "моим делом". В социалистическом движении, напротив, человек впервые отделился от капитала и становится как владелец денег – чисто психологическая категория. Он вообще "самозанятый". И ему нет дела да других. Ибо в обобществлении средств производства деньги, в капиталистическом обществе работавшие как экономические категорий, превращаются просто в потребительную стоимость в руках людей. И здесь человек при помощи денег просто отделился от общества и противостоит ему. Следовательно, деньги, находящиеся в руках людей и работающие только на них, здесь образуют и основу общества, а, следовательно, и делание денег. Таким образом социалистическое движение всего лишь парализовало экономику и экономические отношения, унаследованных от капитализма, и тем разложило капиталистические производственные отношения. И куда же делась экономическая мощь России?
Деньги, оказывавшиеся в руках людей, вначале только постепенно подтачивают основу общества и стремятся расстроить систему, основанную еще на общественном производстве. А когда же общественное производство распалось и расщепилось, аказавшись в руках людей, то мы оказались в беспорядке. Если же индивидуализация капитала преобладает над социальными формами, то и в развитие капитализма вносится хаос, и распад социальной формы усиливается. И здесь нет какого-то другого пути, по которому человечество могло бы спасти капитал и капиталистическую форму производства. Они уже были обречены историей социализмом и социализацией капитала. Ницше человека осмыслил просто как разрушителя. Он понял дух разрушения, который возник в эпоху распада монополистического капитала, но не понял его сущность. Все последующие философы Запада стояли на этой слепой позиции и отстаивали дух человека с точки зрения личности, полагая, что она — созидательная категория, в то время как в социалистическом движении становился дух разрешения. Даже Альбер Камю, больше всех интересовавшийся этим вопросом, не пошел дальше «бунтующего человека». И дух разрушения, охвативший всю Европу, каждого в этой разлагающейся системе, до сих пор еще никем не понят, хотя уже никто не надеется, что современный мир можно сохранить и развивать его дальше. Еще с «Заката Европы» Шпенглера и рассуждений Дильтея в сознании Запада возник страх разрушения. Теперь он им просто полностью овладел за полным отсутствием будущего, скрытого, тем не менее, в человеке, в человеке, персонифицирующего деньги. А этого они никогда не увидят, пока за духовной сущностью человека не обнаружат его общественную сущность и пока не поймут, что миром двигают общественные законы и что законы развития личности становятся как законы развития человеческого общества.
И если сейчас нам кажется, что капиталистические страны основаны на социальных формах капитала и это создает иллюзию их незыблемости, то это происходит потому, что мы не принимаем во внимание индивидуализацию капитала, развитие которой сейчас является основной тенденцией и в которой, следовательно, основную роль играют деньги, все более становящиеся основой общества. У нас же эти деньги уже образуют основу общества, и это очевидная истина. И в силу этого обстоятельства наша система непосредственно зависит от этого положения денег, т. е. от людей, в карманах которых находятся эти деньги и где только они и работают как самовыражение личности, как их самореализация в их остром противостоянии с разлагающимся обществом.
Так что инфляция, на которую еще мало реагируют развитые страны в силу еще сохранения социальной формы капитала, у нас сотрясает всю общественную систему. Поэтому и делание денег у нас играет другую роль, чем на Западе. На Западе они просто не влияют на развитие производительных сил и на создание того объема потребительных стоимостей, который нужен для функционирования общества. И основная причина состоит в том, что развитие общества, основанное на техническом прогрессе, пока просто не нуждается в этих людях, которые отделились от капитала и создают «свое дело»: оно непосредственно основывается на умственных способностях, интеллектуальной деятельности лишь части населения, именно финансирование чего там является стратегической задачей.